Незнакомец в ее голове

В своей одежде и с палочкой в кармане я чувствую себя намного лучше. Наглухо застегиваю свой сюртук и облегченно выдыхаю. Лишь сейчас понимаю, как раздражал больничный пижамный костюм — в нем я чувствовал себя как-то незащищенно. Но теперь все хорошо. Это замечает даже Минерва, которая дожидалась за ширмой. Окинув меня взглядом — улыбнулась. Недолгая прогулка до дальней ширмы в углу Больничного крыла. Поттер дожидается меня перед входом, взволнованно переступая с ноги на ногу. Он же отодвигает ширму, пропуская нас с Минервой внутрь. Два шага к койке, и у меня подкашиваются колени. Упираюсь руками в спинку кровати у ног девушки и не могу скрыть ужаса, смотря на израненное тело. Правая сторона лица полностью забинтована, на глазах — повязка. Обе руки перебинтованы, как и правая нога ниже колена, которая лежала поверх одеяла. — Как только мы прибыли в Хогвартс, то почти сразу же потеряли ее, — начинает Поттер, встав возле девушки. — Уничтожение Крестражей, встреча с вами, схватка с Волан-де-Мортом, ваше спасение... Ее нашли лишь в десять утра, после всего... Ожог правой стороны лица, отрезаны два пальца на одной руке, раздроблено запястье на второй. Отбита почка, перелом ноги, вдобавок куча синяков и ссадин. Она была под завалами Северной Башни, — выдыхает герой Магической Британии, поднимая в моей душе давно не испытываемую злость. Шаг к парню, схватил за ворот мантии, встряхнул. — Вы должны были сначала найти ее, а не меня! Её! — рычу, тряся мальчишку. Смятение и легкий испуг в зеленых глазах сменяются недопониманием. — Профессор? — удивленно, стянув брови и бросив короткий взгляд на свою боевую подругу. Не желаю ничего объяснять или отвечать, просто отталкиваю от себя и, понурив плечи, подхожу к гриффиндорке. — Она ни разу не приходила в себя, Северус... — выдыхает Минерва и подходит ближе. — Ты сильный легиллимент. Попробуй войти в ее сознание, попробуй разбудить, — просит, и я киваю. Достаю палочку, осторожно прикасаюсь к перебинтованной голове, склоняюсь. — Я постараюсь, чтобы вам не было больно, — шепчу ей, не обращая внимания ни на кого в этой палатке. — Легиллименс Церебрум! Стараясь не таранить и не пробиваться, я осторожно пробираюсь в ее сознание. С удивлением отмечаю, что блоков вообще нет, а это значит, что боли я ей не причиню. Просто вхожу, осторожно приоткрыв дверцу ее сознания. Зажмуриваюсь, пытаюсь привыкнуть к матовому окружению. Понимаю, что попал в какое-то помещение, наполненное туманом. Глубокий вдох, и я пытаюсь найти саму гриффиндорку. До слуха доносится тихий плач. — Мисс Грейнджер, — иду в пустоту перед собой, иду на звуки. Плач становится отчетливее, громче. Понимаю, что это она... Комната не имеет конца, и кажется, что это — не имеющее границ пространство. Рыдания не прекращаются, но у меня никак не получается приблизиться, найти ее. Злюсь, ускоряя шаг, блуждаю среди тумана, среди ее отчаянного, душещипательного плача. Меня откидывает и уносит куда-то в сторону. Хватаюсь за кровать, удерживая себя на ногах. — Ох, Северус, — женщина берет меня под локоть. — Все хорошо, — хмурюсь. — Ты... У тебя получилось разбудить ее? — Нет. Она плачет, я не могу ее найти, — объясняю и освобождаю свою руку от заботливой поддержки. — Она плачет из-за того, что ты сделал ей больно, проникнув в разум? — Нет. Я проник без проблем. Ей... Ей плохо и страшно. Я попытаюсь еще раз. — Нет, Северус. На сегодня достаточно. Тебе самому следует отдохнуть, — перечит Минерва и делает шаг ко мне, но тут же удивленно замирает, когда перед ней появляется мой щит. — Нет. Я должен успокоить ее. Вновь вхожу в сознание девушки. Туман и тихий плач остались неизменными. Вновь иду на поиски, иду на источник звуков, от которых щемит в душе. — Мисс Грейнджер, покажитесь. Где вы? — обращаюсь к пустоте. Тихие всхлипы были совсем рядом. — Кто вы? — дрожащий голос прямо передо мной. Два шага вперед, и я замечаю скорчившуюся на полу девушку. Темные джинсы и свитер в крови. Думаю, что так она была одета во время битвы. Правая половина ее лица была размыта, как и ее руки. Увидев меня, отпрянула. — Вы пришли причинить боль? Вы принесли огонь? — спрашивает тихо, с таким непередаваемым ужасом смотря на меня. — Огонь? — Что это значит "принести огонь"? Ох... Осознание просто потрясает! Она думает, что я тот человек, который искалечил ее в битве. — Нет, я не причиню вреда. Замечаю, как задрожала ее нижняя губа, а по щекам потекли слезы. — Так больно, — скулит и смотрит на свои вытянутые руки. — Нет, — машу головой в разные стороны, опускаюсь рядом с ней. — Уже не больно, Гермиона. Дрожащей рукой прикасается к своей размытой щеке. — И здесь... — тихо, всхлипывая. — Нет. Уже все прошло. Боль ушла, поверь мне. Все хорошо, — осторожно опускаю ладонь на ее размытую щеку. — Ты в безопасности. Не плачь, девочка. Гриффиндорка облегченно выдыхает, прижимается к моей руке, трется. — Прохладная... Так приятно... Хорошо, — говорит шепотом. Теперь я понимаю, почему ее руки и часть лица размыты. Она помнит боль в этих местах, помнит, что пострадала, но не знает, как она выглядит после травмы. Ее восприятие отражается на моем, поэтому не вижу и я. — Тебе больше нечего бояться. Тебе пора очнуться, вернуться. Тебя ждут... — Нет! — крикнула и резко отстранилась, как от самого дьявола. — Они волнуются за тебя. Ты им нужна. Ты нужна... Ножка больничной койки показалась такой неуместной в этом тумане. А женский голос таким раздражающим.