Я давно говорил: надо быть жестким, безжалостным сукиным сыном, и тогда жить станет легче. Чарльз Буковски
- Ну, так какова истинная причина твоего визита? - отрешенно произнесла охотница, вороша угли в костре продольной палкой. Огонь в ее глазах танцевал красивый и завораживающий танец, он будто подражал Елене и был таким же своевольным непокорным. Мужчина усмехнулся, переводя взгляд на девушку, отчего-то думая, что она сделает точно такое же движение, но его не последовало. - Может, мы для начала познакомимся чуть ближе? – бархатный голос звучал спокойно и соблазнительно, но чары этого гибрида совершенно не действовали на Елену. Она закатила глаза, недовольно выдохнув. - Может, я просто оторву тебе голову, и покончим с эти? – она перевела взгляд на мужчину, в нем было что-то угрожающее, чего гибрид прежде не видел ни в одной из девушек за всю свою долгую жизнь. Определенно, с каждой минутой нахождения рядом с Еленой, он поражался все больше и больше. Подобие некого счастья поселилось в его голове от того, что он не один такой во всей Вселенной, что не он один в душе безнадежно одинок. - Никлаус Майколсон, - протянув руку Елене, произнес мужчина, тепло улыбаясь, - Приятно познакомиться, - девушка кивнула, пожав руку. - Елена, – еле слышно произнесла охотница и перевела взгляд на спящего подле костра брата, он бормотал что-то невнятное во сне, смешно морща нос, это было, пожалуй, единственное, что напоминало ей о прежней жизни - мирно спящий брат. Клаус проследил за умиляющимися глазами девушки, этот взгляд был ему знаком, точно так же он смотрел на свою сестру и братьев. Но теперь они все в разных уголках планеты, и, возможно увидится они смогут не так скоро, как хотелось бы. - Как же так получилось, что ты и твой брат разных рас? – наконец произнес мужчина, интересующий его вопрос. - Это тебя не касается, - голос Елены похолодел в тот же момент, как только она отвернулась от Джереми. – Так скажи мне, что тебе нужно? - требовательно произнесла она. Майколсон ухмыльнулся смелости этой девушки, но все же решил ответить честно. - Я хочу, что бы ты помогла мне отследить и убить одного вампира. - Какая мне от этого польза? Неужели ты не можешь справиться с каким-то вампиром? Это смешно. - Во-первых, ты охотница и тебе нравится убивать нечисть, во-вторых, с этим вампиром я не в силах справиться в одиночку, ну и в-третьих, я заплачу тебе столько, сколько попросишь, - Клаусу определенно понравился блеск заинтересованных глаз Елены, он понял, что она согласиться. Охотница отбросила полу сгоревший прутик в сторону, приближаясь в мужчине практически в плотную. Тот не двигался, от неожиданности ситуации он просто замер в немом шоке, его будто парализовало. Девушка сократила расстояние до минимума. Клаус чувствовал ее горячее дыхание на своих губах и терпкий запах шоколада, что исходил от ее теперь уже распущенных волос. Она была прекрасна, не менее прекрасным был и ее соблазнительный взгляд. Елена посмотрела в затуманенные глаза гибрида, а затем на его полураскрытые губы. Выражение ее лица переменилось в одночасье. Теперь же она была похожа на хищника, готовящегося к атаке. - Клаус… - промурлыкала она ему в губы, ловя внимание мужчины, голос ее был нежен и тих, - А не пойти ли тебе к черту? – Майколсон не сразу понял смысл этих слов, он продолжал заворожено смотреть в карие глаза девушки, но та оттолкнула его от себя и села на свое место, подобрав палку и как ни в чем не бывало, продолжила «копошиться» в углях.***
Костер потрескивал, бодро стреляя искрами. Джереми дремал, улегшись рядом с Еленой. Охотница села поудобнее, позволила себе расслабить ноющие от напряжения мышцы спины. В такие минуты она даже и не пыталась вспомнить, сколько времени минуло с тех пор, когда они в первый раз вот так же после удачной вылазки в деревне отдыхали в лесу у костра. Впрочем, если бы она взяла на себя труд сосчитать подобные вечера, оказалось бы, что они с Джереми не так уж и давно взялись за это дело — всего-то пару лет назад. Елена потерла пальцами затекшую шею. В любом случае такая жизнь получше той участи, которую уготовила ей судьба: надрываться всю жизнь на хозяйстве, отдать силы и молодость безрадостному крестьянскому труду. И все же ситуация с новым гибридом показалась ей весьма своевременным знаком, что нынешней жизни пора положить конец. Никто не должен узнать тайну Елены. Девушка нешуточно испугалась не за настоящее, а за свое обдуманное до мелочей будущее. За осуществление планов, о которых она пока что ни словом не обмолвилась Джереми. Она сказала себе, что кое в чем не менее суеверна, чем крестьяне, которых она так презирает… Но все же недоброе предчувствие не исчезало. Видно, так уж ее воспитали в детстве и ничего с этим нельзя поделать. Елена была родом из соседней страны, называвшейся Англией. Она ни разу в жизни не видела своего отца, зато в детстве наслушалась о нем немало. Будучи аристократом, вассалом лорда, он управлял крестьянами, собирал налоги. В одном месте он проводил пару месяцев, в другом мог задержаться и на несколько лет — но неизменно уезжал, повинуясь приказу лорда. Крестьяне его и в глаза не видали, только при вечерних сборах налогов, которые обычно проводились сразу после заката, когда крестьянские семьи, завершив дневной труд, собирались в своих небогатых жилищах. Мать Елены была самой обыкновенной крестьянкой, родом из деревни, которая находилась по соседству с домом барона. Барон взял ее в любовницы, и почти год никто из односельчан ее не видел. О матери Елены много шептались в деревне. Одни утверждали, что видели ее вечерами у баронского дома, бледную и безучастную, не человек — тень. Минуло полгода ее жизни в баронском доме, когда кое-кто приметил, что она в тягости. Она умерла при родах, произведя на свет девочку, а отец Елены между тем получил приказ перебраться в другую вотчину. Не желая обременять себя незаконной дочкой, он отдал младенца сестре своей любовницы и уехал. Больше о нем ничего не слыхали. Именно тетка назвала девочку Елена, в память о матери, которую звали точно так же. Имени отца девушки никто из односельчан не знал. Слишком уж велика была пропасть между аристократом и крестьянами. Он правит — они подчиняются, вот и все, что им следовало знать. Тетка старалась обращаться с Еленой как с собственной дочкой, но вот другие односельчане не были так милосердны. То, что ее отец был из благородных, что он захотел, да и взял в любовницы хорошенькую девушку (а хорошеньких девушек в деревне было в обрез), — одного этого было для многих достаточно, чтоб искать, на ком отыграться за этакую несправедливость. Отец-то уехал, а вот Елена осталась. И все же в отношении к ней крестьян кроме самой типичной ненависти было что-то еще. Шепоток, опасливые взгляды, ругань, издевательские клички — вот что обрушивалось на Елену всякий раз, когда она проходила мимо односельчан. Они не разрешали своим детям играть с ней. Единственный ребенок, который попытался нарушить этот запрет, — Деймон, сын кузнеца, — заработал в конце концов жестокую трепку, и ему было строго-настрого наказано держаться подальше от «бесовского отродья». Не смотря на это, Деймон каждую ночь убегал из дома на протяжении десяти лет, дабы встретиться с Еленой и рассказать все, что его тревожит. Так же все свое сознательное детство, девушка провела с братом, сыном тетки, малышом Джереми. Чем-то отец Елены изрядно напугал крестьян, причем вовсе не тем, что он по воле своего барона властвовал над их жизнью и смертью. Вначале Елена всеми силами стремилась узнать правду, понять, что навело такой страх на односельчан и почему они с такой враждебностью сторонятся и ее. Тетка как-то обронила сочувственно: «Они боятся… опасаются, что твой отец был не совсем человек… Да и сестра моя, и весь наш род » — но больше от нее Елена ни слова не добилась. В конце концов она перестала расспрашивать о своих родителях, зато от души презирала односельчан за их невежество и суеверность. С годами крестьяне не стали ни милосерднее, ни просвещеннее, а враждебность, окружавшая Елену, лишь усилилась. Прошлое стало безразлично, а вот в настоящем она ненавидела все — включая и тех, кто ее окружал. Когда ей исполнилось шестнадцать, тетка отвела ее в сторонку и вытащила из-под кровати запертый на замок деревянный короб. В коробе оказался сверток, обернутый в промасленную ткань. В этом свертке были сабля, два диковинных амулета и кожаный доспех. Один из амулетов представлял собой топаз, оправленный в олово, подвешенный на тонком кожаном ремешке. Другой — небольшой металлический полуовал, к которому был прикреплен кусочек кости, покрытый непонятными знаками. В отличие от первого, этот амулет был подвешен на цепочке, пропущенной через металлический полуовал так, что как его ни надевай, а кусочек кости окажется снаружи. — Он, верно, думал, что родится сын, — заметила тетка, имея в виду таинственного отца Елены. — Ты наверняка сможешь все это продать. Елена взяла в руку саблю — она оказалась на удивление легкой, и клинок даже в полумраке комнаты сиял чисто и ясно. У основания рукояти был вырезан крохотный значок, похожий на букву «М», — только вот неведомо, что она обозначала. На сабле не было ни пылинки, словно все эти годы ее регулярно протирали и чистили… а вот на коробе лежал такой толстый слой пыли, что сразу становилось ясно: к нему очень давно уже не прикасалась ничья рука. Саблю, безусловно, можно было выгодно продать, но Елена подумывала совсем о другом… и чем дальше, тем больше эти мысли овладевали ею. Как-то ночью, в самом конце весны, она вместе с братом незаметно выскользнула из деревни и ушла, ни разу не оглянувшись назад. Наверняка в этом мире сыщется для них местечко и получше. Словом, что угодно, только бы каждый день не видеть в глазах людей откровенную ненависть или притворное равнодушие. Елене не было больше дела до загадок ее прошлого, что до будущего — она знала твердо, что не желает прожить свою жизнь в окружении этого суеверного сброда. Одиночество легче будет снести, если она станет по-настоящему одинока. Но брат не позволял погрязнуть девушке в своих мыслях. Джереми всегда был рядом, что бы ни произошло. В последующие годы им пришлось нелегко. Они переезжали из города в город, бралась за любую работу, чтобы не умереть с голоду, и учились, учились, учились — фехтовать и просто драться, охотиться, выманивать деньги у чрезмерно доверчивых простаков. Найти работу для женщины, которая не захотела осесть на одном месте, куда как трудно — дважды Елена и Джереми и в самом деле едва не умерли с голоду, но домой не вернулись. И никогда не вернутся. Ее ненависть к суеверию и невежеству не ослабела с годами — наоборот, окрепла. Елена убедилась, что крестьяне повсюду одинаковы, то есть суеверны. Не так уж трудно было прийти к мысли использовать эту их слабость для своей пользы. Больше всего люди боятся тьмы и смерти, и наибольший страх вызывает у них то, что соединяет в себе тьму и смерть. Идея стать «охотницей на вампиров» созрела у Елены не в одночасье — она формировалась по мере того, как девушка убеждалась, что можно заработать на суеверном страхе, том самом страхе, который когда-то обрек ее на отверженность в деревенском жестоком мирке. Обычно она приезжала в город и останавливалась в самой многолюдной таверне, откуда без труда по округе распространялись слухи о ее «профессии». Именно в такой таверне она как-то повстречалась с тем самым Деймоном. Он вырос, возмужал. Из запуганного ребенка, парень превратился в настоящего мужчину. Черные, как смоль волосы, глаза, цвета безоблачного неба и обворожительная улыбка, которая сводила многих девушек с ума. Разумеется, они узнали друг друга не сразу, как только молодые люди затеяли разговор, все моментально стало ясно. Оказывается, после исчезновения девушки и ее брата, Деймон не раздумывая, отправился на их поиски.