Метр с кепкой в кресле босса

В начале было тараканье шапито. Семь таракашек веселились, бегали по кругу, жонглировали отдельными мыслями и выгуливали ручных медведей. И сказали тараканы: скучно. Тараканы придумали себе имена: Вега, Бетельгейзе, Ригель, Альгебар, Денеб, Акраб, Китальфа. И стало веселее. У тараканов появилось (лучше бы не появлялось) самосознание. Шапито стабильно выдавало умопомрачительные представления. Ручные медведи научились крутить педальки на велосипедах и одновременно жонглировать умными мыслями. Тараканы были счастливы. Но, как говорится, беда когда-нибудь да стучится в ворота твоего родного шапито. — Вражеская армия пришла не вовремя, мой генерал! — поправляя фуражку на своей крошечной головке, отчитался перед генералом-Вегой верный таракан Бетельгейзе. Вега прошуршал лапками по полу шапито и оглядел свою крошечную армию. — Воины, мы не сдадимся так просто! Армия вражеских тараканов не затуманит наш праздный разум! За госпожу! — Ура-а-а-а! — застучали винтовками шесть тараканов и ринулись в атаку. В голове Цуны роились мысли. У неё учащённо билось сердце, и Рикардо, держащий её за запястье, наверняка это чувствовал. Она не совсем понимала, что с ней такое. Догадывалась, откуда ноги растут, но принимать не хотела. Шутки с Реборном не помогали. Мужчина, стоявший напротив, пробуждал в ней нечто тёмное, чьего пробуждения она не хотела. Что старательно прятала всё это время. Цуна опустила руку, которой изображала Пэкмена, и, чуть склонив голову набок, спросила: — Не соизволишь отпустить меня? Я никуда не убегу. Реборн не поверил своим ушам. Его подопечная больше не юморила и была вполне себе спокойна, даже слишком. Рикардо провёл мозолистым пальцем вдоль её запястья, и Цуне стоило приложить много усилий, чтобы не охнуть. Он иронично оскалился. — Так ты замужем? — мужчина дотронулся до дужки кольца. — У него есть вкус. Красивое кольцо. Цуна невольно облизала губы, ловя при этом чужой взгляд, и поняла: хватит. Она ловко вырвала руку из его захвата и отошла на пару шагов, чувствуя, что кровь немного прилила к щекам. — Каков проказник, — фыркнула Савада и повернулась к Реборну, после чего забрала у него дымящуюся Десятилетнюю базуку. Бегло осмотрев, она пихнула её себе под мышку. — Чего стоим, кого ждём? — обратилась она к Рикардо. — Нет, вы посмотрите, каков хозяин! Даже чаю-кофе не предложит, а уже лапает! Беспредел! Рикардо оценивающе просканировал своими зелёными омутами «гостей», после чего властно махнул рукой. — Приберитесь тут, — приказал он. А затем, словно вспомнив, обратился уже к Деймону Спейду. — И больше без самовольства. Ты слишком зазнался, отброс. Рядовые послушно приняли приказ и тут же занялись его исполнением. Деймон, прикрыв пострадавший глаз, со злобой смотрел на Цуну. Она, в свою очередь, послала ему воздушный поцелуй, осознавая, что пересекутся они с ним один на один очень скоро. Впрочем, подобная встреча её ни в коем случае не пугала. Даже напротив. — Пусть ты и сестра Джотто, — уже к ней обратился Рикардо, — но делать тут тебе нечего. Пойдем, вы привлекаете много внимания. — Согласен, — Реборн поднял голову вверх, смотря на заалевшее небо, предвещающее скорую ночь. — Мы можем перейти в другое место и переговорить? Цуна проследила за репетитором и теперь уже сама заметила, что время суток в прошлом не идентично времени их мира. Как она сама помнила, часы на её столе ещё совсем недавно отсчитали полдень. — За мной, — скомандовал Рикардо. Цуне и Реборну не оставалось ничего другого, кроме как проследовать за Вторым. Они вышли в сад. В воздухе еще чувствовались отголоски жаркого дня, но теперь, в лучах заходящего солнца, растительность играла другими красками. Величественные кипарисы и пышные кроны пиний торчали грозными великанами тут и там, претендуя когда-нибудь коснуться неба. Знакомая оливковая роща и апельсиновые деревья. И вечноцветущая бугенвиллия, в которую Цуна влюбилась, впервые попав в Италию. Эти прекрасные цветущие лианы окутали всё: беседки, деревья и саму резиденцию. Словно ничего и не изменилось, будто они и не в прошлом. Они огибали палаццо. Это не осталось незамеченным. — А почему мы не прошли через атрий прямо в резиденцию? — не поняла Савада, прекрасно знающая все секреты этого огромного строения и входы-выходы. Рикардо криво улыбнулся. — Хозяин всегда должен заходить через парадный вход. Цуна чуть не споткнулась о немного выступающий булыжник в каменной кладке дороги, но удержала равновесие, ухватившись за смотрящего на неё как на идиотку Реборна. Леон, уже развязанный и свободный, злобно пропищал ей что-то на своём хамелеонском, явно не слишком цензурное. — А ты парень не простой, как я погляжу, — фыркнула Цуна. — Жить с такими прибабахами ой как непросто. Её чуть не приковали к месту зелёные глаза идущего впереди Рикардо. Она чувствовала себя зверушкой в логове хищника. Когда-то, давным-давно, Цуна была такой с Кёей, но в последний год боязнь почти сошла на нет, оставив ощущение лёгкого экстрима, если довести муженька до горячки. — Слушай, Рикардчик… Рикардо даже остановился и удивлённо приподнял густую бровь. Так его никто никогда не называл. Даже мать сокращала до «Рико». — Слушаю, — он, явно заинтригованный, гордо встал, скрестив на груди руки. Цуна крутилась в мафиозных кругах около пяти лет, ещё когда узнала про «мафию» и свою принадлежность к ней. Именно тогда она и окунулась в этот мир, уяснив для себя одно: её отец был невероятно добрым и великодушным человеком, позволившим им с мамой жить в Японии. Цуна редко видела своего отца, он приезжал чаще на праздники. До того дня. До «смерти» Ёрико и «рождения» Цунаёши. Именно поумневшая, она заметила многие несоответствия в их семье. Почему мама не считает себя брошенной и встречает мужа, будто так и нужно? Почему от приезжавшего к ним отца не пахнет другой женщиной? Секрет своего рождения маленькая Цуна восприняла удивительно стойко. Отец и мать оберегали своего ребёнка от «семьи», «коски». В Вонголу и входящие в неё кланы можно вступить, но рождённый в семье становится её частью. Благо, у Девятого были сыновья, которые по крови могли стать следующим Доном. Да, пока Занзас не перебил их как шавок. По сути, следующим Десятым должен был стать её отец, но будущее нынешней Вонголы Девятый увидел в подрастающей девочке. Цуна с иронией относилась к этому, ожидая, что Десятым всё же станет её отец, но встреча с Мукуро и последовавшие за этим события вынудили её передумать. Посмотреть на мир иначе. Пожелать что-то в нём изменить. Поэтому к Рикардо у неё был один единственный вопрос. — Почему ты подумал, что я сестра Джотто? — прямо спросила Цуна. Реборну захотелось вот прямо сейчас, на месте, придушить эту несносную девчонку. Они всего ничего в прошлом, а она уже нарывается на неприятности во второй раз. — Это же очевидно, — ответил ей Рикардо. — Что именно? — сурово спросила Цуна. — Я чувствую в тебе нашу кровь, — пожал плечами Второй Вонгола. — Ты похожа на Джотто и у тебя такое же пламя, как и у него. Но она никогда не слышала про сестру Джотто. Никакой Анны в сводках и семейном древе. Иначе бы конфликт с наследниками был бы ещё печальнее. — А что, хочешь меня в этом разубедить? — лукаво улыбнулся Рикардо, а в голосе слышалась угроза. Цуна сложила руки на груди и подняла голову вверх, на темнеющее небо. Ветерок трепал её косу, из-за чего та постукивала по спине. — Нет, — с улыбкой ответила Цуна, глядя глаза в глаза Рикардо. — Мою любовь к Вонголе можно сравнить с любовью к матери. Я люблю эту семью и посвятила ей свою жизнь. Моё платье тому доказательство, — и она закрутилась на месте, из-за чего подол её платья запутался в ногах, обвивая их. — Вот потому я сразу и понял, что ты Анна, — уже без угроз проговорил Рикардо. — Джотто когда-то говорил о тебе. Цуна и Реборн заинтересованно переглянулись. Похоже, их пребывание в прошлом могло скраситься историческими подробностями, которые заполнят дыры в семейном древе. Миновав бесконечно простирающиеся сады — Рикардо будто специально вёл их дальними аллеями — они оказались у парадного входа в резиденцию. Вся троица привыкла к величественной облицовке палаццо — эффектному чередованию закрытых ставнями окон и увенчанных полукруглыми арками украшений, а потому прошла мимо охраны и попала внутрь. Рикардо громко хлопнул в ладоши, и к нему поспешил главный дворецкий в сопровождении главной горничной. — Устройте гостей в гостевых комнатах, — велел он. — Подготовьте им еду и сменную одежду и вызовите с утра портного, он возьмет с девушки мерки. Цуна вздохнула. Она, конечно, любила красивую, чаще экстравагантную одежду, но что-то ей подсказывало, что оденут её по нынешней моде, а это длиннющие платья, в которых она даже не представляла, как ходить. Единственным исключением было то ненавистное нечто Снежной королевы на школьном фестивале, но Цуна пыталась забыть это как страшный сон. — Анна, — вырвал её из мыслей голос Рикардо, — после завтрака и портного сразу зайди завтра ко мне со своим спутником. Доброй ночи, — почему-то злобно сверкнув глазами, да так, что от него чуть не шарахнулась прислуга и охрана, он быстрым шагом понёсся по парадной лестнице вверх. Как подумали Цуна и Реборн, скорее всего к себе в кабинет или к кому-то из хранителей. — Попали мы, да, — хихикнула в кулак Савада. — Пошутишь про «Матрицу» — закопаю на месте, — пообещал киллер. Цуна на это лишь отмахнулась. Реборн поманил её пальцем. — Сейчас поговорить не получится, — шепнул он ей на ухо, — слишком много посторонних. Но до встречи со Вторым нам нужно переговорить. — Окей, — кивнула она, соглашаясь. Их проводили по лестнице в левое крыло, где располагались гостевые комнаты. Разместили их с Реборном рядом. При этом Цуна ловила на себе взгляды молоденьких горничных, которыми те одаривали её. «Как же раздражает», — подумала про себя Савада. Без внимания она никогда не оставалась. Особенно мужского, из-за чего женский пол её не слишком жаловал. К счастью, женщин в её окружении было мало, а кто был, те сами были не лыком шиты. С Марией у неё были прекрасные отношения, да и с Фарфаллой и Кьярой не хуже. А на мнение каких-то там горничных стало откровенно плевать. Особенно в прошлом. Когда ей застелили кровать, оставив шёлковую ночную рубашку и ужин на подносе, наконец-то оставив в покое, Цуна закрыла дверь и плюхнулась на подушки лицом. Туфли она скинула уже лёжа. — Что за дебильный день? — вслух проныла она, дрыгая ногами в эластичных чулках в воздухе. Прошло чуть больше часа с момента их пребывания во времени Второго, а она уже истратила все свои силы. Почему-то эта встреча вымотала её морально. Цуна выдохнула. Приподнявшись на локтях, она, было, собралась переодеться и в коем-то веке лечь спать, а не корпеть всю ночь над бумагами, но ощущение злого умысла вмиг заставило гипер-интуицию очнуться и заработать. Савада обыденно, будто ничего и не заметила, потянулась и медленно встала с кровати. Зевнув, она присела на краешек кровати и, немного приподняв подол платья, начала аккуратно стягивать чулки. Когда порядком загорелые изящные ножки с покрашенными в ярко-синий цвет ногтями избавились от плена не пропускающей воздуха ткани, Цуна бросила чулки на стул. Мягкий ковёр под ногами ласкал кожу. Даже и не верилось, что это иллюзия. Она сделала вид, что отстёгивает подсумок, а сама как можно незаметней достала кольцо Вонголы, Х-перчатки и брелок с прикреплёнными к нему коробочками, насвистывая весёлую мелодию. — Петух Спейд, а ты не мог бы вызывать на бой напрямую, а не как последняя крыса? — спросила Цуна в пустоту. Пространство зарябило. С лёгким хлопком весь изысканный интерьер исчез. Савада обнаружила себя среди пустого пространства, где в воздухе танцевали карты. — О, так это твоя сила? — Цуна натянула Х-перчатки и стукнула кулаками, после чего принялась разминать плечи. — Как ты догадалась? Перед ней всё ещё никого не было. Деймона Спейда скрывала иллюзия. — Понимаешь ли… Цуна собрала в руках пламя. Кольцо Вонголы неприятно завывало, как будто плакало. Она к своему неудовольствию отметила, что силы её почему-то ограничены. — У меня есть друг иллюзионист. Первоклассный. Но мне и в голову не приходило биться с ним всерьёз. Так, дружеские спарринги и советы. Знаешь почему? Деймон Спейд гадко рассмеялся. — Ну и почему же? Цуна прижала к груди правую руку, а вторую отставила назад, собирая в ней «мягкое» пламя. Больше и больше. Пространство позади её фигуры рябило. Если бы Реборн увидел её лицо, то не поверил бы своим глазам. Такой серьёзной и злой Цуны не видел ещё никто. Спрятанные глубоко-глубоко внутри демоны вырвались на свободу. — Потому что не хочу рушить его самооценку, — усмехнулась она.