Метр с кепкой в кресле босса

Но Деймон Спейд лишь фыркнул, считая её слова обычной бравадой. Да и много кто бы на его месте подумал, что девушка просто блефует. — Ранее ты была более остроумной, — донёсся до Цуны голос Деймона. — Теряешь хватку? Хотя нет, я понимаю. Публики нет, и нет надобности в клоунских ужимках? Она всё ещё держала на груди руку, концентрируя пламя для техники, мысли о которой ей подкинул её хороший друг и знакомый из другой реальности. Слова Спейда её не то, чтобы задели, но… Его проблема была в непонимании её сущности и самой сути жизненных принципов. Они встретились всего-то ничего, совсем недавно, и он из-за своих высокомерных взглядов на окружающих не видел дальше своего носа, в прямом смысле играясь с огнём. — О-о-о, визгливый петух, в одном ты ошибся, — глядя на него мягко, как на калеку, улыбнулась Цуна. — Вся лучшая публика, которая оценит клоунские представления, — уже здесь. Секунд тридцать стояла тишина. Цуна продолжала накапливать в руках пламя, никуда, в общем-то, не торопясь. Она уже привыкла не спать по несколько дней, а тут подвернулось такое интересное дельце. Он вслух озадачился: — Я даже специально проверил иллюзорный мир. Здесь только ты и я. — Для таких ужимок лучшая публика — это ты, — любезно ответила ему Савада, — мой дорогой петушиный король. Цуна бегло осмотрела глазами пространство, в котором танцевали карты, теперь зная, как оно хоть называется. Про Деймона Спейда ей было известно из архивов Вонголы не так уж, чтобы много. На него имелось лишь краткое досье: что он сын такого-то аристократа, имел атрибут Тумана, невесту и что через неё же он и познакомился с Первым Вонголой. В метре от неё в воздухе появилась карта с тузом. На ней угадывались изображения Джотто: сверху профиль в обычной одежде, а на перевёртыше он был нарисован в мантии и гипер-режиме. — Ну-фу-фу. Мы слишком много времени проводим за милой беседой, не правда ли? Лучше перейдем к гранд-финалу! — засмеялся Деймон. — А я потом запечатлею в архивах рассказ о том, как глупо потеряла свою жизнь совсем ещё юная сестра великого Джотто, попытавшаяся совратить нынешнего босса Вонголы! Карта перевернулась, и вместо неё перед Цуной опустился Джотто собственной персоной. Пламя Неба полыхало в его лбу и глазах. Он поднял вверх руку, и огонь затанцевал на его перчатке. — Дорогая сестра, — Первый смотрел на неё со страданием, — надеюсь, ты простишь меня. Лицо Цуны приняло усталое выражение, а рот исказила гримаса. Она чувствовала, что у неё вот-вот задёргается глаз. Этот фарс начинал раздражать её всё сильнее и сильнее. — Простить? Да уж вряд ли, — фыркнула Цуна. — Это самая отвратительная иллюзия, которую я когда-либо видела. Моя ананасовая фея бы плакала ананасовым соком от такого. — А вот это будет глупейшая часть моего рассказа, — чуть ли не пропел Деймон. — Сестра будет убита любящим братом! Ах, какая трогательная история! Лицо Джотто слишком напоминало ей Цуну из другого мира. Отличались они лишь цветом волос и немного строением черепа — всё же, один из них итальянец, а другой в своих корнях имел европейскую кровь. Но похожи, чертовски похожи. Она уже не просто злилась. Откинув обе руки назад, Цуна оттолкнулась от подобия пола этого иллюзорного пространства, не желая больше терять времени. Джотто в свойственной ему спокойной манере быстро активировал львёнка, похожего на её Харуто, и укрылся мантией как щитом. Цуна предвидела это и использовала Х-Стрим — быстро вращаясь вокруг противника, она создала мощные пламенные завихрения, наносящие урон по всему его телу. Неприкрытые ноги опалило огнём. Иллюзия Джотто, поняв, что защита с ней играет свои злые шутки, откинула мантию и приготовилась к бою лицом к лицу. Цуна именно этого и ждала. Подготовка давно уже проводилась у неё в уме. Ей не были нужны ни программы, ни наушники, связывающие её с роботом. Точность Х-Баннера была рассчитана её интеллектом и воображением идеально до последнего фотона. Пользуясь усилением перчаток, накапливающим ударную силу, она просто выпустила всю мощь своей техники в Джотто. — Х-Баннер! Эйр! — воскликнула Цуна. «Жёсткое» пламя, выпущенное из её левой руки, было настолько мощным, что с огромным взрывом и клубами жара и огня иллюзорный мир на мгновение зарябил. Температура достигала страшной отметки даже по Цельсию. Всё заполонило огнём. Цуна была вынуждена прикрыться. Даже её немного задело собственной техникой. И это учитывая то, что её силы были ограничены в этом времени самим Три-ни-сетте, насколько она успела пораскинуть мозгами. — Надо же, он так легко проиграл… — с сожалением вздохнул где-то неподалёку Деймон. Бушующая пламенная стихия уже начала успокаиваться. Клубы дыма рассеивались, демонстрируя нетронутое пространство иллюзорного мира. На первый взгляд не изменилось ничего: карты всё так же плясали в воздухе, а хозяина иллюзии не наблюдалось. Если бы не одно но. Цуна вздохнула. Даже если это был не настоящий Джотто и не её друг Цунаёши, но ощущение того, как ты собственным пламенем сжигаешь заживо знакомого человека, было непередаваемым. Она никогда не хотела повторять этот опыт. «Хватит игр», — решила для себя Савада. Цуна сконцентрировала малую часть пламени в перчатках и использовала усиление, заряжая их пламенем. Много сил на Деймона тратить она не собиралась. — Ну и что, это твоя сильнейшая техника? Какая разница, кого ты призовешь. Ты ведь слабый совсем, — сказала Савада, обращаясь к Спейду, после чего развернула корпус тела на сто восемьдесят градусов, устремляя пылающий Небом взгляд прямо на него. Будто видела, где он стоит. Гипер-интуиция подсказала ей, что она верно вычислила местоположение Деймона Спейда. Для этого была совершена подготовка — и Х-Стрим, и Х-Баннер Эйр были направлены на это. Побеждать просто так чужую иллюзию у неё не было намерений. — Агась, тут, значит, — кивнула себе Цуна. Добавив к усилению перчаток ещё и ускорение, она на реактивном принципе выпуска пламени быстро устремилась к Деймону. Ловко перехватив его поперёк шеи пальцами, Цуна, удерживая его мощным захватом, опрокинула на пол иллюзорного мира, вжимая того со всей силы вниз. — Пха!.. — с кашлем Деймон материализовался. Он попытался схватиться за Цуну, но та второй рукой перехватила его под запястья и ударила его же кулаками самого себя в грудь. Он кашлянул кровью. — Говорила же. Ты слабенький, — сурово напомнила ему сидящая на нём девушка, вжимая его в пол с просто нечеловеческой силой. — М-монстр! К-как у Джотто могла быть такая сестра?! — выпучив свои глаза, пропыхтел Спейд. Цуна и сама не знала, что за мифическая Анна такая. Но благодаря этой девице у них с Реборном было прикрытие. — Хочешь сказать, мой дорогой общипанный петух, — она опустила лицо к его уху и шептала ему как демон шепчет своим жертвам, — что будь тогда я, то ты бы ещё раньше подсидел Джотто? Деймона Спейда второй раз в жизни трясло. Первый был при потере Елены и горе в скорби. — Ты неблагодарная псина, которая укусила собственного хозяина, когда тот был добр к тебе, — продолжал шептать сам дьявол. — Н-не правда! Я лишь хотел сделать Вонголу… — Да мне плевать, что ты там хотел, — острые зубки сомкнулись на его мочке уха и с нажимом прикусили её. Тело Деймона дёрнулось, он заскулил от боли. Иллюзионисты всегда были чувствительны к боли телесной, и Цуна это прекрасно знала. — Петушиный-король-демоническая-лопата-пёс, знаешь что? Он простонал что-то едва различимо, но Савада восприняла это как «да». — Мечта и стремления Джотто были прекрасными. И, может, если бы ты не уничтожил его чистые помыслы, то Вонгола пошла бы по иному пути. Но ты растоптал всё наследие Джотто. Он был слишком мягким? Не-е-е, вовсе и нет. Это просто ты зациклился на собственной ненависти. Она отпустила его запястья. На коже виднелись красные следы, повторяющие точь-в-точь все детали её Х-перчаток. Каждую чёрточку. Но Деймон не смел шелохнуться, во всей мере понимая, кому перешёл дорогу. Цуна уставилась на свои руки. Перед глазами была пелена. Она сжала-разжала кулаки, после чего ослепительно улыбнулась Деймону и со всей силы всадила кулак рядом с его скулой в пол. В её голове роилось множество мыслей насчет того, чем она должна жертвовать для достижения своих целей. Цуна была уверена, что и у Джотто было так же. Не мог такой человек не предусматривать разные факторы. Просто так все тёрки с семьей не утрясешь. И элемент Неба, элемент гармонии, который поддерживал тело, как всегда принёс в её душу покой. Она немного успокоилась. Деймон лежал на полу, а его тело уродовали огромные губы и языки, глаза, торчащие на одежде. Выглядело несколько жутко, но Цуну это наоборот забавляло. Она провела кончиком пальца по огромному языку и захихикала. — Ты подготовил для меня просто идеальный театр: и чтобы охранники были подальше, и никто не мешал! Шикарный иллюзорный мир! — девушка раскинула руки в сторону. — Такого замечательного подарка мне ещё никто не делал. У нас вся ночь впереди! Её заявление порядком напугало иллюзиониста. Он уже и не знал, чего можно ждать от этого безумного существа. Внезапно в его голове сформировалась мысль: пусть лучше Анна выдаёт безумные и бредовые словесные пируэты, чем открыто демонстрирует свою страшную сторону. Тем временем Цуна поднялась на ноги и отошла от него на полметра. Убрав в подсумок Х-перчатки, кольцо Вонголы и коробочки, которыми она так и не воспользовалась, она гаденько захихикала.  — Садись, петух Спейд, я научу тебя одной древней забаве! — заявила Савада, потрясая колодой карт в воздухе. Сначала Деймон дернулся, подумав, что это его, но потом заметил другой рисунок на рубашках. — Каждый раз, когда я буду проигрывать, тебе простится один из грешков, что водятся у тебя за душой, а каждый раз, когда проигрывать будешь ты… — она молниеносно приблизилась к нему, и её алые губы почти вплотную вновь прижались к уху Спейда, отчего у него от ужаса всё внутри сжалось, и прошептала несколько слов. Деймон резко перестал походить на петуха. Теперь он больше напоминал краба. Вареного. Красного, с огромными выпученными глазами. Тем не менее, надо отдать ему должное — он быстро взял себя в руки после этой смеси гнева, смущения и возмущения. Цуна отпрыгнула в сторону и, хихикая, начала обмахиваться веером из карт точно она придворная дама на каком-то из приёмов у аристократов. — Я так понимаю, особого выбора у меня нет? — процедил Деймон, пытаясь привыкнуть к своему новому бедственному положению. Цуна, коварно потирая свои рученьки, достала из подсумка одну из коробочек и распечатала её одним из колец А-ранга. Из бокса вывалилась приличная гора всякого-разного тряпья. Используя всё это безобразие, которое смогла отыскать в куче, замотала Деймона с ног до головы. Из этого жуткого узла торчала только часть лица с яростно блестящими глазами, да кисть руки, которой тот мог двигать только вместе со всем остальным телом. — Знаешь, — Савада угадала ход его мыслей, — для начала я думала, что карты тебе будет проще держать губами, но после отказалась от этой идеи. — Какое благородство! — Дело не в благородстве, петушок, — погрозила она своим тоненьким пальчиком. В его душу начали закрадываться см-у-у-утные сомнения. — Дело в том, — продолжила Цуна, — что в таком случае игра затянется, и ты не успеешь проиграть столько раз, сколько бы меня удовлетворило. — Ещё раз повторюсь… Я так понимаю, особого выбора у меня всё равно нет? — Ну почему же. Ещё никто в этой жизни не мог упрекнуть меня в том, что я не дала кому-то выбора. У тебя целых два варианта, уж прости — больше придумать не успела, но ты должен понимать, что сегодняшняя ночь — чистой воды экспромт. — Первый — это играть с тобой в эту дурацкую игру на твоих условиях? — поморщился под тряпками Деймон. — Пра-а-а-авильно, второй тоже крайне простой — я развязываю тебя и отпускаю на все четыре стороны. — Вот так просто? — Да, все именно так. Правда, есть нюансы. Покинув эту комнату, из петуха ты мгновенно превратишься в курицу, — притворно вздохнула Цуна с явным сожалением. — Как это? — не понял Деймон. — Вот ведь ты недогадливый, — она панибратски облокотилась на плечо Спейда и совсем уж панибратски похлопала ладошкой того по замотанной тряпьём макушке. — Что, по-твоему, отличает курицу от петуха? Конечно же, яйца, которые она несет. — От расслабленного тона девушки не осталось и следа, её слова были буквально пропитаны замогильным хладом. — Вот и ты, Деймон, снесёшь. Возможно, даже два. Она ненадолго замолчала, наматывая висящий шнурок себе на указательный пальчик. Внезапно тон девушки вновь потеплел, и она добавила: — Я верю, что ты бы смог снести и больше, но, увы, природа безжалостна — ты родился именно с таким ограничением. Ему стало дурно.