Метр с кепкой в кресле босса

Старые деревья, растущие в сквере по бокам тенистой аллеи, в свете солнца казались политыми золотом. Это могло показаться величественным, но не когда к тебе, шаркая, медленно-медленно плетётся Дон мафии. — Спасибо, — старик таки добрался до Цуны и Реборна, и, внимательно разглядывая их, поблагодарил. — Вы спасли облезлую шкуру этого бедного старика, а она, несмотря на возраст, мне очень дорога. Цуна, мигом воссияв, всплеснула ручками: — Вот уж на здоровье, уважаемый! Это было не сложно! Старик ещё раз внимательно окинул её взглядом. — Пожалуй, действительно несложно. Хоть мне и осталось немного, — он покачал своей попранной сединой головой, — умирать от рук такого дилетанта было бы особенно обидно. Реборн, всё это время сидевший на корточках над незадачливым убийцей и внимательно изучающий его, подал голос. — Дилетанта? — он фыркнул, поправляя свою любимую федору. — Скорее вообще постороннего от таких дел человека. Обычный бродяга, он даже не потрудился избавиться от своего гонорара. — С этими словами Реборн плюхнул довольно объемную пачку лир старику под ноги. — И всего-то? — Брови старичка поползли вверх, глаза удивлённо округлились. Он присвистнул: — Дешево же меня оценили! — Думаю, что тут дело не в заказчике, а в исполнителе, — не согласился Реборн, поднимаясь на ноги и стряхивая грязь, приставшую к его шикарному брючному костюму, который он очень любил. — А вы, значит, совсем не посторонние от таких дел люди? — опасно сменил тему старичок. Цуна, которая уже сто раз поблагодарила свою сообразительность, когда сняла пояс с гербами Вонголы, убрав его в сумку, как и другие регалии своей семьи, уже собиралась было открыть рот, но Реборн её опередил: — Мы на вольных хлебах. В наше время честному человеку непросто найти достойную работу. — Это верно, — понимающе закивал старичок Кваттроки. — Тогда поступим вот как. Приходите в городские доки к закату. И, возможно, вас там трудоустроят.

***

Пусть уже вечерело, но от раскалённой мостовой у Новых ворот — проходной, украшенной фресками, каменными завитками и торсами бравых мужей рода сицилийского, было невыносимо. Пекло. От стен парило. От вони лошадей и оброненного тут и там навоза, разлагающегося на воздухе, выворачивало все внутренности. Цуну подташнивало. Она с грустью смотрела на недоеденную чиабатту, которая уже попросту не лезла в неё. Мимо проехала потрёпанная жизнью повозка с запряжённым в неё осликом. С улюлюканьем пробежалась стайка детворы с палками. — Шик. Теперь нас точно примут в семью! — и всё равно Цуне было здорово. Её распирало от восторга. — С чего бы это? — усмехнулся Реборн, оглядывая свою подопечную с ног до головы. Выглядела она в его глазах комично: расфуфыренная синьорина посреди местного класса. На них даже поглядывали с раскрытыми ртами. Не каждый день предоставляется возможность лицезреть воочию столь прекрасную госпожу. — Разве мы не спасли этого невероятно авторитетного деда? — совершенно ни о чём не парясь, спросила Цуна. Тащившая кэб лошадь опорожнилась. Вони прибавилось. Цуна едва ли не заверещала от ужаса. — Ну да, спасли, — кивнул Реборн, отбирая у неё остатки чиабатты. Он-то и не такое за свою жизнь видел. — Разве ты не говорил, что это поможет?! И без того истекающая потом Цуна стала по цвету лица напоминать спелый томат. Реборну подумалось, что даже злясь его подопечная слишком красива. Хорошо, его нимфетки не интересовали. — И это было, — опять же согласился Реборн. — Ну, так значит, нас примут! Реборн встал посреди улицы как вкопанный. Когда ему в карман попытался залезть местный карманник, то он ловко вывернул тому руку и с полпинка отправил его в полёт. Мальчонка приземлился на мостовую кверху задницей. — Погоди-ка, погоди-ка… — Реборн исподлобья посмотрел на упёршую руки в боки Цуну. — Когда я успел сказать, что дед — безнадежный кретин? Ну да, старый, но из ума то не выжил. — Ну да, бодрый такой, — вынуждена была согласиться она. — Но какая тут связь? — А где гарантии, что это не ты наняла этого парня? — О-о-о!.. — Цуна начала понимать. Её карие глаза засветились всеобъемлющим пониманием, граничащим с безумием. — Справедливо. И что теперь будет? — Как что? Конечно же, мы не пойдем в доки. Кто их знает, что у них на уме. — А чем займемся? — Ну как, — Реборн смахнул с шеи жирного овода, пристроившегося на своём, кровном, — побродим по городу, сделаем себе имя и правильную репутацию. — Тогда раздобудь себе накладную бороду! — пуще прежнего воссияла Цуна. — Это ещё зачем? — опешил Реборн. — Репутация. Мы уж больно приметная пара. Думаю, Вонголе бросится в глаза, что их молодая леди занимается черти чем вместе со своим мужиком. Реборн чуть не задохнулся от возмущения. Теперь и его физиономия стала краснющей-краснющей. Он был готов отдубасить Цуну прямо посреди улицы. — Своим мужиком?.. — Не криви губы, — погрозила ему пальцем Цуна, одаривая Реборна ослепительной улыбкой. — Сам знаешь, что про нас подумали, когда увидели вместе. — Не знаю. И знать не хочу, — Реборн честно пытался держать лицо. Выходило не очень. — А я знаю и всё расскажу, — гаденько так захихикала Цуна, потирая ручки. На них уже в открытую пялился всякий сброд, окружив кольцом. Движение посреди площади замерло. Такой потехи тут ещё никогда не видели. — Разве это тебя не скомпрометирует? — недобро так прищурился Реборн, надвигая на глаза шляпу. — Да-а-а-а! — возликовала Цуна, прыгая на месте. Полы её юбок взлетали вверх, как облако. Это было одновременно и красиво, и странно. Девушке в столь роскошном одеянии не подобало так скакать на месте. — Попался! Так ты всё-таки знаешь, о чём я. Реборн превратил Леона в пистолет, на полном серьёзе собираясь вышибить Цуне мозги. А потом ещё и себе, раз посмел посягнуть на жизнь действующего Дона семьи, следуя омерте. Цуна, гогоча во всю глотку, растолкала толпу и, подобрав юбки, понеслась прочь. Реборн кинулся за ней следом, стреляя и по ногам, и в спину, и куда попадал, но гипер-интуиция выпендривалась, как могла, на пару с хозяйкой.