Метр с кепкой в кресле босса

Кея страдал от невыносимой боли, настолько сильной, что было страшно открывать глаза. Во рту воистину адски пересохло, да так, что распухший язык намертво прилип к небу и едва ворочался. В конце концов, Кёя нашел в себе силы продрать благополучно слипшиеся глаза и оглядеться в поисках воды. Такие мелочи как умывание или полоскание рта не сильно волновали его, хотя бы глоток воды — это всё, о чём он мог сейчас только мечтать. Глаза Кёя открыл только затем, чтобы обнаружить себя совершенно голым, прикованным к огромному камню посреди бескрайней пустыни. — Орёл… — прохрипел Кея. Обжигая губы, слова вылетали из его раскаленного рта, как расплавленный металл из горнила, делая и без того горячий воздух просто невыносимым. — Готов поклясться, что где-то здесь был орел, — повторил Кёя. Но орла нигде не было. Кёя даже обиделся на такое бессовестное со стороны птицы отношение. Он был уверен, что всё то время, пока он спал и просто посиживал с закрытыми глазами, рядом находился очень большой и очень голодный орел, который с гортанным клекотом клевал его тело. Однако поверхностный осмотр орла-невидимки не выявил, а осмотреть более детально Кёя не мог по причине цепей, сковывающих его. В существовании гигантской птицы сомнений быть не могло. Если не она, то кто же тогда все это время нещадно клевал его печень? «Либо это невероятный гигантский стелс-орел, либо одно из двух», — сделал окончательный для себя вывод Кёя. Он попробовал порвать или хотя бы ослабить цепи, которые сковывали его тело, но или сказалась общая слабость, или цепи были невероятно прочными. В последнее верилось слабо. Как бы то ни было, освободиться не получилось. Более детальный осмотр окрестностей и собственного тела позволил сделать следующие выводы. «Вокруг песок, позади камень, на мне цепи. Девяносто процентов моего тела болит, ничего не помню. И почему-то только в одной части меня очень комфортно», — осмысливал происходящее про себя Кёя и пришёл к новому выводу. На удивление, комфортной частью оказалась задница, опять же, на удивление, она стоически перенесла все невзгоды, которые свалились на её хозяина. Рискуя вывернуть при подобных манипуляциях шею, Кёя осмотрел задницу внимательнее, и обнаружил, что к ней прилип какой-то мусор. Если точнее, то небезызвестная «правая рука» Донны Вонголы, Хаято Гокудера. Если быть совсем уж точным, то, по всей видимости, Кёя восседал на нём всю ночь как на троне. Слово «трон» болезненно всколыхнуло какие-то воспоминания, однако, кроме жалких попыток что-либо вспомнить и нового приступа головной боли, ничего не дало. Как мог (жопой) Кея растолкал ошалевшего от такой побудки Хаято. Каждое движение причиняло обоим неимоверные страдания, что, однако, способствовало пробуждению. — А не ахуел ли ты? — не открывая глаз, пробормотал Хаято, но после этого всё же глянул вверх. Стоит упомянуть, что Кёя восседал на его торсе, и его причиндалы болтались в опасной близости от лица подрывника. От такого зрелища Хаято вывернулся из-под него, как намыленный, и ошалело уставился на прикованного Кею. Последний витал в некой прострации, задумчиво пытаясь определить: действительно он ахуел? И самое главное, а он ли? — Может быть, — неуверенно произнес Кёя. — И где мы? Хаято огляделся и почти моментально вынес вердикт: — В пустыне. Да ты глаза-то разуй. Тут ничего кроме песка, как ни смотри. Пустыня и есть. — Да ладно? — Кёя хотел было врезать обнаглевшему хранителю, однако, вспомнив о своем бедственном положении, сменил тактику. — Лучше помоги мне освободиться. Минут пятнадцать они пытались «разбить оковы капитализма». Понятное дело, труд восторжествовал. Верно говорят: сила есть, ума не надо. — Блин, а че ты весь… — Хаято отводил взгляд, пытаясь подобрать слово, — ну… голый? Ты бы оделся, что ли… — В песок завернуться? Или с тебя шкуру спустить? — криво улыбаясь, усмехнулся Кёя. Вздохнув, он уже серьёзно добавил: — Давай выбираться отсюда, а потом ты раздобудешь мне одежду. — Ну и куда мы пойдем? — На север. — Почему на север? — пытаясь игнорировать «адамовы одежды», вопросил Хаято. — Потому что там всегда прохладнее, насекомое. — Ладно, я меняю свой вопрос, — Хаято поднял руки вверх, сдаваясь, — как мы найдем север? — По солнц… — Кёя поднял голову и понял, что небо было затянуто тяжёлыми серыми тучами, которые спустились так низко, что он мог бы даже попытаться достать их руками, если бы рискнул подпрыгнуть. Похмелье давало о себе знать, поэтому прыгать он не рисковал. — Подождем, пока на одной из твоих сторон вырастет мох!.. — огрызнулся Кёя, в конце концов. — Двинемся вон к той пальме, а там видно будет. — Какой такой ещё пальме? — Хаято проследил взглядом за жестом, которым его друг указывал куда-то вдаль. — Блин, в каком месте ты обучался? Прекрати это. — Что прекратить? — опешил Кёя, не понимая, зачем Хаято у него спрашивает места обучения. Они оба вместе учились что в Японии, что в Италии в одних школах. — Распространять этот идиотский стереотип, мол, ананасы растут на пальмах. Я слышал о кокосовых, слышал о финиковых, но вот ананасовые пальмы — это миф! — Хаято аж притопнул. — Да плевать… А, ладно. Двигаемся к тому ананасу! — Знаешь, — Хаято удивлённо прищурился, разглядывая ананас, — а я ведь внимательно оглядывался. Ещё минуту назад его просто не было. У меня дальнозоркость, я бы его точно раньше заметил. Ты меня знаешь. — Подозрительно! Тем более нужно проверить. А потом я лично забью до смерти тех, кто причастен ко всему этому, — и Кёя рукой обвёл пустынные дали. Ананас на поверку оказался головой Мукуро, который вынырнул откуда-то из-под песчаных барханов. Иллюзионист чувствовал себя несколько лучше, чем бедовая парочка, и вообще находился будто бы в своей тарелке, полностью освоившись в этом песчаном аду. — Вылезай, — потребовал Кёя, вставая над головой Мукуро и светя своими «прелестями» так, что можно было ослепнуть. — Нет уж, лучше вы сюда! — наотрез отказался Мукуро, чья голова торчала из ямки. Удивительно, но от «адамовых одежд» он не ослеп. — Если потянуть за ботву, покажется корнеплод, — высовываясь из-за плеча Кёи, подсказал Хаято. Почуяв, что дело пахнет жареным, Мукуро скрылся в песке, заявив на прощание: — Да что я не видел в ваших песках! Лучше пошли со мной, к морю. — Совсем спятил… — парни переглянулись. Однако ямка, из которой недавно торчала голова Мукуро, окончательно осыпалась. Под слоем песка оказалось нечто, отдаленно напоминающее лестницу. Ступени уходили прямо в необъятные воды океана. — Мы все ещё спим?.. — неуверенно пробормотал Хаято. — Я тебе покажу, спим! Во сне такого дерьма не бывает! И в тебе не будет, если ты понимаешь, о чём я. Так они, попеременно ругаясь, с криками и угрозами выбить друг из друга не только дерьмо, спустились вниз по лестнице и рухнули в ласковую и прохладную воду. — Не соленая, — спустя некоторое время совершил открытие Хаято. — Ну, бывают несоленые моря, — вынырнул неподалеку плавучий ананас. Парни, страдавшие от обезвоживания, лениво посмотрели на Мукуро, но у обоих пока не было сил на его умерщвление. И тут, совсем рядом, из глубоких вод, точно русал, вынырнул бравый хранитель Дождя, Такеши Ямамото. — Только баба и покойник Не мочились в рукомойник… — на выдохе пропел Такеши, но, увидев каменные рожи Кёи и Хаято, он резко заткнулся. У него едва ли не пар из ушей повалил. Мимо в огромной кастрюле продрейфовала сладко посапывающая Хром, свернувшаяся в милый калачик. Рожи Кёи и Хаято стали не просто каменными — стальными, прямо как любимые тонфа хранителя Облака, которых сейчас так не хватало.