***
Хибари рассказывал Дисциплинарному комитету о ближайших планах по работе с проблемными студентами. Собрание уже подходило к концу, как вдруг с пинка раскрылась дверь, и на пороге кабинета возникла лохматая Цунаёши Савада в заляпанном чем-то зелёным когда-то белоснежном лабораторном халате, надетом поверх нижнего белья. Гордо проследовав до стола Хибари, она ловко взобралась на него и сверху вниз посмотрела на Кёю. — Твой курносый нос напоминает мне пятачок у морской свинки, которая жила у меня! — девушка погрузилась в воспоминания, закатывая глаза к потолку и чуть раскачиваясь на столе из стороны в сторону. — Звали её, кажется, Пегги... Ах, бедная моя облысевшая Пегги... Не, ну вы определенно с ней похожи... Кто-то рассмеялся. Хибари уничтожающе оглядел собравшихся. Ойкнув, все резко втянули головы. Кашлянув, Кусакабе поднялся со своего места. — Кхм, Кё-сан... Мы это... Пойдем, пожалуй... Не будем вам с Савадой мешать... Показав на дверь сидящим на своих местах членам комитета, Тетсуя направился к выходу. Вскочив с мест, остальные понеслись следом. Когда за ними закрылась дверь, Хибари хмуро уставился на Цуну. — Ну, и что это было? Девушка все так же взирала на Кёю со стола. — Хибари Кёя — человек мощи, — начала она, — и не опишешь его сверх того, что есть... — Эй, травоядное... — Хибари напрягся. — «Мощи», надеюсь, от слова «мощь», а не нетленные иссохшие останки? И вообще, это что за романтические бредни? В любви мне так признаешься? Ты головой со стенкой познакомилась? — Не, не со стенкой... Цуна попыталась слезть со стола, но поскользнулась на так неудачно попавшей под туфлю папке с документами и, помянув всех родственников до седьмого колена, упала на пол. Однако её было не остановить. — А твои черные волосы как гудрон*, который я никак не могу отстирать от моих любимых джинс! Всякий раз, глядя на них, вспоминаю тебя, бегущего за мной после моего завала на контрольной по математике и моё фееричное падение на ведро с гудроном, которым сосед хотел крышу на гараже залить... Договорив, Савада задумалась. Помолчав с минуту, она выдала: — Кё-чан, а давай я тебе песенку спою? Кёя хмуро посмотрел на Цуну. Вздохнув, он подпер щёку рукой и кивнул головой. — Пой, раз так хочется. В следующее мгновение он пожалел об этом. Не вставая с пола, Цунаёши запела:— Как блестят на солнце эти Серые глаза-а-а. Словно волчья шкура летом Серые глаза-а-а. Вспоминаю — умираю Серые глаза-а-а. Околдована я тобою-ю-ю. Серые глаза-а-а... Ослепили меня глазки Серые глаза-а-а… Серые глаза, серые глаза-а-а...
Хибари отрешённо разглядывал пейзаж в окне. Жить резко расхотелось. Просидев так около пяти минут, он взял себя в руки. Хищно посмотрев в сторону Цуны, он не увидел её на полу. Девушки вообще не наблюдалось в кабинете Дисциплинарного комитета.***
После того постыдного признания прошло больше месяца. Цуна и Кёя начали встречаться, но девушка не заметила особых изменений в отношениях. Хибари все так же гонял её по любому пустяку или провинности, обещая забить до смерти. Но она сильно не заморачивалась по этому поводу. Реборн вернулся, и жизнь девушки наполнилась страданиями. Маленький ребёнок в черном костюме, шляпе и с вечно сидящим на его шляпе хамелеоном Леоном всерьёз занялся обучением Цуны. Она же, скрипя зубами, делала то, что он ей говорил, разрабатывая планы по превращению будней своего репетитора в нечто невыносимое. Не так давно попытки стали более-менее удачными. Реборна удалось напоить слабительным. Мучились малолетний репетитор и его ученица вместе, но оно того стоило. Всего-то пришлось добавить собственноручно разработанного средства в чай и предложить выпить. Реборн повёлся, взял чашку, которую для себя приготовила девушка. За место под «солнцем» ванной комнаты они уже вместе боролись позже, так как средство было в обеих чашках. Выиграл, конечно же, репетитор, но это уже второстепенно и не так важно. Цуна чувствовала себя крутой, как яйцо Фаберже. В воскресенье Реборну приспичило посетить кофейню, чтобы попить эспрессо. Пожав плечами, Цуна смирилась с походом и извлечением своего бренного тела из дома и пошла вместе с ним, сказав, что он сам себе будет покупать напиток. Плюхнувшись за столик кофейни с купленным латте и пирожным, девушка стала наблюдать за Реборном, подошедшим к прилавку. — Один эспрессо, пожалуйста, — сказал тот, делая заказ у кассирши. — Милый, — произнесла мягко продавщица. — А где твои мамочка и папочка? — нахмурилась женщина. — Ты потерялся? Может, тебя отвести в полицейский участок. «Деточка, этот «милый» тебе голову прострелить может, — усмехнулась Цуна, прихлёбывая из чашки. — И не только её...» Савада хмыкнула, предвкушая дальнейшие события. Отломив ложечкой кусочек пирожного, она стала наблюдать. — Попробуй, и участок захлебнется кровью, — сказал, не мигая, киллер, направляя пистолет на продавщицу. Та нахмурилась: — Милый!.. Продолжишь так шутить — и я позову хозяина кофейни. «Так, а вот это уже фигово, — девушка поспешно встала из-за столика и направилась к прилавку. — Только рассирусии с администрацией нам не хватало!» Савада подхватила Реборна на руки. Закрыв его рот ладонью, она мило улыбнулась продавщице: — Пардоньте, уважаемая. Заигралось дитё, не уследила. Будьте добры один эспрессо и чизкейк с клубникой! Продавщица презрительно покосилась на Цуну, но ничего не ответила. Отвернувшись, она стала готовить эспрессо. Реборн, больно пнув Саваду под рёбра, спрыгнул на пол. — Не трогай меня, — буркнул он и направился к столику, за которым до этого сидела Цуна. Савада хмуро проводила взглядом Реборна. Приготовив эспрессо, продавщица поставила напиток и чизкейк на поднос. Расплатившись, Цуна пошла к столику. Поставив перед Реборном поднос, она села. Они молча выпили свои напитки и съели десерты. Девушка и не собиралась ничего говорить, она наслаждалась моментом, чувствуя раздраженность репетитора, которую научилась улавливать во время построения и воплощения в реальность своих коварных планов. Выйдя из кафе, они направились в сторону дома. Цуна искоса наблюдала за репетитором. — Умри, Реборн! Савада остановилась и осмотрелась по сторонам. Кроме маленького ребёнка со странной прической и костюмом, изображающим, видимо, корову, никого не было. Сидел малыш на дереве, махая ножками и держа в руках лимонку*. — Получай! — ребёнок направил на Реборна пистолет, рассчитанный явно не на маленькие ладошки. Репетитор продолжал идти вперёд. Задумчиво посмотрев на ребёнка в костюме коровы, Цуна отвернулась и быстро догнала его. — Эй, Реборн... Тебя тут убить хотят... Киллер лишь хмыкнул: — Вот именно, что хотят. Не заморачивайся по пустякам, нам с тобой ещё делать твоё домашнее задание по физике и английскому. Пожав плечами, Цуна последовала за Реборном. Ребёнок, поняв, что его игнорируют, заторопился, и, свалившись с дерева, заревел. Услышав плач, девушка обернулась и, увидев лежащего на земле малыша, вздохнула. Решив помочь, она подошла к нему. На свою голову. Уже отлетая в сторону от взрыва гранаты, Савада подумала о том, как её достали малолетние недоубийцы, дурацкие дни, и все эти божественные ощущения, когда она почти умирает и почти попадает в Рай, но треклятый репетитор не дает ей спокойно отмучиться.