Метр с кепкой в кресле босса

Прежде чем начать новую главу, я хочу сказать от себя пару слов: 1) Хибари у меня канонный (я вообще за максимально возможную придержку канона). Мы однозначно не знаем, каков он в отношениях. Вспомните его сражение с Адельхейд в арке Церемонии Наследования. Кёя бился с девушкой и его не парил её пол, имхо. Так что я считаю его отношения с Цуной вполне канонными. Просто Савада у меня другая, заявочная, хоть и с отступками. 2) Я беру за основу официальный артбук Амано Акиры, «Колор» (Katekyo Hitman Reborn! Official Visual Book — REBORN Colore!). Там показан дом Хибари, и Такеши говорит, что слышал, что Кёя относится к мейка — очень влиятельным людям, так называемой аристократии, выдающимся политическим и культурным деятелям. К ним можно отнести известные рода землевладельцев, владельцев гор, семьи, занимающиеся образованием, производством саке и др. Так что наш любимый фууки-инчо — богатенький мальчик, впрочем, по нему и видно. В оригинале у него великолепно поставлена речь. Если кому-то интересно — расскажу об этом подробнее, ибо датабуки и reborn-wiki я изучал в своё время серьезно из-за TYLа. Но это уже в лс или комменты под главой. Ссылка на комнату Хибари: vk.com/photo-70557613_335275950 3) Кёя и Рёхей на самом деле в каком-то роде друзья. Это факт, взятый из второй официальной новеллы по «реборну». Всем приятного чтения))) ______________________________________________________________ Непонятно откуда взявшийся поднос с печеньем врезался в стену, когда Ламбо из десятилетнего будущего увернулся, отпрыгивая Цуне за спину. Девушка хмыкнула, смотря на вновь замахнувшуюся чем-то Бьянки. — Привет, Ламбо, — оборачиваясь к стоящему позади себя парню, сказала Савада. — И вам привет, босс. Для Цуны эта картина уже стала привычной за пару месяцев. Чуть что случалось — Ламбо выуживал из своей волосяной чёрной дыры Десятилетнюю базуку и стрелял в себя. И всё бы ничего, но в будущем он уж очень походил на бывшего Бьянки — Ромео, с которым девушка плохо рассталась, а вскоре он и вовсе покинул этот бренный мир не без её помощи. Савада была солидарна со своей новой знакомой. Травить и давить таких надо. Как тараканов. Дихлофосом и безжалостно. Чтоб наверняка. — Ромео! — прогремел на всю прихожую голос Бьянки. — Ламбо, беги! — посоветовала Савада стоящему позади Бовино. — Беги, Форест. Беги. Беги так быстро, как только сможешь. Так жертву убивать намного интересней. И Бовино побежал, вереща на всю округу. Он пулей вылетел за дверь, ведущую на улицу, только пятки и сверкали. Цуна присвистнула. Спринтерская скорость Ламбо поражала, но бегущая позади него Бьянки удивляла ещё сильнее, несясь с подносом в каждой руке и не отставая. Савада лишь хмыкнула и направилась к маме на кухню. Нана как всегда стояла у плиты, что-то готовя. Цуна облизнулась в предвкушении. В караоке-баре она так почти ничего и не съела. Ей тогда было не до этого. Важнее было показать свои вокальные способности, которыми девушка гордилась. Жаль, там окон не было, а то бы она выбирала такие песенки, от которых стекло бы предательски дрожало, вводя окружающих в состояние панического ужаса. А съеденный после всех этих песнопений сладкий блин в компании Ананасика уже давно провалился. Да и марафон с Кёей по городу опустошил и без того урчащий что-то нецензурное желудок. — Мам, я есть хочу, — сообщила Цуна, садясь за стол. Женщина прервалась от помешивания чего-то в кастрюле и посмотрела на дочь. — Цу-чан, ты разве не покушала с друзьями? Девушка лишь хмыкнула и уселась поудобнее на стуле. Нана покачала головой. — Подожди пару минут, карри* почти готово. Накладывай пока себе рис. Савада-младшая недовольно зыркнула на мать. Она думала, что та её полностью обслужит. Но делать было нечего. Отодвинув стул, Цуна взяла тарелку, подошла к рисоварке, откинула крышку и положила себе риса. Достав из ящика ложку, она вновь села за стол. Нана выключила плиту, зачерпнула карри, взяла тарелку Цуны, полила им сверху рис и поставила еду перед дочерью. Та с восторгом посмотрела на одно из своих любимых блюд и только хотела зачерпнуть его ложкой, но лишь мазнула ей воздух. Тарелки не было. Рядом раздалось довольное чавканье. Девушка злобно уставилась на Реборна. Вот как должен был родной отец ненавидеть свою дочь, чтобы подсунуть ей такого репетитора? Который просто берёт, и нагло ворует у своей ученицы из-под носа её любимый карри, а?! Цуна точно для себя решила, что станет хоть боссом, хоть кем, но прежде она доберётся до своего репетитора. Прошлые попытки испоганить ему жизнь слабительным её уже не устраивали, да и он просек фишку. Нужно будет заняться на днях разработкой коварных планов и придумать что-то такое, чтобы было на один раз и наверняка. Чтоб он запомнил на всю свою жизнь. С такими мыслями девушка поднялась из-за стола, взяла новую тарелку, положила себе риса, сама полила его карри под удивленным взглядом матери, схватила ложку и стоя быстро съела всё, что было в тарелке. Фыркнув, она прошла мимо чавкающего Реборна и направилась в свою лабораторию.

***

Цуна сама не заметила, как за опытами пролетело много времени. Выйдя из лаборатории и поднявшись к себе в комнату, она посмотрела на настенные часы, показывающие уже почти девять часов вечера. Реборна в комнате не было. Девушка поблагодарила что-то там сверху и плюхнулась на кровать. Вдруг возникла идея позвонить своему парню и узнать, как он там после их марафона по городу и купания в холодной реке себя чувствует. Хмыкнув, она достала из кармана платья, которое она так и не переодела, свой телефон, нашла нужный контакт и нажала на вызов «Гудроновой Феи с тонфа». — Жив или не жив? — весело спросила Цуна, когда Кёя принял вызов. — Вот в чём вопрос. — А? — не понял Хибари, чихнул и чем-то зашуршал. — С добрым утром, говорю! — хмыкнула Цуна. — Как самочувствие? Вместо ответа шуршание повторилось, и она услышала, как на том конце линии смачно высморкались. Тут она поняла состояние своего парня и довольно заулыбалась. — Слышу-слышу, сопливый ты мой. Соплежуюшко, — усмехнулась девушка. — Неважно себя чувствуешь? — Ага, и кто причина недуга, а? — Хибари чихнул. — Но я буду в следующий раз умнее. С тобой нужно быть аккуратнее, ты не просто очередное травоядное. С твоей… кхм… оригинальностью можно попасть впросак. У тебя талант. Цуна хихикнула. — Ага, спасибо. Отличная речь, но у тебя наверняка сейчас сопля, как Тарзан — висит и раскачивается. Так что серьезность твоего настроя сразу как-то теряется. Ты уж прости, но это же Тарзан! Вменяемый человек не решился бы ни за что и никогда сказать главе Дисциплинарного комитета Намимори о том, что у него болтается сопля, как Тарзан. Хибари в шоке уставился на потолок своей огромной комнаты. Он не нашёлся, что ответить, как вдруг чихнул. Потянувшись за бумажными платками, Кёя достал себе один и высморкался. — Оу, я прям вижу, как Тарзан свалился в пропасть, крича свое фирменное «А-а-а-а!», — издевалась Цуна. — Бедный, бедный Тарзан. Он даже не смог побывать в Нью-Йорке. Ты так жесток, Кё-чан! Раздвижная дверь отъехала в сторону, и на пороге комнаты Кёи возникла служанка в традиционном кимоно, задвинула дверь и посмотрела на своего господина. — Хибари-сама, я принесла вам лекарство. Он хмуро уставился на помешавшую его покою служанку. Вздрогнув, она пододвинула к нему поднос со стаканом воды и таблетками и быстро ретировалась, не забыв закрыть дверь с обратной стороны. Кёя, хмыкнув, приподнялся на своем футоне* и выпил лекарство. — Что, пугаешь там своих слуг, мейка хренов? — усмехнулась на другом конце линии Савада. — Я бы тоже испугалась такого обилия вопящих Тарзанов. Хибари вздохнул. Как его иногда раздражала эта травоядная. Она пользовалась любой его слабостью, а ведь эти самые слабости в его случае были очень редким феноменом. Эта тролль двухсотого левела умела вывести его из себя за пару мгновений. И сейчас у неё есть отличный повод поиздеваться над ним. «Нужно как можно скорее выздоравливать, — подумал Кёя. — Только её глупых шуточек ещё не хватало». — Ты прекрасно знаешь, что я не использую своё положение, чтобы стать выше других. Я уверен только тогда, когда сам пробиваю себе путь. Так чего ты хотела? — недовольно спросил Хибари, вытаскивая из пачки очередной бумажный платок. — Не думаю, что ты позвонила только ради того, чтобы в очередной раз продемонстрировать мне своё чувство юмора. — Ты прав, — серьезно ответила Савада. — Как там твой подпевала из Дисциплинарного поживает? Хибари нахмурился. — Какой именно, Цунаёши? — В смысле, какой? — не поняла девушка. — Тот, который в больнице. Кёя чихнул. Высморкавшись, он откинул платок в угол, в котором уже возвышалась приличная горка таких же платков. — Восемь человек из Дисциплинарного комитета были атакованы неизвестным, так что пока я добрался до больницы, они все были уже там. Цуна шокировано охнула. Дисциплинарный комитет средней Намимори был известен на весь город. На него полез бы только смертник. Странно, очень странно. Трижды странно. — И что будете делать, о, великий забиватель до смерти? — спросила Савада. Хибари чихнул и откинулся головой на подушки. — Пока лечиться, — ответил он. — За всем посмотрит Кусакабе. Не люблю полагаться на других, но если я со своей 38,9 пойду заниматься делами, из этого мало чего выйдет хорошего. Цуна вздохнула. — Ты прав. Давай уж, лечись, наматывай сопли на кулак, а лучше на свои тонфа. Я завтра к тебе зайду после школы. — До завтра тогда. Я очень устал и хочу спать. — Тогда приятных снов, Кё-чан. Выздоравливай. Девушка отключилась. Хибари положил телефон рядом с собой, и, укрывшись одеялом, лёг спать.

***

Хаято преданно ждал Цуну около её дома. Поздоровавшись, они пошли в школу. Едва друзья зашли в свой родной класс «1-А», как к снимающей с себя шарф и пальто Саваде и Гокудере подбежал взволнованный Ямамото. — Цуна, Сасагава-семпай в больнице! Девушка удивленно уставилась на друга. — Бейсбольный придурок, не неси чепухи! — встрял Хаято. — Как этот идиот мог оказаться в больнице? Динамит мне в анус. Нереально это. Такеши лишь покачал головой и грустно посмотрел на друзей. — Не знаю. Пойдемте его проведаем, я не могу спокойно сидеть на занятиях после такого. Цуна кивнула, соглашаясь. Вновь наматывая на шею шарф, она направилась к выходу из класса, пока не пришёл учитель и не увидел их. Друзья последовали за ней. Быстро переобувшись на первом этаже, они поспешили в больницу. Больничное здание было заполнено учениками средней Намимори. Спросив на ресепшене в какой палате лежит Сасагава Рёхей, Цуна с ребятами пошли прямо туда. Открыв дверь, они увидели боксёра лежащим на больничной койке в кислородной маске. Рядом с ним на стуле сидел Кусакабе Тетсуя. — Тетсуя-сан, а что вы тут делаете? — удивленно спросила Савада. Гокудера и Ямамото зашли в палату. Хаято удивленно присвистнул. — Тротил мне в зад… Он и правда попал в больницу… Бейсболист рассмеялся над первыми словами Хаято, а Цунаёши улыбнулась. — Осьминожья башка, только тебя тут экстремально не хватало! Ребята удивлённо уставились на чуть привставшего на одном локте Рёхея, который одним движением снял с лица маску. — Что сказал, газон на ножках? — взревел подрывник. — Да я тебя сейчас заставлю динамитом пообедать! Цуна умоляюще посмотрела на Такеши. Тот, улыбнувшись, схватил под руки Гокудеру и выволок из палаты. Вздохнув, она подошла к боксёру и вице-президенту Дисциплинарного комитета. За дверью слышалась какая-то возня и отборный итальянский мат, услышав который Савада невольно прыснула. Но она пришла не посмеяться. — Сасагава-сан, ты в порядке? — А ты быстро, Савада, — сказал Рёхей. — Я выгляжу жалким. Шесть костей сломано, семь треснули… — Сасагава улыбнулся. Двух передних зубов не хватало. — Взгляни, ещё и зубы выбили. Цуна передернула плечами. — Ты видел, кто на тебя напал? — На него напал парень в униформе старшей школы Кокуё из соседнего города, — подал голос молчащий до этого момента Кусакабе. — Но всё нормально, Кё-сан отправился прямо туда. Савада, ты знаешь о силе нашего главы, так что им недолго развлекаться осталось. Девушка поперхнулась воздухом. — Куда этот идиот направился?! Кусакабе непонимающе уставился на взбесившуюся Саваду, чуть ли не прожигающую его взглядом. — Савада, в чем проблема? Но она его уже не слушала, несясь к выходу из палаты. Вылетев пулей из помещения, она узрела картину, писанную маслом: Гокудера сидел на Ямамото и душил того. Глаз бейсболиста заплыл, а губа была разбита. Цуна приложила два пальца к виску, делая вид, что приставила пистолет. Это был финиш. — Мальчики, я, конечно, все понимаю, но… — скептически произнесла девушка, наблюдая за «милым» общением друзей. — Давайте, вы потом миловаться будете, делая друг другу макияж. Сейчас иная проблема. Масштабнее, так сказать. Гокудера вздрогнул и с опаской посмотрел на Саваду. Ямамото, стащив с себя Гокудеру, встал и начал отряхивать куртку и школьные брюки. — Десятая, что произошло? — удивленно поинтересовался все ещё сидящий на полу Хаято. — Спасать одну фею-любительницу-забить-до-смерти нужно, — ответила Цуна. — Ребят, поможете? — спросила она, глядя на друзей. — Я одна ничего не сделаю, совершенно бесполезна в драках, как, впрочем, и везде… Кроме Тетсуи-сана весь Дисциплинарный полёг, а что Кё-чан собрался делать в своем положении, я не понимаю! — Савада, что за положение? Цуна обернулась. Дверь в палату Сасагавы Рёхея была раскрыта, а на её пороге стоял Тецуя, скрестив на груди руки. — Кёя сейчас должен дома у себя лежать, сопли бантиком завязывать и лечиться, а он, за каким-то чёртом, попёрся макияж каким-то уродам наводить! У этого идиота температура под 39 градусов! Кусакабе Тетсуя покачал головой. — Плохо, я не знал. Но Сасагава, видимо, стал последней каплей. Цуна понимала. Да, Рёхей — один из немногих друзей её парня, ради которого он вышел на ринг и участвовал в соревновании по боксу. Но в таком состоянии? Один? — Тетсуя-сан, сколько человек из Дисциплинарного комитета на ногах? — Кроме меня никого, Савада. Они положили нас всех. Савада расстроено цокнула языком. Ямамото подал руку Гокудере. Хаято, цыкнув, ухватился за неё и поднялся с пола. — Десятая, я предлагаю нам быстро разойтись по домам, переодеться, взять с собой что-то для обороны и встретиться в центральном парке, — убирая с лица волосы, сказал подрывник. — Я бы не отказался пополнить запас динамита. Девушка кивнула и первой рванула вниз. Нужно спасать её сопливого идиота. Ещё не хватало, чтобы с ним что-то произошло. Она искренне считала, что только ей позволено измываться над её парнем. Хаято и Такеши побежали следом. Кусакабе Тетсуя хмыкнул и повернулся в сторону лежащего на койке Рёхея. — Что будешь делать?

***

Хибари крутанулся на месте, ударяя в челюсть одного из противников и заезжая другому тонфой по ребрам. Усмехнувшись, он наступил на одного из поверженных. Чуть покачнувшись, Кёя двинулся дальше по лестнице. За ним тянулся шлейф из тел, лежащих тут и там на ступеньках. Облизав губы, он вошёл в здание, в котором и обосновались нарушители. Едва ступив на порог, Хибари увернулся от летящей в него биты. Сорвавшись с места, он ударил напавшего тонфой под дых, опрокидывая тело на пол. Кёя двинулся дальше, поднимаясь наверх. Наконец, он зашёл в просторное обшарпанное помещение с огромным окном. Шторы висели лоскутами, едва закрывая пейзаж двора. В помещении было темно, а у самого окна стоял диван. На нём кто-то сидел, широко расставив ноги и удобно сложив руки, упёртые локтями в коленки. — Йо, — сказал Хибари, хмуро поглядывая на сидящего на диване. Словно желая прожечь своим взглядом в нём дыру. — Оя-оя, и кто же решил проведать меня? — задумчиво спросил незнакомец. — Не хочешь представиться? Кёя встал в боевую стойку. — Глава Дисциплинарного комитета, Хибари Кёя. Но, знаешь ли, невежливо спрашивать чье-то имя, не представившись самому. — Ку-фу-фу, в чём-то ты прав. Встав с дивана, незнакомец направился прямо к Кёе. Брюнет напрягся. Когда незнакомец поравнялся с ним, они оба удивленно уставились друг на друга. — Ты?! — Хохлатое травоядное?!