Советую читать этот спешл, перечитав 9 главу. Тут есть ответы на некоторые вопросы из неё :)
Женщины — существа странные. Именно в них дьявол перекачивает цистернами дух противоречия, когда внутреннее давление в Аду грозит взорвать мир. Разожравшаяся после знакомства с Футой Цуна активно пыталась худеть под надзором Реборна и Кёи. Душа девушки разрывалась при виде пирожных и прочих вкусностей, но ей оставалось лишь давиться слюной и питаться правильно. Хаято, видя муки своей подруги и предполагаемого босса, решил пойти на крайности и организовал в своей квартире вечеринку с ночевкой для поддержания её духа.***
Гокудера пропустил в прихожую квартиры Саваду, Ямамото, Сасагаву и Хибари. Последний предпочитал держаться подальше от таких мероприятий с участием простых смертных травоядных, но решил пожертвовать своими нервами и дальше следить за соблюдением диеты своей девушкой. Гости по-хозяйски оценили жилплощадь подрывника. «Прорвёмся!» — читалось в карих глазах Цуны. Особенно ей понравился нелепо-огромный семейный холодильник на небольшой кухне. «Определённо прорвёмся!» — и девушка направилась прямиком к центру человеческой вселенной. К сакральному артефакту, мудрецу и спасителю всея квартир и домов. Догадавшись о намерениях Савады, Хибари ухватил ту за ворот кофты и грозно посмотрел на неё, демонстрируя тонфа. Печально вздохнув, она направилась со всеми в спальню, в которой они и собирались проводить «девичник». На самой вечеринке девушке не удалось нормально в её понимании поесть. Ей оставалось провожать взглядом куски пиццы, отправляющиеся во рты к довольным парням, и сходить с ума. Её мозг взрывался при виде закусок и вкусностей, слюни так и текли рекой. Казалось бы: вот тебе три сочные пиццы с семью видами сыров, грибами и морепродуктами, только протяни руку и возьми, но взгляд Кёи так и грозил ей и заставлял жалеть о каждом съеденным ей кусочке тофу* и овощей. Наконец, пытка подошла к концу, и было решено ложиться спать. Ямамото и Хибари «философски» обсуждали проблемы с головой небезызвестной девушки под аккомпанемент гомерического ржача Савады и жутких завываний из ванной на тему «Я скрещу ваши щетки!», пока та чистила перед сном зубы. Из туалета раздавались звуки игрищ неопознанных диких прайдов, на что Гокудера недоумевал, чем там Сасагава занимается… Ночью, когда все легли спать, Цуна тихо встала и на цыпочках отправилась на кухню поклоняться сакральному артефакту расы всея человечества и поедать недоеденные остатки еды, которые остались в избытке после «девичника». Тихо шурша чем-то в холодильнике, девушка нашла остатки пиццы и задумалась. Холодной её есть не хотелось, и, дабы не шуметь писком микроволновки, она разогрела её в духовке. «Не расстраивайся, Цуна! — подумала она. — Это нормально, что ты жрать хочешь. Тофу с огурцами — это бЯда-пИчаль, — Савада вздохнула, глядя на разогревающуюся пиццу. — Да и вообще, если жутко тянет жрать в тёмное время суток, может, я просто жрица ночи?..» Тем временем Ямамото проснулся от ночного позыва в туалет. Посетив нужное ему помещение, он только направился в комнату продолжать пребывать в мире грёз, но тут его остановили странные звуки, которые доносились с кухни. Тихо подкрадываясь, он добрался до неё и узрел там жадно чавкающую Саваду. Увидев подругу с совершенно безумным взглядом, спутанными длинными волосами, торчащими в разные стороны, и виднеющимся изо рта онигири*, он, мягко говоря, удивился. — Чего это ты тут делаешь? — поинтересовался Такеши. — Хи-и-их! — взвизгнула от неожиданности пойманная на месте преступления девушка. — Извини, не хотел тебя пугать… — сказал, улыбаясь, парень. Буквально через пятнадцать минут они уже вместе уплетали пиццу. Цуна уговорила друга побыть сообщником. — Я называю это «Ночной Дожор»! — пробубнила она набитым ртом. — Да уж, — рассмеялся Такеши. — Ночные перекусы очень не полезны, но я на тренировке лишнее скину. Савада хмыкнула. — «Я рот во тьме. Я дожорный на кухне…» — чавкая, выдала девушка. — Гастрономические духи мы, ночные дожорные! Ясно? Так что нечего сбрасывать! Она потянулась за стаканом с колой, стоявшим рядом с бутылкой кетчупа. Взяв его в руку, Савада отпила из него, но сделала очень большой глоток, и, закашлявшись, попыталась поставить на стол, и промахнулась. Стакан со звоном упал на пол, разбившись на множество осколков. Девушка тут же поняла, что чутко спящий Хибари однозначно проснулся от шума, и его стоило ожидать на кухне в скором времени. У неё были секунды на спасение своей шкуры. Взгляд зацепился за бутылку с кетчупом. Цуна схватила её, откинула крышечку, брызнула томатной массой в лицо и на майку шокированного Такеши, растёрла бутылкой кетчуп. Парень хотел было возмутиться, но, как только он открыл рот, в него тут же был вставлен на манер соски онигири, а в руку впихнут кусок пиццы. Быстро утерев губы, девушка сделала вид, что вовсе не при делах и только что пришла. Включился свет. На пороге возникли заспанные Кёя и Хаято. Рёхей, видимо, спал не так чутко, как эти двое. — Цунаёши… Савада вздрогнула и тут же замотала головой и активно зажестикулировала руками. — Нет-нет, Кё-чан, я сама только что пришла… — нагло врала она. — Я соблюдаю режим питания, что ты! Я же так хочу тебе нравиться, быть для тебя красивой и всё такое в этом духе… Как ты мог подумать! — возмутилась Цуна. — Это Ямамото сидит и доедает остатки. У него ночной дожор… — Ночной дожор? — не понял Кёя. Хаято усмехнулся, разглядывая пытающегося прожевать онигири бейсболиста, являющего собой презабавное зрелище: весь в кетчупе, с куском пиццы в руке, он и не знал, куда себя деть. — Не, Десятая. Всё сразу: пережор, прожор, перехавка, захавка, ночная жратва и иже с ними… Жратихард одним словом… Кёя стоял и насмехался над обвинениями Цуны и Хаято в адрес возмущенного Такеши, пытающегося доказать свою невиновность. Девушка всячески подливала масла в огонь, напевая песенку:— И мигом встал из-за стола, дымит весь пол. И льется кетчуп на тебя, и в нём весь стол. И меркнет свет, в углах паук ржет над тобой. По тёмной… (Ой, светлой же, свет включили…) По светлой кухоньке летит ночной дожор…
Хибари, поняв, что делать тут больше нечего — она всё равно не признается, ушёл, думая о том, что будет теперь за ней пристальней следить. Гокудера, подмигнув Саваде, тоже удалился. Девушка стояла напротив обиженного Ямамото, воззрившись на него взглядом, говорящим: «Ну, так получилось. Прости уж…» В этот момент Такеши подумал, что такое прощать не стоит и нужно отплатить той же монетой. Пожав плечами, Цуна вышла из кухни, оставив возмущенного подставой бейсболиста одного.