***
Добираясь из аэропорта Фьюмичино до Рима на арендованных заранее автомобилях, Савада и Хранители, выехав из комплекса аэропорта, стали держаться указателей. Чтобы доехать до центра города, им пришлось прокатиться по автостраде и свернуть с неё на улицу Христофора Колумба. — А сейчас мы идем по магазинам делать из вас приличных людей, — сказал Цунаёши, припарковав машину и снимая ремень безопасности. — А что, мы выглядим, как непонятно кто? — возмутилась Цуна. Шатен посмотрел в зеркало на девушку с Ламбо на руках, сидящую на задних сидениях рядом с Хибари. Бело-зелёная симпатичная кофточка с оголёнными плечами весело смотрела глазами-бусинками панды, а острые колени подростка демонстрировали ноги в коротких чёрных шортах. — Цуна-сан, твой наряд не подходит для того места, куда мы пойдем, — мило улыбнулась Хром, сидящая на переднем сидении. — А куда мы собрались, собственно? — задал давно интересующий всех вопрос Кёя. — В оперу, — хмыкнул Десятый, предвкушая реакцию. Сзади послышался обречённый вздох Цуны. Она крепко сжала кулаки, с трудом удерживаясь, чтобы не врезать действующему боссу Вонголы. — И что мы там забыли? — процедила она сквозь зубы. В ответ мужчина лишь рассмеялся, открывая дверь машины. Он явно мстил. Задавив в зародыше желание придушить его, Цуна выбралась из машины. Из второй иномарки вылезли остальные. Два Гокудеры, облегчённо вздохнув, потянулись в карманы и, достав сигареты, с наслаждением закурили. Поставив машины на сигнализацию, группа двинулась по улицам популярного римского района — Кампо де Фьери, находящегося в историческом центре Рима. Цуна и Рёхей откровенно скучали, слушая лекцию Гокудер и вставляющего дополнения Цунаёши о переводе названия как «Поле цветов» и о том, что оно происходит, вероятно, от того, что ещё в XV веке на этом месте было много растительности. Когда Десятый рассказал, что в XVI веке «Кампо де Фьери» стало знаменитым проводимыми тут казнями, ведь именно на этом месте 17 февраля 1600 года был казнен Джордано Бруно, девушка взвыла. Её больше интересовало множество магазинов, кафе и ресторанов, маячивших перед глазами, но в которые они, почему-то, не заходили. Наконец, когда Савада остановился около прямо кричащего о дороговизне товаров бутика, Цуна присвистнула. Когда группа зашла внутрь, Хром тут же потащила девушку в отдел с вечерними платьями. Мужчины же повели парней в отдел с мужской одеждой. Вокруг девушек запорхали консультантки, которые словно сошли с ума, предлагая то одно платье, то другое после того, как Хром объяснила, что они собрались в Римский Оперный Театр на премьеру. Цунаёши как никогда понимала своего парня, забивающего всех до смерти. Нагруженная кипой платьев, шатенка была запихнута в кабинку для переодевания.***
— Цуна-сан, ты там жива? — спросил Десятый, встав около кабинки спустя час. — Нет, меня забрали в свой мир ездовые рыси, которые там скачут лошадью, — убито прозвучало в ответ из-за шторки. Цунаёши фыркнул. — А если серьёзно? — Если серьёзно, то я выбрала. Мужчина не успел попросить её показаться, как шторка отодвинулась в сторону, и перед ним предстало НЕЧТО. Цуна гордо выпорхнула в коротком платье леопардовой расцветки с рукавами-фонариками; на талии красовался кислотного цвета пояс, усыпанный блёстками и стразами. Савада схватился за сердце. — Как тебе? — мило улыбаясь, спросила Цунаёши. — ХРОМ! — взревел шатен. — Вы чем тут занимались?! Из соседней кабинки вылетела перепуганная иллюзионистка в чуть простоватом тёмно-синем платье до пола, на котором кое-где была слегка присборена ткань, закреплённая россыпью роз того же цвета, что и само платье. На шее красовалось ожерелье из той же ткани всё с теми же цветами. — Босс, что такое? — спросила она. — Ты что, так собралась идти в оперу на премьеру?! — негодовал Цунаёши, сверля взглядом шатенку. Цуна пожала плечами. — Ну да. — А ну-ка быстро пошла переодеваться! — рявкнул Десятый. — Я тебе не позволю позорить семью! — Да ладно тебе, уже пошутить нельзя… — недовольно цокнула языком Савада, скрываясь в кабинке для переодевания. — Сейчас надену платье, которое мы с Хром выбрали. Не ори, Тунец-переросток. Спустя пару минут она вновь появилась перед ним и Хром в летящем платье до колена лилового цвета с аккуратным поясом под грудью. Не вычурное, без лишних деталей, оно шло ей. В руках шатенка держала лиловую шаль. — Если тебе и это не нравится, то я тебя похороню с сусликами на заднем дворе! — «миролюбиво» сказала Цуна. — Как же я от тебя устал… — обречённо пробормотал мужчина. — Может, ну её, эту операцию?.. Десятый как-то недобро посмотрел на насвистывающую какую-то весёлую мелодию девушку. — Босс, труп я тебе помогу спрятать, — хихикая в кулак, произнесла Хром. Пропустив мимо ушей сердитое брюзжание, Цуна, наконец, сделала серьёзное лицо. — Я готова к дальнейшему мозговыносу, что теперь? — Теперь идем в салон приводить твои волосы в порядок, — ответил Савада и направился к Гокудере, смотреть как дела у них. Когда шатен удалился, Хром покачала головой. — Вот я иногда сомневаюсь, что ты не уверена в себе, — сказала иллюзионистка. — В чём твой секрет? — Я выношу людям мозг. — Оу…***
Когда взрослый Гокудера расплатился на кассе кредиткой, они вышли из магазина. На них тут же уставилась толпа зевак. Игнорируя всех, Цунаёши повёл своих спутников в салон красоты. Около часа стилисты корпели над Хром и Цуной. Последняя ухитрилась уснуть прямо в процессе, чем несказанно облегчила работу, перестав вертеться. Завив её длинные каштановые волосы и уложив в спадающий по правому плечу водопад из аккуратно уложенных завитков, стилист с каким-то садистским выражением лица воткнул девушке в прическу пару шпилек с лиловыми цветами. Ойкнув и помянув всех его родственников по седьмое колено отменным итальянским матом, Цуна вышла из салона, накинув на шею свою шаль. Сев в машину, она не проронила ни слова вплоть до того момента, как они проехали мимо базилики Санта-Мария-Маджоре и остановились около Римского оперного театра. — Могла бы хоть спасибо сказать, — недовольно буркнул взрослый Гокудера, поправляя галстук. — Попасть в Римский оперный театр не так-то просто: билеты бронируются заранее, обычно за два месяца до спектакля. — Да ладно тебе, Гокудера-кун, — хлопнув дверцей машины, сказал Цунаёши. — Мы-то можем в любой момент попасть в него. «Можно подумать, что я очень хотела пойти в оперу!» — подумала Цуна, смотря на здание театра. — Но Десятый, каждая опера и каждый балет идут на сцене Римской оперы в течение нескольких вечеров, после чего сходят со сцены на несколько лет, — заметил Хаято. Мозг Цуны начал кипеть. Ямамото, встав рядом с ней, ободряюще улыбнулся и похлопал её по плечу. Шатенка вздохнула и последовала за Десятым Вонголой и его спутниками, завистливо смотря на своих друзей и парня, которым, казалось, было совершенно наплевать. Неторопливо идя за ними, Савада смотрела по сторонам. Но она отвлеклась и потеряла друзей из вида. Почувствовав на себе чей-то заинтересованный взгляд, Цуна обернулась. На неё смотрел молодой мужчина в дорогом костюме: чёрная рубашка, заправленная в строгие белые брюки, поверх рубашки надет приталенный белый жилет. Дополнял всё это белый галстук. Под левым глазом располагалась некая пометка или татуировка тёмно-фиолетового цвета, скорее всего, обозначающая принадлежность к семье Джессо. «Бьякуран…» — пронеслось в голове у девушки до того, как босс семьи Мильфиоре в несколько шагов пересёк зал, и его рука не сжала её запястье.