Метр с кепкой в кресле босса

Девушка покосилась на Хибари с опаской. Парень выглядел довольно грозно, вокруг него словно образовалась тёмная аура, которую она не замечала вечером и ночью. — Может, лучше Цуну расспросите, а? — Борелло юркнула за спину присосавшегося к бутылке Гави Рёхея. Кёя шумно вдохнул в себя воздух. — Ты знаешь, где её искать? — скорее не вопрос, а утверждение, напугавшее до чёртиков бедную Кристину. Она никогда не считала себя трусихой, но сейчас хотелось спрятаться от него подальше. Скажем, уподобиться страусу, засунув голову в песок. — Да, она в полицейском участке… — пробормотала она. Хибари заметно перекосило. Он ожидал чего угодно, но не этого. — Как она там оказалась?! — взревел Хранитель Облака, уже мечтая забить кого-нибудь до смерти. — Так вы сами её оставили в участке! — уже плача, завыла девушка. — Заплатили полицейским, чтобы она посидела у них, подумала над своим поведением! Кёя прикрыл глаза ладонью. Это был и правда финиш. Он даже не хотел знать, сколько нужно было выпить, чтобы додуматься до такого. Но, быстро взяв себя в руки, Хибари ринулся искать одежду, намереваясь забирать свою девушку из участка. И не дай что-то там свыше узнать об этом Девятому или отцу любимой. Скандал ещё тот будет. Найдя носки, рубашку, куртку и ботинки, Хибари вновь вернулся в комнату. Выяснив у Кристины, где находится участок, а так же заставив её нарисовать карту, он выскочил из номера. На улице было полно ряженого народа в масках, но ему было не до этого. По дороге до участка бывший глава Дисциплинарного комитета успел пошарить по карманам в надежде наткнуться на что-то стоящее, дававшее бы хоть какие-то подсказки о прошлом вечере и ночи, но как бы ни так! Он обнаружил только бумажник и левый паспорт, с которым приехал в Венецию. Наконец Кёя ввалился в участок. — О, вчерашний парень! — улыбнулся охранник. — Пришёл за женой своей? Она нам так скрасила ночное дежурство! Лука, проведи жениха к его женушке! — крикнул он кому-то. У Кёи дернулся глаз. Сообщение о жене поселило в его душе смутные сомнения. Цунаёши наверняка что-то провернула и тут действительно сидит его, кхм, жена, а сама Савада где-то сидит и потешается. Но он стоически, уже готовясь к смерти, направился вслед за полицейским. Вскоре по его ушам проехался знакомый смех. Рядом с охранниками на стуле, закинув ногу в изящной туфле на другую загипсованную ногу, сидела Цуна. На ней было надето свадебное платье цвета слоновой кости с пышной юбкой. Парень удивленно взирал на знакомый корсет и слишком большую для его девушки грудь. Сама Савада держала в руках колоду карт, показывая дежурным фокусы. — Не-не-не, Фабио, это только начало! — погрозила Десятая пальцем мужчине, тут же демонстрируя ему прямоугольную фигуру из карт, которую она держала пальцами одной руки. Затем парой изящных движений она собрала её обратно в колоду. — Сеньора, это невероятно! — похлопал один из охранников в ладоши. — Вы не перестаёте меня удивлять! — Тогда смотри дальше, — хмыкнула Цунаёши. Хибари, облегчённо выдохнув, прислонился спиной к стене, наблюдая, как его уже сто процентов жена, а не какая-то левая девица, сидела, ловко орудуя колодой карт. Она тем временем сложила из карт овал, подложив под него карту, ловко повертела её средним пальцем. Душа грозы Намимори просто пела, когда он смотрел на безымянный пальчик левой руки, на котором был золотой ободок — такой же, как на его, но меньше на пару размеров. Платье с корсетом, расшитое местами золотыми нитями, невероятно шло ей, а длинные каштановые волосы были убраны в высокую причёску. Картину лишь чуть портили костыли, которые лежали на полу, да гипс на ноге любимой. — Говорят, что Бог создал каждой твари по паре, — между тем усмехнулась Цуна, продолжая показывать фокусы. — Стесняюсь спросить, но мою тварь никто не видел, не? Прекрасный образ был вмиг разрушен. Савада повернулась к Хибари, смотря на того с укором. — Дуб — отличное дерево, символизирует мужество и стойкость, — продолжила Десятая. — А ещё тупость и упертость. Мне вот кипарисы больше нравятся. И лимонные деревья. И еще Ананасы. Что они символизируют, как думаешь, Кё-чан? — Каждый видит в вещах то, что ему ближе, Цунаёши, — ответил парень, отстраняясь от стены и подходя к жене. — А что ты видишь, скажем, в кастрюле с макаронами альденте? — парировала Савада. — Кё-чан, согласись: во мне есть загадка, и это не глисты! Хранитель Облака просто поднял с пола костыли и протянул ей руку, не слушая бред, так и льющийся из её уст. — Ладно, мальчики, было приятно с вами потусить, — улыбнулась Цунаёши, хватаясь за руку и тут же оказываясь в объятиях. Кёя подхватил её на руки, повесив костыли на руку, воспользовавшись впалостью около перекладины, и почти сразу заметил на спинке теперь свободного стула знакомую шубку, которую Цуна брала с собой в Венецию, тут же накидывая её на любимую. — Удачи! — крикнул один из дежурных им вдогонку. Когда Хибари вынес девушку из участка, то недоверчиво покосился в его сторону. Вот что нужно было сделать, чтобы полицейские так запросто позволили кому-то расхаживать по участку? Но сейчас был один момент, который интересовал его больше всего. — Цунаёши, это силикон? — спросил он, кивая в сторону соблазнительной ложбинки. — Дебил, это корсет с эффектом пуш-ап! — возмутилась Савада. — Ты сам выбирал мне корсет! Сказал вчера, что хочешь большую грудь! Парень, мягко говоря, опешил. В очередной раз он поразился тому, что упился он с остальными Хранителями знатно. Его уже даже распирало любопытство — плохая черта, которая появилась у него после знакомства с той, которую бережно нёс на руках. — Чёт ты побледнел, муженёк, — подозрительно прищурилась Савада. — Что, больше не любишь меня? А вот хрен тебе по всей роже теперь, я от тебя не отстану! И перед моими родителями сам будешь оправдываться, хотя мы оба знаем, что им пофиг! — она заглянула ему в лицо, оттягивая его щёки в разные стороны. — Так что мы с тобой теперь всю жизнь будем страдать, потом я стану бабулей, песочек там, вставная челюсть, памперсы… Думаешь, сможешь бросить ради молоденькой? Имей в виду: доковыляю и так отхожу костылем, что жизнь мёдом не покажется! Хибари остановился, а Десятая заметно напряглась. Она-то не знала, как тот волновался за неё, особенно когда не обнаружил в номере среди мучающихся от похмелья травоядных. Он просто отстранил её изящные ручки от своего лица и заткнул губы поцелуем, придерживая её только одной рукой под коленями, а другой гладя по щеке. — Успокоилась? — хмыкнул гроза Намимори. — Угу, — показушно шмыгнув носом, буркнула Савада, утыкаясь носом ему в грудь. В приятном и не напрягающем молчании, находясь каждый в своих мыслях, они добрались до отеля, названия которого Кёя до сих пор не знал, но решил потом посмотреть на вывеску. Когда они поднялись на лифте на нужный этаж, Хибари донёс Цуну до номера, у самой двери ставя ту на ноги. — Костылики верни, а! — Савада призывно поманила висящие на руке брюнета костыли. — Это моя собственность! Парень вручил ей костыли. Та с любовью приняла их, тут же опираясь на них. Кёя открыл дверь, пропуская жену в номер, из которого доносились странные звуки. — Входи, — сказал он. — Э-э… Что, прямо так? Без смазки? — опешила Десятая. — А где табличка «Добро пожаловать» и «Посторонним вход воспрещён»? Кё-чан, пора стать самостоятельным! Ты должен сам научиться входить!.. — Цунаёши, я могу вполне самостоятельно разбить тебе нос или забить до смерти… — посмотрел на неё довольно сурово муж. — Молчу-молчу, ишь, какие мы нежные… — пробубнила себе под нос Савада, входя в номер, почти тут же крича: — Кристина, ты им что, давала допить оставшееся?! Брюнет зашёл следом, закрывая за собой дверь. Цуна тыкала костылём в лежащего на полу Рёхея и орала на плачущую Кристину. — Что тут происходит? — спросил он у девушек. — Вторая часть идиотизма, Кё-чан, готовься применять грубую силу… — устало выдохнула Савада, неспешно продвигаясь вглубь номера, стуча костылями об пол. — Вино жёлтого цвета называют белым потому, что оно сделано из зелёного винограда. В жопу логику! Чтоб я ещё раз в жизни прикоснулась к выпивке! Брюнет проводил свою бубнящую что-то под нос жену растерянным взглядом. Тем временем Сасагаву скрутило буквой «зю» и он заорал что-то о том, что его экстремально ждут маленькие зелёные человечки для погрузки на корабль, летящий на Марс. Кёя, лицо которого стало подобно тому, которое нежно называется в простонародье «морда кирпичом», поспешил за Десятой, собираясь узнать, что, в конце-то концов, произошло и происходит.