Метр с кепкой в кресле босса

Цуна в последний раз сдавленно хлюпнула носом. Нежная рука Марии поглаживала её по голове. В каждом движении было столько заботы, что девушке стало стыдно. — Всё-всё, Мари, мой пакет с пакетами уже не помещается ни в один пакет! Примавера убрала руку и отстранилась, как ни в чём не бывало, подходя к столу с, казалось, тысячами баночек-скляночек с всякими средствами для грима. Взяв один из флакончиков, она вытащила ватный диск из пачки и капнула на него средством для снятия макияжа. — Садись, приведём тебя в порядок, — приказала Мария. — На чучундру похожа. Как сказала бы Арина — на Кикимору. Савада, хмыкнув, села на стул. Она прекрасно знала, что потекло у неё всё, что только могло потечь. Таким видом только детей пугать на улице, а ей нужно было выглядеть на все сто перед Хранителями. Пока прима мюзикла наводила марафет на её лице, Цуна достала телефон и написала сообщение Кёе. «Гудроновая фея моя, — писала она, — во имя педоцаря педотьмы, всё ещё сидящего на своём педотроне. Во имя его благих лучей анальной удачи. Во имя его верноподданной, Савады Цунаёши-сама, будь добр, а? Через пару часиков я явлю вам свой чудный лик, а ты к этому времени собери нашу братию в кабинете студсовета. У меня для вас крутая новость». Настроение было просто великолепным. Её даже не заботило то, что она тратила время на человека, чья кровь не подойдёт ей для переливания. Десятая каждый раз пыталась хоть как-то намекнуть своему новоиспечённому муженьку, что если самка богомола не съедает самца после спаривания, то это делает её мама. Хибари запомнил это. Хорошо запомнил. Но делал вид, что не слышит эти наглые угрозы. Савада всё никак не могла угомониться, словно мстила Кёе. Тот пока терпел, но их друзья уже прямо-таки чувствовали, что он готов забить свою молодую жену до смерти. — Ух ты, — восхитилась Цуна, разглядывая себя в зеркале. Мария убрала палитру с тенями в ящик гримёрочного столика. Её работа была закончена. — Я оставлю пока у себя рисунок? — Конечно, — кивнула Савада. — Если что придёт в голову — сразу же пиши или звони. Это жизненно важно. Меня слишком беспокоит будущее. Примавера проводила девушку до выхода из театра. Попрощавшись с подругой, Десятая направилась через шумную улицу искать машину, которая ожидала её где-то поблизости. Короткой перебежкой через трассу Цуна пересекла проезжую часть, выслушав пару-тройку не вполне цензурных эпитетов в свой адрес и пару предложений руки и сердца, на что она просто продемонстрировала два средних пальца. Как бы Савада не бесилась из-за Хибари, исходя желчью, но верность для неё была превыше всего. Жизнь научила пользоваться красотой, но не увлекаться. Убрав длинную каштановую прядь за ухо, Десятая обернулась. Огромная вывеска на театре рекламировала «Призрака Оперы». Невольно губы тронула улыбка. Пусть мюзикл был страшным, пусть излишне драматичным, но сходить на него стоило. Цуна неспешно шла по тротуару, чуть прихрамывая. Под колготками травмированную ногу стягивала эластичная повязка. Те приключения в Венеции до сих пор напоминали о себе. Савада, в общем-то, не жалела о содеянном. Особенно любимыми стали фотографии с перекошенными лицами гостей и Стефано Мартино. Его физиономию она вообще поставила себе на заставку коммуникатора. Перепрыгнув через лужу, девушка поморщилась. Травму можно было вылечить с помощью пламени Солнца, но почему-то не хотелось. Почему-то она даже гордилась ею. Как же тогда перепугались полицейские, узрев её опухшую ногу. Это было так забавно. — Эй, красотка! Десятая сделала вид, что не слышала оклика. Только всяких пикап-мастеров ей не хватало. Она прибавила шагу, проклиная машину, которую в упор не видела. — Да погоди ты! — кто-то схватил Цуну за руку и развернул к себе лицом. Перед ней стоял довольно симпатичный парень лет восемнадцати, итальянец. Его почти чёрные глаза выгодно выделялись на смуглой коже, а копна волос цвета воронова крыла добавляла мужественности. Эдакий альфа-самец. — Гуманоид итальянский, чего тебе? — буркнула Савада. Кажется, парень был удивлён из-за голоса девушки. Он и правда не сочетался с тонкими чертами лица и задорно вздёрнутым носиком. — Кажется, синьорина не настроена на знакомство, — театрально вздохнул он. — Слышь, чудак, ты что-то попутал, — подтягивая на плече сумочку, хмыкнула Цунаёши. Выставив вперёд руку, она продемонстрировала обручальное кольцо. — Синьора я. Повторить по буквам? Или так понял? И, думая, что на этом всё, Цуна повернулась к нему спиной и зашагала дальше. Реакция парня её развеселила. Настроение уже было заоблачно прекрасным. — И какая разница? Меня не беспокоит, что синьора замужем. Савада опешила. Остановившись, она покосилась на парня. Или он был глухим, или тупым. Может, даже всё сразу. Парень явно нарвался. — Парниш, я всё понимаю, правда, — елейным голосом, не предвещающим ничего хорошего тем, кто знал Саваду, проворковала она. — Я не хочу, чтобы ты почувствовал боль. — А если я её не почувствую? — подмигнул парень. Десятая тяжко выдохнула. Вот же ей «повезло». Намёков он не понимал. — Сейчас почувствуешь! — и с этими словами Цуна, подскакивая на больной ноге, заехала парню каблуком между ног. — Чтоб ты всю жизнь занимался пассивной некрофилией, засранец! Адьёс! Пока вокруг них не собралась толпа и не начала снимать всё на телефоны, Савада ринулась прочь. Ей ещё полиции или неприятностей не хватало перед церемонией наследования. Неподалёку замаячила машина с гербом Вонголы. К ней она и побежала со всех ног, гогоча как умалишённая.

***

Прижимая к животу пакет с заварными пирожными, Цуна шагала по коридору школы, направляясь к кабинету студсовета. Остановившись у закрытой двери, она дёрнула ручку и вошла в помещение. Друзья расположились кто где. Савада крутанулась на месте, заталкивая в рот остаток заварного пирожного. — У льва есть хво-о-ост — могучий, длинный, а у осл-а-а есть хвост ослиный. У кошки хвост и у коня, но нет у ва-а-ас? — девушка вопросительно уставилась на ошалело взирающих на неё друзей. — И у меня, — она вздохнула, пожимая плечами. Хихикнув, продолжила издеваться над своими зрителями, стараясь петь как можно ужаснее и гнусавей: — Когда я буду именинник, куплю я хвостик за полтинник. Мне продавец измерит рост и подбе-е-ерёт по росту хвост. Скажу я льву, киту, верблюду, — Цуна поочерёдно тыкнула пальцем в сторону Кёи, Такеши и Мукуро, — я вам зави-и-идова-а-ать не буду. Смотрите, с ны-ы-ынешнего дня завёлся хвост и у меня! В кабинете повисло молчание. Такое молчание, когда в бессильной злобе скрипят зубы и чешутся кулаки. Но Десятая, словно не замечая состояния находящихся в помещении, летящей походкой добралась до подоконника и взгромоздилась на него. Зашуршал пакет. Савада запустила в него руку и достала очередное пирожное, целиком проталкивая его в рот. — Чтоб ты подавилась! — прошипела Фарфалла. — Завидуй молча! — Цуна показала подруге язык. — Сенья, пусти меня! Сенья пытался удержать свою девушку, стремящуюся вырваться из его объятий и рвануть к бессовестно посмеивающейся на подоконнике Саваде. Но парень, зная Супербию, начал щекотать её. Вскоре та успокоилась и притихла. Десятая же с интересом наблюдала за ними со своего «трона». — Кхм, — прокашлялся Хаято. — Так что за новость у тебя? — Ты лучше спроси, какого чёрта она опять ест сдобное, — вздохнул Мукуро. — Цунаёши, не ты ли села на очередную диету? — А-ха-ха, ребят, вы ещё верите в её так называемые диеты? — рассмеялся Такеши. Кёя хмуро наблюдал за исчезающими во рту Савады пирожными. Он уже настолько устал от голодовок, заканчивающихся ночными дожорами, что просто махнул на это рукой. Тем более диеты, в принципе, не так уж и нужны были Цуне — та бегала два раза в день, а когда сломала ногу, то качала пресс и мышцы рук. — Если ты не позволишь себе съесть пироженку сегодня, через неделю ты сожрёшь целый торт. Это называется эффектом жирной бабочки. Вновь повисло молчание. В этот раз неловкое. — Савада, во имя экстрима! Что ты хотела нам сообщить?! — взревел Рёхей. Десятая картинно вздохнула и запустила руку в пакет, с сожалением доставая последнее пирожное. Уничтожив его парой укусов, она скомкала пакет, и тот был выброшен в ведро для мусора, стоящее в противоположном конце кабинета. Меткость поражала. — Анна, у тебя вообще есть совесть? Цуна, величественно вскинув подбородок, уставилась на Сенью. Ему стало тесно под этим взглядом. — Слушай, не смотри так на меня. Я теряюсь, — попросил Маркато. Савада улыбнулась. — Извини, тренировалась. А что до совести, то у меня её нет — давно выбила ей зубы, так что она меня теперь нежно обсасывает. Но речь не о том. Ребят, у меня новость, — она обвела взглядом друзей, делая многозначительную паузу. — Что за новость? — скептично изогнув рассечённую бровь, поинтересовался Хибари. — Твоё сообщение было не слишком информативным. Мы ничего не поняли. — Я не буду вам цитировать «Тактику построения мафиозной иерархии для чайников» во всех пяти тысячах экземплярах и доказывать, что квадрат босса мафии равен сумме квадратов подчинённых, — совсем уж издалека начала было Цуна, но поняла, что если будет произнесено ещё хоть слово не по делу, то ей устроят тёмную. Она вздохнула и подняла глаза к потолку. — Я была сегодня в резиденции Вонголы. Серьёзный тон и морщинка между бровей вынудили друзей напрячься. Их подруга редко бывала серьёзной. Это не было совсем уж диковинкой, но они привыкли к глупому поведению. Будучи фриком или старательно кося под него, Савада вела себя как социопатка. Одни её экстравагантные, но весьма элегантные наряды чего стоили. Её никто не торопил. Савада сидела на подоконнике и теребила краешек юбки. Ей было интересно, как товарищи отреагируют на новость. Обрадуются? Испугаются? Для них ещё была обратная дорога туда, в прошлую жизнь. Но не для неё. Мечта помахала лапкой, а мафиозно-чугунный таз неплохо так звякнул по черепушке. Ощутимо весьма и весьма. — Можете меня поздравить, — улыбаясь от всего сердца, не горюя о потерянном, сказала девушка. — Через девять дней состоится церемония наследования. Я стану боссом Вонголы. Мукуро, помнишь наше соглашение? Оно ещё в силе. Иллюзионист не нашёлся, что ответить. Он был поражён до глубины души словами подруги. Новость была слишком неожиданной и нежданной. Он как никто понимал, что игры закончились. Начинали маячить проблемы. — Да ладно тебе, Ананасик! — Цуна заливисто рассмеялась. — Расправь свою зелень! Не тебя ли интересовал стиль жизни, когда можно беспрепятственно ломать устоявшиеся правила? Гокудера толкнул товарища в бок. — Мои поздравления, Десятая, — усмехнулся Хаято. — Вот ты и добилась одной из своих целей. — Ну и чего все остальные молчат? — надула губы Десятая. — Все языки проглотили? — Нет, я перешёл на деликатный режим, чтоб не обматюгать тебя, — заверил её Хибари. — Ты когда успел в стиральную машину переквалифицироваться? — подивилась Савада. Хихикнув, она спрыгнула с подоконника и, шутливо согнув ноги в коленях, совершила лёгкий кивок головы. Книксен был воспринят друзьями ну очень скептично. Их подруге не очень-то шло вести себя как леди.