Ты - мой.

-Легкая была контрольная, не правда ли? – Светлое лицо Хенрика озарила широкая, открытая улыбка. Он повернулся к своему соседу по парте, поставив локоть на стол и подперев щеку. Блестящие от радости глаза были мягко прикрыты ресницами, от чего казалось, будто он сам стесняется своей радости. Но этого незамысловатого жеста оказалось мало, чтобы полностью замаскировать яркое распирающее его чувство. Уж слишком парень светился изнутри, будто на завтрак проглотил солнышко, и только теперь, после контрольной, оно решило проснуться и засветить с удвоенной мощью. Кетиль не разделил радости любимого. Даже не посмотрев на Йоханнсена, он непривычно быстро для себя (по жизни такой медлительный человек с принципом - «я буду делать все только в своем ритме, ибо мне так комфортно!»), собирал вещи в рюкзак. Хенрик снова открыл рот, чтобы что-то сказать, но невольно осекся на полуслове. -Конечно, у меня ведь списал, - отвлеченно буркнул норвежец, не забыв добавить в свой голос щепотку недовольства. Датчанин и не думал оправдываться. Люди не во всех предметах сильны, ясное же дело, что им иногда приходиться здоровски шевелить мозгами, чтобы выкрутиться. Например, как он, меняться вариантами с Гилбертом, который, в свою очередь, совсем не прочь был списать ответы у Эржебет. Только вот то, что она против, он, к сожалению, не просчитал. Но что с этих «правильных девочек» возьмешь? Помогать нужно! Милосердными быть! Полностью уверенный в правоте своих мыслей, парень с интересом наблюдал за Йенсеном. Как-то чересчур тот спешил. Или Хенрику только показалось? «Хм, а у него сегодня, вроде, нет тренировки, - пронеслось в голове датчанина, изумленно наблюдавшего за соседом. Вдруг его лицо сильнее просветлело, и он вновь почувствовал, как уголки губ тянуться вверх. – Точно!» Закрыв все молнии на своем рюкзаке, Кетиль уже поднялся, но неугомонный скандинав схватил его за ремень школьных брюк и слегка потянул на себя. Если не соседняя парта, за которую кое-как успел удержаться синеглазый юноша, то черта датского скоро бы ждала кара в виде смачного тумака. Нелепо падать мимо своего сиденья в планы норвежца пока что не входило. -А пошли в кафе! - Не пропустив быструю попытку перевести тему, неожиданно радостно предложил датчанин, у которого на лице было написано, что он знает, что, непременно, именно об этом его половинка мечтает днем и ночью. Однако, вопреки всем представлениям Йоханнсена, «растроганная половинка» лишь тихо фыркнула и скинула его руку. -Сам иди, Дэн. – Спокойный голос с придыханием прозвучал так шелестящее, что непроизвольно напомнил собой шипение змеи. И, не дожидаясь ответов, Кетиль быстро вышел из класса, на ходу поправляя свою рубашку. Хенрик на несколько секунд застыл с растерянным выражением лица, а затем резко встал, чуть ли не перевернув парту, и кинулся следом. Сзади что-то грохнуло – это упал стул, недавно задетый скандинавом. Но парню было уже все равно, как бежать. Он достаточно грубо отпихнул какую-то девушку у выхода, протараторив что-то похожее на «звиняй, спешу», и широкими шагами направился за норвежцем. Было в его движениях что-то грубое и опасное, хоть и не лишенное такой легкости, будто у хищника, что уверенно и быстро преследовал свою жертву. Некоторые ученики благоразумно отступили к стене, чтобы не оказаться задетыми плечом или руками парня, которыми, к слову, тот размахивал при ходьбе, даже не замечая этого. Впрочем, он вечно размахивал руками, и давно не секрет, что возле него всегда опасно стоять. Но вид хищника был лишь иллюзией. Если бы Йоханнсен в будущем вспоминал этот момент, он бы сказал, что бежал, как растерянный мальчишка за уходящей матерью, отчаянно пытаясь ручонками схватить её за юбку. В его глазах не было ничего раздраженного или животного. Он смотрел на ровную спину Кетиля впереди с еле скрываемой, почти панической тревогой. Он не мог замечать, что кого-то толкает или наступает на ноги. Он просто не видел ничего вокруг, кроме плавно удаляющейся фигуры, которая, что било по сердцу парня новыми разрядами подозрения и страха, не соизволила даже разочек обернуться. -Подожди меня! – Рявкнул Йоханнсен с ярким, заметным раздражением. Видя, что Йенсен не оборачивается, на душе становилось все тяжелее и невыносимее. Со страхом и непониманием внутри начинала закипать и злость. Почему он не оборачивается? Ведь слышит, зараза, и специально не окликается! «Не заставляй меня чувствовать, будто уходишь навсегда», - пожалуй, эти мысли были настолько эфемерными, призрачными, что датчанин просто не мог за них ухватиться. Сделав еще два широких полпрыжка, он грубо отдернул норвежца за плечо и развернул к себе. Где-то внутри непонятная обжигающая искра резко вспыхнула и поднялась столбом, когда он заметил, что… Кетиль полностью спокоен. В его флегматичных глубоких глазах не было ни малейшего выражения какого-то чувства. Будто и не было странной сцены в классе, непонятного поведения, самого Хенрика, в конце-концов! Йенсен шел, не отзываясь, будто и в самом деле не слышал любимого. И любимого ли? Разве человека, к которому чувствуешь только самое теплое и хорошее, можно вот так просто не заметить или проигнорировать? Внутри голубоглазого скандинава разлилось неприятное ощущение, будто он пустое место. Так уже когда-то было, при их первом знакомстве. Норвежец не называл своего имени и обращался с ним, как с надоедливой сошкой. И хоть прошло столько времени, но… разве такое забудешь? И этот навязчивый, но непонятный страх того, что когда-то Кетиль проснется и вновь начнет вести себя с ним так, как когда-то. Неосязаемый страх. Датчанин не мог его понять и осознать. Он лишь чувствовал тяжкую горечь и тоску каждый раз, когда оставался один в квартире. Просыпаясь рано утром и натыкаясь взглядом на спящую физиономию Кетиля, Хенрик с теплотой обнимал парня, не понимая, чего боится, и почему страдает всякими глупостями, когда любимый тут, рядом. Это было похоже на чувство, которое человек встречает первый раз в своей жизни, и не может дать ему названия. Что-то непонятное, но тяжелое и скользкое, будто сердце медленно, но усердно поливали холодным свинцом маленькие услужливые чертята. Каждый раз чувствуя его, Йоханнсен пытался тронуть или растормошить норвежца, чтобы словить хоть какую-то реакцию, и убедиться, что он все «напридумывал». С любовью многие из нас становятся до жути беспокойными. Особенно тогда, когда все еще горишь от любви, не смотря на время, а твоя половинка, кажется, тихонько теряет интерес. Не идет с тобой на свидания, когда есть время, все неохотней отвечает на звонки или реплики. «Да, черт, возьми, Кетиль, что с тобой случилось?!» - В секунду этого взрыва душа просто завыла, плеща отчаянием, злостью и страхом. -Отзывайся, когда я тебя зову! – Первое, что раздраженно рявкнул Йоханнсен, коснувшись взглядом лица любимого. Парень никак не отреагировал на крик. Он уже привык к внезапным вспышкам своих родственников, и мог спокойно перетерпеть чей-то мини-апокалипсис. И даже то, что на сей раз взорвался совсем не Эмиль, ничуть не поколебало спокойствие норда. Он пустоватым взглядом посмотрел по сторонам, все еще находясь полностью в своих мыслях. Как он и предполагал. Из-за крика этого увальня на них сразу обратили лишнее внимание. -Кетиль… - Тихо шепнул Йоханнсен, немного утихая и с беспокойством глядя в глаза норвежцу. Плечи голубоглазого скандинава начали опускаться, и он уже перестал походить на разозленного зверя, готового броситься и растерзать противника. – Что случилось? Йенсен невозмутимо встретился с ним взглядом. У Хенрика чуть дыхание не перехватило. Глаза…такие…невыразительные, пустые, холодные. Застывшее море. Норвежец слегка склонил голову набок, без тени эмоций на лице, будто так и переспрашивал - а что случилось? Даже Хенрик не до конца осознал, что случилось потом. Когда он опомнился, ладонь уже саднила и пощипывала в пальцах. Кетиль медленно приподнял руку и коснулся своей распухшей щеки. Потемневшие глаза бесцельно уставились в одну точку куда-то в пространстве. Пару секунд он находился в полном замешательстве, не смея даже шелохнуться. Опущенные плечи и легкая сутулость делали его фигуру до странности хрупкой возле такого широкоплечего и мощного парня, как Йоханнсен. Но это было пока… Всегда гордый, с идеально ровной осанкой и расправленными плечами. Он давал себе расслабиться только дома. Но сейчас из его головы вылетело все, оставив за собой лишь гулкую пустоту в черепной коробке. Ровно до того момента, пока в душе несмелыми искорками, быстро превращающимися в ураган, не заклокотало сильное раздражение. И, как это часто и бывает у порядком самовлюбленных людей, вопрос «почему?» победил душевный вопль уязвлённой гордости - «да как он смел?!» . Парень втянул воздух с тихим шелестящим свистом, и незамедлительно одарил растерянного Йоханнсена взглядом полным яда. Последний чуть не вздрогнул от пронзившего его немого ножа реализовывающихся страхов. Рука Кетиля плавно, будто издеваясь над неспособностью датчанина его остановить, взметнулась в воздух. Не нужно было большого ума, чтобы понять, что сейчас будет. Поджав губы, Хенрик непроизвольно напрягся и прикрыл веки. Нужно было принять этот удар. Публичное унижение Йенсен никогда не простит. \Ну автор и ленивая панда. Прихватило меня сильно. Очень тяжело написать хоть строку. Надеюсь, я не сильно расстроил читателей этой главой. Творческий кризис во всей красе. Следующую главу постараюсь сделать лучше и куда сочнее.\