Под небом Парижа

Жюльен поспешно натягивал свое драное пальто – он опаздывал на первое выступление в кабаре «CHAUVE-SOURIS». Еще накануне парень понял, что ему совсем не в чем выступать. Недолго думая, он пошел на рынок и выбрал себе новенькую белую рубашку с отложным воротничком и перламутровыми пуговицами, из-за чего, впоследствии, остался без ужина, но все - равно был доволен покупкой. Около половины десятого Жюльен буквально влетел в двери кабаре, неизменно сжимая гриф гитары и сразу же налетел на раздраженного г-на Фурнье. - Где тебя носит? – недовольно вопросил он, отбирая у паренька гитару и толкая его в спину, - Марш в гримерную! Гримерной оказалось задымленное полутемное помещение с двумя залапанными зеркалами. Танцовщицы курили прямо здесь, стряхивая пепел на выцветший ковер темно – бордового цвета и с недовольством смотрели на Жюльена, поспешно приглаживающего волосы и поправлявшего свой отложной воротничок. Гитару Жюльену не отдали, объяснив тем, что сегодня он будет только петь. Парень хотел было возмутиться, но передумал и кивнул. Перед самым выходом на сцену, к Жюльену подошел хулиганистого вида паренек в сером пиджаке и протянул руку. Паренек оказался аккордеонистом группы, с которой Жюльен должен был выступать. Он представился Себастьеном и располагающе улыбнулся. На вид ему было чуть больше восемнадцати, но он деловито приглаживал рукой свои светлые, чуть вьющиеся волосы и сжимал в зубах сигарету. - Смотри не растеряйся и не забудь слова. Наш лидер – Лукас – хоть и мягкий малый, но по репе надавать вполне может. Лукас, как выяснилось впоследствии, был трубачом. У него был довольно мрачный взгляд, от которого в жилах стыла кровь. Темные волосы его свисали сальными сосульками, а карие глаза смотрели с какой-то скрытой неприязнью. Жюльену вдруг подумалось, что трубачу он не понравился. Пианист Стефан, разговорчивый и веселый парень с рыжими волосами, торчащими во все стороны и веснушками, объяснил, что недавно у Лукаса умерла мать, из-за чего тот оказался на улице. - Так что же, весь ваш ансамбль составлен из бродяг? – удивился Жюльен. - Почти. Я живу с бабкой, - недовольно сказал Стефан и скривился – видимо, такая жизнь его не очень устраивала. Когда Жюльен вышел на сцену, он обомлел. На него уставилось огромное количество пар глаз. Дамы в вечерних платьях и меховых воротниках попивали из бокалов светло-желтую жидкость, по виду напоминающую лимонад. Мужчины попыхивали сигарами, сжимая их толстыми, напоминавшими сардельки, пальцами. Жюльен уже готов был растеряться, когда Себастьен заиграл вступление Sous Le Ciel De Paris. Позже вступили Лукас и Стефан. Жюльен судорожно вспоминал слова, зачем то вглядываясь в незнакомые лица. Наконец он запел. Наверное, песня совершенно не подходила ему, но несколько женщин, сидящих у самой сцены, пораженно приоткрыли рты. Жюльен не знал куда деть руки, поэтому просто убрал их за спину, продолжая петь о песне, летящей под небом Парижа. После окончания песни Жюльен ждал чего угодно. Мысленно он уже приготовился к ругательствам, летящим в его сторону, и готов был в любой момент убежать со сцены. Но зал молчал. Эти мгновения были для Жюльена целой вечностью. Внезапно зал загалдел. Ему аплодировали, его хвалили, Жюльен буквально глох от оваций. Судорожно поклонившись, он шмыгнул за кулисы. Но и там ему не дали покоя. Стефан, первый после Жюльена ушедший за кулисы, бросился его обнимать и жать ему руку. Танцовщицы смотрели с уважением и перешептывались в углу, то и дело кивая. Более того – одна миловидная блондинка подбежала к Жюльену и сдавленно клюнула его в щеку, после чего густо покраснела и убежала. Даже Лукас, показавшийся Жюльену нелюдимым, кивнул ему и изобразил что-то наподобие улыбки. Уже поздней ночью Жюльен шел по улице, сжимая в кармане десять франков и был абсолютно счастлив. *** Дела Жюльена резко пошли вверх. Теперь за выступление он получал пятьдесят франков – сумасшедшие для него деньги. Он перебрался в одну из дешевых гостиниц, в номер размером с платяной шкаф и ужасно сдружился с ребятами из «ансамбля неудачников» - так про себя Жюльен называл их небольшой коллектив. На репетиции Стефан таскал пирожки от своей бабки, а однажды даже притащил огромный яблочный пирог. - Она у меня хорошая, хоть и ворчливая, - говорил он, слизывая с тыльной стороны ладони яблочный джем. Однажды, выходя поздно ночью из «CHAUVE-SOURIS», Жюльен заметил у стены девочку, с виду не больше девяти лет. При ближайшем рассмотрении она все же оказалась девушкой. На ней было латанное пальтишко серого цвета, растоптанные черные туфельки и растянутый шарф неопределенного – не то синего, не то зеленого – цвета. Короткие темные волосы её лежали удивительно опрятно, словно прическу ей делали в парикмахерской. Она была бледна и, видимо, собиралась упасть в обморок, потому что опиралась о стену и еле перебирала подкашивающимися ногами. Со стороны можно было подумать, что она пьяна, однако Жюльен нутром чувствовал, что это далеко не так. Он вмиг оказался около несчастной и подхватил её под руки. Всю дорогу до гостиницы Жюльена она бредила и постоянно интересовалась, не хочет ли он приобрести совершенно недорогую картину. Когда Жюльен внес её в свой номер, она уже молчала, иногда мутно поглядывая перед собой. Под пальто у неё оказалось недлинное черное платьишко, тоже залатанное во всех возможных местах. Руки её покрывали многочисленные синяки и ссадины, да такие, что Жюльен невольно ужаснулся. «Интересно, кто это её так?» - подумал он, пытаясь напоить девушку вином, потому что её бледность уже наводила на страшные мысли. Жюльен уже несколько раз успел пожалеть о том, что вообще подобрал её, но пути назад не было. Не выбрасывать же её на улицу! Уложив девчушку на своей кровати, сам он пристроился на кушетке у окна и почти сразу уснул.