НЕ ВРЕМЯ ДЛЯ ПЛОТНИКОВ, или ЕЩЁ ОДНА ИСТОРИЯ ОБ АЛИСЕ СЕЛЕЗНЁВОЙ

      На следующее утро Милюшин разбудил Алису со словами:       – Нужно уходить. Они прочёсывают лес. В полутора сотне километров отсюда начинается возвышенность, переходящая в плоскогорье. У меня там лагерь – землянка с припасами. Гмрффф отвезёт нас туда за четыре-пять дней. Там мы будем в безопасности. Завтракай, приводи себя в порядок и поехали.       Перед Алисой уже стояла порция «завтрака анахорета» и несколько душистых плодов, оказавшихся по вкусу похожими на дыню.       Подкрепившись, Селезнёва уже направилась было к выходу из пещеры, когда Милюшин преградил ей путь.       – Иди окунись в озеро. Прям так, в одежде.       – Зачем? – удивилась Алиса. – Я же замёрзну.       – Холод тебя спасёт! – рассмеялся Милюшин. – У Эннингтона над планетой летает больше двадцати мощных спутников, постоянно сканирующих её поверхность. Теплокровных животных на планете нет, поэтому спутники, настроенные на инфракрасное излучение, сигнализируют на базу «Моро» о любом точечном колебании тепла. Кто знает, что это может быть? Пожар ли, горячие источники, химеры доктора, патруль с базы, а, может, какой странник смог пробраться незамеченным через охранный кордон и приземлиться на планете. Информация проверяется по сканам спутников. Недооценивать эту шайку нельзя! За мной три месяца шли по пятам, пока я не понял, в чём дело. Нужно сократить излучение тепла телом! Вот поэтому у меня такой вид, – этолог обвёл себя руками, – это не просто визуальная маскировка, а «изолятор». И ты так будешь выглядеть. Хочешь выжить – забудь, что чистота залог здоровья. Сейчас камень не позволяет засечь твоё излучение, а выйдешь – сразу оприходуют. До болота несколько сот метров – добежать не успеешь…       Он грустно хохотнул.       – Я бы что угодно отдал за пару часов в бане! Несколько раз мне везло: охрана уходила от горячих источников, и я мог понежиться в них. Но обычно такие места хорошо стерегут… Давай ныряй в озеро и остынь как следует!       Алиса послушалась. В мокром комбинезоне было противно и холодно, но, если это способствует выживанию, придётся терпеть!       Снаружи оказалось, что пещера образовалась в склоне широкого и неглубокого оврага. Вела в неё едва заметная расщелина в базальтовой породе. По дну оврага весело журчал ручей, впадая ниже по склону в бескрайнюю болотистую хлябь, перемежающуюся с утопающими в ней рощами гигантских папоротников и хвощей. Учёный и девочка спустились к болоту. По приказу Милюшина Алиса плюхнулась в грязь и выбралась обратно настоящей кикиморой. Этолог, как вдохновенный живописец, осмотрел её, декорировал пучками мха и травы, снова глянул с расстояния и удовлетворённо хмыкнул на Алисино замечание, что она чувствует себя погадкой Бронти* из КосмоЗо:       – Не переживай! В землянке у меня можно человеческий облик принять…       С этими словами он издал знакомый Алисе рёв, призывая своего чешуйчатого друга. Спустя около четверти часа ящер подполз к людям, и они, взобравшись ему на спину, отправились в лагерь Милюшина.       По дороге этолог делал частые остановки и показывал Алисе различные местные растения, рассказывая об их свойствах и возможности применения в повседневной жизни «Робинзонов». Какие-то представители царства Флоры* были съедобными или лекарственными, другие, наоборот, содержали сильный яд, из третьих можно было сделать перевязочный материал и компресс, как из подорожника или сфагнума, в иных содержался запас чистой воды или млечный сок, пятые же подходили для прочистки кишечника, а запах других отпугивал кровососов. Николай Валерианович указывал девочке на невзрачные наросты на стволах некоторых плаунов и говорил, что это особые грибы. Они весьма питательны, хоть и вызывают сильную жажду. Их можно есть сырыми, но лучше испечь в золе. Тогда они приобретают вкус сдобной лепёшки.       – А вон к тому, разлапистому синюшному деревцу с ромбовидными мясистыми листьями, лучше вообще не приближаться, – наставлял учёный девочку, указывая в сторону охарактеризованного предмета. – Я назвал его Ardorofolium combustionis.* Жжётся похлеще лапортеи.* Сквозь одежду прошибает! А жаль! У него меж корней часто селятся совершенно безобидные «муравьи», запасающие изумительный мёд.       Знания о новой планете сыпались на Селезнёву, словно из рога изобилия. Как распознать следы животных в мягкой нестабильной подстилке леса, как найти яйца, наловить рачков и приготовить из них суп, как поджечь сырой торф и сделать так, чтобы костер не засекли спутники, чем отпугнуть хищников и чем приманить рыбу, по каким приметам определить направление движения, как уснуть в болоте и не захлебнуться, как лучше маскироваться и таиться, как и чем останавливать кровотечение, как предотвратить кислородное отравление и многое, многое другое.       Снова и снова этолог требовал от Алисы повторения усвоенного материала. От того, как она запомнит науку выживания на Карбуне, зависело её благополучие. Кто знает, сколько ей предстоит прожить в этих болотах?       Здесь Алиса вздыхала с тоской и горечью. Милюшин был прав: надеяться на помощь извне бессмысленно. Нужно было выбираться самим, а значит, жить по правилам местного мира.       Алиса поделилась с учёным соображением по поводу угона звездолёта. Милюшин отрицательно покачал головой. Он не сомневался в способностях девочки управлять космическим кораблём. Но угнать его было просто невозможно. Космодром хорошо охраняли. И даже если бы удалось вырваться с планеты, то на орбите их сбили бы спутники «Моро». Не просто так здесь пропали девять экспедиций! Но и это ещё не всё. Чтобы пройти сильнейшие звёздные бури скопления NGC6397, нужно было быть виртуозным пилотом и хорошо знать маршрут, потому что автоматическая навигация из-за сильных помех магнитной гравитации отключалась.       Алисе не хотелось верить, что она до конца дней останется заложницей этих трясин, никогда не осчастливит родных и близких своим возвращением, не спасёт их от коварного Эннингтона. Но пока просвета в безнадёге она не видела. Лишь ласковые речи Милюшина и пример стойкости, поданный этим скромным человеком, заставлял её вовсе не пасть духом.       Селезнёва оказалась способным учеником, схватывала уроки выживания на лету, благо сама не раз оказывалась в кризисных ситуациях и много времени провела в походах и полевых исследованиях.       – Из тебя выйдет отличный натуралист! – хвалил её Милюшин. – Кем ты думала стать?       Алиса ответила, что много занималась генетикой, экологией, коммуникацией животных. А теперь задумывается, не пойти ли ей по стопам её спасителя.       – Одно другому не мешает. Девчонка ты умная – мозгов на всё хватит, – сказал польщённый этолог.       Они отдыхали после очередной экскурсии в стороне от своего основного маршрута. Милюшин быстро разложил маленький костерок в поваленном стволе дерева обхватом со здоровенную бочку и выгнившего напрочь – только остов и остался. Бревно покрывал пухлый слой мхов и лишайников, насыщенных влагой, но этолог навалил сверху ещё кучу листвы вперемешку с грязью: так он снижал риск обнаружения костровища со спутника. Алиса не переставала удивляться, как Николаю Валериановичу ловко удаётся с помощью пучка трута и пары сухих дощечек добыть огонь там, где, казалось, не обойтись и ведром бензина, чтобы заставить гореть здешний размякший от сырости валежник. Сама она, несмотря на одобрительные отзывы учёного, ещё не добилась в этом искусстве значительных успехов и возилась с закладываньем очага не меньше часа.       «Практика и ещё раз практика, – просто отвечал Милюшин на восхищение девочки его сноровкой. – Главное, держать трут сухим и выбирать горючий материал. Некоторые растения здорово напитаны эфирными маслами. Иногда они вспыхивают и от прямого солнечного света, на манер неопалимой купины.* А в иных гнилушках может накапливаться изрядное количество этилового спирта и даже ацетона».       Этолог запекал на углях найденные корнеплоды и грибы. Алиса, присев рядом на корточки, наблюдала за странным трёхлапым существом, вползшим на бревно. У существа было округлое приплюснутое тело шириной с ладонь, с торчащими из спины или того, что мы привыкли называть спиной, тонкими длинными жгутовидными выростами. Девочка дразнила этого то ли паука, то ли краба веточкой, и он смело бросался на неё, потешно размахивая своими щупами.       – Поосторожнее с этим «пилопальпом»*, – сказал Милюшин, искоса взглянув на забаву Селезнёвой. – У него хорошее настроение, а то бы он давно брызнул в тебя своей лимфой. А она у него содержит родственный кантаридину* эксудат.*       Алиса прекратила опасную игру, а «пилопальп», словно поняв, что Милюшин говорит о нём, смешно переставляя три свои лапки, подбежал к его руке, вскочил на неё и дальше проворно перебрался на плечо этолога.       – А ну немедля слезай, нахал! – без малейшего раздражения или неприязни, не глядя на странного гостя, сказал Милюшин.       Визитер его понял! Он быстро ретировался, но убегать не стал, а примостился рядом на бревне, шевеля щупальцами. Ни дать ни взять морской анемон!       Учёный взял щепотку золы, растер её со слюной и осторожно капнул получившейся кашицей в сплетение волнующихся щупов. «Пилопальп» тут же поменял цвет с серого на жёлтый, втянул щупальца и замер.       – Для формирования оболочки яиц, подобно нашим земным насекомым, эти существа нуждаются в солях калия и азота, – пояснил Милюшин. – Наш очаг для него – манна небесная!       Как разнообразен и причудлив мир, – подумала Алиса, – а всё же его разнообразие подчинено неким однообразным законам.       – Николай Валерианович, как ты думаешь, в чём Смысл Жизни? – спросила девочка.       – Вот ещё, нашла, на что любопытство тратить! – проворчал Милюшин. – Вроде взрослая, а вопросы, как у дошколёнка… У каждого он свой. Каждый его по-своему и понимает.       – Ну, а ты как?       – Я? Я – биолог… Я думаю, нет его вовсе…       – Нет? – изумилась Алиса.       Этолог, призадумавшись, погладил бороду.       – Когда я был примерно твоего возраста, – размеренно начал он, – я тоже донимал учителей подобной чепухой. И однажды один из них мне сказал, что к данной проблеме следует относиться с особой осторожностью и вниманием, но не из-за её значительности, а смущающей сознание простоты. Он поведал мне притчу, о мудреце, занятом поиском Смысла Жизни.       Всю свою жизнь мудрец посвятил разгадке этого вопроса. Чтобы никто не мешал, не отвлекал его от размышлений, изучения книг и небесных сфер, от медитации и наблюдения за первоисточником жизни – Солнцем, он уединился на вершине высокой горы и целыми днями всё читал, вычислял и думал, думал, думал. И вот на исходе сотого года жизни он, таки, нашёл её смысл! Но какого же было его разочарование, когда он осознал цену находки! За время, проведённое в своём убежище, он совершенно отстал от самой Жизни, не говоря уж о мире под горой. Он никому не мог поведать о своём открытии, не опасаясь, что его не поймут или попросту не поднимут на смех. Потому что его «великое» открытие было столь же обычно и доступно каждому, как воздух. Но хуже было другое…       Мудрец обнаружил, что он одинок. У него не было ни друзей, ни семьи, ни дома, ничего, кроме обретённого им знания, и за обладание им он отдал больше, чем мог себе позволить. Ведь мало что столь же дорого, как бесполезное. Знание мудреца оказалось столь простым, что ему горько было сознавать, что всю свою жизнь он потратил на, в сущности, никому не нужную работу. Смысл Жизни содержится в самом процессе существования – вот что понял мудрец! Но в поиске высших предпосылок Бытия, он, как слепец, отверг то, что лежало на поверхности. Вместо того чтобы жить и радоваться жизни, подобно остальным людям, и тем самым соответствовать понятому им Смыслу, он истратил отведённый ему срок впустую. Что имеем - не храним, потерявши – плачем. Мудрец потерял время. Уйму времени – целую жизнь! Правда, без этого он никогда бы не понял её ценности и не сформулировал бы её Смысл, который, ха-ха, оказался без лишней науки известен каждому крестьянину.       Вот это-то и не мог передать мудрец своим ученикам, буде они у него бы появились. Знание его, с одной стороны, оказалось простым и понятным, но, чтобы уяснить его, что называется, «в корне», каждый соискатель данного «урока» должен был обречь себя на то же глупое скирдничество, что и бедный мудрец.       – Выходит, Смысл Жизни в том, чтобы просто жить, и всё?       – Это один из вариантов.       – Но ты сказал, его вообще нет.       – Во-первых, я этого не утверждаю. Ты меня спросила о моём мнении. Я тебе его озвучил. Но не возводи его в ранг истины в последней инстанции. Во-вторых, в качестве примера я тебе привёл одно из толкований Смысла Жизни, по которому он настолько элементарен, что я никак его не абстрагирую от Жизни. Эти понятия для меня слиты, и в слиянии сама Жизнь, а не её смысл, имеет для меня решающую роль. Так что смысл-то я привык не замечать, всё равно, что его нет.       – Но что натолкнуло тебя на такие мысли? – не могла угомониться Алиса.       Милюшин крякнул.       – Хорошо! Давай рассмотрим Жизнь, не Человека или Цивилизации, а как таковую. То есть совокупность эволюционных процессов и комплексную жизнедеятельность организмов Биосферы.       Итак, Жизни на Земле четыре миллиарда лет. На некоторых планетах даже семь миллиардов. Большую часть из этого времени на планетах не существовало организма, способного к самооценке и определению своего места в системе Мироздания. Не было существа, которое бы размышляло: вот оно бегает, дышит, ест, пьет, размножается и так далее – и во всём этом некий смысл. Возьми щитня, к примеру. Это одно из древнейших многоклеточных на Земле – его современному виду более двух сотен миллионов лет! Не малый срок, чтобы призадуматься, зачем ты, собственно, живёшь?       – Николай Валерианович, это шутка?       – Конечно! Но в каждой шутке есть доля правды… Однако идём дальше! Обрати внимание, если Смысл Жизни и существует, им никто не интересовался в отрезок времени, в тридцать девять раз превосходящий бытность Genus Homo.* Что же выходит, энергия Жизни всё это время, которое, надо отметить, она вовсе не бедствовала от своей «бессмысленности», была направлена на порождение Человека, определившего бы её Смысл и Суть?       И вот появляется Человек и заявляет: «Есть Смысл Жизни!»       А не громко ли это сказано? И ведь люди сами это понимают. Вспомни слова Шекспира, что он вложил в уста Макбета: «Жизнь – лепет глупца! Набор трескучих фраз, и больше ничего!»       Но в рассуждениях о существовании Смысла меня настораживает не только патетика. Ведь такие громкие фразы подразумевают целенаправленность Эволюции – одного из фундаментальных процессов Жизни, – чего современная Наука не приемлет. Одновременно отсутствие целенаправленности уже косвенно указывает и на отсутствие смысла. Ведь смысл, так или иначе, взаимосвязан с «принципом» и «целью».       Да, когда мы смотрим на филогенетическую модель Эволюции, мы можем говорить о наблюдаемом закономерном движении «от простого к сложному». Однако, как ты прекрасно знаешь, из подобных моделей, типа, «червь-рыба-амфибия-звероящер-млекопитающее-человек», опускается множество частностей и деталей, которыми, в принципе, не следует пренебрегать. Так, для тебя не секрет, что так называемое «Эволюционное Древо» переплетением своих ветвей напоминает не какую-нибудь сосну, а скорее заросли ежевики. Эволюция – это даже не «поиск вслепую оптимальной жизненной формы», а какие-то сумасшедшие метания! У них, конечно, есть своя закономерность. Но если приводить её к «общему знаменателю», станет ясно, что она – следствие фундаментальных законов физики и химии, а не нечто большее, как предполагали ранее сторонники витализма. Сама Жизнь, по сути, имеет тот же элементарный базис. Ведь её появление – это закономерное последствие совокупности множества факторов, в основе которых простые законы гравитации, термодинамики, электромагнетизма, реакций окисления и восстановления и тому подобное.       Кроме того, от тебя не скрыто, что видообразование, как основополагающее эволюционного процесса, не является результатом сформулированной Дарвином теории «Естественного Отбора». Право, в первоначальной своей редакции всё это сильно напоминало ламаркизм* и подразумевало целевую тенденциозность, хоть всюду и подчёркивалось, что «Отбор» основывается на случайных адаптивных вариациях. Сегодня же мы понимаем Естественный Отбор не как движитель или дивергент* Эволюции, а как стабилизирующий элемент, поддерживающий существование того или иного первоначально морфологического или даже фенотипического признака, появление которого обусловлено мутацией генов. Мутации эти имеют различный характер: есть хаотичные, есть систематические. Но ни те, ни другие не всегда ведут к появлению ароморфозов. Мутации, позволяющие животному получить некую микроскопическую выгоду над внутривидовыми конкурентами, закрепляются Эволюцией действием Естественного Отбора. И наоборот, мутации, приносящие вред, отсеиваются. Но не всегда! При слабой внутривидовой конкуренции, изолированности популяции и отсутствии внешних врагов они могут и накапливаться. В этом нельзя усмотреть целенаправленности даже при самом смелом воображении. Не следует также забывать про такие факторы, как изменение самой Среды Обитания и Половой Отбор. Ведь наиболее приспособленный представитель вида может оказаться и отрезан от популяции данного вида, допустим, горообразовательными процессами или разливом реки, и, таким образом, потеряет возможность оставить потомство, в котором бы сохранились полезные качества его генома.       И, конечно, в ходе эволюции мы не наблюдаем непрерывного прогресса в развитии Жизни. То и дело нам встречаются ветви регрессирующие или прямо дегенерирующие. Тут можно вспомнить различных паразитов и животных, перешедших на осёдлый образ жизни. И даже явный прогресс порой имеет условный характер. Так как действие его проходит неравномерно для всего организма: какой-то орган развивается лучше, одновременно сохраняя потенциал для модификации, развитие же других, достигнув удовлетворительной морфологической стабильности, застопоривается. Вот человек, тебе, наверно, известно, наделён кучей физиологических недостатков. За примером далеко ходить не надо: сколько у нашего брата проблем со здоровьем, связанных с прямохождением – начиная от варикозного расширения вен и до инсульта! Мы менее выносливы и живучи, чем большинство животных, даже если рассматривать только млекопитающих.       Можно взять и другой пример двоякости эволюционного «прогресса», когда организм достигает высокой степени специализации или адаптации к некой среде обитания. В ней он, утрированно, «высшая форма жизни», но вне неё совершенно беспомощен и гибнет. Вспомни дельфинов. Их мозг в некоторых деталях сложнее человеческого, как и социальное поведение. Но из-за адаптации к жизни в воде их дальнейшая эволюция ограничена. Они не могут создать Цивилизации. Ведь для этого необходимо сохранять для потомков культурное наследие в изобретениях науки и произведениях искусства. А много ли сохранишь, если всё передаётся исключительно в устной форме, а для создания чего-либо твои конечности не приспособлены?       Всё это указывает на то, что в Природе существуют жизненные закономерности, но какой-либо «высокий» предопределённый смысл их не увязывает…       – Но то, что Эволюция нелинейна и нечетко направлена на появление абстрактно мыслящих существ, по средствам которых Природа может достичь самопознания, ещё не значит, что Смысла Жизни нет. Ведь сама-то Жизнь зарождается под действием закономерных процессов. И у неё есть совершенно определённое стремление – жить! То есть, всё разнообразие и эволюционное развитие Жизни подчинено первостепенно её самосохранению.       – Верно, молодец! Это, кстати, некоторыми тоже почитается за «Смысл Жизни».       – Он для тебя неприемлем?       – А разве он сильно отличается от того вывода, к которому пришёл мудрец-отшельник?       – Но почему ты не хочешь согласиться с ним, если допускаешь, что он может лежать буквально на поверхности проблемы?       – Погоди, торопыга. Я привел пока только один довод. Частность общего. Я уже заострял твоё внимание на том, что, пока не появилось «абстрактно мыслящих существ», Смысл Жизни никого не волновал. Можно сказать, его и не было. И лишь наша Мысль, как утверждают философы, материализовала его. Тут бы и призадуматься, а не надумано ли тогда сие понятие?       – Николай Валерианович, но, пока не появился Человек, никому и дела не было, например, до ускорения свободного падения. А оно существовало с момента Большого Взрыва!* Если мы чего-то не знаем, это не означает, что этого нет или оно не существовало до нас.       – Тоже верно. Ты толково рассуждаешь. Но отметь себе, что пока не доказано, что Смысл Жизни имеет физическую природу. То есть, мы не можем его как-либо измерить или взвесить. Понятие это лишь теоретическое. Причем «теория» не прикладной Науки, а философии. А всякая философия это лишь наш субъективный взгляд на Мир. Так что твоё сравнение с таким физическим явлением, как ускорение свободного падения, не совсем корректно.       Давай-ка, попробуем разобраться в этой «философии».       Чем обычно объясняют Смысл Жизни, допустим, социология и религия? Первая видит его в «служении Обществу», «созиданию Цивилизации и Биосферы» и прочем подобном. Вторая имеет примерно то же мнение, но несколько, так сказать, мистифицированное. В придачу, у религии более выражена такая деталь, приписываемая Смыслу, как «продление рода».       Обратимся к первому. Не спорю, наши психологи и социологи проделали огромную работу, благодаря их труду Цивилизация была выведена из того коллапса, куда её вогнало развитие компьютеров, средств коммуникации и Интернета, в частности. В начале нашего века социальные сети Интернета превратили людей в пассивных инертных червей! Они прозябали в виртуальном мире по пятнадцать-двадцать часов в сутки, забыв про настоящее живое вербальное общение, а порой даже про работу, питание и сон. Но это было полбеды. Безнаказанность слов и идей в виртуальном мире, отсутствие ощущения опасности, ответственности и, наоборот, упоение собственной неуязвимостью скоро самым плачевным образом сказалось на характере и поступках людей в реальности. Многие даже не понимали, что такое смерть! Для них это означало временную недоступность сервера… Стоит ли говорить, что многие отрасли человеческой деятельности пришли в упадок? Катастрофически упала рождаемость. Росло число несчастных случаев и суицида…       Тогда-то социологи забили тревогу. И их активная умелая агитация вырвала Цивилизацию из пучины виртуального забвения. Люди всё больше и больше стали отдаляться от опасного обрыва. Они искали удовольствия в труде, спорте, искусстве, науке, а не в бестолковой беготне по миру «Варкрафта». Они заново открывали для себя радость настоящего контакта, а не его подделки*, по злой иронии носящего то же название, но лишённого всякой одухотворённости первого…       Я это знаю на примере своего деда. В какой-то благословленный момент он проникся идей, что мужчина должен построить дом, посадить дерево и вырастить сына. В некоторой степени он пошёл на крайность, вовсе отрекшись от употребления компьютеров, телефонов, телевизоров и прочих приборов пассивного развлечения. Он стал лесником, вырастил пятерых сыновей… Именно ему я обязан выбором профессии…       Но вернёмся к призывам социологов. Их версия Смысла Жизни тебе прекрасно известна: созидание на благо и процветание Общества за счёт активной деятельности. Проще говоря, трудом, умственным в том числе, поддерживать то, что издревле называлось «Жизнью».       Человек – от Природы существо активное, у него постоянная потребность что-нибудь да делать. Причём, чем полезнее дело для окружающих, тем более высокий жизненный тонус и потенциал приобретает индивид. Это сродни здоровому питанию. Отсутствие же действия для Человека пуще любой отравы! Но именно противную человеческой натуре лень, отчуждённость, называемые идеалами «лёгкой жизни», навязывала людям индустрия развлечений, где главенствующую роль в конце двадцатого века приобрёл Интернет. Но древний постулат, что общество требует лишь удовлетворения потребности в хлебе и зрелищах, не верен. Он характеризует цивилизации, приходящие в упадок, социумы на грани вымирания.       Как это ни странно, но подобные мысли витали в умах с самой зари Истории. Но, к сожалению, люди редко прислушивались к ним и часто оступались… Так случилось на границе нашего и прошлого веков. Но социологам удалось предотвратить катастрофу! Можно сказать, они вернули сбившихся людей на путь истинный, положенный их естеству.       Однако, тем же принципам, что в основу своей, гм, терапии вложили наши учёные, следуют, пускай и неосознанно, общественные насекомые, не так ли? Ты знаешь, конечно, что социум муравьёв и пчёл устроен сложнее и много совершенней человеческого. Их колонии действуют как единый организм, где каждый отдельный представитель – клетка, функционирующая ради жизни, прежде всего, «целостного», а не «частного». И, уж прости за софизм, но не можем ли мы тогда допустить, что муравьи имеют лучшее представление о Смысле Жизни и уже сотню миллионов лет с достойными уважения упорством и целеустремлённостью придерживаются его нормативов?       – Да что! – улыбнулась Алиса. – Но они не способны этого понять. Ими движет инстинкт. А для того, чтобы следовать принципу Смысла Жизни, нужно его чётко себе сформулировать.       – С чего ты это взяла?       – Ну… я так думаю.       – Хорошо, – из бороды Милюшина показалась улыбка. – Думай… Теперь давай рассмотрим весьма популярное объяснение Смысла Жизни, формулируемое, как «продолжение рода». Ты уж не сочти, что я женоненавистник или не люблю детей…       – И в мыслях не было!       – Ага. Правильно! Ибо я с теплотой и уважением отношусь и к тем, и к другим, а дарение Жизни (как иначе назвать Материнство) считаю высшей формой проявления Любви. Если выбирать, то, пожалуй, я бы склонился к такому пониманию Смысла Жизни, будь доказано его существование. Но пока я отрицаю и его. И всё по той же причине, что и в случае со «служением Обществу»…       Посмотри на тлей: одно насекомое даёт за сезон миллион потомков! И подобных примеров плодовитости в Животном Царстве пруд пруди. Это ли не повод утверждать, что животные давно и качественно превосходят нас в достижении Смысла Жизни. Но я уже знаю твое возражение… Что ж, давай обратимся к нему.       Ты говоришь, что животные действуют на уровне инстинктивном, а любой инстинкт (размножение, питание, самозащита) направлен на целесообразность сохранения вида. Но существа с абстрактной формой мышления, хоть и могут пренебрегать собственной безопасностью и благополучием, помогая соплеменникам, нуждающимся в поддержке, всё же таким образом добиваются сохранения популяции, даже жертвуя собой ради других. Кроме того, само понятие «продолжение рода» не есть прихоть Человека, а прежде всего базисный животный инстинкт! И, честно говоря, мне вовсе не нравится, что одухотворённое понятие «Смысла» приписывают столь примитивному действию. Как бы далеко в своём развитии ни ушли цивилизации, они остаются прикованы к этому исходному инстинкту. И кое-кто не поленился увязать его со смыслом существования. Причём трактовка у него может быть самая неожиданная. Например: человек – примат, приматам свойственна полигамия, человеку – свойственна полигамия. Как видишь, это рассуждение с одной стороны поддерживает обсуждаемую трактовку Смысла Жизни. Но, с другой стороны, оно же посылает к чёрту социальный институт Семьи! И ещё неизвестно, что важнее для человеческого общества, - повышенная рождаемость или социальные трансформации с возвращением к доисторическим корням.       Правда, у некоторых религий есть интересное замечание, увязанное в некоторой степени с «продолжением рода» и точку зрения которого я, в принципе, разделяю. Они призывают жить во имя славы Бога и давать жизнь потомкам с тем же смыслом, по тому примеру, как Бог дал жизнь первому Человеку. В этом, якобы, и будет почитание Бога. При этом оговаривается, что Бог – есть Любовь! То есть, по такому учению выходит, жить и родить потомство следует ради Любви! Не самый плохой вариант, не правда ли?       – Очень хороший вариант! – кивнула Алиса. – Жаль, что многие служители бога, так или иначе, его нарушали.       – Увы! Но не об этом речь. Если принимать даже с оговорками точку зрения религии, то мы вновь возвращаемся к столь элементарным вещам, что мне не верится, что они могут хранить в себе формулы «Высшего Знания». Хотя, конечно, сами по себе вещи эти хорошие и полезные.       И ещё один момент, связанный с твоим замечанием о том, что для того, чтобы придерживаться Смысла Жизни, необходимо осознавать его суть. Мы судим животных по своей мерке. И, таким образом, считаем, что, раз они не могут понять канвы Смысла Жизни, пусть на уровне инстинктивном давно достигли его, в том плане, каком мы его понимаем, то для них этого «Смысла» как бы и нет. Но Природа ко всем своим созданиям относится одинаково. А, значит, если Смысл Жизни есть, он есть для всех! Почему же тогда мы должны отказывать «братьям нашим меньшим» в том, что они его достигли? Почему мы превозносим себя над ними? Это очень опасно!       – Да… Я как-то о таком не думала, – смутилась Алиса.       – Пустяки! Мы же говорим о субъективных вещах, и ты имеешь право на собственный взгляд на проблему.       – Но ты считаешь, что это чревато гордыней?       – Не беда, если ты это понимаешь. Плохо было бы, если б ты во что-то верила, не подвергая свою уверенность сомнению и самокритике. Но мы уже подошли к основной моей мысли. А она в том, что все наши рассуждения о Смысле Жизни являются лишь субъективной особенностью нашего вида. Нашей рефлексией, если угодно. И эта субъективность скорее говорит в пользу того, что Смысла Жизни нет, нежели он существует.       – Как странно…       – Не бери в голову. Это же только моё мнение на предмет, где утверждение какой-либо истинности ведёт к появлению таких, как… Ну, как, сама знаешь кого…       – Знаю… – с содроганием кивнула Алиса. – И всё таки, как жить, зная, что твоя жизнь, в сущности, бесцельна? Зачем вся эта «борьба», «поиски», эти «претерпевание невзгод»…       – Эка ты несуразная! – рассмеялся Милюшин. – А разве, чтобы жить, нужен смысл?       – А разве нет?       – Задай себе другой вопрос: разве жить плохо? Не приносят тебе радость и удовольствие то, чем ты занимаешься, то, как ты этим занимаешься? Не нравится тебе это?       – Отчего же! Очень нравится! Я обожаю и Жизнь, и Науку, и приключения, и всё, всё, всё!       – Ну, вот видишь! А если тебя это удовлетворяет, к чему тебе искать смысл этого удовольствия? Наслаждайся им просто так!       – Но должна же быть какая-то польза?       – Так польза в том, что ты счастлива! А твоё счастье делает счастливыми других, а они третьих, и так без конца. Всеми нами двигает страсть Жизни, а основа этой страсти в Любви. К Науке, к другим людям, к окружающему Миру, труду, маленьким радостям жизни… У самой Любви нет смысла – она не приемлет его. Она чахнет, если пытаются докопаться до её сути, она не терпит препарирования. Так что остаётся просто отдастся на волю этого чувства, посвятить себя ему. Лишь не забывать, что Любовь – штука общая. Она как бы и твоя, но хранить её для самого себя и глупо, и просто преступно. Она задыхается и увядает. Вот так! Просто живи, радуйся Жизни, люби, дари Любовь и Жизнь. Как я уже сказал, эта наивысшая форма проявления Любви. А смысл… Не облегчит и не украсит он жизнь, по-моему, познай мы его. Вспомни, как отзывался Луи Пастер о людях, которые всё знают, которым всё в мире понятно?       – Он считал их несчастными! Я тоже иногда думаю, что Человеку не следует знать всего.       – Вот-вот! В конце концов, чего-то же должно не хватать. Что-то же должно побуждать нас на «поиск». Пусть даже такая непонятность, как Смысл Жизни.       – Забавно! Отрицая наличие Смысла Жизни, ты не отказываешь людям в стремлении его найти.       – Не будь упрямой недотёпой. Я же говорю о своём мнении. Но я могу и ошибаться. И потом, ну есть Смысл Жизни? И что мне с него? Сотни поколений жили без него, и ещё сотни будут жить дальше. Вон тот же щитень живёт себе и в ус не дует. Он без изменений внешности и нравов пережил эпохи правления стегоцефалов, звероящеров, динозавров. Из дождевых луж он наблюдал, как на протяжении тысячелетий рождаются и гибнут людские цивилизации. Может, секрет его долголетия и неизменности в разгаданном им Смысле Жизни? Но, по мне, так это бесполезное знание… Хотя, должен заметить, пока его ищут, на ум приходит много параллельных идей. Это как история с философским камнем или алкагестом*: сколько всего алхимики понаоткрывали, пока пытались их синтезировать!       Милюшин достал из костра гриб и передал Алисе.       – Давай, снабди свои мозги углеводами, охотница за чёрными кошками в тёмной комнате.*       – Спасибо! – Алиса откусила кусочек. – Ммм! Объедение! Николай Валерианович, ты знаешь толк в маленьких радостях жизни!       – А то! Я бы без этого давно бы концы отдал, – проворчал этолог.       – А я, всё равно, вот возьму и найду Смысл Жизни!       – Валяй… Я приду поздравить тебя на церемонию вручения Нобелевской премии по философии, посыпав голову пеплом.*       – Нет такой премии.       – Нет? Надо же… Вот видишь! Никакой пользы от этого пресловутого Vis Vita!*       Алиса и Милюшин рассмеялись друг другу.       И странно слышался в заболоченном диком лесу этот безмятежный весёлый звук. Лес словно чутко прислушивался к нему. И, казалось, сочувственно шелестела листва, скрипели стволы, булькало болото, шуршали и гудели насекомые.       Природа знала Смысл Жизни. Но она не торопилась поделиться его секретом с Человеком…