НЕ ВРЕМЯ ДЛЯ ПЛОТНИКОВ, или ЕЩЁ ОДНА ИСТОРИЯ ОБ АЛИСЕ СЕЛЕЗНЁВОЙ

      Паша Гераскин, что скрывать, не был обделён тщеславием. Вернее, был наделён им в количестве, достаточном для десяти Бонапартов. Сей ингредиент в его крови катализировал бурную деятельность юноши по ввязыванию в различные опасные проказы и безрассудные авантюры. Но сейчас, сидя в номере Авалона, залитого бледно-золотыми отблесками блукского заката, Гераскин был собран и рассудителен, как никогда.       Перед его взором в воздухе плавал викад четырёхлетней давности, сделанный на прекрасной планете Пенелопе. Мальчишка в ржавых рыцарских доспехах корчит в камеру рожи, и на него со смесью укора и веселья смотрит девочка в рваном платье поверх оранжевого комбинезона, а в её коротких взъерошенных волосах запуталась жестяная корона с пятнами облезшей позолоты.       Сколько всего уже осталось позади! И время, и миллион приключений, целая жизнь, если задуматься! И из всех событий той невероятной, сумасшедшей, сказочной жизни под названием детство, Пашка втайне от всех с особым трепетом и теплотой вспоминал именно этот эпизод – путешествие в средневековую эпоху, произошедшее то ли наяву, то ли понарошку на приветливой Пенелопе.* Он всегда смотрел на эту голографическую подвижную фотографию, когда тоска и одиночество обуревали его. И образы, отнятые у реки забвения фотокамерой, излечивали его душу от хмурого уныния. И теперь одиночество томило его, но грусти уже не было. Он наблюдал, как девочка толкает мальчишку локтем в рёбра и, смеясь, просит перестать дурачиться. И сердце Гераскина наполнялось радостью от воспоминаний о тех милых дурачествах и забавах беспечной счастливой жизни. Он набирался сил от этого образа. Силы ему были нужны. Много-премного сил и выдержки.       Гераскин рассуждал так, что, если Алису похитили юпитерианцы, во главе с неведомо как оказавшимся живым и помолодевшим Штреззером, поднявшим выроненное Моро знамя смерти, то сломя голову бежать в Галактическую полицию не следовало. Хотя в этом поступке, безусловно, была бы своя правота. Но чем могла помочь ему и Алисе полиция, если бы она всерьёз приняла доводы Пашки, а не отправила бы его к психотерапевту с подозрением на помешательство от потери дорогого друга. Если Штреззер жив, если Эннингтон жив, что, между прочим, не стоит исключать в свете последних событий, то скрываются они, нужно отдать им должное, отлично, раз шесть десятилетий не вызывали никаких подозрений о своём существовании. Наоборот, все уверены, что они мертвы! Воистину, мало что прячет от любопытных глаз так же, как могила. Из этого следовало, что никто не знал, где их искать. Возьмись полиция с воодушевлением за это дело, что можно ожидать от Милодара, потерявшего любимого перспективного агента, она бы переворошила всю Галактику. Но лишь вспугнула бы своей активностью похитителей. И они бы постарались как следует замести следы. В их умении и сноровке в этом вопросе Пашка уже убедился. Сколько ещё тупиков они горазды расставить на пути следствия, никто сказать не мог. Кроме этого, взбудораженные злодеи с перепугу решились бы и вовсе избавиться от пленницы. Такой вариант не исключён и он, конечно, неприемлем для Гераскина! Увы, как ни логична и рациональна была мысль обратиться в полицию, помочь она, по крайней мере сейчас, не могла.       Но у кого тогда просить помощи? Да-да, гордый и самонадеянный Гераскин прекрасно осознавал, что без чужой поддержки он Алису не спасёт. К чёрту единоличную славу! К чёрту любую славу! Речь шла не о ней. На кон ставились не почести, а бесценнейшая вещь – жизнь Человека! И Пашка задавил свой кураж в зародыше. Не поспешность и отчаянную храбрость, но рассудительность и спокойствие он должен противопоставить хитроумным врагам.       Так кто был в его распоряжении? Сотни, даже тысячи друзей Селезнёвой по всей Галактике. Конечно, Игорь Всеволодович! Конечно, Полосков, Ирия Гай и Гай-до, Кора, Громозека, три Капитана и… и… и… И чем они помогут? Разве они знают, где искать Штреззера? Ведь это сейчас первостепеннейшая задача – определить местонахождение преступника! Вот над этим-то вопросом Пашка и бился уже несколько часов, любуясь девочкой на викаде.       «Где искать Реклифта? – механически бубнил под нос Гераскин. – Где может скрываться этот мерзавец? Чтобы найти мерзавца - нужен другой мерзавец! Как хорошие люди знают, где искать друг друга, так и мерзавцы и бандиты осведомлены о берлогах себе подобных!»       – И что ты предлагаешь, – обратился Пашка к викаду, будто тот мог ему ответить, – найти какого-нибудь разбойника и спросить, не известно ли ему, где можно повстречать Реклифта Штреззера или профессора Эннингтона, в миру «доктора Моро»?       – А зачем тебе искать «какого-нибудь» разбойника, когда есть вполне конкретные? – раздался в голове Гераскина голос Алисы.       Пашка уже не удивлялся этой телепатии. Она ему даже нравилась. Но тут от фантомного голоса он подпрыгнул из кресла, не отталкиваясь ни руками, ни ногами, и едва не задел макушкой потолок. За такой сложный гимнастический манёвр всякий, наверняка бы, снискал почёт среди мастеров йоги.       Ну, конечно! Пираты! Нужно спросить пиратов: Крыса с планеты Крокрыс и Весельчака У!       Друзьями Алисы эту парочку прохвостов не назовёшь, но посильную помощь они вполне могли оказать, поскольку уважали Селезнёву и гордились, что у них есть такой «лучший враг», как выражался Крыс. Да что говорить, пираты же уже помогали Алисе в борьбе с галактическими работорговцами – семейством Панченга! Из того приключения, получившего впоследствии условное название «Война с лилипутами»* и в подробности которого сейчас не имеет смысла вдаваться, Алиса извлекла кое-какую полезную информацию о пиратах. Она узнала координаты их тайной директории – планеты под названием «Убежище» - и даже писала им письма на этот адрес. Пираты взяли с Селезнёвой честное слово, что она никому не откроет местоположения Убежища. И Алиса, хоть в дальнейшем ещё не раз сталкивалась с разбоем пиратов, но, верная обещанию и преисполненная благородной признательности за оказанную ими помощь, не открывала полиции, где скрываются преступники. Надо заметить, что за такие вот «мелочи» пираты и ценили Алису и как своего противника, и как Человека.       Но Алиса всё же проговорилась о пиратском адресе. Её можно понять, она же самая обычная девочка конца XXI века и не лишена некоторых девичьих слабостей. Кроме того, она назвала его не кому-то, а Пашке - в свою очередь, потребовав от Гераскина клятвенного обещания, что он никогда не обратится к космическим разбойникам и не выдаст их. Тон её в тот момент был таким суровым, а угроза в случае нарушения Гераскиным клятвы навсегда разорвать с ним дружбу такой серьёзной, что Пашка, чей язык не знал привязи, просто попытался выкинуть полученные координаты из головы. Удалось ли ему это? На счастье юноши, память его подвела: именно когда ему было нужно забыть информацию, он её прекрасно запомнил. И пиратский адрес, как по мановению волшебной палочки, всплыл в его памяти. Интересно, а с домашним заданием по ядерной физике или квантовой механике такой фокус прокатил бы? Пашка не стал над этим задумываться. Он уже набирал адрес в видеофоне и, наговорив сообщение, отправил его в неизвестность.       Поступок его ободрил. В сердце распространились лёгкость и умиротворение – первый шаг сделан! Он улыбнулся девочке на викаде.       Затем Пашка позвонил матери и сообщил, что задержится на Блуке. Ему трудно было подобрать внятное оправдание своему решению, он мялся и мямлил что-то «про память». Но врать ему не хотелось, и ворошить лихо своими словами он тоже не желал – последнее время он стал крайне суеверным. В итоге, когда мама, неудовлетворённая объяснениями сына, в приказном порядке велела ему через двенадцать часов быть дома, Пашка рассердился и жёстко отрезал:       – Мама, мне уже четырнадцать! У меня есть паспорт и Право Голоса! И я могу делать, что хочу, лишь бы это не нарушало прав и свобод других жителей Галактики. Я решил временно остаться на Блуке. И я на нём останусь! Если ты не хочешь, чтобы я не поддерживал с тобой связь, перестань обращаться со мной, как с дошколёнком!       Мама оторопела от вида серьёзного юноши, сверкающего на неё грозным взором с экрана видеосвязи и произносящего такие сильные речи.       – Ой, Паша, что ты! Ты только кушай хорошо и не простудись, – забеспокоилась она, лишившись от растерянности всякой строгости.       – Конечно, мама! До скорого… Я люблю тебя, – совершенно огорошил на прощание мать Пашка редчайшей фразой в его устах и отключил связь.       Он плюхнулся на кровать и через минуту уже спал мирным детским сном. И с наслаждением видел в грёзах, как под цветущими яблонями, смеясь, кружится маленькая принцесса в оранжевом комбинезоне и жестяной короне.       О, Время, как ты относительно! Это утверждал и великий Эйнштейн. Но сталкивался ли он воочию со всем коварством абстрактного понятия - об этом в его трудах не написано. Счастливые часов не наблюдают. Зато уж несчастные на раз-два могут напластать о них докторскую диссертацию – по десятку страниц на каждый бесконечный миг.       Проснувшись, Пашка не выходил из комнаты, большую часть времени проводя у видеофона в ожидании звонка от пиратов. Он заказывал еду в номер, он боялся снова лечь спать и даже отойти в уборную, лишь бы не пропустить желанное мгновение. Но мгновения против его воли сливались в минуты, минуты – в тягучие, как резина, часы. Дожидаясь ответа на запрос, Пашка перечитал в Информатории полные собрания сочинений Гоголя и Хемингуэя. Снова и снова он говорил себе, что это напрасная затея, что он только теряет время: письмо не дошло из-за ошибочного адреса или пираты не хотят с ним связываться. А может, их нет на Убежище? Вдруг они рыщут по просторам Космоса в поисках поживы или сидят в кутузке за свои безобразия, или вообще убиты в перестрелке с Галактическим патрулём. Хотя в последнее верилось с трудом – для открытого боя пираты были трусоваты. Юноша вспоминал, что, когда Алиса отправляла письма* на секретную планету, пираты отвечали примерно через двое земных суток. Он проспал двадцать семь часов. Значит, впереди ещё день? Или больше? Как же долго! Долго!       Но всему в этом мире приходит конец, пришёл он и Пашкиному ожиданию. На исходе пятьдесят третьего часа безумного напряжения запищал сигнал приёма связи, и Пашка дрожащей рукой нажал на кнопку коннекта. Экран остался чёрным, но раздался приглушённый искажённый помехами сиплый голос Крыса:       – Гераскин, откуда у тебя этот номер, негодник?!       – Крыс! Крыс! Пожалуйста, нужно встретиться! – Пашка потерял голову от волнения и забыл вызубренные за время ожидания приветствия.       – Откуда у тебя номер? Нас что, пеленгуют?! – грозно шипел Крыс.       – Нет-нет! Мне Алиса его дала два года назад… Послушай…       – Вот паршивка!       – Крыс, пожалуйста! Я просил о встрече!       – Зачем? Сдать нас полиции?       – Нет!!! – взвыл Пашка. – Мне помощь нужна!       – А мы тут причём? Мы не бюро добрых услуг!       – Только вы и можете помочь! Пожалуйста! Встреча! – орал Гераскин, в конец, теряя самообладание от упрямой мнительности Крыса.       – Нас точно пеленгуют! – раздался второй голос. – Отрубайся, Крыс!       – Нет!!! Вы нужны Алисе!       – Гераскин, обратись к врачу. Или хоть чечевицы пожуй*, – осадил Пашку второй голос.       – Весельчак, пожалуйста! Умоляю! Нужно поговорить! Назначьте встречу!       Наступило молчание. В динамиках трещали помехи.       – Не отключайтесь! – чуть не плакал Пашка.       Заговорил Крыс собранным серьёзным тоном:       – Через десять часов выходи на орбиту Блука. Один! Никаких «Гай-до», пеленгаторов, полиции, фокусников и прочего. Без шуток! Конец связи!       Раздался противный скрежет, и приём прервался.       Ура! Второй шаг к Алисе сделан!       Пашка бросился в столовую, заказал себе пять порций комплексного обеда на вынос и отправился в космопорт Палапутры. Десять часов - не малый срок даже по меркам стремительного XXI-го века, но юноше следовало поторопиться. Арендовать орбитальный челнок представлялось непростой задачей. Ведь тот катер, на котором он прибыл сюда, ему пришлось отправить на автопилоте обратно на Z-4004. И теперь ему предстояло столкнуться со знаменитой бюрократической волокитой главного блукского космопорта.       Пираты оказались пунктуальны. Ровно через десять часов, с момента видеосвязи, на монитор дрейфующего на орбитальном рейде челнока Гераскина поступил запрос о составе команды с экспедиционного спейс-бота «Вьюга». Пашка назвал себя, и, к его удивлению с «Вьюги» поступил приказ идти на сближение для стыковки. Юноша подчинился. Это действительно оказались пираты, маскирующиеся под мирное научно-исследовательское судно с Паталипутры. Корабль их был маленький, старый и ветхий, но зато не вызывал подозрений, что на его борту путешествуют два уголовных авторитета.       У люка стыковочной камеры Пашку встретили пираты. Насупившийся маленький Крыс в резиновой маске пожилого человека, плохо скрывающей его реальные черты гигантского членистоногого, и шарообразный великан Весельчак У, который, правда, с момента последней встречи с Гераскиным, похоже, сбросил дюжину кило. Хоть транспорт космических разбойников и выглядел ржавым корытом, сами они производили сногсшибательное впечатление расфуфыренными роскошными нарядами. Крыс облачился в стального цвета комбинезон, расшитый жемчужным позументом и с пышными золотыми эполетами. Убор его дополняли кружевные манжеты, манишка и жабо из баснословно дорогой алмазной пряжи редчайшего паука – Парки драгоценной из джунглей Эвридики. На Весельчаке же была ослепительная кольчуга из изумрудов, а на плечах багряное с алыми разводами корзно из биссусных нитей венерианских устриц, окрашенное их же пурпуром. Края мантии скрепляла заколка с бриллиантом, размером с кулак. Пашка даже глаза потёр – не снятся ли ему эти пёстрые фазаны!       Раздались сухие приветствия.       – Доверяй, но проверяй, – сказал Крыс, не скрывающий удовольствия на своей физиономии от произведённого на юношу впечатления.       По кивку его головы Весельчак У просканировал Пашку с помощью прибора обнаружения «жучков», наблюдательных устройств и оружия. Потом, на всякий случай, обыскал его вручную.       – Это ещё что!? – возмутился он, потрясая левую руку Гераскина и скривясь, словно в его пальцах гнилая кожура банана.       – Он же выключен! – возразил Пашка. Но по требованью толстяка отстегнул с запястья портативный видеофон с пеленгатором и передал его Крысу.       – Ладно. Идём на мостик, – проворчал Крыс.       – Не удивляйся! – доверительно шептал Гераскину Весельчак, когда они направились вглубь пиратской посудины. – Приходится быть осторожными. Полиция последнее время точно с цепи сорвалась. Лютует – жуть! Недавно одного из наших тормознули в Солнечной системе с двумя тоннами укропа на борту. Дали два года!       – За укроп?       – Самый обыкновенный!       – А зачем кому-то столько укропа?       – Спроси лучше, не всё ли равно сапиенсам, что с их планеты вывозят укроп.* У вас ведь его, как грязи!       Пашка не знал, что и думать о таких подробностях пиратских будней.       Они расселись в кресла на капитанском мостике, точнее, в тесной рубке управления. Крыс достал бутылку спирта. Хапнул сам стакан и предложил Пашке. Юноша отказался. Тогда Весельчак У, ворча, поставил перед ним пакет кефира – собственную заначку. Прозвучал тост за встречу, и Гераскин выпил с разбойниками. Пираты вопросительно уставились на гостя. Крыс откинулся на спинку и переплёл костлявые пальцы.       – Нуте-с? Что ты от нас хотел?       – Это по поводу Алисы…       – Мы тут не причём! – сразу взбрыкнул Весельчак У, и Крыс стиснул его запястье, призывая к спокойствию.       – У меня бы рука никогда не поднялась на Алисочку, хоть она, поганка, мне много крови попортила! – благоговейно произнёс он.       – А у меня? У меня тоже не поднялась бы! – энергично закивал толстяк.       И это говорили люди, в целеискателях бластеров которых Алиса была бессчетное количество раз. Лицемеры!       – Мы скорбим вместе со всей Галактикой о безвременной кончине нашей Алиски! – смахнул Крыс крокодилью слезу. – Человек ценен своими врагами, Гераскин. Чем сильнее, хитрее, умнее и доблестней твой враг, тем ты сам лучше. Все достоинства противника – комплимент твоим качествам! Они характеризуют твою значимость и достоинство. И в какой-то мере они становятся твоим собственным достоянием. Враги – они украшают нашу жизнь!       Гераскин поперхнулся от парадоксальной философии Крыса.       – Да, вот так устроен этот мир! – с тоской продолжал пират – Мы во многом зависим от врагов… А Селезнёва была прекрасным, замечательным врагом!       – Она им и осталась! – нетерпеливо воскликнул Пашка.       – То есть? – в унисон выдохнули пираты.       И Гераскин сбивчиво поведал им о своём расследование, пытаясь доходчивей объяснить свои подозрения и чаянья на то, что Селезнёва ещё жива.       Когда он закончил рассказ, совершенно охрипший и утомлённый его длиной и путанностью, пираты надолго задумались. Всё время, что продолжалось повествование юноши, они не перебивали его, а слушали с выражением то изумления, то гнева, то сосредоточенности на лицах. Теперь они сидели перед Пашкой мрачными тучами. Вернее, Весельчак У походил на тучу, а маленький сушёный Крыс на клочок тучи, но очень свирепого вида: того и гляди из этого клочка вылетит молния!       – М-да… История! – поглаживая подбородок, протянул Крыс и покосился на камрада.       – Бедная Алиска! – ухнул Весельчак. – Даже не знаю, чем ей помочь!       – Как?! – изумился Пашка. – Я же вам всё объяснил!       – И что? – воззрились на него пираты.       – Я надеялся, что вы мне скажите, где искать этого Штреззера. Вы же всех негодяев в Галактике знаете!       – Но-но! – погрозил пальцем Крыс. – Не всех… И не такие уж они негодяи, по сравнению с теми, гм, кр-брф-кхр, что схватили нашу Алисочку.       – Да-да! – запыхтел Весельчак У. – Мы из Братства благородных корсаров! И с такими брх-кр-кр-хрш, как твой Моро, не водимся.       От возмущения пираты обратились к тяжёлой артиллерии – ругательствам на своем благородном пиратском сленге. Пашка смотрел на разбойников с глазами, полными разбитых надежд.       – К тому же, по твоим словам, он какой-то «доктор» или «профессор». А мы сторонимся учёных, да ещё сумасшедших. Беспринципный подлый народец! – извинительным тоном подытожил Крыс.       – Как же… Ой! Да я вам фотографии покажу! Может, вы его так узнаете, – заволновался Пашка.       Он порылся в меню КУХНИ и передал устройство пиратам. Те долго крутили прибор, рассматривали фотографии, прицокивая языком и хмуря брови.       – Нет, – вздохнул Весельчак У, – я такого не знаю. А память на лица у меня отменная!       – Никогда не видел, – поддакнул Крыс, возвращая Гераскину записную книжку.       – Но что же мне делать? – сокрушённо прохрипел Пашка.       – Не знаю.       – Может, спросить кого-нибудь другого? – осторожно заметил толстяк.       – Кого? – навострился Гераскин.       – Не знаю.       Опять «двадцать пять»! Пашка обгрыз все ногти от нервного перенапряжения. В тупике! В тупике!       Все трое, молча, сидели и старались не встречаться глазами. Каждый думал о своём.       – Если этот змеюк где-то прячется, то, возможно, ему трудно легально добывать кой-какие нужные в хозяйстве вещи, – задумчиво замурлыкал Крыс. – Конечно, если он не управляет страной или планетой с собственным производством. А в ином случае, он должен быть связан с контрабандистами.       – Толково рассуждаешь, капитан! – отозвался толстяк. – Дай-ка подумать… Кажется, знаю я одного чернушника, который как-то обронил, что по своим делишкам познакомился с неким доктором.       Пашка впился в Весельчака голодным взглядом.       – Ну?!       – Что «ну»? Имени он не называл. А я в подробности не вдавался.       – А как найти этого «чернушника»? – Пашка трясся, как такса перед лисьей норой.       – Как ветра в поле, – скептически хмыкнул Крыс. – Проще комету за хвост поймать.       – Вы мне поможете или будете убивать своими «не знаю» и прочими пессимизмами? – разозлился Гераскин.       – Не выражайся при старших! – фыркнул Крыс.       – Последний раз я его видел пару месяцев назад на Фуме-руме – чесал затылок Весельчак У, пока Пашка препирался с Крысом.       – Так что?!       – Да, наверно, он там до сих пор квасит в каком-нибудь гадюшнике, – пожал плечами толстяк.       – А где этот Фуме-рум?       Пираты расхохотались.       – Ты туда действительно хочешь отправиться? Один? Знал, что сапиенсы сумасшедшие, но ты отличаешься исключительно извращённым слабоумием! – скрипуче хихикал Крыс.       – Ага! Перед дорожкой сразу панихиду закажи по себе любимому! – вторил басовитым хохотом Весельчак У. – В честь нашей недолгой дружбы и по зову благородной крови я, так и быть, сообщу твоей мамаше о причинах и последствиях твоего бесследного исчезновения.       Пашка взбесился.       – Вы издеваетесь, что ли? Каждая минута на счету! Может статься, Алису в этот самый момент пытают, а вы не хотите оказать мне самое элементарное содействие для её спасения – сказать, где мне найти человека, способного направить меня на нужный след.       – А ну-ка, остынь, мой термоядерный дружок! – рявкнул Весельчак У и тяжело хлопнул Гераскина по плечу, возвращая его в кресло. – Мы как раз думаем, как тебе помочь! И считай, что уже помогли, не сообщив координаты Фуме-рума. Тебе, окромя головной боли и неприятного зуда пониже спины, это ничего не даст. А вот вреда принесёт всей Галактике.       – Это тебе не золотые яйца тырить!* – поддакнул Крыс. – Тут большая политика!       – Чего? – выпучился на корсаров Паша.       – Планета Фуме-рум – это пристань двадцати гильдий контрабандистов. С Братством Пиратов у них извечные дрязги и вражда. Потому как народ они, в отличие от нас, приземлённый и аморальный. Падальщики и тихушники! Однако, пиратов большей частью отлавливает полиция из-за того, что их подвиги постоянно на виду. А контрабандисты ведут себя тихо и накопили серьёзную силу. При желании они и Совету хорошего пенделя дадут! Так вот, пока у Братства и контрабандистов мир, кое-как мы терпим друг друга. Но если кто-то, вроде нас, проболтается законнику о Фуме-руме, о том, где он находится, тому бедолаге хана! У контрабандистов действует жесточайшая омерта* на этот счёт.       – Война может разразиться, – вставил Весельчак У. – Ты себе не представляешь, какая идёт борьба за сферы влияния в уголовном мире Галактики. А если конфликт начнётся, я гарантирую, достанется всем. А Братство сейчас ослаблено… Если контрабандисты возьмут контроль над разбойными шайками всего Млечного Пути, истребив таких романтиков открытого Космоса, как мы с Крысом, можешь мне поверить, этот мир покатится с посвистом к чертям собачим.       – Ну, и, естественно, где гарантии, что ты не брякнешь про Фуме-рум полиции? Это такое осиное гнездо, что мне даже жаль законников, которым хватит глупости туда сунуться. Кстати, где гарантии, что ты и про Убежище не растрепался?       – Ну, вас же два года не беспокоили, – надулся Пашка. – Я не хуже Алисы умею секреты хранить.       – Вот и дальше храни! А то проснёшься однажды, а уши в тумбочке, – сверкнул глазами Крыс.       – Так что же вы предлагаете? – осведомился Пашка, пропустив слова пирата мимо ушей, над которыми зависла угроза отделения от головы.       – Мы полетим на Фуме-рум вместе.       – Вместе?!       – У тебя есть возражения?       – Я думал полететь на Гай-до…       – Забудь об этом ночном горшке! – цыкнул Крыс. – Его за парсек от планеты собьют. Охрана там – будь здоров!       Вот так оборот! Пашка пригорюнился. Кораблик Гай-до был отличным другом, прекрасно справлялся с собственной навигацией, кроме того, имел то, чего не доставало Гераскину – пускай электронные, но мозги.       – Найдём контрабандиста. Узнаем что нам нужно. И если это тот самый «доктор», будем думать, что делать дальше. Идёт? – подвёл итог Крыс.       – Идёт, – согласился Пашка.       – Кстати, как у тебя с золотишком? – поинтересовался Весельчак У.       – В смысле?       – В смысле, что информация и каждый шаг на Фуме-руме стоят денег. Ты же не думаешь, что наша помощь тебе включает расходы на твоё содержание.       – Я могу получить золотой кредит на Блуке, – задумался Пашка. – Но это займёт два или три дня. Местных… То есть, неделю! У нас нет такого времени!       – На Землю что ли лететь? – бросил вопросительный взгляд на Крыса Весельчак У.       – Пешком иди на Землю и этого оболтуса забери! А я не собираюсь круги по Галактике нарезать, – окрысился Крыс. – Забыл, почём нынче гравитационное топливо?       – Помню, – пробухтел толстяк. – Вот, кстати, Герась, ты нам уже должен за этот прилёт. Счётчик тикает!       – Я достану деньги потом!       – Герась, я тебя умоляю, мы старомодные капиталисты. Мы не работаем в кредит!       – Ага! У всего своя цена! Даже у благотворительности, – деловито шмыгнул Крыс.       Это обстоятельство серьёзно огорчило Пашку. Ну, почему он не подумал, что за услуги разбойников придётся платить! Они же разбойники! Он уже совсем, было, пал духом, когда его посетила смелая идея.       – А рубины подойдут для платы? – вкрадчиво спросил он.       – У тебя есть рубины? Много? Хорошего качества?       – У меня куча рубинов преотличного качества! – радостно воскликнул юноша. – Мне только на пару часиков вернуться на Блук за ними, и мы можем лететь!       – Валяй! – сказал Крыс. – Будем держаться на орбите. И без фортелей! Пеленгатор я пока оставлю себе.       Пашка вернулся на Блук. Придумка его была проста до безобразия. Человечество уже больше ста лет производит искусственные рубины и другие корундовые кристаллы. Невооруженным глазом их не отличить от природных, а мизерная разница в тысячную долю процента* не учитывается даже ценителями и некоторыми коллекционерами. Тем паче, она несущественна для предприимчивых пиратов. Всё равно, расплачиваться они ими будут не на планетах Галактического Союза, где подобная валюта запрещена, а на каких-нибудь потайных лежбищах, вроде Убежища или пресловутого Фуме-рума. Вряд ли местные барыги там отличаются придирчивостью и просвещённостью в вопросах распознавания степени самородности драгоценных камней.       Сначала люди «варили» рубины для применения в классическом, так сказать, варианте: в электронике и робототехнике. Да и для ювелирных изделий они отлично подходили. Скоро производство кристаллов стало настолько отлаженным и обширным, что их стали отливать самых разных форм и размеров. А из-за своей доступности они совершенно потеряли цену. Из них делали и брелоки, и магнитики на холодильники, детские игрушки, и даже бутылки. Но откуда об этом было знать далёким от химической индустрии пиратам. Для них рубин оставался рубином!       Вот за эти драгоценным хламом и отправился Гераскин. И в первой же бакалейной лавке взял на свой планетарный кредит два здоровенных ящика со всякими поделками из рубинов и просто камни россыпью. Заодно он позвонил матери и предупредил, что пару дней его пеленгатор будет отключен.       Мама заволновалась, но Пашка проявил исключительные для него такт и дипломатичность и сумел убедить её, что это связано всего лишь с активностью Астарты – ожидаются, мол, сильные магнитные бури, влияющие на работу электроаппаратуры. Мама повздыхала, снова попросила сына хорошо питаться и спать, вообще, себя беречь. «Конечно! Обязательно!» – согласился Пашка и, загрузив ящики в челнок, поспешил на встречу, которую никак нельзя было соотнести с «обереганием себя».       Когда пираты увидели степень благосостояния Гераскина, они чуть слюной не захлебнулись. Пашка на радостях от заключённой сделки тут же отдал им на растерзание один из ящиков.       Пираты заперли юношу в маленькой каюте, дабы он не вздумал вынюхивать маршрут, по которому они полетят на планету контрабандистов. Пашка безропотно согласился и смеялся, слушая, как даже через герметичную дверь, которая, по идее, не должна была пропускать звуки, доносится брань пиратов, делящих «почти настоящие» рубины.       Вот и третий шаг сделан навстречу Алисе. Пока только шаг…       – Но скоро, я клянусь, я побегу к тебе через всю Галактику, и никто меня не остановит! – прошептал Пашка, сидя на койке и всматриваясь в викад с маленькой принцессой.