День за днем

Часть вторая Вариант с дружбой оказался не лучше – едва дослушав остальную информацию, Ватануки сразу поинтересовался, не было ли у него девушки. А, может, и сразу невесты? Доумеки, чертыхнувшись про себя, заявил, что у Ватануки никого не было и быть не могло – он, видите ли дал обет целомудрия. И он, Доумеки Шизука, собирается лично следить за его соблюдением. На что, Кимихиро, разобидевшись, назвал его буйволом и гангстером и ушел вглубь дома осваиваться. Чуть позже, из окна маленькой гостиной неподвижно просидевший там все утро Доумеки увидел, как Ватануки собирает постиранное им же вчера белье. Умиротворяющая картина создавала иллюзию правильности и последовательности их существования. Если бы Ватануки только помнил, как он вчера стирал и развешивал эти вещи… После обеда Ватануки прочно уселся напротив него и устроил допрос касательно фактов из своей прошлой жизни. Доумеки честно отвечал, пытаясь, по мере возможности избегать щекотливой темы взаимоотношений. Впрочем, он и сам понимал, что все, сказанное им, не будет иметь ни малейшего значения. Потому что исчезнет из этой красивой взлохмаченной головы с первыми лучами рассвета. Спали они в одной комнате, на футонах, расстеленных на расстоянии двух хороших шагов. … Доумеки начинал ненавидеть цвет глаз Кимихиро. Потому что этот цвет был последним, что он видел в высоком сводчатом окне, засыпая. Потому, что когда он проснется, его любовь опять забудет его имя, и будет недоуменно смотреть на него глазами того же цвета. … Сегодня они для разнообразия были напарниками. Кимихиро, одобрительно кивнув, с уважением заявил, что как раз такой напарник, высокий и сильный, ему, по-видимому, и был нужен. Все остальное было так же, как всегда. То есть, слишком быстро, и, не успел лучник привыкнуть, как наступил вечер. … Доумеки обдумывал, как рассказать Ватануки о том, что с ним происходит на самом деле. Но, во-первых, это означало каждый день тратить их драгоценные полчаса на трудный разговор, а, зная темперамент Кимихиро, то и целый час. А, во-вторых, меньше знаешь – крепче спишь. Хотя договором это как раз не запрещалось. Он передумал говорить ему. … – А с кем я дружил в школе? – Со мной. – И все? – И все. – А как я учился? – Посредственно. – Что??? – …. – А… – Хватит. – …Что хватит? – Ты меня уже спрашивал. – Когда? Не помню. – Вот именно. Ты не только не помнишь – ты не запоминаешь. Ты – чистый лист, Кимихиро, каждый день – с нуля. – ….Ты врешь. – Представь только, сколько раз я рассказывал тебе одно и то же. Базовый набор фактов, Кимихиро, от твоего имени до любимого сорта мороженого. Доумеки знал, что это было жестоко, но глубоко в груди тлела тщательно игнорируемая надежда, что, возможно, именно это поможет… – Ты врешь. Ты врешь, врешь, врешь! – Скажи спасибо, что я беру на себя труд каждый рассказывать одно и то же. Особенно за то, что я рассказываю одно и то же. … Доумеки вернулся из ванной, на ходу завязывая пояс на слабый узел. Непогашенный ночник слабо освещал спину Кимихиро, неподвижно лежащего на футоне, расстеленном совсем рядом. Доумеки молча забрался под одеяло и затушил фитиль. Через несколько минут до него донеслось слишком, слишком неровное дыхание. – Ватануки? – Я не хочу. – …? – Я не хочу, слышишь? – Ватануки повернулся и схватил его за плечо. – Не хочу не помнить. Не хочу, проснувшись завтра, спрашивать, кто я. Кто ты. Кем бы мы ни приходились друг другу, я хочу это помнить, ты понимаешь? Жалобно всхлипывая, он уткнулся лицом в грудь Доумеки. Лучнику в этом месте стало жарко и больно. Лучше бы они потребовали его правую руку. Ватануки еще долго бормотал и просил не давать ему уснуть. Все, что мог сделать Доумеки – держать в руках цепляющегося за него, как за последнюю надежду, Кимихиро, и гладить вздрагивающие плечи. Когда шепча о ненависти к себе, такому никчемному и жалкому, Ватануки уснул, лучник поцеловал мокрый висок и переложил безвольное тело поудобнее. Вряд ли Ватануки понравится проснуться завтра в чужих объятьях. … – Ммм….голова болит. – Держи. – Спасибо, эээ…. – Доумеки. – Ага. Доумеки. Слышь, Доумеки.? – Что? – А откуда ты знал, что у меня будет болеть голова? Ну, не каждый держит у кровати аспирин. Доумеки отвел глаза и поднялся. – Одевайся. У нас полно работы. – Угу. А у кого это – у нас? И где я вообще? … Он решил не повторять вчерашней ошибки. В конце концов, нервы у Ватануки далеко не железные, и Доумеки сам на его месте не поручился бы за свою реакцию. … – Ты – работаешь по дому, я – в саду, на чердаке и в подвале. Я – хожу за покупками, ты – встречаешь и тут же выпроваживаешь клиентов. Все ясно? – С какой стати… – начал было Ватануки, но Доумеки тут же прибавил стали в голос. – Все ясно? – Хай, – сник Ватануки. – А до каких пор будет так…однообразно? – Пока не вернется хозяйка. Если вернется хозяйка.