День за днем

Часть третья Юко-сан вернулась на пятнадцатый день непрерывного кошмара. А, может быть и на двадцатый, пятидесятый или трехтысячный. Никаких фанфар и красных дорожек, она просто как-то внезапно сразу оказалась у крыльца, чуть побледневшая, похудевшая и усталая. Даже ее глаза, как заметил Доумеки, утратили привычный азартный блеск. Ведьме, очевидно, тоже хорошо досталось там, где бы она ни была. А где именно, Доумеки не знал, и знать не хотел. Достаточно было и того, что она кивком ответила на приветствие Шизуки, погладила по голове выбежавших ее встречать девочек, почесала за ушком Мокону, задержалась на миг взглядом на неловко застывшем поодаль Ватануки и молча прошла в свои покои. Кимихиро, аккуратно отложив метлу, подошел и устроился рядом с Доумеки на теплых досках крыльца. – Хозяйка, – уточнил он. – Мм. – И что теперь? – Мм? – Ну… – Ватануки сделал неясный жест в воздухе перед собой. – Что теперь? Что изменится, оттого, что она вернулась? – Гм. – Доумеки дернул плечом. – Ну тебя. – Обидевшийся Ватануки подобрал метлу и вернулся к работе. Шизука сам бы дорого дал за то, чтобы знать. Впрочем, Юко-сан и так не продешевит за совет, и еще вопрос, окажется ли он стоящим. Жаль, деда уже нет, и спросить некого. Он бы спросил Ватануки, если бы вопрос не казался самого Ватануки, который сегодня, кстати, был совершенно не в курсе. Чертов замкнутый круг, да нет, это скорее петля. Персональная удавка каждому из них. Он решил – даст ведьме отдохнуть, а потом к ней наведается. И пусть только скажет, что не ждала. … – Я ждала тебя, Доумеки-кун. Экая неожиданность. Доумеки сглотнул вязкую горечь. Огляделся. Как будто бы был в этом толк – комната, по обыкновению, утопала в дыму. Но сегодня его казалось, было больше, нежели всегда – горьковатого, густого, неприятного. Тонкие юркие струйки поднимались из курильницы, рисуя под потолком силуэты чудовищ. – Юко-сан, я… – Не присядешь, Доумеки-кун? Давно не виделись. Он опустился на подушки. – Месяц прошел, кажется… Из под густой челки блеснул огромный влажно мерцающий глаз ведьмы. – Здесь месяц, Доумеки-кун. Здесь, – небрежно обронили кроваво-красные губы. Что бы это не значило, Шизука решил не уточнять. Может, они с Ватануки еще легко отделались, по сравнению с ней-то. – Не бери в голову, Доумеки-кун. – Юко-сан отложила трубку и потянулась. И уже веселее поинтересовалась: – Как там Ватануки? – Как будто сами не видели, – буркнул он, не глядя на нее. – Видела, видела, – ничуть не обидевшись, мурлыкнула женщина. – И как тебе? Подняв, наконец, голову, он твердо взглянул ей в глаза. – Помогите, Юко-сан. Так быть не должно. Такого уговора не было. – Не было, – послушно согласилась Юко-сан. – А какой был? А, демон с ним. Все равно придется сказать, хотя она и без того знает. … – И что же ты за это готов отдать, храбрый лучник? Несмотря на издевательский тон, Доумеки с готовностью ответил: – Все, что захотите. – Руку? Ногу? Ах, нет, хватит и пальца. Большого. На правой руке. Чтобы и вспоминать о любимом оружии не смел. – Мне все равно! – разозлился, наконец, Доумеки. – А не должно быть все равно! – отпарировала ведьма. – Эдак я и вовсе без работничков останусь. Зачем мне полон дом инвалидов – любителей жертвовать собой друг за друга? – Мы не друг за друга тогда. – Чуть слышно пробормотал Доумеки, но, она, конечно, услышала. И тут же отрезала: – Я знаю, о чем говорю! Рассказ, начиная от таинственного исчезновения самой Юко, продолжая «гениальной» идеей Ватануки вернуть ее за плату, глупым и нелепым ритуалом, и заканчивая, собственно, платой – потерей памяти, в исполнении немногословного Шизуки сводился к сухому изложению фактов. – Слова надо было выбирать тщательнее, – отметила ведьма, дослушав. – Как они сказали: «всю память» или «память о прошлом»? Впрочем, уже неважно. В обеих фразах кроются ловушки. «Прошлое», Доумеки-кун – это все, начиная с прошедшей только что секунды. Так что Ватануки повезло, что он хотя бы помнит, что ел сегодня утром. А «вся память» – это и вовсе неприкрытая наглость. Заключая такие договора, надо даже моргатьс дальним расчетом, и уж точно не быть двумя вчерашними неопытными школьниками! – Мы в тот момент не о том думали, – отвел глаза лучник. В комнате повисла глухая тишина. Доумеки, неуютно поеживаясь, скосился в угол, где в дыму почудилось какое-то шевеление. Бабочка, вроде, а может, и летучая мышь, горько подумал он. – Юко-сан, … – Шш. – Прервала его Ичихара. – Я думаю. Минуты через три стальная воля и железное терпение не выдержали. – Юко-сан… – Все, – снова не дали договорить ему. – Это все. – Что – все? – осторожно уточнил Доумеки. – Абсолютно ничего. Я ничего не могу сделать. В данном случае – ничего. Помолчав, Доумеки осторожно начал: – Я не шутил, когда сказал «все, что захотите». Если вам нужна моя рука… – Мне не нужна твоя рука, Доумеки-кун, – отрезала ведьма. – Ватануки она и то нужнее. Я не могу изменить условия, не могу смягчить их, не могу вернуть ему то, чего у него нет. Шизуку словно обернули толстым слоем ваты. Кричи – не кричи, бейся головой о стены, круши все вокруг, Кимихиро никогда не скажет ему «доброе утро». Не в этой жизни. Только почему эта странная глупая женщина не понимает, как это важно? – Любимый, который не помнит вчерашней ссоры – разве это плохо? Подумай об этом, Доумеки-кун. Прямой, как одна из его стрел, он поднялся и поклонился в сторону оттоманки. – Благодарю за потраченное время, Юко-сан. Снова просить он не собирался. – Спокойной ночи, Доумеки-кун, – прозвучало вслед.