Полная Ж.

До чего непутевые люди пошли. Я им: «Помоги с алгеброй», а они мне: «Сам поспорил, сам себе и помогай». Сволочи. Кому вы отказываете, жалкие людишки? Сидя в аудитории в полном одиночестве я даже не заметил, как за спиной тихо сказали: -Давай я помогу. Я подскочил на стуле, кувырком перелетел парту, кубарем упал на пол и, ошалев от такой своей реакции, встал на ноги, приглаживаю взъерошенные волосы. Черт. Уже сам не знаю чего от себя ждать. -Эм… Спасибо, - пробормотал я, все еще приходя в себя. Надо же таким идиотом выставиться. Темноволосый, худой и невысокий парень, вечно сидящий за последней партой, испуганно прижимал к себе сумку. Огромные глаза в ужасе уставились на меня. Я не выдержал и заржал в голос. -Ты чего блин, застыл?! Я не кусаюсь и деньги у детей не вымогаю. -Х-хорошо. Я смотрел на это чудо природы и старался подавить дикий смех внутри. -Я не ребенок! – вдруг взъерошился этот воробей, выпятив грудь и сделав «суровый вид». Я фыркнул и сел на парту, сложив ладошки на коленях, как примерный ученик. Мой «учитель» тут же сдулся и смущенно сел за парту, тщетно пытаясь разобраться в моем подчерке. Лично я считал его идеальным, но окружающие твердили строго обратное. Впрочем, это уже их проблемы. -Знаешь… Т-тут немного непонятно, - пролепетал парень, аккуратно тыкая пальцем в тетрадь. Какой-то он слишком женственный. Я посмотрел на запись и решил, что она очень гармонично смотрится в моей тетради, но разбору не подлежит. -Нап! Ты где застрял, сво… О, Есенин. Учишь этого оболтуса, что ли? Бесполезно! Пойдемте лучше съедим чего-нибудь, а то я сейчас умру! – Донна картинно распласталась по первой парте, изображая смертельно раненую голодом. Я скинул тетрадь в рюкзак, запихнул ручку в карман и, схватив Донку, потащил её на плече в столовую. За нами поплелся «Есенин». Донна висела вниз головой и хихикала. -Тебе там что, кровь в голову ударила? – поинтересовался я, оборачиваясь к парню, топающему позади, но обращаясь при этом к Донке. - На, понеси пока, - я бросил рюкзак в руки обалдевшему от такой наглости Есенину. Ему ничего не оставалось, как кивнуть и нести мой рюкзак. Я открыл двери столовой ногой и посадил ржущую в голос Донну на стол. Она тут же перестала смеяться и внимательно посмотрела на меня. -Слушай, друг, у тебя же нет девушки? Половина людей, сидящих в столовой, мигом обернулось ко мне. Хе-хе-хе. -Нет. -Почему? -Потому что царя никто не достоин! – радостно завопила Донна, повисая у меня на шее. – И не заводи себе никого! Будешь вечно со мной Дюм искать и летом за яблоками в чужие сады лазить! -Хорошо-хорошо! Только слезь с меня, чудовище! Все наши секреты выдашь! – смеялся я, пытаясь отодрать её от себя. Народ улыбался и перешептывался. Всё. Теперь у меня есть девушка. Донна. Но так как она ищет мою противоположность, мне ничего не светит. Быть друзьями намного приятней. -Домой идешь одна, я пойду в библиотеку. -Куда-куда? Спятил что ли на старости лет? -Да, - тоскливо кивнул я. Я не ходил на алгебру уже четыре дня. Я все-таки умудрился опередить свой курс на две темы, но на третьей застрял. Есенин и Донка умяли несколько пирожков, пока я зависал в учебнике. -Хватит учить всякую фигню! - возмутилась Донка, когда ей надоело донимать моего «учителя». Я вздохнул, улыбнулся и, попрощавшись со всеми, побрел в библиотеку. Нашел там самый дальний стол и сел грызть гранит науки, которую терпеть не мог. Никогда математику не понимал и не хотел понимать. Моя милая мама по этому поводу говорила, что я весь в неё, а отец только улыбался: «Гуманитарий до мозга костей». -Я принесла книгу, примите? – голос, немного тянущий слова, вырвал меня из запутанных мыслей. Около стеллажей стояла лекторша по алгебре. Она неторопливо беседовала с библиотекаршей, что-то уточняя и интересуясь. Черные волосы, закрывающие спину почти до талии, отливали синевой. Хотя, это, скорее всего, освещение такое. -Спасибо, до свидания, - попрощалась преподавательница, изображая на лице подобие улыбки. Она уже шла к выходу, когда в библиотеку залетела Донна. -Наполеон! Сколько можно! Ты видел время?! Тебя твоя алгебра с ума сведет! – заорала она прямо перед математичкой. Сзади стоял Есенин. Ему-то что здесь надо? Донка закрыла рот ладонью и испуганно уставилась на преподавательницу. -Здрасте, извините, до свидания, - пролепетала Донна, тихо отступая ко мне. Я с удовольствием наблюдал за этой сценой. Лекторша кивнула и бросив взгляд на меня, вышла из помещения. Донна села рядом со мной и выдохнула: -Не люблю я Балей. Они меня в ужас вгоняют. Есенин закивал. Хм… Что-то меня в нем напрягает. -В могилу тебя вгонит, - причитала Донка. -Не вгонит, - возразил Есенин. Донна возмущенно воззрела на парня. Тот, совершенно её не боясь и не паникуя перед ней, сказал: -Такого, как он, никакой алгеброй не сломишь. Я улыбнулся. Приятности-то какие. -Да, хвали его, хвали. До смерти захвалишь, он потом петухом ходить будет, - фыркнула Донна. Такое заявление меня только позабавило. Самооценка осталось на том же уровне. -Ладно, пора повеселится! Пошлите, стырим яблоки у Михалыча! – приглушенным шепотом предложил я. Донка загорелась, а Есь буквально спрашивал глазами: «Ты серьезно?». Да, да, да! Тысячу раз да! Пошла к черту алгебра вместе с лекторшей. Надо хапнуть адреналина. *** Набрав яблоки во все, что только было под рукой, мы шли по улице и ржали как кони. Изобилие любимых фруктов Донна воспринимала как веселящий газ. Мы расстались около одного из переулков. Начинало темнеть, и я отправил Есенина провожать Донку, потому что им по пути. Хотя толку от него раз в десять меньше самой Донны. Лай собаки я услышал за километр. Потому что это был мой Вольг. Этого черного, будто деготь, щенка притащила Донка полтора года назад. -Воль! Ко мне, ревнивая ты истеричка! – заорал я, подходя к дому. Пёс завыл, но ко мне не побежал. Я напрягся. Воры что ли? Сейчас получат, давно хотел кому-нибудь врезать, да повода не было. У калитки стояла девушка. Черное пальто, черный шарф, черные сапоги, черные волосы и черный пес рядом. Красивая картинка. -Леди, вы к кому? – промурлыкал я, мгновенно оказываясь рядом. Девушка повернулась ко мне лицом и я скис. -Вы немного ошиблись, - язвительно фыркнула моя лекторша по математике. Я отступил на шаг назад и поклонился ей в ноги. -Добро пожаловать в наш приветливый дом, - стараясь отравить голос до самой последней буквы, прошипел я. – Екатерина Егоровна будет только через час. Лекторша никак не отреагировала на мои слова, но умудрилась заявить, что она останется здесь ждать хозяйку дома. Екатерина Егоровна – бывший преподаватель университета. Она заходила в гости в общежитие и, узнав, что я хотел бы снять комнату, предложила комнатку в своем доме. И до университета относительно недалеко. Лекторша приходила к ней, когда ей нужна была помощь. Екатерина Егоровна была своего рода спасательным кругом, поэтому в её доме всегда околачивались преподаватели университета. За жилье я платил физическим трудом, проводя большую часть свободного времени в саду и огороде, помогая хозяюшке с «чисто мужской» по её мнению работой. А так же я готовил, мыл полы, ходил за продуктами и бегал с поручениями от Екатерины Егоровны. Скорее всего, именно поэтому она разрешила мне жить у неё. Лекторшу нашу она обожала безмерно. Та тоже очень тепло к ней относилась. -Вы будете ждать прямо здесь? – поинтересовался я, указывая в ближайший сугроб. -Да, - даже не взглянув в мою сторону, отрезала математичка. -Так вам и надо. Лекторша удивленно вскинула брови и скривилась в презрительной усмешке. Я пожал плечами и пошел в дом. Уже сидя перед окном, я с удовольствием наблюдал, как эта упертая женщина стоит около калитки, а Вольг с интересом смотрит то на лекторшу, то на меня. Через пятнадцать минут я завис над алгеброй. Черт… -Вы должны зайти в дом, - заявил я, подходя к математичке. Одевать куртку было лень, поэтому я вышел в свитере. Та же история с обувью. Думаю, тапки немного потерпят. Холодно. -Я жду Екатерину Егоровну. Голос у неё заметно дрогнул. Я подумал и решил не говорить ей, что Екатерина Егоровна обещала задержаться, потому что она на очередном свидании. Но ведь эта упертая баранка не будет умолять впустить её погреться… «Пусть тогда идет к черту,» - подумал я, хватая математичку и влетая с ней в дом. Один тапок остался в снегу около крыльца. Почему я сначала делаю что-то, а потом думаю, нужно ли было это делать?! -Черт! Я из-за вас тапок потерял! – выдохнул я, чувствуя, как мои чудные носочки намокают под воздействием снега. – Вольг! Принеси тапок! Воль послушно принес тапочек, за что был впущен в дом. Я отряхнул тапочки и запихнул их за батарею. Главное потом не забыть за какую именно. -Что ты себе позволяешь? Какая-то запоздалая у неё реакция. Я обернулся к преподавательнице и поинтересовался: -Чай, кофе? Могу чего покрепче найти. -Чай, - вздохнула лекторша, смирившись с моей наглостью. Вот и ладушки. Я добивал алгебру, а она сидела напротив, тихонько отхлебывая горячий чай. Меня немного раздражало то, что она смотрит на то, как я решаю. -Вот здесь примени формулу, - дрожащий палец указал на измученную строчку. Я кивнул. Встал. Ушел в коридор. Вернулся с тапочками. Поставил их перед ней. Сел на место. Решил пример. Снова встал. Ушел в комнату. Вернулся и положил перед ней свой свитер. -Я бы вам что-нибудь из вещей Екатерины Егоровны дал, но не имею привычки лазить по чужим вещам. Она кивнула. Осторожно ткнула мой свитер ладошкой. Эй, он не кусается. -Имперская морда, я вернула-ась! – заорали где-то во дворе. Математичка натянула мой свитер, который тут же сделал её похожей на мишку. Двери отворились, и в них вошла высокая, рыжеволосая дама лет сорока. Екатерина Егоровна. -О! Баленька! Наполеош, ты чего гостью пустым чаем поишь?! Бессовестная ты зараза! Вольг! Чего разлегся, увалень лохматый?! Пока Екатерина Егоровна устраивала свои порядки и разогревала ужин, я добил последний пример и сел в кресло в углу кухни. Екатерина Егоровна, как и Донна, была способна типировать человека. Но в отличие от Донки, занималась этим всерьез и писала доклады и статьи на тему соционики. -..А потом она, значит, и говорит мне: «Катерина, ну что Вы как маленькая?», а я ей возьми и ответь: «Я не маленькая, я юная и прекрасная!». Они так смеялись! Ужас просто… - рассказывала хозяюшка новости, пока я сворачивался калачиком в кресле. Лекторша улыбалась еле заметно, слушая Екатерину Егоровну. В доме было тепло и уютно. В итоге я просто уснул.