Коронация

Седрик выучил буквы уже в первый день и в тот же день стал пытаться читать. Незаметно для принца, разумеется. Получалось плохо, буквы путались, но все-таки ложились в слова, а те — в предложения. И хотя понять их смысл было трудно, это не могло не радовать. Вот только от рукописного текста уже через пять минут болели глаза и голова. Последняя скорее от смысла болела, нежели от чего-то еще. Так его и нашел в библиотеке Лорд Хоффман, возвращающим книгу на полку. Седрик передернулся, едва увидел тонкую фигуру и непропорционально большую голову. Он уже успел забыть, что у него был до этого хозяин. И у хозяина было задание… Мужчина подошел к нему вплотную, прижав к стеллажу. Книга упала на пол, а сам Седрик старался вжаться в острые углы полок, желая лишь не слышать того, что сейчас скажет. Ведь это будет значить конец его маленького счастливого отдыха. — Вижу, тебе понравилось во дворце, — улыбнулся мужчина почти дружелюбно. — Да, отец, — выдохнул парень, опуская позолотевшие глаза. — И служба у принца не такая хлопотная, сколько выгодная, да? — продолжал улыбаться зло Ричард, прослеживая взглядом упавшую книгу. — Да, отец, — печально повторил свой ответ оборотень, зная, что последует дальше. — Тогда, я надеюсь, тебе хватит приобретенных знаний, чтобы выбраться живым из замка и сбежать после, — холодно осведомился лорд. — Да, отец, — как приговор самому себе выдохнул слуга принца. — Вот и славно. Я прослежу, — выплюнул мужчина и ушел, оставив дрожащего от страха оборотня. По щеке скатилась первая слеза. За ней вторая и третья. Они с едва слышным в тишине стуком ударялись об пол, и распадались на множество маленьких росинок. И зачем было привязываться? Знал же, что будет больно, но решил, что все обойдется. А теперь страдай, Седрик, чтобы впредь неповадно было! Людям верить нельзя. Оборотень поднялся и, пошатываясь, направился в сторону класса. Сегодня у принца было хорошее настроение, и он отпустил его с верховой езды, которую Седрик с трудом переносил. Оборотни всегда плохо дружили с другими животными… День прошел слишком быстро, слишком. Казалось, что Хоффман специально перемотал время, чтобы у Седрика было меньше времени, чтобы провести его с… Другом? Ведь господином принц уже не был. Да и другом Фобос не был. Слишком двоякие чувства вызывал он в парне. И слишком страшно заглянуть в себя, чтобы узнать правду. День прошел ужасающе быстро. Седрик весь день бегал, как ошпаренный, пытаясь собрать как можно больше вещей в дорогу. Ведь сегодня ему придется покинуть замок, уже ставший домом. Придется убить единственного ставшего дорогим человека. Седрик грустно улыбнулся, беря в руки книгу, которую протягивал принц. Сегодня оборотень, весь на нервах, ненароком признался, что уже выучил буквы и даже пытался читать. Так что экзамен Его Высочество решил провести пораньше, на целых шесть дней. Седриковое меканье принца насмешило, но так как буквы были правильные и проблема была в другом, решено было оставить практику на потом. Сегодня принц очень устал. Хоффман умел выбирать день: у Фобоса сегодня были и верховая езда, и практика боя на мечах, и практика рукопашного боя. Сегодня принц был просто вымотан своими же учителями. Самый тяжелый день недели. Укрывая принца одеялом, Седрик с горечью последний раз смотрел на него. Такого юного, прекрасного, но обреченного. В этот день принц показался ему похожим на бабочку с ее скоротечной жизнью. Грустно вздохнув, оборотень потушил свет и ушел в свою комнату. Убийство было спланировано и расписано по пунктам еще в тот день, когда Ричард притащил Седрика во дворец, как личного слугу принца. Не было смысла сожалеть о том, чего вообще не должно было быть. Например, о любви. Ее ведь тоже не должно было быть. И она не должна помешать выполнить дело. Седрик выбрался из своей комнаты далеко заполночь, когда сон принца наиболее крепок. Через плечо была перекинута сумка со всем необходимым. Блондин не смог удержать лица, когда звякнул в маленьких ножнах кинжал. Прокусив губу своими клыками, чтобы не завыть, парень занес лезвие над Фобосом. И тут столкнулся взглядом с испуганно-расширенными серебряными глазами. Принц проснулся и узнал. Он все узнал. — Убей его, — змеей-искусительницей прошипел Хоффман, пробираясь в покои. Вот только напуганные серые глаза твердили в ответ: «Нет, не смей его слушать. Ты ведь мой… Мой слуга, а не его!» — Да, отец, — привычно ответил оборотень, давая свободу своей звериной половине, полностью отключаясь от бушующих сейчас эмоций. Лезвие затормозило в сантиметрах от горла. Принц даже не кричал, не звал на помощь, а просто смотрел. А последний момент его выражение сменилось на болезненное: «Я так и знал.» Оборотень еще раз сжал холодную рукоять, но так и не смог продолжить почти законченное. Утробно взвыв от безысходности, он сжался, пережидая трансформацию. На полу свернул кольца полузмей, сжимая в изумрудно-зеленых лапах кинжал, который с ненавистью отбросил в сторону. — Ублюдок! — прорычал тут же лорд. — Сам справ… Он подавился воздухом, дернулся и замолчал уже навсегда. С постели поднялся разозленный Фобос. Змей замер под обездвиживающей сетью. Зверь рычал и рвался уползти прочь, спасти свою шкуру, да человек желал только одного — быть отсюда всего подальше. Наг задергался в путах. Фобос со смешанным чувством наблюдал то затравленное состояние, в котором находился Седрик. Если сюда вломится стража и найдет его, то убьет не раздумывая. А оборотень был еще нужен принцу живым. Где-то он читал, что из состояния паники надо выводить, шокировав паникера. Ничего более умного, чем поцеловать мечущегося нага, в голову юного наследника престола не пришло. Так что рывком преодолев расстояние между ними, принц прижался губами к холодным и плотно сжатым губам полузмея. Тот замер, не зная, как реагировать на ласку. Зверь был готов к чему угодно, но не к ней. Он укусил ласкающие губы, но те не ответили тем же, еще больше смутив жестокую сущность. И он сделал единственно правильное решение — забился в самый дальний угол подсознания. Седрик, едва ли смог сообразить, что происходит, но поспешил принять человеческий облик. Путы спали со сменой ипостаси. И тут же в покои ворвалась стража, однако, замерла в дверях, увидев полуголого слугу и целующего его принца. Фобос, словно ничего аморального не произошло, отстранился от чужого лица и посмотрел на стражей порядка. Те с виноватым видом потупились, считая, что застали Его Высочество за одной из самых компрометирующих ситуаций, какие только могут случиться. А ведь они так и не поняли, что Седрик — оборотень. Тогда не отмыться бы от клейма позора принцу никогда. Но тут взгляд начальника стражи упал на тело Хоффмана, лежащее под ногами охранников. Наконец-то, они поняли, что от них требуется и взялись за дело… Седрик был удивлен, если не сказать, шокирован тем, что с серьезным лицом плел принц с честными глазами, изредка поворачиваясь к слуге за подтверждением, которое незамедлительно получал. Стражники покивали, выслушав историю о том, как «они с Седриком „спали“, а потом пришел Хоффман, грозился убить, угрожал кинжалом, но отважный юноша защитил своего господина…» Все успокоилось только под утро, когда солнце стало подниматься из-за горизонта. Принц устало упал на кровать, прикрывая глаза. Седрик опять не знал, куда себя деть. Хотелось просто упасть на колени и молить о пощаде. В глазах принца застыла обида. — Неужели ты думаешь, что я не знал, кто свернулся у меня под боком, Седрик? — тихо, но отчетливо спросил Фобос, не поворачивая голову и смотря в потолок. Оборотень вздрогнул от понимания того, что принц знал, кем он являлся, и ничего не сказал, даже более того — относился по-человечески. А он… вот так… — Сколько? — охрипшим в раз голосом спросил он. — С самого первого дня. Метамурит, к твоему сведению, это эффективное снотворное для нелюдей, — принц сел на кровати и посмотрел на слугу. — Моих сил не хватает на чтение бодрствующего, но прочесть спящего я могу. Только оборотни не подвержены моим чарам, уж, поверь на слово, я проверял… Да и слишком сильная у тебя магия, Сед… рик. Последние слова он прошептал уже в губы парня, но тут же разорвал контакт и отвесил хлесткую пощечину. — Больше так делать не смей. Ты принадлежишь мне. Все в тебе — мое, — четко проговаривая слога, объявил принц. И Седрик согласился. Теперь он не предаст, теперь сам будет беречь, как зеницу ока. Ведь впервые у него появился шанс начать новую, человеческую, жизнь. Появился шанс иметь любимых людей. Появился шанс видеть Его улыбки…