***
Когда-то давно Элен в первый раз увидела, как бабушка Марет гадает на кофейной гуще. Это было одним из самых сильных её детских воспоминаний, оно закралось в душу своей таинственностью. С тех пор Элен иногда гадала. Ритуал её пугал, но и завораживал. Элен выпила кофе, перевернула чашку и сосредоточилась на своих чувствах. В сердце было тревожно. Какой-то мужчина, чужой и страшный вырисовывался в её воображении. Прогнав фантом, Элен сквозь силу улыбнулась. Она не любила поддаваться страху. − Ну что там? − спросила она сама у себя и перевернула чашку. Элен всматривалась в изображение, нарисованное кофейной гущей, но оно было мутным и расплывчатым, поэтому женщина поднесла чашку к самым глазам, но на миг она взглянула на блестящий противень, что висел на стене напротив неё. Взглянула и побледнела как полотно. Чашка выпала из рук и с мелодичным звоном разбилась на множество осколков. В противне отражалось лицо. Без сомнения, это было лицо дьявола. Обернувшись, Элен увидела перед собой месье Рано. − О, господи, Жан, как вы меня напугали! − взволнованно сказала она, положив руку на сердце. Рано стоял и улыбался, но улыбка его была такой неправдоподобной, хищной, что и смущала, и пугала одновременно. Доктор невольно залюбовался женщиной: на её щеках пылал румянец, шелковый локон цвета горького шоколада прилип к шее, а родинка над верхней губой словно была выведена рукой именитого художника, знающего толк в красоте. Молчание давило и, чтобы нарушить его, Элен быстро заговорила: − Простите, я такая неловкая, − сказала Элен, указывая на разбившуюся чашку. − Я уберу. − Не надо, я всецело виноват в сложившейся ситуации, − извинился Рано. Он изящно наклонился к руке женщины и поцеловал её, испытывая при этом смесь чувства гордости и радости от свой маленькой проделки. − Позвольте же мне загладить свою вину. − Ой, что вы. Не надо. − Но я настаиваю. Рано был галантен в обращении. Элен почувствовала мягкую силу, исходящую от него. И сила эта обволакивала её голову, заставляя забыться и принять легкое решение.***
− Но я уже согласилась и сказала, что и ты не будешь возражать. Элен удивленно смотрела на подругу. Откуда такое возмущение, отказ надеть красивое платье? Старлинг удрученно смотрела на два изящных вечерних наряда расстеленных на широком диване в гостиной комнате. − Откуда они? − Жан сказал, что это подарок нам. Он был такой очаровашка, так извинялся за свою оплошность на кухне. Он купил их специально для сегодняшнего ужина, говорит, что готовит нам сюрприз. При слове «сюрприз» к горлу Старлинг подкатил приступ тошноты. Сюрпризы Лектера чаще всего были приятны только ему самому. − Он просил нас быть в платьях. Клер, ну что плохого в том, что мы будем красивыми? − Я не привыкла к таким нарядам, − соврала Старлинг. − Я, если честно, тоже, но посмотри, как они роскошны, какая ткань, − Элен дотронулась до нежного шелка, который приятно холодил руку. − Ай, ладно комедию ломать. Вот посмотришь, какие глаза у Роки будут, когда он меня такой увидит. Устав от капризов Клер, Элен взяла светло бирюзовое платье, на котором была прикреплена записка с её именем, и примерила его. Платье сидело идеально, словно было сшито на заказ. Элен изумленно присвистнула, увидев свое отражение в зеркале. Для Старлинг подобные манипуляции доктора, были не в новинку. Она знала, как он может затуманить голову. Про себя она подумала: − Очередной намёк, доктор Лектер.***
− Что еще за сюрпризы! − воскликнул удивленный Роки, когда в комнату вошли две дамы в элегантных вечерних платьях. Элен в светло бирюзовом смотрелась очень эффектно, живо и свежо, но Кларисса в великолепном черном выглядела по-королевски. Все присутствующие на ужине поразились подобной метаморфозе. − Клер, однако, − Марк был удивлен не меньше всех остальных. Он густо покраснел и принялся откашливаться, потому что испытывал сильное чувство неловкости из-за своего несоответствия такой яркой женщине как Старлинг. Клариссе было некомфортно. Она вскользь взглянула на Рано. Он улыбался, давая ей понять, что она воспринимает игру правильно. − Элен, Клер, вы очаровательны. Господа, простите мне этот маленький каприз. Мы французы, считаем, что женщина должна оставаться женщиной в любой ситуации, а тем более, что сегодня я отмечаю день, когда познакомился с моей к сожалению ныне уже покойной супругой. Рано печально улыбнулся. Элен сочувственно вздохнула. Старлинг оценила актёрскую игру Лектера, никогда не состоявшего в браке. − Ах, Жан, мне так жаль. Наверно это была очаровательная женщина, − грустно заметила Элен. − Да, − отозвался Жан-Жак, − это была одна из самых прекрасных женщин, что я знал на этом свете. Я до сих пор не могу пережить разлуки с ней, она навсегда останется для меня единственной избранницей, так что ваши кавалеры могут быть покойны о вас. Все засмеялись, оценив шутку. − Прошу вас, вкушайте, − с этими словами Жан распахнул руки указывая на изобилие деликатесов, украшавших стол. О боже мой, чего тут только не было: и креветки, и большие лобстеры, и устрицы, лежащие в своих приоткрытых раковинах на листьях салата! На изящной подставке стояло несколько розеток, наполненных разными видами икры: чёрная, красная, какая-то серая, оранжевая с красными прожилочками. Рядом стояло большое блюдо с разнообразной мясной нарезкой, а за ней блюдо, наполненное самыми диковинными сырами: с плесенью, с дырочками, без дырочек. Просто глаза разбегались от изобилия еды, выставленной щедрым хозяином. Рано улыбался, видя то, как гости с воодушевлением набросились на угощения. Сам он почти ничего не ел, но очень внимательно следил за тем, кто и что пробует, давая при этом рекомендации. − О, Крис, у вас хороший вкус, эти креветки одни из самых лучших на всём побережье. − Жан, скажите, а что это за икра? − спросил Роки, указывая на сероватую икру. − Это? − Жан таинственно улыбнулся. − Это икра столетнего осетра. Она обладает чудесными вкусовыми качествами и настолько редка, что её выпускают в баночках из чистого золота. − Золота? − удивился Крис. − Настоящего золота? − Совершенно верно. − Вы нас балуете, Жан, − вставил Марк. − Вы, наверно, потратили целое состояние, чтобы организовать этот праздник. − Мне это доставляет удовольствие. Вы очень приятные люди, ваша компания для меня ценна. Марк, попробуйте вон те трубочки, что лежат недалеко от вас, вы не разочаруетесь в их вкусе. А почему Кларисса ничего не ест? − У меня совершенно нет аппетита. − У вас проблемы с желудком? О, подождите немного, я принесу вам лекарство. Вы просто должны всё это попробовать. − Нет, Жан, проблема не в желудке, − отнекивалась Старлинг, которой очень не хотелось вкушать деликатесы, красиво расставленные на столе. Она не могла избавиться от чувства, что их всех сейчас откармливают орехами и черносливом, как рождественских гусей перед закланием. − Просто я очень плохо сплю. − Ах, вот в чём дело. Тогда вам нужно хорошее снотворное, − сказал он и, салютовав женщине бокалом, продолжил общение с Крисом, который вдруг с удовольствием открыл в себе гурмана, засыпая месье Рано вопросами о высокой кухне. Спайк, Роки, Крис и Элен ели с нескрываемым удовольствием, что радовало Рано. Изредка хозяин дома поглядывал на Марка, который ел сдержанно, словно смущался своего присутствия за столом. Он был единственный из всей компании, кто пробовал подобные блюда раньше. Щедро уставленный стол, напоминал ему о былых временах: о ссорах с отцом, о несвободе и желании вырваться за рамки установленных вещей. Марк ел и давился роскошной едой. Ему хотелось сейчас пожевать чипсов и выпить колы, затянуться дрянной сигареткой и сесть за руль фургончика, чтобы, нажав на педаль газа, умчаться от ненужных переживаний. Лектер наблюдал за Марком с удовольствием, с каким наблюдает за чужими страданиями искалеченный озлобленный урод. Лектер был уродлив внутри, но доподлинно это знала только Старлинг, да ещё Спайк ощущал родство покалеченных душ, Марк же, прежде не сталкивающийся с человеческими отклонениями, видящий в людях только положительные стороны, не мог вообразить себе даже половинчатой картины настоящего, но при всем этом, он остро чувствовал неладное. После закусок Рано подал первое блюдо. Крис и Роки, которые плотно подкрепились закусками, теперь жалостливо смотрели на изобилие паштетов, на сочащееся мясо в окружении горошка, морковки и шпината, на рыбу, запеченную с лимоном и специями. − И когда вы успели все это приготовить? − изумился Роки, пробуя рыбу. − У каждого есть небольшие секреты. Я надеюсь, вам нравится? − Ещё бы, − ответил Роки, пытаясь улыбнуться с полным ртом. Десерт был подан в гостиную, где всех ожидали напитки, сладости и фрукты. Рано сел за рояль и исполнил несколько классических пьес, сонату и "Гольдберг вариации" Баха. Кларисса стояла у окна с бокалом вина в руке. Ей было тоскливо. Сердце щемило в груди не то от музыки, не то от грустных мыслей. Рано украдкой смотрел на её силуэт на фоне окна. Всеми мыслями он сейчас был не здесь, а в охотничьем домике в их первую ночь. Из-под пальцев уносилась куда-то ввысь нежная мелодия вариаций Баха. Где они, кто они? Всё это не важно, когда рядом она. Да, раньше он с ней играл, но теперь он, незаметно для себя, её полюбил, хотя и не мог осознать этого, потому что настоящая любовь была слишком новым для него чувством. О, она вздрогнула, когда услышала знакомую мелодию. «Да, Кларисса, именно эта, именно она играла в день нашей последней встречи в Мемфисе. Ты же помнишь? Тот взгляд глаза в глаза и прикосновение рук. Нет, ты никогда не забудешь их. С тех самых пор ты живешь в моей голове, а я в твоей. Наша судьба неизменно бы столкнула нас ещё раз в этой жизни, но, увы, мы встретились не в самую лучшую пору жизни для нас обоих. Не в самую лучшую пору, при неподобающих обстоятельствах, но именно эта встреча открыла глаза мне на многие вещи: я для тебя ещё один ягненок. Спаси же меня, Кларисса». Старлинг сжимала в руке пузырек со снотворным, так любезно предоставленный ей хозяином дома, раздумывая о том, как использовать его содержимое. Но сквозь пелену мыслей в голове отчетливо зазвучала мелодия. Она отзывалась привкусом металла на губах, металла прутьев огромной клетки, сквозь которые лился ослепляющий холодный свет, клетки, где сидел зверь, одетый во всё белое. Галантный, опасный, мгновенно всё распознающий зверь. Его реакция, его глаза, направленные в вашу душу − это всплеск молнии, это вскрик, это… Что это? Кларисса взволнованно дышала. Это же та самая музыка, которая звучала в камере Лектера в день их последнего свидания. «Зачем ты играешь её?» − звучал в голове немой вопрос. В гостиной весело болтали гости. Элен танцевала с Крисом медленный танец. Роки, попивая чудесное вино, любовался своей подругой, танцевать он не любил. Знакомая мелодия пробила Старлинг, придавая её мыслям багровый оттенок. Решение было принято неожиданно. Ближе к одиннадцати часам вечера Рано кончил играть и, пожелав всем приятного сна, отбыл в свою комнату. Зачарованные, грустные от осознания того, что этот вечер кончился, гости робко стали расходиться, в груди лелея надежду, что Рано вот-вот вернётся, и всё повторится с начала. Но Рано не возвращался, и от этого становилось безумно грустно. Лицо Криса исказила гримаса отвращения и разочарования. − Ты чего? − спросил его добродушный Роки и шутливо толкнул в бок. − Отстань, − огрызнулся он. − Грустишь что ли? − Я сказал отстань! Глаза Криса горели ненавистью. Роки отшатнулся от него. Он впервые видел друга в таком состоянии. Не понимая того, что произошло, парень ушёл вслед за парящей в мечтах Элен. На душе остался неприятный осадок. Роки ещё не понял, что в его дружбе с Крисом образовалась огромная трещина. Спайк и Марк курили в саду, обсуждая сегодняшний вечер: − Не, я вообще диву даюсь на всё это, − тихо говорил Марк. − Я еле музыку эту выдержал, − сказал Спайк, который за весь вечер не произнес ни слова и сидел мрачнее тучи. − Не люблю пижонство. − Да и мне, если признаться, по душе что-нибудь попроще, но девчонкам кажись понравилось. Эх, лишь бы только не привыкали. Лобстеры, − усмехнулся он и затянулся сигаретой. Марк сквозь окно смотрел на Клариссу в шикарном платье и не верил, что это одна и та же девушка, с которой он познакомился на площади Согласия. Спайк проследил за его взглядом. − Да, диковинная штучка. Ты о ней слишком мало знаешь, слишком мало, − сказал он и, похлопав друга по плечу, отправился спать в фургон. Докурив, Марк вошёл в гостиную, где кроме них с Клер никого больше не осталось. − Выпьешь? − предложила ему Старлинг. Марк послушно взял из её рук бокал. − За нас! − салютовала она ему и пригубила вино. Марк осушил бокал залпом. По телу пробежало приятное тепло. Кларисса казалась невероятно красивой. Её губы манили, словно две спелые вишни. От свечей, казалось, веяло теплом и уютом. Марк обхватил девушку за талию и привлёк к себе. Старлинг заметила, что от него пахло совсем не так как от Лектера. Послушно продолжая играть свою роль, она приняла поцелуй, обвивая сильную шею руками и зарываясь пальцами в непослушные, курчавые, чёрные как смоль волосы. Марк задыхался от нежности. Пол уходил из-под ног, и мужчина провалился в сладкое блаженство. Положив под голову Марку диванную подушку, Кларисса оглянулась. Казалось, что все спали. Тихо, крадучись Кларисса вышла в сад. Далее дорога была ей известна. В домике горел свет. Лектер сидел за столом и рисовал. На него с фотографии смотрела женщина, одетая в кимоно. Ганнибал оторвался от своего занятия и, обращаясь к женщине, произнес: − Нет, я делаю всё правильно, леди Мурасаки, вот увидите, вам обязательно понравится. Разве ваш племянник когда-либо смел вас огорчать? Дверь отворилась с тихим скрипом. − Добрый вечер, Кларисса, − произнес он с той же интонацией, что и много-много лет тому назад в какой-то другой жизни. − Забавляетесь? − ответила она ему, как и тогда. − Да. Сегодня именно этот день. Вы ведь узнали мелодию? Сегодня день моего побега. Вы должны помнить. − Да, − грустно улыбнулась она, − Сегодня одиннадцатое число. − Да, − улыбнулся в ответ Лектер. − Скажи мне, где тебя застало сообщение о моём побеге? Что ты почувствовала тогда? Кларисса сдвинула брови, пытаясь вспомнить все подробности того дня. − Известие застало меня, когда я принимала душ. Вбежала Арделия, она закричала. Что я почувствовала? Обреченность. − Почему обреченность, а не страх? − Я не боялась за свою жизнь, если вы об этом, я боялась того, что не смогу помочь Кэтрин Мартин. − Ах, да, бедная Кэтрин. Лектер отложил письменные принадлежности и развернулся на стуле так, чтобы видеть лицо Клариссы. − А что же бедный Марк? Где вы его оставили? Он сегодня так беспомощно глядел на вас. − Он в гостиной. − Он спит, я так полагаю, и, скорее всего, с помощью снотворного, что я вам дал. − Да. − И вот ты здесь. Решила принять предложение? Что ж отрадно. Неожиданная задача, не правда ли? − Я пришла учиться у вас доктор, раз уж вы решили, что моей компетенции вполне достаточно. Лектер довольно улыбнулся. Старлинг почти дословно повторяла те же самые слова, что и тогда в Балтиморе. − Это может быть очень опасно. Дороги назад не будет. − Я согласна. − Ну что ж. Начнём. Сегодня первым уроком для тебя, Кларисса, будет познание самой себя. Я хочу, чтобы ты не стеснялась и ни в чём себе не отказывала. Подойди ко мне. Кларисса подошла вплотную к Лектеру. Он поднял край платья, открывая её бёдра и округлый бугорок украшенный завитками курчавых волос, наряд не предполагал нижнего белья. Ганнибал прильнул к этому бугорку, проводя языком внутри по складкам нежной гладкой кожи. От необыкновенного, острого ощущения Клариссу повело. Она едва могла устоять на ногах, и бдительный Ганнибал тотчас уложил её на постель, вновь проведя языком между бёдер. Кларисса выгнулась и вцепилась в простыни. − Не сдерживайся, кричи, − прошептал ей Ганнибал. Он знал искусство интимных ласк, знал о том, как довести женщину до грани, но Кларисса была стоиком и совершенно не умела расслабляться. Его язык проникал всё глубже и глубже в тёплую влажную скользость, пахнущую миндалем и яблоками. Ноги Клариссы задрожали, и наконец раздался стон, низкий и томный. Ганнибал мгновенно отреагировал. Проведя руками по бедрам, он впился губами в набухшие от притока крови половые губы и втянул их в себя. Кларисса вскрикнула от наслаждения, сноп горящих искр пронесся перед её глазами. Гнетущее чувство, сдавливающее грудь, уходило. Как было здорово ощущать своё тело! Как было здорово ощущать приятную тяжесть мужчины, который понимал малейшее твоё движение, который так чутко реагировал, будто бы знал всё, что ты чувствуешь. Бесподобно. Лектер положил руку на живот Клариссы, поглаживая его, словно успокаивая и убаюкивая. Кларисса смотрела на Ганнибала, на его неспешные движения. Ей хотелось сделать для него что-то очень хорошее. Лектер снова начал водить пальцами вокруг чувствительной зоны. Снова волной по телу прошло наслаждение. Это было так мягко, так заманчиво и нежно. Кларисса ощущала себя маленькой девочкой, что с лёгкостью лани неслась по полям нескошенной травы навстречу огромному солнцу, пока её снова не отпустили ласковые и теплые руки. Ганнибал обнажил грудь Клариссы. Проводя ладонью по мягкой прохладной коже, он ощутил внутреннюю дрожь. Старлинг не могла сдержаться. Она обхватила руками шею доктора и целовала, целовала его. Языки их переплетались. Рука поднималась по бедру. Боже, какой запах! Почему они не вместе? Они словно единое целое, неделимое, вечное. − Встань, − мягко приказал он ей. Кларисса подчинилась. Лектер встал сзади. Платье полетело на пол. Вслед ему полетела рубашка. Голой спиной Кларисса почувствовала кожу Лектера, его возбуждение и силу. Это было так необычно, так волнующе, что Кларисса обхватила руками бедра мужчины и привстала на цыпочки, чтобы прижаться плотнее. Ганнибал обхватил её плечи и с силой сжал их, заставляя Клариссу оседать на пол. В тот же миг она почувствовала его горячий влажный скользящий поцелуй на шее. По телу пробежала волна. Не в силах устоять, Кларисса сползла к ногам Ганнибала. Он опустился вслед за ней, испытывая такое сильное желание, что оно его даже немного пугало. Они слились в одном сплошном бурном оргазме. Мышцы напрягались до предела. Будь Кларисса в другом состоянии, он мог бы её и покалечить такой необузданной страстью, но только не теперь, когда она сама была готова к чему угодно, только не к остановке. Они сейчас напоминали диких зверей в порыве экстаза. Кларисса не сдерживалась. Она кричала и плакала, извивалась змеёй, доводя Ганнибала до исступления. Наконец они затихли. Лёжа на деревянных досках пола, смотрели вглубь темноты, ощущая лишь сердцебиение друг друга. В голове Клариссы, где-то в фоновом режиме, всплыла совершенно ненужная информация, что пульс Лектера никогда не превышал девяноста ударов в минуту. Сладкая истома медленно кружила по телу. Ганнибал снова приник к пульсирующим губам. Кларисса ответила на поцелуй, мягко поддразнивая доктора языком. Он оторвался от её губ и, взглянув с легкой усмешкой, произнес: − Неужели ещё? Ты меня удивляешь. В ответ Кларисса улыбнулась и провела рукой по чужому лицу Ганнибала. Он закрыл глаза, отдавшись этой мимолетной ласке. Старлинг не представляла, каких усилий сейчас стоило доктору сдерживать себя. Кларисса провела рукой дальше вниз по животу и остановилась у влажного, налитого кровью члена. − Ого, − удивилась она и сжала его в руке. В ответ Лектер тихо застонал. − Осторожнее, Кларисса. Я могу сделать тебе больно. Я не хочу этого. В ответ она хихикнула. Глаза её плыли от удовольствия. Лектер читал в них и не мог остановиться. Ему хотелось ещё и ещё. Резким движением завалив Старлинг на спину, он вновь вошел в неё. Звериный азарт не утихал. Сейчас Лектер понял, что всё время хотел эту женщину, хотел, но не осознавал насколько сильно. Даже там, в темноте клетки лечебницы для невменяемых преступников, он желал не столько помочь ей или противостоять в интеллектуальном споре, сколько соблазнить. И он сделал это, там в Мемфисе, одним прикосновением пальца. Она почувствовала это, глядя ему в глаза. И сегодня она пришла к нему, потому, что вспомнила это: через прутья клетки он просовывает дело Буффало Билла, звучит музыка Баха, прямой яркий холодный свет льется сверху: «Ты дашь мне знать, когда твои ягнята замолчат?» Его палец поглаживает сверху её палец. Всего лишь миг и... Да! Она удивилась, широко-широко открыла глаза. Она не понимает, что произошло. Прижимает к себе дело и растерянно берётся за свой палец. Он тронул её. Она будет об этом думать, пока будет лететь в самолёте в Вашингтон, и потом, раздеваясь перед сном, вновь тронет этот палец, вспоминая ощущения. И ещё раз, и ещё, и ещё. Она будет вспоминать это очень, очень долго. О, какая же она горячая и влажная. Лектер вернулся из воспоминаний к реальности, понимая, что ещё минута, и он кончит. Тёплая сперма залила живот. Ноги Старлинг тряслись. Она дышала неровно, захлебываясь. Нет, всё же он перестарался. Надо больше себя контролировать, девочка ведь не железная, так он её и порвать может. Словно извиняясь за свою несдержанность, Лектер принялся зализывать, зацеловывать невидимые раны на теле Старлинг. Снова склонившись к её бедрам, он жадно вдыхал её аромат и проводил языком меж влажных складок кожи. Её мышцы всё еще сокращались, и из глубины выделялся белый пахучий сок. − Девочка моя. Он обнял её за плечи и пристроил у себя на груди. Она прижалась к нему всхлипывая, как ребенок, такая робкая и несмелая. А он гладил её волосы, гладил, гладил и целовал.