Птицелов

Постепенно он начал приходить в себя. Перед глазами вновь приобрели знакомые очертания: кухня, стол, женщина за столом, осколки разбитой чашки на кафельном полу. У Клариссы странный вид, кажется, ещё минута и она упадет в обморок. Лектер вновь ощутил, что он во власти реального мира. Он ощутил ритм, пульсацию собственного тела, ощущения были не из приятных, но они были, и это говорило, что он ещё живой, что он ещё состоит из плоти и крови. Чтобы Старлинг не предпринимала никаких действий, он выставил вперед руку, останавливая её. Молча он поднял осколки битого фарфора и выбросил их в мусорное ведро, так же, молча орудуя тряпкой, он убрал следы шоколада. Кларисса наблюдала за ним, за его неторопливыми действиями, словно несколько секунд тому назад он не кричал и не бился в истерике. Её пугала подобная двойственность поведения Ганнибала. Что это было? Шок или чудовищное самообладание? В её голове сейчас происходил один из самых невероятных мыслительных процессов. Убрав остатки, недавнего ч/п, Лектер невозмутимо сел на стул и посмотрел на Клариссу так, будто досадливая случайность помешала их прекрасному ночному чаепитию и милой светской беседе. Но перед глазами Клариссы находилась совершенно иная картина действительности. Лицо Ганнибала представлялось ей сейчас словно слепленным из разных кусков, совершенно неподходящих друг другу материалов, скрепленных между собой железными скобами. И если бы сейчас эти скобы исчезли, то и лицо бы начало разваливаться. − Какой же ты на самом деле? − спросила Кларисса вслух, при этом думая, что произносит этот вопрос внутри своей головы. Лектер вскинул на неё воспаленные красные глаза. − Неужели тебе так хочется знать об этом? Его вопрос застал врасплох. Кларисса вздрогнула, и расширенное состояние всеосознания исчезло. Перед ней вновь сидел постаревший ухоженный мужчина примерно пятидесяти с небольшим лет, его горделивый профиль кого-то ей напоминал, но кого она так и не могла вспомнить, только улыбка по-прежнему говорящая: «Здравствуй дорогая. Да, я − то самое, чего ты так жаждешь и боишься, что ты так хорошо знаешь и не знаешь об этом ничего». − Я не знаю, − ответила она ему. − А мне нужно знать? − Это ты должна решить сама, − посмеиваясь ответил он. − Это каждый решает за себя, способен ли он выдержать то, что скрывает тайна. − Мне кажется, что я выдержу, но… − Ты сегодня слишком устала, и я устал. Мы оба сегодня совершили нечто незаурядное, нечто невообразимое даже для нас самих, поэтому нам надо отдохнуть, Кларисса. Я благодарен тебе за сегодняшний вечер. Я очень благодарен тебе… С этими словами он склонился к ней и поцеловал её руку. Кларисса кожей почувствовала исходящее от его губ волнение. Они подрагивали, в то время как его руки, удивительно мягкие и теплые, излучали спокойствие и умиротворенность. Она на мгновение поддалась обаянию этих рук, ей захотелось стать спокойной и ласковой, свернуться в клубочек и заснуть у камина, под приятное слуху потрескивание горящих поленьев. Но едва он выпустил её пальцы, и она осталась один на один с огромным холодящим кожу, пугающим миром. Она внезапно отчетливо ощутила холод гладкой поверхности стола, холод кафеля под ногами и холод металлической ножки стула, к которой она прислонилась щиколоткой. Он вновь уходил от неё, он вновь удалялся, он вновь бросал её одну, как тогда на выпускном балу, в честь окончания академии, когда она все продолжала и продолжала шептать его имя, в то время как он уже давно положил трубку: «Доктор, Лектер, доктор, Лектер». Марк спал, широко раскинув руки. Кларисса вышла на балкон. Спальник Криса, так никем и не тронутый, сиротливо смотрел на тусклые французские звезды. Кларисса завернулась в него. Непрекращающийся внутренний холод заполнил все пространство в ней − он был в легких, в волосах, в кончиках пальцев и уже подбирался к сердцу, но нет, оно сопротивлялось, сопротивлялось с каждым глухим и тяжелым ударом, выгоняя из себя тоску и тлен. − Что же ты чувствовал там, в том жутком чулане, когда остался совсем один? Ты замерзал там от холода или от страха? − спрашивала она у Лектера, глядя в бесконечное пространство ночи. Завтра придет день, свет выхватит из мрака все эти предметы и покажет нам, что мир вовсе не таков, каким мы себе его представляли.

***

− Рано слушает, − раздался из трубки бодрый и мягкий голос. − А, месье Рано, это из мастерской, детали привезли, наш парень приедет к вам часа в четыре, так и всё это обойдется вам… Утренний завтрак был какой-то помятый, неторопливый, незатейливый и невкусный. Но Месье Рано был в этот день необыкновенно элегантен. Он был облачен в светлый костюм кремового оттенка и рубашку насыщенного цвета черного кофе. Спустившись к гостям, он открыл им приятную новость о машине. Раньше бы это сообщение вызвало радость, но сейчас, омраченное событиями недавнего прошлого, оно вызывало восторгов не больше, чем сообщение прогноза погоды на завтра. Да, такова человеческая природа: сегодня мы думаем, что не сможем жить без чего-либо, а на завтра это уже кажется нам пресными миражами. Марк злился от бессилия что-либо сделать. Он одновременно хотел тотчас уехать из этого гостеприимного дома, от его радушного приторно-улыбчивого хозяина, чьи глаза так внимательно тебя изучают, пережевывают и выплевывают как мусор, но незнание участи Криса не давало ему никакой возможности сдвинуться с места. Марк знал, что такого же мнения будут и все остальные. Это бесило его и угнетало. А еще этот разнаряженный в пух и прах фанфарон, улыбался ему, словно знал, что на самом деле на душе кошки скребут от такой радостной новости. «А давайте-ка бросим Криса в неизвестности, на произвол судьбы, давайте-ка поедем! Ты что, умник, ждешь от меня этой фразы?» Хотя Марк готов был уже поменять свое отношение к месье Рано, всё же в самый трудный час он помог им и высказал свое желание содействовать во всем. Но откуда такая добродетель? Конечно Марк был не дурак, он понимал, что основная причина столь приветливого гостеприимства кроется в Клариссе. Это видели все, это все понимали. Но это было ничем иным как самым безобидным флиртом пожилого человека с красивой женщиной, хотя это и заставляло Марка испытывать уколы ревности. Внезапно в его голове пронеслась целая плеяда картин: старик Рано держит в своих объятьях Клариссу, а та улыбается ему. Он целует её и, вкладывая в её руку снотворное, говорит: − Отдашь это Марку, и он не будет нам помехой. Резко вскочив с кресла, Марк выбежал в сад, не находя себе места в комнате. Нет. Нужно себя успокоить. Это только глупые фантазии. Он пытается себя переубедить, но разыгравшееся воображение продолжает рисовать картины одна страшнее другой. А вдруг Спайк прав? Ведь никто ничего не знает о Клариссе. Кем она была до того, как познакомилась с ними? Но, закурив, Марк успокаивается, вспомнив сегодняшний внешний вид Клариссы. Она стала больше похожа на тень, чем на женщину, которую он встретил в Париже. Словно старая картина, она потеряла свои краски и лишь изредка, словно чахоточная больная, она ненадолго вспыхивала лихорадочным румянцем. Неужели она так переживает из-за Криса? Нет, скорее из-за него. Она все же волнуется, хоть и старается это скрыть. Почему-то в голову парня приходят воспоминания о той ночи, которую они провели вместе в гостиной. Да, это было чертовски смело, безрассудно, глупо и здорово. И зачем он так надрался в тот вечер? Наконец-то она ему отдалась, а он помнит об этом словно сквозь пелену. Теперь вряд ли это скоро повторится. Крис, Крис, что же ты дурень наделал. Глядя через стекло на Марка, что нервно ходил между платанов, Ганнибал улыбнулся, но прижал палец к губам, чтобы его улыбка осталась незамеченной. Своими элегантностью и спокойствием он резко отличался от остальных присутствующих на кухне. Он с аппетитом ел и сыпал остроумными репликами. Элен лишь натянуто улыбалась в ответ. Роки молча поглощал яичницу с беконом. Спайк хмуро сидел в углу, небольшими глотками попивая сок. Он ненадолго взглянул в сторону Рано и тут же перевел взгляд обратно, но этот взгляд не понравился Ганнибалу. Этот взгляд слишком о многом говорил. Кларисса не могла поверить своим глазам. Она смотрела на то место, где несколькими часами назад лежали осколки битого фарфора. Лектер проследил взглядом за объектом её изучения. Кларисса на секунду оторвалась от своего увлечения, и они пересеклись взглядами с Лектером. Что было написано на его лице в этот миг, Клариссе было сложно понять. Его маске вновь вернулись все цвета и былая пластичность. Ганнибал подмигнул ей, словно намекая на их тайный сговор, и продолжил неспешно и с наслаждением пить кофе.

***

− Элен, почему ты такая рассеянная? − Роки подвинулся поближе и нежно приобнял за плечи любимую женщину. − Ох, Роки. Это такая тяжесть. Я даже не представляю, как себя чувствует Марк. К вечеру машина будет уже на ходу, а что делать с Крисом? Уехать, так и не узнав, что с ним случилось, или же ждать здесь? Но ведь и нервы, и запасы хозяина дома, Жана, они ведь тоже не резиновые. Ведь мы не можем вот так вечно сидеть у него на шее. В конце концов это же неприлично. − Элен, дорогая, но мне кажется он сам сказал, чтобы мы никуда не трогались, пока не узнаем о судьбе Криса. − Я понимаю, Роки, милый, но… − Но вот и не переживай. Я думаю скоро всё наладится. − Уж, лучше бы он заявился назад, грязный, голодный, под кайфом, без денег, укравший что-то, но вернулся, живой понимаешь, Роки? − Я бы тоже этого от всей души хотел, − грустно ответил парень. − Знаешь, в последнее время Крис ходил сам на себя не похожий. − Да, и мне так показалось. Может он был болен и решил таким образом уйти от нас? − Болен? Нет, он был здоров как бык, а вот то, что он был чем-то очень недоволен, это да. − Ох, Роки, что гадать. Теперь уже будь что будет.

***

− Ну что, Спайк, ты рад? − Чему? − Тому, что уедем отсюда в скором времени. − Я буду рад, когда увижу или рожу Криса, или справку о его смерти. − Почему так? − Потому, что ты наконец-то перестанешь дергаться и успокоишься. Марк покрепче затянулся и посмотрел на большой раскидистый платан, что рос неподалеку от дома. Спайк не любил тянуть или ходить вокруг да около, за это Марк его и любил. Спайк хорошо читал настроения Марка, поэтому общаться им всегда было просто. Мужчины сидели на ступеньке фургона. Мысль о том, что через несколько часов его починят, давала странные ощущения спокойствия и сдавленного чувства обреченности. − Значит будем ждать? − Спросил Спайк, повернувшись к Марку. − Да, − коротко ответил он и сплюнул на землю. − Сколько бы это не заняло времени? — В границах разумного конечно, но будем ждать. Марк встал. Ничего больше не сказав, он направился к дому. Его большая фигура несколько осунулась за эти дни. Спайк печально посмотрел в его сторону.

***

В гостиной звучали Гольдберг вариации. Лектер сидел в глубоком черном кожаном кресле и водил в такт мелодии рукой. Кресло стояло спиной ко входу. − Ах, Кларисса, отбросьте вы уже эту свою манеру ходить крадучись. Вам все равно меня не обмануть. − Не знаю, как вы меня заметили, но… − Да очень просто, вы в стекле отражаетесь, − ответил ей Лектер и обернулся. Кларисса стояла в дверном проёме. Она нервно скрестила руки и глядела вниз. − Что случилось? − обеспокоенно спросил он. − Полиция приехала. Два полицейских стояли у машины. Один переговаривался по рации, а другой всматривался в лица тех, кто находился у дома. Когда же наконец все вышли из дома, он начал говорить. Голос его был довольно тихим, но всё что он сказал было слышно четко и внятно. − Сегодня ночью был обнаружен труп молодого мужчины. Его выловили рыбаки. Мне нужно пару человек на опознание. − Хорошо офицер. − Кто его хорошо знал? − Я поеду, — ответил Марк. − Я с тобой, — сказала Кларисса. Марк посмотрел на неё и в его глазах на миг вспыхнула нежность, но она тотчас погасла. − Нет, тебе лучше этого не видеть. − Тебе нельзя ехать одному. − Спайк? — спросил Марк, выжидательно посмотрев в сторону друга. − Поехали. − Элен, Роки? − Нет, мы здесь побудем, − ответил Роки за двоих, потому что знал острую боязнь трупов у Элен. Спайк повернулся к Клариссе. − Там будет довольно нерадостно. Ты будешь к этому готова? − Надеюсь справлюсь. Спайк посмотрел на неё словно оценивая, но, наткнувшись на твердокаменный взгляд, он перестал уже сомневаться в своих догадках. Да, девочку стоило с собой взять, хотя бы ради того, чтобы Марк увидел, то что давно видел Спайк. В морге стоял специфический запах препаратов. Клариссе он хорошо был знаком. Она словно вновь вернулась в дело. И входя в дверь, уже готова была встретить там Кроуфорда, что-то жарко обсуждающего с шерифом. Но, окликнув себя внутренне, она напомнила себе, что это не Вирджиния и не Элк-ривер, и она не на работе, и Кроуфорд, да упокой господь его душу, уж давно как тлеет в своём сосновом гробу. Офицер сопровождающий их, посмотрел в их строну. − Все идёте? − Да, − ответил Марк, посмотрев на Спайка и Старлинг. − Хочу вас предупредить, что топляки обычно выглядят скверно, а в этом случае особенно, так что всё же советую не ходить туда лю… − Офицер, все в порядке, − ответила Старлинг. Её голос, веющий былым профессионализмом, подействовал на офицера. Он словно по неслышимому приказу замолк и толкнул дверь, открывая перед ними ужасающий и застывший мир морга. В помещении стояло два человека в белых халатах. − На опознание, − ответил офицер на их немой вопрос. − А, да, − сказал один из них, что был повыше. Он быстрыми шагами подошел к стеллажам холодильника и открыл одну из камер. Марк взглянул на останки, и ему стало дурно. Спайк быстро подхватил его под мышки и выволок из помещения в коридор. В это время Старлинг быстрым профессиональным взглядом выцепила некоторые детали, которые могли бы показаться неспециалисту в криминологии несущественными вещами. Да, доктор всё правильно рассчитал. Рыбы почти не оставили на теле улик. − Вы хорошо знали усопшего? − обратился к ней работник морга. − Я знала его не очень долгое время, − ответила Старлинг и собралась уже было выйти. − Этот человек умер не от воды, − вдруг сказал он, и Старлинг резко обернулась. − Возможно кто-то хотел скрыть его убийство, сбросив труп в море, но на беду останки слишком быстро нашли. − А почему вы так решили? − аккуратно спросила Старлинг, чувствую тревогу. − У трупа сердце отсутствует. Это очень странно. Конечно от парня вообще мало что осталось, но это… − Знаете, чтобы извлечь сердце надо сначала грудную клетку взломать, − ответил другой работник морга. Он был несколько более коренаст чем его коллега, и за большими круглыми очками блестели довольно умные глаза. Старлинг посмотрела на него. Да, она очень хорошо знала, как извлекается сердце из грудной клетки. − Так что если это ваш приятель, то думаю, его сначала убили, перед этим удалив его сердце. Видите ли, рыбы так аккуратно не потрошат. Спустя час Марк Кларисса и Спайк сидели в кабинете комиссара. − Так вы всё же находите его похожим на вашего приятеля или нет? − Я вам снова повторяю. Я не могу точно сказать он это или нет, − уже почти закипая от напряжения, ответил Марк. − У него на теле были какие-либо татуировки, шрамы, пирсинг. − Нет. − То есть у нас есть только два фактора схожести этого трупа и вашего знакомого. Это только то, что он пропал не так давно и то, что на скальном выступе вы нашли его разбитый телефон. − Да. Офицер, нам правда больше нечего вам сказать. − Вы путешествовали с ним много лет и ничего не можете сказать о своем друге, кроме того, что размер его обуви сорок второй и у него третья группа крови? − Офицер, мы музыканты. − Я понимаю, но нам необходимо выяснить тот ли это человек, которого вы ищете или нет. Вам придется задержаться в нашей префектуре до выяснения подробностей. Вы будете проживать по указанному адресу? − Да. − Я беру с вас подписку о невыезде. Ждите наших дальнейших указаний. − Хорошо. Едва только троица встала и направилась к выходу, комиссару позвонили, и он попросил их задержаться на минутку. − Да, хорошо. Понял, − сказал он громко и, указывая ручкой на Старлинг произнес. − Вы молодые люди можете быть свободны, а вас, мадемуазель, я попрошу остаться. Марк взволновано посмотрел на Старлинг, та ответила ему точно таким же взглядом. − Кларисса, мы ждем тебя в коридоре, − сказал он и вышел за дверь. − Присаживайтесь, − комиссар указал ей на диван, с которого она только ко что встала. − Вы Кларисса Эм Старлинг, гражданка США, бывший сотрудник ФБР? − Да. Чем обязана таким вниманием. − А тем, что вас ищет Интерпол. − Я не совершала ничего противозаконного, − спокойно ответила Старлинг, глядя прямо в глаза комиссару. − А я вас и не обвиняю, − ответил он с мягкой улыбкой, что сделало его лицо более старым. − Вам придется немного подождать в комнате отдыха. Сейчас сюда прилетит сотрудник ФБР, для разговора с вами. Что ему надо от вас, поверьте, я не могу даже представить. Извините меня, − сказал комиссар и жестом пригласил Старлинг пройти с ним.