Птицелов

− Элен, Элен, что с тобой? Роки потряс за плечо женщину. Ему стало вдруг чертовски страшно. Отчего-то в голове возникла мысль о том, что без неё он останется в одиночестве − в большом странном доме, где происходят дьявольские вещи. Элен медленно повернула голову. − Роки, уже вечер, нам пора идти, − не своим голосом сказала она. Парень почувствовал, что волосы на загривке у него приподнялись словно наэлектризованные. − Элен, с тобою точно ничего не происходило? − Нет. Нам надо идти вниз, − Элен с блаженной улыбкой направила палец на пол. − Зачем? − спросил Роки. От волнения у него вспотели ладони. − Он ждет нас, − все с той же улыбкой ответила она. − Кто? − Он, − ответила Элен, уверенная в том, что Роки точно знает, о ком идет речь, вот только подзабыл немного. Посмотрев на него, она быстро встала с кровати и легким шагом направилась к лестнице. − Идем же, − поманила она его за собой. Так ничего и не поняв, Роки с ощущением нарастающей тревоги спустился вслед за Элен в столовую, где его уже ожидали. Очнувшись от удушливого запаха, Роки понял, что сидит на стуле за обеденным столом. Свечи мерцали, причиняя боль глазам. Элен сидела рядом, но Роки не ощущал тепло её тела. Он попытался пошевелить рукой, пальцы слушались неохотно. − Это скоро пройдет, не волнуйтесь, − тихо ответил на его немой вопрос месье Рано. Роки вскинул на Жан-Жака взгляд полный удивления и страха. − Ч…т.о заа-десс па-ра-и-са-ходит? − спросил он, едва ворочая онемевшим языком. − О! — Жан-Жак всплеснул руками. − Здесь происходит магия! Роки тотчас стал медленно сгибаться в сторону Элен, пытаясь загородить её своим непослушным телом. Его движения рассмешили Лектера. − Ей не грозит никакая опасность, впрочем, вам она так же не грозит. Роки несколько раз моргнул, чтобы зрение стало более четким. Он увидел, что за столом сидели еще Спайк и Клер, одетая в вечернее красное платье с довольно смелым декольте. − Итак, − сказал Лектер как можно более учтиво, − мы ожидаем лишь прихода Марка. А, впрочем, вот и он. Марк вошел в столовую и уставился на картину, явившуюся его глазам. За пышно убранным столом молча сидели Роки, Элен, Спайк и Клер. Роки как-то неуклюже повалился на бок. Элен улыбалась, глядя куда-то в пространство. Лицо Спайка не выражало вообще ничего, словно он был в прострации. Но самым шокирующим для него стала Клер. Одетая в чрезмерно открытое красное платье, она сидела с идеально ровной напряженной спиной и совершенно не напоминала ни единой чертой ту Клер, которую он знал. Рано стоял за ней, покровительственно положив руку на спинку стула. − Марк, наконец-то вы пришли. Мы вас уже давно ждем, − улыбнувшись, вежливо поприветствовал гостя доктор Лектер. Кларисса посмотрела на Марка. В её взгляде сквозили мольба и отчаяние. Так бы смотрела на вас собака, невольная сказать о том, что её беспокоит. Но этот взгляд, скользнув по лицу Марка, тотчас пропал, растворяясь в безразличии и спокойствии. − Прошу вас садитесь, − Лектер указал Марку на свободное место. Марк сел. Рано с нарочитой небрежностью, не отрывая ни на секунду взгляда от лица Марка, подошел к нему и налил в его фужер рубиново-красное вино. Вернувшись на своё место, Рано поднял свой бокал и салютовал Марку. − За вас, мой добрый друг, − сказал он и выпил вино одним глотком. Марк посмотрел по сторонам. Уж не двинулся ли он умом? Происходящее было настолько неестественным, что Марк почувствовал прилив крови к щекам. Марк неуверенно взял бокал и, глядя на Клер, пригубил вино. Рано по-прежнему стоял за спинкой стула, на котором сидела девушка. Казалось, еще секунда и Марк взорвется − вскочит со своего места и, схватив нож, что как нарочно лежал прямо перед ним, вцепится в лицо этому седовласому ублюдку. Лектер, внимательно следя за реакцией Марка, только этого и ждал. В его руке − верной и точной − уже лежал и приятно холодил кожу острый нож, которым Лектер воспользовался бы изумительно, профессионально и с наслаждением. Но мысль о Клариссе не давала Лектеру возможности действовать, подталкивая Марка к необдуманному поступку. Он знал, что Кларисса всегда встанет на сторону «униженных и оскорбленных». Если он причинит вред Марку, то скорее всего именно Марк, а не он, станет приоритетом в её глазах, и никакие признания в любви, пусть даже самые страстные, ничего изменить не смогут. Увы, такова была патология Старлинг, доктор слишком хорошо её знал. − Друзья мои, − обратился доктор ко всем присутствующим в комнате, — вы, наверное, задаетесь вопросом, почему или для чего мы все здесь собрались. Лектер взял театральную паузу, обводя глазами своих не особо адекватных гостей. Марк откинулся на спинку стула, скрестив руки на груди. Обведя друзей взглядом, останавливаясь и внимательно всматриваясь в каждое из лиц, он понял, что его компаньоны либо пьяны, либо неадекватны − до того неестественными, нелепыми и пустыми были выражения их глаз. Лишь глаза месье Рано блестели красноватыми отблесками, отражая неровное подрагивание свечей. − Мы собрались здесь для того, чтобы услышать правду. Да, вы не ошиблись. Правду, ту самую настоящую правду, что каждый из вас старался скрыть друг от друга, да что говорить, от самих себя, ту правду, о которой вам так неловко признаться. Сказав это, Лектер прошелся вдоль стульев за спинами Элен и Роки и, будто талантливый кукловод, неуловимо дернул за нити своих полуживых кукол. Куклы ожили, и Элен с Роки вздрогнули. − Начнем, пожалуй, с вас, дражайшая Элен, − Лектер положил руки на её плечи. Элен чуть подпрыгнула на стуле, словно внезапно её разбудили, плеснув в лицо стакан воды. Она виновато посмотрела на Роки, но Лектер ободряюще похлопал её по спине и, осмелев, Элен слабо улыбнулась. − Это было давно, − её рассказ не был посвящен кому-то конкретно, скорее это было обращение к тем минувшим временам. − Мы жили с мужем на ранчо. Это было тихое и скучное место, душившее меня своим однообразием и неизменностью. Меня отдали замуж в шестнадцать лет, против воли. Мой жених был старше меня на двадцать с лишним лет. Элен замолчала, словно пытаясь вспомнить что-то еще. − Вскоре я забеременела и родила двух мальчиков. Это были тяжелые роды, после них я узнала, что больше никогда не смогу иметь детей. Муж мой оказался деспотичным и жестоким человеком. Вся моя любовь безраздельно принадлежала детям. Однако мой муж, имевший свои взгляды на всё, лишил меня и этой последней отдушины моего существования. Он решил воспитать мальчиков настоящими мужчинами: жесткими и циничными, такими же, как и он сам. Но у него ничего не получалось. Он порол их, наказывал, как мог, но всё было тщетно, они не хотели делать то, что он заставлял их делать. − Ведь вы старались их защитить, не так ли, Элен? − вкрадчивым тихим голосом спросил Ганнибал. Старлинг вздрогнула. Она почувствовала себя находящейся глубоко в подземелье Балтиморской лечебницы. − Да. Казалось, это доставляло ему какую-то особенную радость. Он старался лишний раз ударить меня на глазах у мальчиков. А я… — Элен глотала слезы, — А я кидалась на них, чтобы защитить их от ударов своим телом. − И к чему же это привело? Элен? Вместо ответа женщина расплакалась. Лектер вынул из нагрудного кармана идеальной белизны платок и протянул его Элен. Это простое действие успокоило её, и она продолжила: − Мальчики боялись отца, но были еще слишком маленькими, чтобы бросить ему вызов. Младший, Сэм, был очень отчаянным и храбрым. Однажды он решил доказать это отцу. − Он сделал это ради отца? − Нет. Он сделал это для меня. Он не хотел, чтобы Дрю избивал меня. − Ваш муж винил вас в том, что мальчики слабы характером? − Да. И поэтому Сэм пошел один в лес, чтобы убить медведя, чтобы доказать отцу, что он смелый и сильный. Ему было всего девять… Старший, Питер, он родился на час раньше, бросился его искать… Мы нашли мальчиков через три дня. Тело Питера было растерзано до неузнаваемости. Сэм был еще живой, но раны на его теле были смертельны. Он держал в руках окровавленный нож, а рядом с ним лежал громадный мертвый медведь. Казалось, что Сэм и жил ради того, чтобы еще раз заглянуть в мои глаза и сказать «Мама». С тех пор я больше не говорила с мужем. Я часто и надолго уходила в лес, только чтобы не видеть Дрю. Так я научилась распознавать травы и съедобные растения. Однажды я просто ушла из дома. Я не знаю, куда шла и зачем. Я не знаю, сколько я была в дороге. Я собирала ягоды, пила воду из луж. Лесные звери принимали меня за свою, они не пугались, не нападали. Однажды я почувствовала запах костра. Выйдя на поляну, я увидела людей. Это были хиппи. Мы познакомились. Я рассказала о своей судьбе, и хиппи разрешили мне поехать с ними. Так я стала тем, кем стала. Я стала счастливой, а мои мальчики лежат там, в холодной земле, под большим серым необработанным камнем, на котором грубым зубилом выбиты их имена. Зачем все это? Зачем? Элен повернула залитое слезами лицо на Лектера, но он ничего не ответил, и женщина, бессильно рухнула на стол. − Это была первая история. Давайте теперь послушаем вашу, мистер Спайк, − Лектер обратился к Спайку, что сидел в странной позе. Спайк скривился и стиснул зубы. Он смотрел на зверя − на тщательно ухоженного, лоснящегося от сытости зверя. Горло саднило, не хватало слюны. Спайк может бы и хотел сказать что-то, но сделать это не представлялось никакой возможности. − Вам трудно говорить? − догадался Лектер. В ответ Спайк, вцепившись глазами в лицо Рано, лишь коротко кивнул. − Небольшие последствия, − улыбнувшись, произнес доктор, − что ж, если вы не против, я начну ваш рассказ. Кивните, если вы согласны. Спайк несколько секунд сидел неподвижно, словно замерев, затем его голова медленно качнулась. − Я думаю считать это утвердительным ответом, − сказал Ганнибал и продолжил. − Вы родились в Сербии, но довольно рано покинули родные края, впрочем, это было неудивительно в то время. Вы мало что умели делать, поэтому вскоре стали профессиональным военным. У вас никогда не было семьи, детей, увлечений. Вам очень нравилось убивать. Да, − Лектер закатил глаза, − ни с чем не сравнимое удовольствие. Но однажды вдруг всё поменялось. Да, Спайк? Спайк неуверенно кивнул. Его широкий морщинистый лоб покрылся крупными каплями пота. Если бы только тело послушалось, уж тогда бы он смог, точно бы смог, вонзить этому «господину» одну вещицу в одно место. Лектер читал в глазах Спайка, это было скучное занятие. Он чувствовал в нём такого же зверя, каким был сам. Только зверь Спайка был грубый, дикий и примитивный. − Это была женщина, Спайк? Женщина, похожая на Элен? − с этими словами Лектер сзади подошёл к Элен и, откинув от её лица тяжелые волосы, обхватил её лицо руками, направляя его прямо туда, где сидел Спайк. По щекам Элен по-прежнему струились слёзы. Спайк дышал часто. Он старательно отводил взгляд от карих, наполненных болью и слезами глаз Элен, но у него ничего не получалось. − Взгляни же, Спайк. Ведь это она, та самая женщина, которую ты не просто изнасиловал. Ты убил её Спайк, ты задушил её своими собственными руками. − А -А -А! − раздался низкий рык. Это мало было похоже на человеческий голос, скорее, так бы звучал вопль раненого животного. Спайк обхватил голову руками и скорчился на стуле. Он раскачивался из стороны в сторону, глаза его были безумны. Марк попытался вскочить со стула, но вместо этого лишь сдёрнул скатерть со стола со всеми находящимися на ней приборами. В испуге парень уставился на свои руки и ноги, которые ему совершенно не отвечали. − Извините, − Лектер плавными движениями направился к Марку, помогая ему подняться и вновь усесться за столом. Обмякшее тело парня было довольно тяжёлым, и Кларисса в очередной раз отметила, что физическая сила Лектера осталась как прежде феноменальной. Она по-прежнему сидела с прямой спиной. Во взгляде её не было беспокойства, потому что картина, что представала перед её глазами, была одной из самых необычных. Она не видела людей, выражения их лиц, зато она видела их эмоции, видела в цвете, ощущала в запахе каждую вибрацию мысли. Это новое восприятие мира было столь завораживающим, что Кларисса не двигалась, чтобы чудесное видение не исчезало, но где-то, на задворках сознания, клубилась мысль о том, что это неправильно. Пока Лектер управлялся с Марком, Роки усилием воли старался привести себя в чувство. Пространство перед его глазами стало чуть менее расплывчатым. − Не сдавайся, парень; не сдавайся, парень, − как мантру твердил он себе. Его борьба увенчалась успехом: правая рука начала ощущаться. Роки попробовал сжать и разжать пальцы, и это получилось. Посадив Марка на стул, Лектер по-дружески хлопнул его по плечу и, заглянув в глаза, спросил: − Не расскажете ли нам свою историю, Марк? Марк посмотрел на Клариссу, но она задержалась взглядом на его лице лишь на секунду, а затем принялась с улыбкой разглядывать что-то, видимое лишь ей, на гладкой стене столовой. − Да пошёл ты! − ответил Марк, осознавая, что двигать языком тоже стало трудновато. Вместе со словами к Марку неожиданно пришла головная боль, резкая и шумящая. Парень сначала повалился вперёд, а затем резко дёрнулся назад, словно у него был приступ. − Ай, ай, ай, − иронично покачал головой Лектер. − Марк, я понимаю, вы полны решимости и смелости, но если вы так будете себя вести, то я не смогу вам помочь. Не сопротивляйтесь, сейчас это бесполезно, просто расслабьтесь и позвольте своему мозгу вспомнить то, что происходило с вами в вашем детстве. Марк закрыл глаза, ибо боль была невыносимой. − Марк − это храбро, но безрассудно. Подумайте о том, кто сейчас рядом с вами, от вашего ответа зависит их жизнь. Эти холодные и липкие слова Ганнибала вынудили Марка открыть глаза. Он с ненавистью посмотрел на Рано, теперь он ясно видел сущность этого гада. Все то, что так его смущало все эти дни, обнажилось, и взгляду явился извращенный маньяк-садист, который вряд ли отпустит их всех живыми, пока вдоволь не наиграется. Марк обвёл всех присутствующих за столом невольных гостей взглядом. Клер, Спайк, корчившийся от терзающей его душу боли, Элен с потухшими, мёртвыми глазами, Роки… Стоп. Роки. Парень смотрел на Марка почти не мигая и в его взгляде был странный немой вызов. Марк ни с чем не перепутал бы этот взгляд, полный решимости и желания действовать. Значит, наркотик, которым их всех без сомнения здесь накачали, уже почти перестал действовать на Роки. Но парень мог и обмануться, и к чему тогда будет его напрасная жертва? Марк из последних сил, превозмогая боль, сфокусировался на Роки. Это был немой разговор двух ребят, научившихся за долгие годы совместных странствий понимать друг друга без слов и жестов. Даже Ганнибалу с его сверхфантастическим восприятием не дано было разгадать смысла прощального взгляда двух друзей. − Марк. Удобно ли вам говорить? − Да, − прошипел Марк. Его горло сильно саднило как от жажды. Лектер знал об этом и прислонил к губам парня стакан, полный воды. Марк жадно пил, а когда кончил с этим занятием, заговорил. − Я родился в Америке, но затем мои родители переехали в Рио-де-Жанейро. Это в Бразилии. Мой отец владелец большого бизнеса. В детстве у меня все было: и игрушки, и развлечения, и образование у лучших преподавателей, не было одного − любви. Моя мать вскоре после переезда умерла, как мне объяснили позже − это были неудачные роды. Вероятно, это и стало причиной сильнейшего изменения в характере моего отца − он стал нелюдимым, замкнутым и резким. Мне почти не доставалось его внимания, имеющий все, что можно пожелать, я не имел самого желанного, самого необходимого − любви отца, единственного моего родителя. Не имея ни братьев, ни сестер, вскоре я сильно заскучал. Моя воспитательница, Кастилья Роза, однажды взяла меня с собой на рынок, а по дороге обратно мы зашли к ней в дом. О, как там было чудесно. Там было все по-другому: не было больших мраморных залов, лакеев в белых перчатках, зато там было весело, шумно, людно. Кастилья сказала, что у неё пять детей, при этом они живут вместе с семьей брата, так что в доме проживало порядком двенадцати человек. Меня там приняли за родного, и вскоре, втайне от отца, я стал убегать из дома, чтобы побыть среди этих простых и добрых людей. Через некоторое время меня начали выдавать мои новые привычки. Бразильцы рано узнают, что такое любовь, мужчины там быстро взрослеют. Вот и я в свои пятнадцать тотчас пристрастился к хорошему табаку, Мадейре, женщинам, гитаре и песням под луной. Узнав, откуда я всего этого нахватался, отец тотчас рассчитал Кастилью Розу, а мне пригрозил лишением наследства. Результатом нашего с ним разговора на повышенных тонах стало его решение отправить меня на обучение в один из колледжей Англии. Я безумно грустил. Англия воспринималась мною как еще одна тюрьма, вечная тюрьма, по приезде из которой меня ждёт ещё одна. Я не хотел быть продолжателем семейного дела. Меня не прельщали деньги и положение в обществе. Зачем всё это нужно, если всё равно тебе придётся сидеть одному в огромном доме, где тебе некому сказать ласковое слово? В ожидании сурового приговора, я отчаянно и бесцельно бродил по улочкам Рио в тайной надежде, что со мною приключится что-нибудь нехорошее. Но Бог меня миловал, и вместо неприятностей я встретил друга. Это был Крис. Вечно бедный, вечно голодный, но вечно улыбающийся и беззаботный Крис. Мы сошлись на общей любви к музыке. Вскоре мы не проводили друг без друга ни единого дня. Я даже помирился с отцом, хотя в глубине души горько раскаивался в том, что я всё же обманываю старика, в моей голове уже давно засел план побега. Вот так, оставив сытую, богатую, предсказуемую и несвободную жизнь, мы с Крисом отправились на поиски приключений. Эх, Крис, Крис, как мне тебя не хватает. Марк поник, голова его упала на грудь, словно от сильнейшей усталости. Лектер подошел к нему с салфеткой в руках. Салфетка, видимо, была пропитана чем-то, потому что едва Лектер поднес её к лицу Марка, тот сразу же пришёл в себя, морщась и пытаясь отвернуться от источника неприятного запаха. − Славная история Марк. Вы не находите, Кларисса? Лектер обратился к ней. − Немного прозаична, − ответила Клер не свойственным ей ледяным тембром. − Может быть ваша история будет более захватывающей. Не поведаете ли нам её, сударыня? Лектер спрашивал это с каким-то особым наслаждением. В его глазах искрилось необузданное веселье, предвкушая слова, что произнесет столь милый ротик, он уже был на седьмом небе от счастья. − Да, я расскажу свою историю, но мне придется рассказать и вашу, доктор Лектер. − Что ж, извольте, сегодня у нас вечер откровений, − Лектер изящно салютовал даме бокалом и обворожительно улыбнулся. Все, кто мог еще адекватно воспринимать действительность, подняли головы. Здесь явно творилась какая-то чертовщина. − Я бывший специальный агент Федерального Бюро Расследований, Кларисса Старлинг, а перед вами, господа, человек, совершивший по меньшей мере двадцать убийств, известных мне. Имя этому человеку Ганнибал Лектер, более известный как Чессапикский потрошитель или Ганнибал-Каннибал. Лектер − доктор медицины. Он талантливый психиатр и искусный манипулятор. Его ум можно сравнить с умом дьявола, но его сердце не имеет жалости, доброты и сострадания. Я не знаю, что он хочет с нами сделать, но из всех его жертв я − единственная выжившая. − Как мило, Кларисса, вспомнить старое, − улыбнулся ей оскалом людоеда Ганнибал. − Но мы находимся на вечере откровений, где каждый говорит о себе. Прошу вас, теперь ваш черед рассказать о своих скелетах в шкафу. Кларисса посмотрела с болью на Марка и, обращаясь к нему, выпалила на одном дыхании: − Я изменяла тебе. С самого первого дня, как мы приехали сюда. Мы все заложники в его игре, Марк, понимаешь? Марк, прости меня! Это он убил Криса, потому что Крис видел нас вместе. Марк! Марк! Но Марк сидел, низко опустив голову. Он едва не кричал от боли, что раздирала его нутро, боли физической и боли душевной. Трудно даже было сейчас сказать, какая боль была сильнее. − Да, Марк, да, − ехидно вставил Лектер. − Это была её самая страшная тайна. Остальное в ней не так интересно, поверь мне. Вполне заурядная биография. Маленькая девочка рано осталась без папы, потом ещё и мамы лишилась. Провела детство в приюте и вот решила чем-то выделиться из огромной толпы обывателей. Теперь боль от этих слов испытывала Кларисса. − Да, − Лектер безошибочно угадывал, какие именно слова будут бить в самое яблочко. − После учебы в медицинском колледже, какая прекрасная возможность вырваться из белого плебса в ФБР? Марк, посмотрите на эти нежные изящные руки. Вы знаете, скольких людей они лишили жизни? Нет, не знаете. Вы очень много о ней не знаете, Марк. Лектер вплотную подошёл к Клариссе сзади и, обхватив её голову обеими руками, надавил на височные доли мозга с такой силой, чтобы сработали рефлекторные сигналы. − А хотите один забавный эксперимент, Марк? − Кларисса, − обратился он уже к ней, − скажи мне, кого из нас двоих ты бы предпочла? Кларисса молчала, тогда Лектер сильнее надавил на височные доли. В голове Старлинг промчались какие-то образы и видения. Голова кружилась и помещение, где они сидели, плясало перед глазами. Доктор присел рядом с Клариссой на корточки и прошептал ей в самое ухо: − Что же ты мне говорила там, в подземелье этого дома? Ну же неужели ты успела забыть это? − Нет, я не забыла, − ответила Старлинг, и одинокая слеза скатилась по щеке. − Кого же ты выбираешь из нас двоих? Меня или Марка? − Тебя. Лектер победоносно отошёл от неё и направился к Марку. − Ну, что скажешь, дружище? А теперь давай мы всё поменяем? Давай мы заставим Клариссу изменить свою точку зрения. В ту же секунду Лектер вынул из кармана свой любимый нож и отточенным движением хирурга приставил остриё к самому глазу Марка. − Что же теперь скажет Кларисса? Вы по-прежнему выбираете меня? − А что будет, если я выберу вас? − Тогда я просто буду самим собой. Я приготовлю из Марка отличный ростбиф и скормлю его, пожалуй, Спайку. Ему сейчас, кажется, всё равно, что поглощать в себя. А вы будете за всем этим наблюдать, великолепнейшая Кларисса. Так да или нет? − Нет. − Вот, что и требовалось доказать, — сказал Лектер с интонацией учителя, убирая острый нож подальше от лица Марка. − Это презабавнейшая женщина, Марк. Она не может и секунды прожить спокойно, зная, что где-то есть угнетенные и оскорбленные. Мы для неё все лишь ягнята, а она хочет нас всех спасти: и тебя, и всех их, и даже меня. Она разрывается в своей благодетели, не зная, как ей лучше поступить. И заходя сразу вперед, скажу: она думает, что ей нравишься ты, она думает, что любит меня, но на самом деле ей просто нужно нести за кого-то ответственность. Она думает, что можно убежать от себя, просто уйдя из дома, уйдя с работы и скитаясь по всему миру. Но давай простим её, Марк, ведь она тоже человек и имеет право на человеческие слабости. Говоря все это, Лектер потихоньку доставал из нагрудного кармана кольт. − Что ж, теперь пришла и моя очередь рассказать о себе. Частично вы обо мне уже узнали со слов прекраснейшей Клариссы, − Лектер нагнулся к ней и поцеловал ей руку. − Позвольте же мне продолжить, а после того, как я закончу свою речь, вы будете вправе делать то, что вы сочтете нужным, но не забывайте, все, что сделаете вы, могу сделать и я. Поэтому дважды обдумайте свое решение. С этими словами Лектер нагнулся к столу и положил на белоснежную скатерть чёрный, холодный, смертельно опасный кусок металла. На секунду он отвлёкся и потерял полный угол обзора. Этим мгновением и решил воспользоваться Роки. Он тотчас запрыгнул на Лектера сверху, предполагая, что тяжесть его тела скомпенсирует мышечное онемение. Но Роки не рассчитал одного: при видимой изящности Лектер обладал чудовищной силой. Он легко отшвырнул от себя парня, при этом уже успев достать свой нож, которым полоснул Роки куда-то в область шеи или лица. На майку Роки хлынула кровь. Парень ударился об угол стола и потерял сознание. Элен от увиденной картины завопила и повалилась под стол, вслед за Роки. Лектер повернулся к столу, чтобы схватить пистолет обратно, но его уже крепко держал Спайк.