Ангел-хранитель

Автор просит прощения за задержку главы. Становится не интересно, когда знаешь, чем все это закончится. Обещаю не смазать конец. Немного успокоившись, я поднялся с пола, выдохнул и снова осмотрел стол. Внимание на этот раз привлек серебряный поднос. Собственно, мне здесь суждено находиться еще очень долго, так что рано или поздно я узнаю, что это за штука. На краешке подноса красовалась гравировка прописными буквами: «зеркало судьбы». Интересно. Я легко коснулся холодной поверхности предмета. Что-то с другой стороны отдало импульсом мне в палец, я одернул руку. Ничего не происходило, и я решился заглянуть внутрь. Вместо своего отражения я, словно смотрел записи со скрытой камеры из своей комнаты. В легкой голубой дымке я разглядел лицо спящего брата. Рука потянулась к холодной зеркальной пленке. Он спал, ни о чем даже не догадываясь. Я проглотил образовавшийся в горле ком, глаза снова запеленали слезы. Стоп! Нужно собраться! Слезами горю не поможешь. Лучики солнца игриво бегали по бледной коже Кирилла, заставляя брата, наконец, проснуться. Густые реснички вздрогнули, Кира зажмурился и нехотя открыл глаза. За столом сзади послышалось какое-то шуршание, я подошел ближе. На верхнем листе стопки проступали золотые, словно выведенные нежной девичьей рукой, буквы: «Коля? Ты где?» - Здесь – шептал я в надежде быть услышанным. «Я не чувствую тебя рядом. Ты… ушел?» - Я не хотел… Просто ты больше не нуждаешься в моей помощи – мой голос был сиплым и сдавленным от набегающей волны эмоций. «Ты спас меня и теперь, видно, ушел навсегда. Что ж, похоже, так и должно было случиться. Придется смириться» - Кирилл! Не обрывай все вот так! Думай же! Думай обо мне! Если я буду нужным тебе, то все снова вернется на свои места! Прошу! Строчки больше не появлялись. Его равнодушие жгучей болью отдавалось в каждой моей жилке. Почему он так быстро смирился? Разве я совсем ему не дорог? Обидно. Хотя, наверное, быть рядом с братом важнее для меня, нежели для него. «Но, Кирилл, ты ведь сам приучил меня к себе» Я рухнул на белоснежный диван, прикрыв лицо руками. Ну, и что теперь делать? Как-то незаметно для себя, я провалился в сон. Я прекрасно помнил, что мне не снилось ничего, кроме режущей глаз темноты. Ощущение пустоты, такое, будто меня засосало в черную дыру. В ушах зазвенела тишина, я с трудом разлепил глаза. Все та же ослепительно-белая комната. Если честно, я был разочарован, до последнего во мне не теплилась надежда, что все это – мой ночной кошмар. Я лениво прошелся по комнате, торопиться мне было некуда. Холодная вода совсем не освежала, и вялое чувство, оставшееся ото сна, ничуть не уменьшилось. Я вернулся в комнату. Несмотря на то, что здесь я не был призраком, ощущал приятную прохладу, исходящую от стульев, мягкость дивана, и гладкую поверхность стола, живым я себя все равно не чувствовал. Подойдя к столу, я снова коснулся холодной поверхности зеркала. В теплом тумане я снова разглядел черты нашей комнаты, погруженной в темноту. Кирилл сладко спал, укутавшись в одеяло. Электронные часы, стоящие на столе, светили цифры: «4:32». Это как? Недавно ведь утро было! Я что, так долго спал? Хотя, черт его знает, ведь здесь не то что часов, здесь и окон то нет, да и к тому же постоянно светло. Я подошел к пачке бумаги, лежащей на столе напротив. Предыдущий лист я в прошлый раз отложил в сторону и точно помнил, что верхний был чист и непорочен. Сейчас же на нем, все той же золотой прописью были выведены буквы и, что удивило, цифры, создающие впечатление расписания дня в ежедневнике: «10:12 Все дома, но почему-то я чувствую себя совершенно брошенным. 12:33 Не привык смотреть телевизор без тебя 16:28 Даже файлы в компьютере напоминают о тебе 17:59 Никогда не обращал внимание на эту давящую тишину во время ужина, всегда витал в облаках 23:47 Хоть тремя одеялами накроюсь, а все равно холодно, догадываюсь, чего не хватает 03:17 Я все еще люблю тебя » Я невольно улыбнулся ,представляя, будто Кирилл сидит прямо передо мной и смотрит на меня своими темно-синими глазами, говоря эти слова. Захотелось вновь вглядеться в до боли знакомое бледное лицо, и я вернулся к зеркалу. Мне это показалось, или действительно стало светлее? Я снова взглянул на электронные часы. Красные цифры показывали 8:13. Ну не мог же я четыре часа на этот текст пялиться, правда? Время в этом месте просто летело. Что ж, так, наверное, даже лучше. Шли дни. Со временем, кое-как, но я все-таки смирился. Собственно, истерить не было никакого смысла, это я понял почти сразу. Все равно отсюда мне никуда не деться, а просто так тратить нервные клетки, и биться головой о стену было ни к чему. К тому же меня радовали ежедневные письма, приходящие «с земли». Иногда на листочках красовались рисунки: алые плоды граната, очертания наших старых фотографий, неаккуратные сердечки, словно отсканированные из школьной тетради. Их я хранил как зеницу око, раскладывал на столах, вешал на стены, кстати, совершенно не понимая, каким же образом они на этих стенах держатся. Еще одной непостижимой моему разуму вещью стало земное время. Оно, то ускорялось, то замедлялось. То есть, я мог часами наблюдать за Кириллом в школе, растягивая каждую секунда, а мог отойти всего на миг, а вернувшись обнаружить, что на земле уже глубокая ночь. Так и не пойму, отчего же оно зависит. Вообще в этом месте полно странностей. Взять, например, отсутствие голода. Честное слово, есть мне совершенно не хотелось. Правда по этому поводу я особо не переживал и будучи призраком, но раз здесь я человек, то почему мне не нужно есть? Хотя, обычные люди крыльев за спиной не имеют, да-да, они никуда не делись, и, честно говоря, это мне даже нравилось. Любимым моим занятием стал прием ванной. В большой фаянсовой емкости я мог пролеживать часами, перебирая свои мягкие серебряные перышки. Да, время все-таки лечит. Так прошло несколько земных лет. Спокойный и размеренный образ жизни стал для меня привычным и в чем-то даже радостным. Жизнь Кирилла тоже нормализовалась. Он вырос, возмужал. Честно говоря, я совсем перестал обращать внимание на его окружающий мир. Мне было важно лишь отражение родного лица в зеркале. Однако письма стали приходить гораздо реже, а в один момент совсем прекратились. Меня это, конечно, не на шутку встревожило. Несмотря на то, что этими письмами была завалена почти вся комната, мне они нужны были как воздух. Я тревожно вглядывался в зеркало. За окном на земле сумерки. Кирилл крутился перед зеркалом, видимо, выбирая, что бы ему надеть. Вот уж интересно, когда у него появились такие широкие плечи? Где-то в углу комнаты я заметил несколько гантель, достаточно внушительного размера – качается. На зеркале висела пара медалей и грамот, на которых я разглядел фразы вроде «Грамота победителю в номинации «плаванье брасом»». Плаванье? Что ж , тогда ясно, откуда такие плечи. Стоп! А где наши фотографии, висевшие здесь раньше? Их не было! Ни одной! Он снял их? Когда только успел? А кровать? Однушка! Куда делась наша двухъярусная? Да где ж я был, когда ее убрали? Кошмар. В этой комнате все стало совсем не так. Компьютерный стол «переехал» в противоположный угол, появилось несколько книжных полок, черный кофейный столик рядом с кроватью. Где-то я его уже видел. Ах да, в некогда нашей «черной комнате» стоял похожий. Что ж, поздравляю, любимый, сбылась твоя мечта. Электронные часы на столике показывали 20:13. «Куда это ты собрался в такой час?» Кирилл застегнул на себе клетчатую рубашку, натянул темно-синие джинсы и вышел из комнаты на кухню, где сидела мама с сестрой. Кристина старательно выводила буквы в книжке для прописей. Как же она выросла за последнее время, я даже не видел, как она пошла в школу. Стыдно за себя, все это время как в прострации. Жил непонятно где. Мама тоже изменилась, теперь у нее были короткие волосы, а на лице появились морщинки. Черт, я будто десять лет проспал. Кирилл поцеловал маму в щеку, накинул ветровку и вышел из дома. Улица, фонари, влажный от недавно прошедшего дождя асфальт. Кирилл прошел по улице и, пару раз свернув, вышел к продуктовому магазину, на крыльце которого стоял человек чье лицо я не мог разглядеть из за капюшона. Брат приблизился к незнакомцу, руками обвил его талию и поцеловал. Стоп! Что он сделал?! В моем сердце что-то екнуло. Чувство было такое, будто я несколько лет провел в леднике, как мамонт, а потом вдруг началось глобальное потепление, и я оттаял. Незнакомец же нагло уложил руку на талии Кирилла, притягивая его к себе. Кирка же, в свою очередь, довольно улыбался, поглядывая на реакцию прохожих. Мое сердце бешено стучало, пытаясь пробить дыру в солнечном сплетении. Сладкая парочка в это время продвигалась куда-то вглубь улицы и, через несколько минут, вышла на ничем не примечательную пятиэтажку. Три этажа вверх, и парни уже стоят перед черной металлической дверью. Незнакомец в капюшоне вытащил из кармана ключи. Понятно, это была его квартира. Кирилл, зайдя в прихожую, быстро разулся и закинул куртку в шкаф, стоящий в конце коридора. Судя по всему, он был здесь не в первый раз. Черт, как же это бесило! Спутник брата, наконец, снял с себя черную куртку. Беспорядочно уложенные смольно-черные волосы, светлая, без единого изъяна, кожа и большие темно-синие глаза. Внимание привлекали узкие, но рельефные скулы и острый подбородок. Сейчас парень казался гораздо выше, чем на улице. Честно говоря, он был очень даже красив. Брюнет был одет в черную футболку, на которой висел бэйдж с надписью «Евросеть», а ниже «Продавец – консультант - Павел». Ну что ж, Павел, надо сказать, совсем неприятно познакомиться. Парень прошел на кухню. Просторная светлая комната, забитая всякой современной электроникой вроде кухонного комбайна, посудомоечной машины, кофеварки и тому подобного барахла. Павел, видно, хотел поставить чайник, но тут вмешался Кирилл. Брат прижался к брюнету сзади, обвив руками его тонкую талию. Паша повернулся, тут же встретившись с губами парня, поцелуй тут же углубился- о чае все вдруг забыли. Эпицентр событий плавно перешел в спальню. Два парня путались в алых простынях. Брюнет сорвал с Киры рубашку, впиваясь в его бледное тело. Брат же все сильнее притягивал Павла к себе, обхватив его бедра ногами. Кровь в моих жилах вскипела. Я был просто в гневе! Мой бывший возлюбленный раздвигает ноги не понятно перед кем! Притом САМ ПЕРВЫЙ начал к этому Павлу приставать! Сука! В моей голове всплывали облака воспоминаний. То, как когда-то в черной комнате Кирилл привлек меня к себе. В своей памяти я вновь услышал его голос, стоны, всхлипы. Не могу поверить, сейчас он делает то же самое с кем-то другим. Кир, ты сам лег под него. Не ужели ты действительно любишь этого человека? Не уже ли совсем забыл обо мне? Ведь… я только твой, а ты теперь, наверняка, говоришь слова, когда-то предназначенные мне, этому человеку. Даже в страшном сне я не мог себе этого представить. Я, всё-таки, надеялся, что ты останешься верен мне. Глупец. По моей щеке катились слезы. Я тряпка! Всегда был тряпкой и всегда буду тряпкой! Я ненавидел себя, эту комнату, земную реальность и Кирилла! Я так сильно сжал кулаки, что костяшки на пальцах побелели. Мимолетный взгляд на зеркало – ЧЕРТОВ ПОРНОФИЛЬМ! Размах. Удар. Еще один и еще. Я бил до тех пор, пока злосчастный предмет не покрылся мелкими трещинами, за которыми я все еще различал два сплетенных воедино тело. Я схватил зеркало, замахнулся и со всей силы ударил проклятым предметом об угол стола. На пол посыпались осколки, но я не обращал внимания, все бил, бил, бил, пока серебряная основа не выгнулась. То, что осталось от зеркала полетело в сторону стены. Я схватил осколки, в каждом из которых все еще отражался небольшой кусочек комнаты. Где-то среди них я разглядел кусочек головы Кирилла. - Я НЕНАВИЖУ ТЕБЯ, ТВАРЬ! НЕНАВИЖУ! – осколок в руке хрустнул, разломившись еще на три части. Острые кусочки впивались в мою кожу. «Ты умудряешься делать мне больно, даже физически, сученок». Я вытащил осколки из кожи. Кровь струйками стекала по руке, оставляя красные пятна на белоснежном полу. Я подошел к стене, где были развешаны так называемые письма от Кирилла. Острый кончик осколка разрезал бумагу с золотыми буквами. Моя кровь пачкала стены, затирала буквы, уничтожала всё. Слезы и боль душили меня, всё тело трясло. Истерика накрыла меня и контроль над собственными действиями был утерян. Рвал листы бумаги, наступал на осколки, кричал и бил стены. Я ненавидел здесь все! Мне не было жаль ни себя, ни эту комнату, ни того, что я больше никогда не увижу Кирилла – его я ненавидел тоже! Я даже не чувствовал боли, только ломал. Крушил. Бил. Резал. Разрушал. Ненавидел. Проклинал всё и вся.