Sweet child of mine

Феликс быстро и жадно уплетал свою порцию, желая поскорее разделаться с едой. Он хотел быстрее снова заглянуть в шатёр, чтобы убедиться, что его лечение не прошло даром, и Мэдс уже в состоянии открыть глаза. И как только он расправился с последним куском, то закинул в тарелку оставшееся в котелке и тут же скрылся за занавесками шатра. Мэдс выглядел вполне здоровым и даже причмокивал во сне, видимо, учуяв запах еды. Феликс присел на край кровати и потормошил охотника за плечо. Тот что-то пробормотал и лениво открыл глаза, а когда его взгляд сфокусировался на Феликсе, то хмыкнул в знак приветствия. - Бельчонок. Феликс закатил глаза и поводил тарелкой перед носом Мэдса. Тот мигом оживился и попытался сесть, но смог проделать это только с помощью Феликса. Отставленную мальчиком тарелку, Мэдс, несмотря на усталость, живо схватил с тумбы и уставился на неё, сдерживая первый порыв наброситься на еду и уминать за обе щеки. Живот так и скрутило от вкусного запаха мяса. Он подцепил двузубцем небольшой кусочек мяса и отправил его в рот, тщательно работая челюстями, но замер, как только за пределами шатра на несколько секунд громко раздались чьи-то голоса. - А, все здесь, - недовольно буркнул Мэдс, заслышав шум снаружи. – Это ты их привёл в мой дом. - Не я. Они сами нашли лагерь. - Как же не ты. Видел я эти твои закорючки на деревьях. По ним они и пришли. - На самом деле, я не собираюсь за это извиняться. Лучше уж здесь, чем на дымящихся руинах замка. - Они его разрушили? – удивился Мэдс, послушно принимая чашку с зелёной горячей жижей, отдающей хвоей, из рук Феликса. - Не совсем они, но да. Вряд ли он подлежит восстановлению. Мэдс весело рассмеялся новости, но потом нахмурился. - Жаль, красивое было место. Феликс вспомнил заколоченные намертво окна и подгнивающие колонны замка и скептично приподнял брови, но Мэдс этого не заметил, увлечённый больше содержанием своей тарелки, чем оправданием своей эстетики перед Феликсом. Закончив с трапезой, Мэдс удовлетворённо откинулся на подушку и вздохнул. Он отставил тарелку и попытался встать, но Феликс тут же вцепился в его ладонь, которую немедленно обдало жаром, заскользившим вверх по предплечью, согревая постепенно всё тело. В общем, вставать Мэдсу категорически запрещалось. Руку вырывать из захвата длинных пальцев тоже. Подобное категорически охотника не устраивало, а цивилизованные переговоры (угрозы и проклятья, скорее всего) не могли привести к консенсусу. Феликс пытался убедить его, что, видите ли Мэдс обязан ему своим выздоровлением, что только его волшебная сила способно Мэдса вылечить и поставить на ноги, но тот ожидаемо отмахивался, желая больше ударить Феликса, чем позволить ему себя «лечить». Поэтому расцеплять пальцы Феликса, сжимавшие ладонь, пришлось силой, а вставать с кровати и вовсе через бой. Впрочем, стоит сказать, что при иных обстоятельствах, всё могло бы обернуться иначе. Мэдс бы с удовольствием провалялся в кровати хоть целый день, позволяя Феликсу делать, что тому в голову взбредёт. Однако, главной причиной желания выбраться из кровати и из палатки были голоса, доносившиеся снаружи. Тихий голос Нила рассказывал Каю, как делать приманки для рыбалки из подручных средств; Кай задавал вопросы о цвете приманок для ловли люра, а их беседу сопровождал металлический звон ножа, срезающий тонкие лепестки с небольшого деревянного бруска. Их голоса были разборчивее всего, потому что сидели они почти у самой палатки на паре старых подушек, отрытых где-то в соседних шатрах. Мэдс откинул полог в сторону, наступая на хрустящие под ногами хвойные иголки. Эмма делала вид, что внимательно слушает витиеватые рассказы Киллиана о его старых походах на Весёлом Роджере и совершенно «безобидных» абордажах, когда на самом деле, пытаясь не думать о Генри, соображала, какие будут дальнейшие действия их небольшого отряда. Пират, несмотря на всё своё красноречие, пущенное впустую, тоже будто не присутствовал при своём повествовании. Ловкими движениями, отточенными до автоматизма, он правил отысканным где-то поблизости мусатом ножи, лежавшие перед ним, пустыми глазами наблюдая сам процесс. Мэдс присмотрелся к оружию, разложенном вокруг Киллиана, обнаружив там, наверное всё, что те отыскали в его лагере: ножи с пилами на обухе, охотничьи ножи с гнутыми лезвиями, кукри и керамбиты, тантоиды и даже пара серрейторных ножей. Мэдс отметил отсутствие обычных кухонных ножей, хотя был уверен, что назвать вид каждого оружия смог бы из присутствующих только он. Охотник сладко потянулся, хрустнув суставами и обратив на себя всё внимание. Он окинул взглядом свои владения и непрошеных гостей, обнаружив даже Питера, показательно уставившегося на него холодным взглядом с нижней наполовину облысевшей сосновой ветки. Мэдс тут же радостно помахал ему рукой, вызвав недовольную гримасу на лице мальчика. - Тебе повезло очнуться, - делано равнодушно сказал Питер. – Завтра мы идём дальше. Если собираешься снова впасть в кому, то останешься здесь в одиночестве. - Одному всяко веселее, чем с твоей кислой рожей, - смеясь ответил Мэдс. Его слова вырвались густым белым паром изо рта, и он только сейчас понял, как же на улице стало холодно. Зима приближалась семимильными шагами. Или это они все сломя голову бежали ей на встречу, даже не двигаясь с места? - Ну, я знаю, с кем тебе будет веселее, - усмехнулся Питер, спрыгивая с ветки. Он плавно опустился на землю и скрестил руки на груди. – Только недавно познакомился с твоими друзьями. Для подавляющего числа слушателей слова Питера были абсолютной бессмыслицей, однако Феликс сразу понял, что говорит Пэн о той груде трупов, сваленных Мэдсом за пределами лагеря. Это понял и Мэдс. Феликс мог поклясться, что слышал, как зубы охотника скрипнули от напряжения, но на лице того не дрогнул ни мускул. Он всё так же приветливо улыбался Питеру, хоть и было в этой улыбке столько же пугающего, сколько и в блеске лезвий в руках Киллиана, которые тот продолжал затачивать и править. Питер же выглядел чрезвычайно самодовольно, выражая это во всей своей позе, но глаза оставались холодны и проницательны, будто он проводил какой-то эксперимент и внимательно следил за подопытным. Феликс заметил и это, поёжившись от очередной невольной параллели между этими двумя, образовавшейся в его голове. - Мне как раз хотелось, чтобы ты познакомился с ними поближе, - голос Мэдса оставался всё таким же дружелюбным, но Феликс обратил внимание на тёмную дымку вокруг парня, про которую он периодически забывал. Сейчас она нарастала чернотой, расплываясь всё больше, словно хотела затопить собой всё вокруг. Он бросил взгляд на остальных. Невозможно, чтобы такое видел только он один, но все вокруг, даже Питер не выказали никакого удивления, будто совсем ослепли. Питер, может и не был удивлён, зато раздражён был знатно. Его руки сжались в кулаки, а сам он хоть и на пару дюймов, но всё же приподнялся над землёй. Пальцы, до онемения впивающиеся в ладони начали будто светиться изнутри зелёным светом, а сосна, с которой он спрыгнул вдруг показалась намного крупнее, чем раньше, с раскинутыми во все стороны ветвями, иголки которых казались острыми бритвами. Мэдс провёл ладонью по бедру, стараясь нащупать прикреплённые к поясу ножны, но его пальцы дрогнули, а взгляд сам собой перескочил на разложенные на покрывале у ног Киллиана клинки. И именно в этот момент Эмма медленно поднялась на ноги. Она сделала несколько шагов в сторону Питера и Мэдса, сопровождая свои шаги успокаивающими движениями ладоней, призывая мальчиков к благоразумию или чему-то подобному. Феликс попятился от Мэдса, в сторону Питера, заметив теперь, что не только Эмма поднялась на ноги. Нил отстранил Кая назад, закрывая его собой, в руке Киллиана была шпага, а одна из ладоней Эммы покоилась на кобуре. Всё это длилось не больше нескольких секунд, хоть Феликсу и казалось, что это нарастающее напряжение бесконечно. И абсолютно бессмысленно. Он сделал ещё несколько быстрых шагов по направлению к Питеру, не отрывая взгляда от охотника. Темнота вокруг Мэдса была почти осязаема и как будто живая. Феликс старался отойти ещё дальше, неспособный даже вдыхать чёрный воздух, превратившийся в какой-то мутный кисель, зато Мэдс сквозь темноту виден был отчётливо и чувствовал себя явно неплохо. Дым уже добрался до Нила с Каем, а те совсем ничего не замечали, но Феликс видел всё. Как темнота своими щупальцами засасывала их в своё нутро, и лицо Нила, бывшее решительным и открытым всего секунду назад, подёрнулось гримасой неприязни, сменявшейся чем-то ещё более сильным и животным. Но направлена неприязнь была не на Мэдса, Нил теперь неотрывно следил за Питером. Феликс снова обратил взгляд на Мэдса и заметил, что глаза того, бывшие так же черны, как и всё его окружающее, снова вернулись к своему прежнему тёмно-коричневому оттенку. Охотник сморщил нос на секунду, и расплылся в широкой улыбке. Феликс моргнул и опешил. Воздух вокруг Мэдса снова был нормальный, дышать стало легче, а Нил настороженно следил за действиями охотника, всё так же закрывая собой Кая, любопытно выглядывающего из-за спины мужчины. Пружина, готовая с шумом распрямиться исчезла из сознания Феликса, и даже из кулаков Питера перестал сочиться тусклый зелёный свет. Сосна снова была сосной, и кажется, никто не понимал до конца, что конкретно произошло за эти десять секунд, за которые, Феликс был уверен, он поседел на полголовы. Питер расплылся в ответной насмешливой улыбке и кивнул на клинки рядом с Киллианом: - Кажется, ты что-то потерял. Не в твоих интересах впредь расставаться с одной из этих железяк. Мэдс хохотнул, словно Питер сказал что-то смешное: - Абсолютно верно. Вот в следующий раз мы, действительно, развлечёмся, - он щелкнул пальцами, и в два шага оказался уже рядом с Джонсом, быстро нашарил глазами свой охотничий нож и, схватив его, засунул в ножны. - Я не уверен, что это разумно, - Киллиан вопросительно посмотрел на Питера, ожидая, что тот выскажет своё фи на действия Мэдса, но тот молча снова сложил руки на груди. - Вы всё же у меня дома. Имейте совесть, - Мэдс закатил глаза и вздохнул так, словно присутствие окружающих вызывало у него невыносимые головные боли (впрочем, это тоже вполне вероятно). - И то верно, - согласился Питер, пожав плечами. Киллиан повторил его жест, и его шпага снова оказалась заткнута на пояс. Эмма неодобрительно качнула головой, но сказать ничего не решилась. Всё равно это будет бессмысленно, к этому она начала нехотя привыкать. Нил пробормотал что-то про неоправданные риски и всеобщее сумасшествие, тряхнул головой и, наконец, сдвинулся с места, переставая разыгрывать роль живого щита для Кая. Феликс неосознанно поднял руку, скользнув пальцами по шнурку на шее, задумчиво сжал монетку, гревшуюся на его груди, и снова опустил руку. Ещё секунду назад видевший всё так ясно и чётко, он больше не мог вспомнить никакую черноту. **** Зашкаливающее самомнение вкупе с абсолютно невинным лицом сбивало с толку. Но присмотревшись повнимательнее, можно заметить издевательские искорки в глазах. Впрочем, присматриваться смысла не имело. Всякий присутствующий знал, что скрывается за этой маской бесхитростного простодушия, кроме, разве что, Кая, не способного, да и не желающего, вдаваться в прелести интриганства, прогрессирующего в этой малочисленной компании, благодаря чуть ранее лишь одному Питеру, но теперь, приобретшего себе в качестве оппонента (хотя и совершенно невольно, и без всякого на то желания) в лице Мэдса, бывшего совершенно точной копией своего бывшего «короля», разве что с большей несуразицей в голове и живыми, бегающими и следящими за всеми глазами, словно в организме его было явное перенасыщение энергии. Присутствие его Питера, стоит сказать (в общем, говорить и упоминать об этом можно в каждой удобной, да и не очень ситуации) несколько раздражало, можно сказать, даже выводило из себя. В особенности бесило некоторое панибратство с Киллианом и невероятно необоснованная нежная привязанность к Феликсу, словно это он был его вечным и единственным лучшим другом. И всё бы ничего, если бы эту фамильярность Мэдса встречала холодная стена равнодушия со стороны его – стоит подчеркнуть – ЕГО людей. Киллиан добродушно позволял себе похлопать Мэдса по плечу в знак одобрения, а Феликс, переходя уже все границы, обращал к Мэдсу тот самый доверчивый с нотками обожания взгляд, который полноправно должен был принадлежать Питеру и только ему. Честно признать, он и не успел заметить, как так случилось, что всего за одни сутки, начавшиеся, надо сказать, многообещающе в установлении его непогрешимого авторитета, закончились тем, что сегодняшним утром Мэдс уже точил лясы с Джонсом о каких-то мелких грабежах, а Феликс, постоянно подбегал к нему, расспрашивая что-то о своей новой палке, то появлявшейся, то исчезавшей у мальчика в руках. Он держал руки на груди, стороной обходя их новообразовавшийся клуб верных друзей с самого пробуждения Мэдса и до сих пор, совершенно не имея желания присоединиться, но в то же время сгорая от своего рода зависти. Не то, чтобы Киллиан и Феликс были как-то ценны для него. В случае с первым – это даже хорошо, что тот добровольно держится на расстоянии. Именно так Питер и хотел, чтобы было. Однако оказалось несколько неприятно больше не наблюдать выжидающих взглядов от пирата, особенно обнаружить, что теперь это он тот самый, кто смотрит скрытно и исподлобья. А вот предательская перебежка Феликса к Мэдсу не вызывала неудобств. Она просто в сердце самое ранила. Привязанность долговязого парня принадлежала ему уже столько лет, что Питер сбился со счёта уже давным-давно. А потеря своей собственности радости не приносила. И вот сейчас, выпятив грудь вперёд, он всем своим видом давал понять, что его мнение авторитарное и обсуждению не подлежит, но почему-то Мэдс сморщил свой нос и качнул головой. - Ты предлагаешь пройти через болота, – он мельком взглянул на карту, что Эмма держала в руках. Она тут же прижала её к груди, с прищуром посмотрев на Мэдса. А тот, лишь пожав плечами, снова заговорил. – Нет, вам виднее, конечно. Ваше путешествие. Карта вон у вас есть какая. Никто, правда, кроме меня этот лес не знает, но это не беда, как я понимаю, - он выжидающе посмотрел на гаснущее самодовольство в глазах Питера и махнул рукой влево. – Если сделаем крюк, задержимся на сутки, но, по крайней мере, живы останемся. - Живы все и с моим планом останутся, если не будет никаких пререканий, - Питер потопал ногой по земле, привлекая внимание к мёрзлой земле, покрытой белым слоем инея. Ещё вчера не было так холодно, как этим утром; ещё этим утром не было так холодно, как сейчас. – Земля промёрзла ярда на два. - Были бы там болота травянистые, я бы и слова не сказал. Так что риск огромный. По крайней мере для тех, кто не умеет летать. Но таких тут нет, наверное. Питер дёрнулся, желая, кажется, придушить Мэдса голыми руками, но вместо этого схватился за своё горло и процедил: - У меня твой сарказм уже вот где стоит, - он поднял ладони, проводя ими по волосам. – Задержка на целый день – роскошь запредельная. Я с лёгкостью всем обеспечу твёрдую почву под ногами, по крайней мере тем, кто не предлагает свои идиотские идеи. - С моей идиотской идеей нам хоть не придётся пробираться сквозь колючие ветки, а потом и прыгать по топям. - Значит, предлагаешь по открытому пространству пройти, - усмехнулся Питер, уперев руки в бока. – Сейчас, судя по всему, от силы минус четыре, с учётом ветра нас ожидает не больше минус двадцать пять. Я не говорю о метелях и прочем. Играть в метеоролога вообще не по мне, но, кажется, тут всем всё ясно. - Ясно, что ты хочешь утопить половину народа. Куда яснее, - Мэдс поморщился, хлопнул в ладоши и зашагал в сторону. – Если все такие же отчаянные, как Пэн, то в путь дорогу. У кого ещё не все извилины распрямились – прошу за мной. Питер вскинул подбородок, провожая Мэдса своим взглядом победителя, но его отвлекло неловкое покашливание со стороны Киллиана. Ему не очень-то хотелось быть засосанным трясиной. Не хотелось, конечно, и Питеру перечить, но, с другой стороны, Мэдс, действительно, знает этот лес, да и всю местность, намного лучше их всех, даже со схематичной картой, на которой, будем честны, не так уж много важных геологических обозначений. И всё же он предпочёл немного больше помёрзнуть, чем оказаться под землёй. Феликс, кажется, думал так же. Его нервные постукивания пальцами по древку посоха выдавали его не меньше покашливания Киллиана. - В словах Мэдса есть капелька логики, не будем отрицать, - попробовал начать пират, но сбился под тяжёлым взглядом Питера. - К тому же, создать преграды ветру намного легче, чем пройти через болота, - продолжил Феликс, затравленно смотря то на Питера, то на удаляющегося Мэдса, но потом взял себя в руки. Он распрямил плечи, принимая окончательное решение и кивнул своим мыслям. – Мы не пройдём напрямик. Сделать крюк затратно по времени, но безопасно, - он кивнул ещё раз для уверенности и быстро развернулся, последовав за Мэдсом. Питер, честно признать, ушам своим не верил. Не верил и глазам, когда Джонс развёл руками и примкнул к стану предателей. - Парнишке на болоте делать точно нечего, - высказал своё мнение Нил и подтолкнул Кая. Они не спеша двинулись вслед за остальными. Питер поджал губы, не сдержав глухого рыка, вырвавшегося откуда-то из груди, прямо как у животного, и сцепил пальцы в замок. Он повёл головой и обнаружил, что рядом с ним всё так и стоит Эмма, выглядящая не лучше него самого. Но встретившись взглядом с Питером, она усмехнулась. - Тоже не нравится терять главенство? – её брови насмешливо изогнулись, и она откинула волосы за спину. Питеру совсем не понравилось сравнивать себя со Свон, хотя она была чертовски права. Ничего хуже потери власти с Питером произойти уже не могло. И вот, теперь он остался в гордом одиночестве (Свон принимать в расчёт не имело смысла, ведь её задачей было следить за Питером: куда он – туда и она). Питер прекрасно помнил ту неприязнь Феликса, вызванную присутствием Мэдса тогда, на корабле. Поэтому и такая неожиданная крепкая дружба казалась чрезвычайно подозрительной. Феликса снова придётся вытаскивать из передряги, что совсем никак не радовало Питера. Теперь друг вовеки с ним не расплатится. А для этого придётся позволить охотнику дышать свободно и стараться не прибить его раньше времени. Он помнил и про слова Мэдса. «Моё преимущество в том, что я, по крайней мере, знаю, с кем говорю»