White Knight of Dark Queen

Загнанный в угол зверь рвет на части глотки. Не разбирает в этом кровавом танце лиц и фигур, продолжает очерчивать узоры кинжалом, когда в этом нет нужды. Его глаза всегда безжизненные и пустые, думает Эмма. Сейчас в них алеет пламя ярости, безжалостной и бесконтрольной. Животной. Клинок проржавеет от крови насквозь, а Охотник и не заметит. Он не может остановиться. - Хватит, - приказным тоном говорит Эмма. Он не слышит. Не хочет слышать. Не может слышать. Глаза испуганных детей, вжавшихся в материнские юбки, направлены на неё. Она видит в них восхищение. Видит немую благодарность. Свон ненавидит себя за это. Она заслуживает ненависти и презрения, как и любой другой убийца невинных. Как и Охотник, скользящий в своём танце по горлу очередного селянина. Группка мужчин, что выступила против них, образовала собой безжизненное месиво у его ног, потеряв очертания, сливаясь в единое целое. Сборище окровавленных трупов. Куклы у ног кукловода. Дети и женщины смотрят, как их родных нещадно истребляют, но не могут ничего сделать. Лишь рыдают в сторонке, боясь той же участи для себя. - Хватит! – голос у Эммы бесцветный, громкий. Охотник удивленно выдохнул, роняя кинжал. Холод стали обжег его шею. Роза на снегу. Кровь, стекающая по белоснежному лезвию. Его кровь. Меч Эммы пристал к горлу, грозя вонзиться глубже и вытянуть жизнь. Выжидающий взгляд зелёных глаз воительницы направлен на Охотника. - Хватит, они ничего не знают, - меч тихо скользнул обратно в ножны, но суровое лицо следит за каждым его движением. - Я исполняю приказ Её Величества. - Ты исполнил приказ. Больше нет нужды в бойне, Охотник. Мы закончили. Вынужденные союзники. Королева, потехи ради, отправляла их на задания вместе. Охотник и Белый Рыцарь. Ужасная пара. Они едут в полном молчании, слушая шум ветров и шелест листьев, хруст веток и волчий вой вдалеке. Эмма презирает его. Он это чувствует. Он думает, что заслужил это. Он и сам себя презирает. Огни замка мелькают, приглашая их быстрее войти. Королева ждёт новостей. Они доехали быстро, но Эмма, казалось, всё ещё была там. Рядом с детьми, которые верили в неё. Жертвы надеются на палача. В отсутствующем взгляде промелькнул блеск отчаянья. - Спасибо, - говорит Охотник. - За что? – спрашивает девушка, не оборачиваясь. - Ты остановила меня, Свон. Спасибо, - он догнал её. – Просто… Только в эти моменты я чувствую себя живым. Они опьяняют меня. Я теряю контроль. - Знаю, Грэм, можешь не объяснять. Я не виню тебя, - ложь отравила её слова, но он поверил. Только вранье сейчас и способно спасти Охотника. - Это всё она, Свон. Она это со мной… - Замолчи. Прошу, - Эмма прервала его, удаляясь вперёд. Охотник, скорбно опустив голову, следует за ней молча, не зная, что сказать. Глаза его снова пусты и холодны, как ледяная пустошь. Эмма чувствует себя грязной. Руки липкие от крови, въевшейся в кожу. Она смотрит на них. Ничего. Пустота. Кровь пролил не рыцарь. Но он не защитил тех, кто больше всего в этом нуждался. Ничего не сделал, и словил восхищенные взгляды. Эмме противно. Ей хочется вымыть руки, хоть это и не поможет.

***

Удар, за ним другой, за ним ещё один. Пот стекает по лицу, тело ноет от усталости. Она не останавливается. До боли сжимает зубы. Кричит, зная, что могут услышать. От тренировочного деревянного солдата остались щепки. Ярость выплеснута, но руки всё равно в крови. Это уже не исправить. Свон сбрасывает с себя доспехи, кладёт к ним меч. Бесцельно блуждает по замку, в тайне надеясь, что на неё обрушатся небеса. Ей хочется плакать, но она не умеет. Тело бьет мелкая дрожь. Она слышит стоны. Её стоны. Желчь подступила к горлу. Ревность жжёт сердце. Хочется спустится обратно и изрубить очередной манекен до основания. Это была одна из причин, по которой они с Охотником не могут стать товарищами. Он ловит королевские стоны, получает её поцелуи, но ничего не испытывает. У Грэма нет сердца, только дыра в груди и пустота во взгляде. Эмме его немного жаль. Кулак врезается в стену. Руку пронзает боль. Рыцарь смеется, беззвучно и безумно. Так увлекается этим занятием, что не слышит шагов за спиной. Руки Охотника разворачивают её к себе. Свон не сопротивляется, не понимая, что происходит. Он смотрит на неё хищным, голодным взглядом, приникая к губам, запуская руки под одежду. Эмма замахивается для удара, а потом чувствует… чувствует вкус королевы на его устах и непроизвольно отвечает на поцелуй. Дыхание Свон становится рваным. Фигура в конце коридора не выходит из тени, неотрывно следя за своими воинами. Гнев драконом сжигает всё внутри. Гримаса ненависти искажает прекрасное лицо. Регина готова спалить всё дотла, вырвать сердца всем жителям этого треклятого мира и себе заодно. Тёмные глаза стали совсем чёрными, как ночное беззвездное небо, как сама ненависть, как душа её матери. Вот только больше всего Регина желает убить Охотника, а не рыцаря. Это кажется ей странным, но сейчас нет времени и сил задумываться. Королева собирается выйти из тени… А потом Грэм с неприятным хрустом летит на пол. Эмма потирает кулак, ушибленный о его лицо, не обращая внимания на тень, наблюдающую за ними. - Я должен был что-то почувствовать, Свон… - оправдывается мужчина, утирая кровь. Только сейчас она замечает, что Охотник абсолютно голый и возбужденный. К горлу подступает неуместный смех. - Вкус её губ, Грэм, - выдыхает она, с горечью усмехаясь. – Вот и всё. Вкус её губ. Она удалилась прочь, продираемая истерическим хохотом. Он сидит на ледяном полу, слизывает кровь с губ, непонимающе сверля взглядом стену перед собой. Королева вернулась в спальню. Она в смятении. Слова её рыцаря эхом блуждают в голове, сводя с ума. Регина, потонувшая в мыслях и чувствах, не заметила, как вернулся Охотник. Она вспомнила, как Эмма целовала его, вспомнила удар, вспомнила слова рыцаря. К низу живота подступил жар. - Уже подышал свежим воздухом, Охотник? - Да, моя королева, - безжизненным голосом отчитался он. В уголке губ ещё осталось немного крови. Королева накинулась на него, как голодный зверь на добычу. С животным остервенением кусала губы, блуждала руками по накаченному телу, оставляя глубокие следы от ногтей. Двигалась в такт его движениям, давая заполнить себя как можно сильнее. «Вкус её губ», - вспомнила она. Вспомнила и ощутила. Она стонала вдвое громче обычного, сминая руками простыни, обжигая поцелуями кожу Охотника. Но ему всё равно. Ему всегда всё равно. Королева отходит ко сну, постепенно выравнивая сбившееся дыхание. Они не обнимаются после секса. Даже не смотрят друг на друга. - Эмма... Это её имя, верно? Карие глаза открылись. Сон как рукой сняло. - Вы называли её имя, моя королева. Безмолвие повисло в спальне, давя на Охотника своим грузом. Может, у него и нет сердца, но страх однозначно есть. Королева подозрительно долго молчит, даже дышит почти беззвучно. Её голос, воистину королевский, надменный и ледяной, прорезает это молчание. - Уходи. - Да, моя королева, - он облегченно вздохнул. Регина часто прогоняла его сразу их после соития. - Ты не понял, Охотник. Уходи насовсем. Уезжай прочь и не возвращайся. Он хотел заикнуться про сердце. Он промолчал. Он ушел. Регина позволила слезам стекать по щекам. Она не рыдала, не всхлипывала. Быстро провалилась в сон. Он больше не будет касаться Эммы. Никогда. Даже если придется обрушить мир ради этого. Регина подумала, что стоит сжать его сердце прямо сейчас. Она этого не сделала. Ночью ей ничего не снилось. Но с утра… она почувствовала это вновь. Почувствовала вкус её губ, влажным следом отпечатавшийся на губах Грэма. Она засмеялась. А потом разбила висящее в углу зеркало на тысячи осколков.