***
- Это твоя вина, - пустым ненавидящим тоном говорит Регина, ни на секунду не убирая ладони от продрогшего тела Свон. – Это твоя вина, - машинально повторяет королева, не обращая и крупицы внимания на то, что едет в одной карете со злейшими врагами. Сейчас всё потеряло значимость. Эмма умирает, и Регина ощущает это каждой клеточкой тела. И самое страшное, что если умрет рыцарь, то умрет и королева. Словно какой-то неписанный закон, известный им двоим. По крайней мере, Регина надеется, что Эмма знает об этом. Снежка сотрясается в рыданиях и объятьях своего суженного, чей суровый взгляд не покидает королеву, будто стоит ему отвернуться – и горло пронзит кинжал. Карета изредка покачивается на лесных ухабах, но руки Регины мертвой хваткой держат безвольное тело воительницы, не давая ему соскользнуть вниз. - Почему мы не можем просто переместиться к нему? – безучастным голосом спрашивает принц, ловя на себе сразу два недовольных взгляда. - Ты идиот? – спрашивает королева, серьезно и раздраженно, искажая лицо гримасой надменной злобы. – Румпельштильцхен – Тёмный, а не болотная фея. Попробуй явиться в его лагерь с магией наперевес – и ты труп. С магией, которой вы хотели меня лишить, а в итоге… - каждое слово было выплюнуто им в лицо и сочилось змеиным ядом, проникающим острой болью в самое сердце. - Вот именно, Регина, - сквозь слёзы говорит Снежка, не смея встречаться взглядом с всепоглощающей безумной ненавистью, мерцающей в подступивших, но так и не пролитых слезах Её Величества. – Мы хотели лишить тебя магии. Это не должно было убить тебя, а уж тем более кого-то другого. - Почему мы едем с ними, Снежка? – спрашивает принц, и Регина еле находит силы не вырвать ему сердце, чтобы потом ему же его и скормить, заставить им подавиться, захлебнуться в собственной тупой жалкой крови. - Я обязана Эмме жизнью и я должна сделать всё, чтобы отплатить долг. Только Румпель, - Снежка произнесла имя мага, будто это не обычное слово, а скверное ругательство, от которого знатные дамы должны падать в обморок, - может помочь. - И не факт, что я смогу предложить ему что-то взамен, - закончила за Снежку королева, нашептывая Эмме на ухо мольбы, полные любви и отчаянья. Даже Прекрасному стало неловко за своё поведение. – От троих будет больше толку и больше шансов.***
Регина буквально чувствовала, как сердце жалобно сжалось в груди, нагло отказываясь биться. Эмма с каждым часом слабела, бледнела, словно жизнь начала вытекать из её тела, как песок в часах, уходя на другую часть. Руки Темного, мерзкие и блестящие, небрежно прошлись по родному лицу, приподнимая веки, нетерпеливо щупая пульс. - Она не может умирать, - жестом бросил колдун, обвиняющее сверля своими бесовскими глазами парочку влюбленных идиотов, стоящих поодаль от него и Регины. – Вы точно использовали то, что я вам дал? - Да… - тихо подтвердила Снежка. Сделав прерывистый, тяжелый вздох, королева приготовилась ко всему: просить, умолять, даже унижаться, лишь бы только спасти жизнь единственного человека, способного её понять и поддержать всегда. Даже с отцом у них не было такой прочной связи. В глазах Румпеля плясали недобрые зловещие огоньки. Он игриво засмеялся. Щелкнул пальцами, убрав Прекрасных обратно на место их неудачной встречи. От удивленного вида бывшей ученицы, колдуна опять пробрал дикий хохот. - Магия так глубоко въелась в её душу, что без неё твой песик начинает подыхать. Это так интересно, дорогуша, аж дух захватывает… - Что ты хочешь? – без намека на вежливость спросила Регина, устав от любви мага ради драмы растягивать драгоценное время. - У любого пса, - сделав пару плавных шагов к лежащей на постаменте девушке, Румпель, словно дешёвый фокусник, достал из рукава флакончик со снадобьем, - есть кличка. Свон – хорошая кличка для домашнего любимца, не спорю. Но когда-то давно… она была человеком. Ты скажешь мне её имя, дорогуша. Я сегодня щедр - прошу немного. Регина хотела помедлить, ибо чуяла подвох, но один взгляд на побелевшее лицо Эммы оставил все сомнения позади. - Эмма, - четко, но еле слышно сказала она, приближаясь к любимой фигуре, безвольно распластавшейся на холодном камне. Он хихикнул. Пару взмахов рукой, один ненужный, но эффектный жест, чтобы показать своё самодовольство во всей красе. От радости Регине захотелось петь, плакать, делать что угодно, ведь Эмма снова открыла глаза, и в них, когда ушла пелена непонимания, оказалось столько щемящей прогнившее сердце королевы нежности, что та кинулась к ней, ласково покрывая невесомыми поцелуями онемевшие пальцы воительницы. Их не заботит Румпель или кто-либо ещё. В этот момент, один-единственный момент, они остались вдвоём во всех мирах сразу. Только рыцарь и его королева.