Потерянные

      В столь поздний час дорога не могла занять больше пятнадцати минут. А Кэл, благополучно наплевавший на правила дорожного движения и выжавший педаль акселератора до отказа, был на месте через все десять.       Торопливо шагая по выложенной камнем дорожке, ведущей к дому Джиллиан, он ощущал, как у него сводит живот от предчувствия чего-то плохого. Это чувство было настолько отчетливым, что его можно было сравнить с обонянием или зрением. Свет фонарей, отражаясь от гладких камней, бил в глаза, и эти «вспышки» казались аварийными лампочками, непрерывно мигающими на фоне громового оповещения «Тревога!».       Входная дверь оказалась открыта. Кэл понял, что Джиллиан не хотела лично встречать его; осознание этого взволновало его еще сильнее.       Он зашел внутрь.       Ему никогда раньше не приходило в голову, что все эти знакомые, практически родные, предметы мебели могут выглядеть так мрачно и негостеприимно в почти полностью скрывающей их темноте: книжный шкаф у стены, набитый учеными книгами и любовными романами, над которыми сейчас совершенно не хотелось смеяться; стеклянная ваза с цветами, не издававшими в эту минуту совершенно никакого запаха, так же стоящая на деревянном журнальном столике с все теми же резными ножками; уголок кресла, видневшийся из гостиной, развалившись в котором, Кэл скоротал не один вечер в обществе хозяйки этого дома. Все, совершенно все, было не так, как всегда.       Потому что не было улыбки Джиллиан, чтобы осветить это место.       Полумрак нарушал слабый свет, выливающийся из дверного проема слева, ведущего в гостиную. Вслушиваясь в идеальную тишину дома, Кэл сделал несколько мягких, словно кошачьих, шагов по направлению к свету, и ощутил холодок, пробежавший по спине и шее.       Остановившись в нерешимости, тут же подумал: неужели он действительно такой трус, что боится прийти на помощь другу? Да, ему было страшно. Он боялся увидеть Джиллиан такой, какой она представлялась ему, когда он слушал ее тихий голос по телефону.       Подойдя к дверному проему, он, наконец, увидел ее и тут же с силой сцепил челюсти, стараясь сдержать эмоции.       Джиллиан сидела на светло-буром велюровом диване, в слабом свете одинокого торшера, слегка ссутулившись и сложив руки на сдвинутых коленях; подушечки тонких пальцев вонзились в легкую ткань домашних бридж. Ее губы были плотно сомкнуты; глаза, красные от недавних слез, безразлично смотрели в пустоту; на щеках блестели мокрые дорожки, спускающиеся от нижних век к подбородку. Ее лицо не выражало ровным счетом ничего и в то же время - абсолютно все. Это была опустошенность.       Сначала Кэл ощутил, как пламенный гнев разжег его тело. Захотелось превратить в мясисто-кровавую лепешку лицо Зака Маршнейна, с этими его холодными, крысиными глазками, за то, что он сделал с девочкой, которую так любила Джилл. За то, что он сделал с Джиллиан. Но эта животная злость быстро уступила место боли, которую способен испытывать только человек. Никогда в своей жизни он не видел свою Фостер такой – совершенно беззащитной, слабой, измученной… уничтоженной.       Джиллиан, почувствовав его присутствие, подняла грустный взгляд, в котором, ему показалось, на мгновение блеснула надежда. Но если она и была, то мгновенно погасла - Джилл опустила глаза, принявшись расторопно смахивать с щек остатки слез.       Кэл медленно подошел к ней и взял за руку, что она держала у лица. Не поднимая головы, Джиллиан сжала его ладонь, от чего Кэл на несколько секунд затаил дыхание, стараясь контролировать свое тело и чувства – он слишком хорошо понимал ее, чтобы быть спокойным. Он сел рядом с ней и тут же заключил в теплые, успокаивающие объятия.       Джиллиан просунула руки под полы его распахнутого пальто - того самого пальто, которое он тогда накинул на нее, стараясь подарить чувство защищенности, – с силой вцепившись в крепкую спину, будто от этих объятий зависела ее жизнь. Может, это было и так. Она почувствовала, как слезы снова начали наполнять глаза, когда услышала тихий, заботливый голос Кэла:       - Все хорошо, милая. Все хорошо.       Она сумела упокоиться до того, как он позвонил. Она заставила себя остановить бессмысленные слезы, повторяя снова и снова, что Клэр ничем уже не помочь, что все, что они могли сделать, - сделано. Джиллиан прогоняла последние слезинки с лица и последние, до ужаса цепкие, болезненные мысли из головы, в уверенности, что ей все же удалось взять чувства под контроль, когда зазвонил телефон.       Услышав голос старого друга, она поняла, что все попытки оставить произошедшее позади были просто жалкими. Она не хотела вовлекать Кэла во все это, но просто не смогла разубедить его. Его голос, доносящийся из динамика мобильного, превращался в голос, что недавно успокаивал ее, разговаривал с детективом, шипел на Марштейна, изменяя интонацию от тихой нежности до ледяного презрения. Его голос вызывал изображения. Красное пятно, разрастающееся на футболке Клэр; шарф, полностью намокший за несколько секунд; собственные руки в теплой крови, крепко зажимающие рану; бегущий к ней Кэл; Валловски; лицо Марштейна, услышавшего собственный голос на диктофоне; так много крови, которую никак не остановить; Кэл сидит рядом и обнимает ее. Она не смогла разубедить его, не смогла отказаться.       И сейчас Кэл снова держал ее в своих руках. Она чувствовала, как он гладит ее спину и голову, мягко и ласково. Ощущала, как холодеет щека, прижатая к его плечу – пальто, начинающее пропитываться слезами, все еще хранило ночную прохладу. Вдыхая знакомый запах его тела, ощущая его рядом с собой, она чувствовала себя защищенной, способной открыться. Она хотела бы запомнить этот момент как что-то хорошее и приятное, но изображения проносились в памяти, сменяя одно другое, заставляя слезы литься ручьем, а сердце сжиматься как в тисках.       Она немного ослабила хватку и уткнулась Кэлу в грудь, почувствовав некоторое облегчение от того, что больше не касается щекой гладкой ткани пальто. Тело продолжало трястись от судорожных всхлипов, его руки все так же гладили спину и волосы.       - Она ведь была совсем девочкой… Невинной… - дрожащий голос заглушался его джемпером, но Кэл все понимал. – Только начинала жить…       - Тшш, - он легонько покачивал ее в своих руках, закрыв глаза. – Он будет наказан, - в тихом голосе прозвучали стальные нотки.       - Но Клэр это не вернет.       - Нет, не вернет, милая. Не вернет.       Он почувствовал, как она, сделав несколько глубоких, рваных вдохов, стала осторожно отстраняться. Выпрямившись, она опустила тяжелый взгляд на ковер, так и не посмотрев на Кэла. Тот же напротив не отводил от нее взгляда.       - Так не должно быть, - слабым голосом произнесла Джилл и вытерла ладонью покатившуюся слезу.       Кэл хотел было ответить что-то вроде: «В этом мире происходит много недолжных вещей, моя дорогая, и мы с тобой никогда не сможем все исправить», но не сказал этого, а только положил руку на ее плечо. Джилл – он видел, неохотно – посмотрела на него, и он подумал, что сейчас она невероятно красива в своей искренности. Он всегда находил красоту в человеческой искренности, когда душа открывалась и позволяла прочесть себя. Пусть и не признавался себе в этом, но в глубоко внутри это было так. Правда и искренность были для него, пожалуй, самыми важными ценностями.       Но ни за что на свете он не хотел снова увидеть Джиллиан такой, как бы волнительно это ни было.       В немного покрасневших, блестящих от слез глазах, обрамленных мокрыми ресницами, Кэл прочитал отчаянный вопрос: есть ли еще надежда? И он не знал, что на это ответить.       Кэл заправил слегка выбившуюся прядь волос ей за ухо и улыбнулся.       - Я принесу воды.       Джиллиан поставила на журнальный столик наполовину пустой стакан, который долго молча держала в руках, и посмотрела на терпеливо ожидающего Кэла. Он уже снял свое пальто и бросил куда-то вне поля ее зрения; теперь оно не пробуждало воспоминания, и было немного спокойнее. Она проследила, как он - по старой привычке - закатал по локоть рукава джемпера и повернулся к ней лицом. Встретившись с пронзительным взглядом его потемневших глаз, она почувствовала, будто они проникли в самую ее душу и вытягивают оттуда тяжелый груз, от которого так больно сжимало грудь. У нее не было сил молчать.       - Я просто устала. – Она постаралась улыбнуться, и от этой бессильной улыбки у Кэла заныло сердце. – Я не о работе, просто…       - Что? – спросил он, увидев, что Джилл поджала губы, не желая заканчивать фразу.       - Просто иногда бывает очень сложно оставаться сильной…– Она не договорила: «… когда рядом нет крепкого плеча».       Кэл, внимательно глядящий в ее уже не искаженное страданием лицо, все понял. В ее прекрасных голубых глазах, все еще блестевших от недавних слез, он увидел слабость и уязвимость, которую она обычно старалась скрыть за яркой улыбкой или словами, так умело убеждающими, что все в полном порядке. Сейчас она тоже старалась улыбаться, но в этой улыбке было что-то бессильное и недоконченное: она не трогала глаз, полных печали. Кэл обнял Джиллиан одной рукой за плечи и придвинулся ближе, чувствуя неимоверную тяжесть в груди.       - Я всегда рядом, дорогая.       - Я знаю. Ты всегда рядом… - в ее голосе слышалась грусть и едва уловимое разочарование.       - И всегда буду, - не громко, но твердо произнес Кэл, заставив усталую, ироничную улыбку Джиллиан исчезнуть.       Она подняла на него взгляд, посмотрев в большие зеленые глаза, отражающие слабый свет одинокого торшера. Она видела в них и заботу, и тревогу, и задумчивость, и печаль, но никак не могла понять, что именно означал его взгляд; голова была словно в тумане, а тело – будто бы из ваты. Но его слова пробудили в ней что-то похожее на надежду. Она не поняла, что именно это было за чувство.       Кэл кивнул. Джиллиан придвинулась ближе, обняв его за талию, он накрыл ее руку своей. Они немного помолчали, просто разделяя тепло друг друга, понимая, насколько каждому из них была важна эта близость.       - Мне жаль, что так вышло, - сказал Кэл.       - Ты не в ответе за то, что случилось с Клэр.       - Я говорю не только о ней. – Джиллиан удивилась его словам. Это было так непохоже на обычного Кэла - несерьезного и эгоцентричного, он мог бы сказать что угодно, но это…       «Неужели он извиняется?» - подумала она с неясной тревогой. – «Он не должен».       Ей больше не хотелось плакать, внутри поселилось более тяжелое чувство, от которого хотелось спрятаться, о котором она сейчас совсем не желала думать, чтобы не усугублять положение уже начавшей болеть из-за недавних слез головы. Чувствуя, как тепло, прижатого к ней тела, растворяется в ее собственном, расслабляя и успокаивая, она поняла, что в эту секунду ей совсем не нужны были мысли – от них больно, а рядом с Кэлом сейчас так хорошо и спокойно. Однако от мыслей так просто не избавиться.       - Не знаю, что было бы, если б ты не пришел.       - Ничего не было бы, - отрезал Кэл. – Ты всегда со всем справляешься. И через это сможешь пройти - ты ведь моя храбрая Фостер, - он через силу улыбнулся и ободряюще растер ее плечо, но молчание Джиллиан вынудило его усомниться в своих словах.       - Я не знаю, - прошептала она, растрачивая на то последние силы.       - Я знаю, - уверил ее Кэл, сам будучи уже совсем не уверенным.       - Итак, - вдруг бодро сказал он, хлопнув себя по бедру, - если я здесь единственный, кто не распускает нюни, то вы, леди, вынуждены слушаться меня…       - А у нюни есть право голоса? – усмехнувшись, перебила его Джилл, зная, что сейчас Кэл, давно уже понявший, что она обессилена, отправит ее в кровать, что в принципе не было лишено смысла.       - Нет. Спать.       Они вместе поднялись на второй этаж. Кэл придерживал Джиллиан за талию, пока она медленно переставляла ноги со ступеньки на ступеньку.       Прислонившись к стене, покрытой обоями, цвет которых Кэл, вроде, видел на баночке геля для душа Эмили, с ароматом лаванды (что за идиотские ассоциации?), он сказал Джиллиан, стоящей напротив:       - Я буду внизу, ладно?       - Хорошо. И, Кэл… прости за все это, - она опустила голову и коснулась пряди волос, убирая ее с лица. Он увидел, что она стыдилась своей слабости.       Кэл сделал пару шагов к ней навстречу, слегка качая головой, и дотронулся до ее руки.       - Эй, – Он с укором посмотрел на Джилл из-под нахмуренных бровей. Она бледно улыбнулась и кивнула в ответ. – Я буду здесь, - сказал он, кивнув в сторону лестницы, ведущей вниз.       - Спасибо.       Ее голос уже не был похож на тот, что он слышал по телефону, и это его немного радовало. Воспаленные глаза смотрели устало, однако, в них не было невыносимого страдания, как раньше. Но все равно она была не в порядке. И Кэл надеялся, что она не станет утверждать обратное.       Она не стала.       Он еще несколько секунд тревожно смотрел на нее, затем отошел и сунул руки в карманы джинсов.       - Не стесняйся, - Джилл перевела взгляд на лестницу, потом опять на Кэла.       - Не буду. Доброй ночи, милая.       - Доброй ночи, - и она скрылась за дверью.       Кэл недолго постоял, глядя на закрытую дверь, потом тяжело выдохнул и провел руками по колючим щекам и подбородку.       Спустившись на первый этаж, он прошелся по всем комнатам, включая, а затем выключая в них свет. Он хорошо знал каждую - разве что кроме спальни, куда его и не звали, - и обходя комнату за комнатой, ничего нового он не обнаружил. Да и не искал. Думал он в этот момент не о расстановке мебели в доме и не о сочетании теплых цветов уютного интерьера, а только о Джиллиан. И эти мысли радикально отличались о тех, что заполоняли его голову, когда он сидел у себя дома, в обнимку с Эм. Он был страшно обеспокоен состоянием Джилл, прокручивал в голове варианты решения проблемы, но ни один не был достаточно годным. И он продолжал сновать по комнатам.       Кэл решил подняться к ней наверх, постеречь, убедится, что она окончательно успокоилась и уснула, если что-то будет не так – он окажется рядом. Наверху шумел душ. «Наверное, ванная к спальне подсоединена, - подумал Кэл, не припомнив, чтобы наверху была еще одна ванная комната. – Позже». Он вышел из небольшой гостевой спальни, где предполагаемые гости должны были спать на небольшой софе, в окружении горшков с цветами и весьма симпатичных, по мнению Кэла, картин, развешанных на стенах; окно, покрытое белыми кружевными занавесками выходило в сад, который из-за темноты совсем не было видно. Кэл выключил свет и закрыл дверь. Дошел до книжного шкафа, прогулялся кончиками пальцев по разноцветным переплетам, не замечая названий книг, затем этой же рукой протер уставшие глаза. «Неужели она не верит, что я всегда буду с ней? Что значило то разочарование в голосе? Нет, она знает, что я никуда от нее не денусь. Она умная девочка, она бы так не подумала. И почему я не замечал, что она расклеивается?..»       Он выключил торшер в гостиной и рухнул на диван, глядя в темноту и слушая шум воды. Это успокаивало и помогало собраться с мыслями.       Скоро дом окутала практически осязаемая тишина. Она будто обволакивала тело, давила на плечи, сжимала внутренности. Кэл на ощупь поднялся по лестнице и включил – слава богу, не слишком яркие - бра на втором этаже, слегка прищурившись от их света.       Принялся испепелять взглядом дверь в спальню Джиллиан. Он подождет, пока шорохи за дверью прекратятся, подождет еще столько, сколько обычно требуется человеку, чтобы заснуть, а затем заглянет к ней и проверит, все ли нормально. Если все будет хорошо, возможно, останется там, чтобы сторожить. В таком состоянии, сны у нее могли быть очень и очень неприятными.       Ее разум находился где-то далеко, в дрожащем тумане, застилающем глаза. Она стояла напротив зеркала, оперившись руками о холодную раковину, глядя на свое отражение. Джиллиан не смогла разглядеть, как бледны были ее губы, как глубоки темные ямы под глазами, насколько осунулись щеки… насколько уставшей она выглядела. Она только чувствовала тянущую боль в груди и жужжащий рой мыслей в голове, из которых она не могла выловить ни одной.       Сделав несколько глубоких вдохов и выдохов, она выпрямилась и подошла к ванной. Повернула вентиль крана, из душа хлынула горячая вода, пар начал подниматься к потолку. Джиллиан медленно сняла с себя одежду, ощущая легкое головокружение, и перешагнула через порог ванны. Горячие капли больно обжигали кожу, но зато это помогло взбодриться и более или менее прийти в себя. Она сделала воду чуть холоднее, чтобы можно было расслабиться, и закрыла глаза.       Клэр лежит на полу и смотрит на нее. Она не кричит, не просит о помощи, а просто смотрит ей в глаза. Из уголка рта потекла тонкая алая струйка. Джиллиан старается, очень старается крепко зажать рану, хоть немного остановить кровь, но ничего не получается. «Все будет хорошо, - говорит ей Джилл. – Все будет хорошо. Я здесь. Не закрывай глаза. – Помутневший взгляд Клэр обретает ясность и снова впивается в женщину, но силы стремительно покидают юную (такую юную!) девушку. – Все будет хорошо».       Джиллиан не смогла дистанцироваться, страшные воспоминания поглотили ее, не позволив оставить всю пережитую боль в прошлом. Она видела смерть подруги снова и снова и ничего не могла с этим поделать…       Ладонь крепко прижалась к уже потеплевшей кафельной стене, слезы быстро смывал горячий поток воды.       Сидя на расправленной кровати, Джиллиан ощущала, как прохладный ночной ветерок, пробирающийся из приоткрытого окна, холодит распаренную кожу. По обнаженным рукам пробежали мурашки, но она не сдвинулась с места, а только смяла в ладони легкую ткань ночнушки. Ее раздраженные постоянным плачем глаза были закрыты, хотя в комнате не был включен свет.       Она просто старалась ровно дышать и избегать неприятных мыслей.       Кэл. Она ухватилась за его образ. Ей было на самом деле страшно представить, что было бы с ней, если б он не пришел. Истерика, срыв? Неважно. Он был рядом, он понимал ее, будто сам испытывал нечто похожее. Столько нежности было в его прикосновениях, столько тепла. Это было ново и очень приятно. Как давно она не ощущала такой мужской заботы, справляясь с горестями исключительно своими силами… Джилл постаралась вспомнить, как его руки обнимали ее, как тихо и заботливо звучал его шершавый голос, но детали смазывались волной страдания, что покрывала ее разум в те минуты. Она лишь чувствовала, что ей нужен такой Кэл, заботливый и понимающий. Гудящая голова не позволяла думать о причинах такого его поведения, о последствиях ее собственных действий, она понимала только одно: ей не прожить эту ночь без него.       Джиллиан открыла глаза, встретившись с кромешной темнотой; нижние веки сильно защипали. Мысли в голове были слишком сумбурны, смешаны, слеплены друг с другом, и среди них она старалась удержаться только за одну, хранящую внутри себя теплые, утешающие чувства. Но вокруг была лишь темнота. Всепоглощающая и затягивающая, от которой хотелось спрятаться. Джилл не знала, что делать. «Может, он уже спит? – рассеяно думала она. – Нет, не нужно показываться ему такой. Не нужно. Но он… Господи, я не могу! Я просто не могу… - она вскинула глаза, в которых уже не осталось слез, к черному потолку, чувствуя, как грудь вновь сжимают тиски. – Я не смогу без него. О чем я только думаю… Как…» Тут она, опустив взгляд, увидела, как из тонкой щелочки под дверью в комнату просачивается свет.       Поняв, что Кэл мог все еще стоять по ту сторону двери, Джилл замерла, как статуя, не отрывая глаз от полосы света; она чувствовала, как дрожала нижняя губа, и больно закусила ее. Джиллиан поднялась с кровати, ощутив новую волну слабости, отдающейся пульсацией в голове, и подошла к двери. Ладонь почувствовала колющий холод гладкой дверной ручки.       - Дорогая?.. – На лице Кэла отразилась горячая тревога, когда он увидел ее.       Глаза смотрели так потерянно и жалостливо, губы трогательно поджаты – он знал, как тяжело ей было держать себя в руках, - бледная кожа, с едва заметными веснушками, которые обычно прятались под макияжем, казалась почти что прозрачной… и о Боже, какой крохотной сейчас казалась Джиллиан! Светлая ночнушка ниспадала со стройного тела - почти что висела на нем - делая его совсем худым на вид, осунувшиеся плечи казались необычно острыми, ключицы заметно выступали. Нет, Кэл никогда не видел свою Фостер такой.       Она подошла ближе и, заглянув в его глаза, взяла за руку.       - Останься со мной, - слабым голосом попросила она.       Кэл почувствовал, будто бы его ударили в поддых и окунули в полынью. Он просто не смог ничего поделать с чувствами, овладевшими им, и сгреб Джилллиан в объятия.       Осторожно, нежно.       Она была так слаба, что едва держалась на ногах, и Кэл это чувствовал. Он чувствовал, как она нуждалась в нем, потеряв точку опоры, заблудившись в лесу, из которого не в силах найти выход, оказавшись в самой чаще. И он чувствовал, что сам нуждается в ней, как ребенок, не умеющий объяснить причину – просто нуждающийся в чем-то. Прижавшись щекой к ее волосам, он держал ее в своих руках.       - Пожалуйста, - тихо шепнула она, вернув Кэла в этот мир, наполненный ничем иным, кроме как страданием.       - Конечно, Джилл.       Он выпустил ее из объятий, но все еще продолжал держать за руку. Взгляд голубых глаз проникал внутрь него, пронзая сердце тысячами острых иголочек.       Они вместе зашли в темную комнату, едва освещаемую желтым светом из коридора. Кэл подождал, пока Джилл сядет на кровать, а потом, бегло осмотрев комнату и постаравшись все в ней тщательно запомнить, чтобы потом ненароком не врезаться в какое-нибудь кресло или шкаф, сделал шаг за порог и щелкнул выключателем. Он хотел поскорее уложить Джиллиан спать. Свет отвлекал и напрягал.       Кэл прикрыл дверь и сел на кровать, ища среди непроглядной черноты очертания женской фигуры.       - Ты отлично со всем справилась, милая. – Его рука на мгновение повисла в темноте, затем кончики пальцев коснулись гладкой кожи открытого плеча. Он заметил, как она слабо вздрогнула, но потом расслабилась.       - Да уж… - в шепоте слышался едкий сарказм.       Ее плечо полностью уместилось в его ладони.       - Джиллиан, - немного тверже произнес Кэл и недолго помолчал. Он казался себе таким бесполезным: он не видел ее лица и не мог «прочитать» ее, потянув за ниточки, найти выход. Хотя он и без того догадывался, чтó чувствовала Джиллиан. Конечно, он знал, как разговорить, успокоить, даже развеселить расстроенных женщин; воздействие на людей – это его работа, в конце концов, но Джиллиан никогда не была для него просто женщиной, и в эту секунду он чувствовал себя обыкновенным дураком, профаном. – Есть только один человек, виновный в ее смерти, - его голос был таким тихим, будто он не хотел тревожить воздух между ними, - и ты лично удостоверишься, что он получит свое. Ты поймала его, Джилл. Ты, моя храбрая Фостер. - Кэл ободряюще растер ее плечо, поборов желание крепко обнять Джиллиан и убаюкать в своих руках.       Он не ждал никакого ответа, просто хотел, чтоб ей стало легче.       - Спасибо…       - Не смей, - строго сказал он. – Последнее, что ты должна сейчас делать – это благодарить меня. – Кэл подумал, что все могло бы быть куда лучше, если бы он сразу отправил Джиллиан домой, не позволив участвовать в расследовании. – А теперь… - он убрал руку с ее плеча и отодвинулся, - тебе нужно хорошенько отдохнуть.       Поднявшись с кровати, он позволил ей лечь и укрыться одеялом.       - Спокойной ночи, любимая. – Почувствовав слабое движение, он склонился над Джиллиан и, на удивление точно, учитывая темень, положив руку на ее щеку, поцеловал в лоб.       - Кэл, - услышал он ее хрипловатый голос, уже собравшись уходить к вроде бы уютненькому креслу у зашторенного окна.       - Что такое?       Комнату наполнил шорох простыней и одеяла. Кэла не стоило просить.       Он скинул ботинки и лег рядом с ней на предложенное свободное место. Обнял Джиллиан одной рукой, чувствуя, как она опускает голову ему на грудь. Ощутив тело бесценно дорогой ему женщины так близко к себе, его на мгновение настигло умиротворяющее спокойствие, которое, как он думал, было навсегда им забыто. Но всего лишь на мгновение. И горечь вновь прилила к сердцу.       Кэл нашел ее миниатюрную, хрупкую руку и укрыл в своей ладони.       - Все будет хорошо. Я обещаю, - прошептал он, глядя в темноту.