The dream

Проснулся я оттого, что ко мне прижималось что-то мягкое и изредка вздрагивающее. Андреас. Не открывая глаз, я притянул любимого к себе и тут же почувствовал его мокрую щеку. -Карстен уехал. Просто взял и уехал. Даже не спросил моего мнения, а я наивный думал, что больше он так со мной не поступит. Так как поступил больше полугода назад. Он же тогда серьезно сказал, что исполнит свою мечту без меня, что я ему не нужен, - Андреас уже рыдал в голос. Я знал эту историю, поэтому просто слушал. Это ведь старая обида, которую он держал в себе. Может, даже не догадываясь об этом, - Я ведь хотел спросить его мнения на счет переезда к тебе. Я понимаю, в какой-то степени его это не касается, но он же мой брат и для меня это важно. Я имею в виду то, что он об этом думает. Слова лились из него нескончаемым потоком, но я и не думал перебивать. Для Андре это важно, я чувствовал. Что же касается моего мнения на счет этой ситуации: Карстен поступил по-свински. Мало того, что собрался уезжать тогда, когда брату необходима поддержка близкого человека. Нет, у него есть я, но Карстен все же его семья, а это как ни крути другой уровень. Так еще и сказал он об этом за день до отъезда. Я так понял Андреас полночи просидел в аэропорту, дожидаясь там Карстена. Полночи, чтобы просто попрощаться. Часа через два Андреас успокоился. Мы так же лежали на кровати, и он водил ладонью по моей груди, вычерчивая понятные только ему самому узоры. Хотя один я смог разобрать без труда. Я люблю тебя. От этой фразы, вычерченной мягкими пальчиками, стало так хорошо, что я разве что не замурлыкал. Насторожило одно: на ладони чувствовались бугорки от шрамов. Я оторвал его ладонь от своей груди. Так и есть. Множество шрамов, маленьких и больших, исполосовали ладонь и пальцы. Андреас заметно напрягся. Знал, что я задам вопрос, но не спросить я не мог. Слишком уж неправдоподобно было бы объяснение про бытовую травму. -Андре, милый, откуда они? – я старался говорить как можно мягче. -Э-это… - он хотел, было встать, но что-то остановило его, - Хорошо, - вздохнул, решаясь начать рассказ, - Я получил их в школе, - Андреас нерешительно показал мне вторую ладонь. Шрамы были и на ней, - Меня там не любили. Даже нет, не так – ненавидели. Из-за моего внешнего вида. Из-за того, что я вечно бунтовал. Одна компания выделялась особенно. Их заводилой был парень по фамилии Долес. Абсолютно серый, без своего собственного «Я», но зато с супер завышенной самооценкой и всегда при деньгах. Да с ним общались только из-за денег. Ты бы видел их заискивающие мордашки. Ну, в общем, в тот вечер я возвращался из школы довольно поздно, меня опять оставили после уроков за очередную «провинность». Проще говоря, я опять попер против учителей. Было темно, а мне нужно было идти через темный двор с детской площадкой. Там меня уже ждал Долес со своей компанией. Они затащили меня в деревянную беседку и поставили на колени. Я тогда жутко перепугался. Один приставил к моему горлу нож, второй вытянул мне вперед руки и раскрыл ладони. Я не мог даже вырваться. Это ощущение полной беспомощности, оно еще больше давило на самообладание. Третий положил в раскрытые ладони лезвия. Семь – восемь, а может и все десять в каждую, я не помню. Все это снималось на камеру. А сам Долес сжал мои руки в кулаки. Что было дальше, я помню плохо. Все мысли были сосредоточены на лезвиях, врезающихся в кожу. На дикой боли. Казалось, она заполнила все. Была в каждой клеточке тела, я дышал ей. Помню только, что я кричал. Помню еще убегающего Долеса и его компанию. Они видимо сами испугались того, что сделали. Ну, а нашел меня Карстен. Я видел его как будто сквозь дымку. Слышал его голос. Он умолял меня потерпеть, говорил, что скоро боль пройдет. Я сам хотел его успокоить, слышал, что Карстен плачет, но меня словно парализовало. Все тело сковало настолько, что я не мог даже элементарно закрыть глаза. Для меня тогда было таким облегчением потерять сознание. Очнулся я уже дома, с перебинтованными и жутко болящими ладонями. Сказать, что я был в неадеквате, ничего не сказать. Я бегал по комнате и кричал, что убью эту мразь Долеса и его подпевал. Что их смерть будет настолько мучительной, что они пожалеют, что вообще родились на свете. Я даже не подозревал о таких моих кровавых наклонностях. Насколько же люди могут быть жестокими! Откуда в подростках столько ненависти, желания причинить боль? В порыве ярости разбил какую-то статуэтку. Кажется, ее подарила Ванесса. Если так, то давно пора было это сделать. Андреас же не пытался меня успокоить, знал, что это бесполезно. Он просто сидел на кровати, прижав ноги к груди, и неотрывно смотрел в противоположную стену. Воспоминания были слишком болезненны.