Няня для Кая

Хань с опаской посмотрел на потолок, изучил стул и доску: - Вроде никаких ловушек. - Эй! - возмутился Чонин. - Я же хороший мальчик! - и добавил чуть тише, коварно улыбаясь. - Потом отыграюсь. - Ладно, тогда начнём с проверки домашнего задания. Чонин? - Ну, что сразу Чонин? Хань сложил руки на груди: - Просто это наш третий урок, а я еще ни разу не видел тебя с тетрадкой и учебником. - И не увидишь. Китайский не подходит моему образу. - А что подходит? - хихикнул Сэ. - Яойная манга? И зашипел, получив внушительный подзатыльник. - Так-так-так, Ким Чонин, - глаза Ханя вспыхнули, - порнушкой с мальчиками балуемся? - Вовсе нет! - возмутился брюнет, быстро краснея. - Я... просто... чего я вообще должен оправдываться? Что хочу, то и читаю. - А родители знают? - А что? - его глаза сузились. - Наябедничаешь? - Я просто спросил. - Ты просто... - Чонин прикусил язык, вспомнив о договоре. - Учи уже. Сделаю я домашку на следующий урок. Хань улыбнулся, записывая тему на доске. И брюнет даже что-то конспектировал. - Хён, скучно, - вечером в комнату к китайцу зашел Джун. - Давай поиграем? - Поиграем? - тот усадил ребёнка себе на колени. - Во что? О! Идея! Как на счёт того, чтобы разбить во дворе палаточный лагерь? - А можно? - оживился мальчик. - Не знаю, но хозяев всё равно дома нет. Думаю, нестрашно, если мы немного пошалим. - Хочу, хочу, хочу, - Джун выскочил в коридор. - Братики, мы будем ночевать в палатках! - У нас нет палаток, - парировал Чонин, на что Хань лишь мило улыбнулся. - В ближайшем хозяйственном всё есть. Кто со мной? - Я! - выкрикнул Сэ. Чонин развернулся, хлопнув дверью. - Поехали, - китаец тоже загорелся этой идеей. Они целый час выбирали палатки, дрова и зажигательные смеси. - Как будто в поход собираемся, - улыбнулся блондин. - Главное, чтоб дворецкий нас не сдал. А то битые будем. Парни переглянулись и рассмеялись. Довольные они приехали домой и позвали Джуна и Чонина. И если младший ставил палатки с энтузиазмом, то старший постоянно бурчал себе под нос, что это идиотизм, и никто не разводит костры на заднем дворе дома. Но стоило Ханю напомнить ему про договор, как тот сразу же притих. - А почему двухместные? - поинтересовался брюнет. - Остальные раскупили, - Сэхун развёл костёр и сел у огня, пока Хань насаживал мясо на шампура и раздавал ребятам. - Вкусно, - только и сказал Чонин, но для китайца эта фраза была сродни признанию в любви. Кое-как уместившись в одной палатке, мальчишки слушали страшную историю о призраке в школе. Хань рассказывал так эмоционально и таким низким вкрадчивым голосом, что Сэхун чуть руку не передавил Чонину, так сильно он схватился за него. Заметив каменное лицо брюнета, китаец ухмыльнулся. - И тогда девочка открыла глаза и подняла голову. Над ней висел призрак с выколотыми глазами. Мёртвое лицо исказилось в безумной усмешке. "Раз", - он поднес два пальца к шоколадным глазам. - "Два". Сэхун взвизнул, а Чонин отшатнулся, зажмуриваясь. - Да ну тебя, - возмутился он, ударив парня по руке. Джун схватил китайца за рукав: - Ты так здорово рассказываешь! Ещё одну, пожалуйста. Чонин насторожился: - Я слышу шаги. - Ты был плохим мальчиком, и она пришла за тобой, - злобно протянул Хань. - Ха, - брюнет пытался казаться невозмутимым, но его выдавал испуганный взгляд и пот, выступивший на лбу. А когда Джун поднес фонарь к стенке палатки, и там отразилась женская тень с протянутыми руками, завизжали все четверо. - Оппа! - во входе в палатку появилась Мэй. - Боже, малышка, ты чуть не довела своего брата до сердечного приступа, - засмеялся Хань, обнимая девочку. - И не только брата, - облегченно выдохнул Чонин. Пока китаец укладывал ребёнка спать, братья тянули жребий, кто с кем будет ночевать в палатке. - Ну, нафиг! - брюнет сжал зубы, увидев на листочке "Лу Хань". - Я домой. - А не боишься? - хитро спросил Сэ. - Один, в огромном доме. Мало ли, кто в окно заглянет. - А вот и я, - Хань плюхнулся рядом с Джуном. - Ну, и? Кто с кем? - Пошли, - Чонин схватил его за руку и потащил в другую палатку. Китаец прикусил губу. - Чонин-а, будь со мной нежен. Ты ведь у меня первый, - и захохотал, когда ему в лицо прилетела подушка. - Поговори мне еще. - Не забудь о контрацепции, - Ханя пнули в бок. - А в манге предохраняются? Чонин развернулся, глядя в большие ореховые глаза. - Нет, там хватают самых разговорчивых и трахают на всех поверхностях и во всех позах, пока они не отрубаются от изнеможения и немоты. - А почему немоты? Брюнет приблизился к пылающему лицу китайца: - Стонут много. И громко. Хочешь попробовать? - Спи, - тот легонько оттолкнул его от себя и отвернулся. - Спокойной ночи, - однако, по голосу Чонина было слышно, что у него отличное настроение. - Извращенец, - прошептал Хань. - Пассивчик, - послышалось в ответ, и парни уткнулись в свои подушки, стараясь сдержать смех. - Чонин, - шепотом позвал китаец, когда всё стихло. Из соседней палатки тоже не было ни звука. - Спишь? - Нет, - послышался ответный шепот. - Разве можно спать, когда бубнят над ухом? - Я молчал. - Ты громко думал. - Чонин. Вздох. - Ну, что? - Ты сильно меня ненавидишь? - По какой шкале? - 10. - 7. - Почему? - 8. - Чонин! - Хён, ну, что ты пристал?! В день твоего приезда все 15 было! Доволен? - брюнет развернулся. - Тебя слишком много в моей жизни. Это напрягает. - Все еще хочешь, чтобы я уехал? - Да, - пауза. - Нет. Я не знаю. Я спать хочу. - Сколько бы ты не притворялся плохим парнем, ты очень хороший, - и Хань легонько коснулся губами его лба, заставляя парня дёрнуться от неожиданности. - Хён, - Чонин закрыл глаза, - это домогательство. - Нет, домогательство вот это, - и китаец схватил его за талию, прижимая к груди и целуя в щёку. - Йя! Хань, мать твою! - Не ругайся, а то поцелую. Брюнет фыркнул и завернулся в одеяло, откатившись на другой конец палатки. И наступила тишина. А утром Хань обнаружил своего подопечного у себя под боком. Черные волосы рассыпались по подушке, а пухлые губы были чуть приоткрыты. И китаец поймал себя на мысли, что был бы непротив попробовать их на вкус. Он резко зажмурился и выкарабкался из объятий младшего. - Этот паршивец дурно на меня влияет, - и пока остальные видели свои приличные и не очень сны, юноша уже крутился у плиты, напевая под нос веселую песенку. Начинался новый день.