"В самом пекле бессмысленных лет..."

Танжер, наши дни Ева Немой мальчишка-слуга выглядел каким-то нездоровым, подумала Ева. Однако никакой болезни она в нем не заметила - все было так, будто из мальчишки просто по каплям, час за часом, минута за минутой, уходила жизнь. Кто же этот мальчишка, в очередной раз подумала Ева, когда маленький слуга подал ей на старом серебряном подносе стаканчик с холодным каркаде. Ева обычно не пила человеческих напитков, но цвет каркаде был так похож на кровь, что она решила пригубить. Каркаде напоминал лунный свет - такой же холодный и чуть кисловатый. Лунный свет цвета крови... Комната Харуны не изменилась с ее прошлого прихода - только посветлела. На окнах больше не было газовой ткани, и лунный свет заплескивал теперь беспрепятственно в маленькую комнатку. Что-то похожее было тогда, в предпоследний раз - только в тот день, как и раньше полупрозрачный газ на узких окнах не пускал луну. А впрочем - на одном из окон газовая ткань тогда была чуть отодвинута. Однако настороженное ожидание тогда было точно таким же, как сейчас. Танжер, наши дни, 24 дня назад Никакое имя не в состоянии передать все, что заключено в ней. Но ведь не зря именам приписывают магическую силу, не так ли? (Ч. де Линт) Ева Ей приснился в тот день Адам. Вернее, самого Адама она не видела, но точно знала, что он был в каждом привидившемся ей образе - в пустынных красноватых холмах, в хлещущем ветре, в глазах тех, кто, казалось Еве, внимательно наблюдает за ней из-за холмов. И в том колодце, вглубь которого ей нужно было нырнуть, тоже бы он. Адам. Только во сне она звала его совсем другим именем. А в конце она увидела синеглазую девушку-азиатку - и в синих, индиговых глазах прочла немое отчаяние и просьбу о помощи. Проснувшись, она ощутила трепет ожидания - где-то творилось что-то худое. Это было похоже на Зов, которым существа ее породы окликали друг друга через тысячи миль, но все же это было нечто иное. Едва дождавшись захода солнца, Ева набросила палантин и быстро пошла к дому Харуны. И едва не опоздала - когда она вошла, тот, кто еще недавно лежал без движения, будто мертвый, с нелюдской яростью набросился на старуху, которая отчаянно пыталась загородиться от него старым креслом-качалкой. Сильные руки уже готовы были сомкнуться на шее Харуны, когда вбежала Ева. И даже ее нечеловеческой силы едва хватило на то, чтоб удержать этого... Сайто или Хошино. Этого полицейского, с которого все началось, сказал чужой голос в ее сознании. Ева, правда, ощутила тотчас же, что сейчас это был не Сайто и не Хошино, что в теле молодого человека помещалась сейчас совсем иная сущность, что не зря широко распахнувшиеся невидящие глаза его стали желтыми, как луна, и перерезал их вертикальный змеиный зрачок. Пока Ева удерживала парня, Харуна быстро задернула окна, не пропуская ни единого лунного луча. Скоро попытки вырваться стали слабеть, и Сайто, лицо которого снова стало неподвижным и спокойным, рухнул на тахту и затих. Черты его стали прежними, ушло из них женское, змеиное, нечеловеческое и такое знакомое Еве. - Я сама... старая... виновата... - тяжело дыша, проговорила Харуна. - Не доглядела, что луна пробилась как раз на его лицо... Ева поняла. Разумеется, раз уж они использовали прах той, которая была некогда Лунной госпожой - вернее, прах ее человеческого воплощения, - какая-то часть ее сущности должна была связаться с тем, через кого прах был использован. С Сайто. - Она пытается помешать переснованию нитей. Значит, ему там что-то начинает удаватся, - продолжала Харуна. - Поэтому ты не допускаешь в комнату луну? Харуна кивнула, поправляя пестрый цыганский платок на голове. Только сейчас Ева заметила, что уши старухи чуть оттопыриваются, и выглядит это забавно. Сайто теперь снова лежал неподвижно, лицо его было умиротворенным и каким-то более молодым. И даже черты чуть изменились, словно на лицо современного человека лег отпечаток старины. Странно, что этого не прозошло раньше, подумала Ева. Не в силах удержаться от искушения подсмотреть, она положила руку на чуть влажный холодный лоб лежащего. Перед ее внутренним взором пронеслись уже виденные картины - тогда, давно, когда она гостила в горном замке и выезжала на ночные набеги вместе с Лунной госпожой, она чуяла ее отчаяние, а иногда и видела того, кто был виновником этого отчаяния - резкие, словно высеченные в камне черты, вызывающие в памяти терракотовую армию Ши Хуанди. Воин. Лунная госпожа всегда искала воинов. Пробившись сквозь эти видения, как ныряльщик пробивается сквозь верхний водный слой в индиговую морскую глубину, Ева увидела ту, которая приснилась ей сегодня. "...Не было ли там девушки-полукровки?.." "...Она затесалась в вашу судьбу. Лунная ведьма знала об этом, поэтому и взяла к себе ту немую полукровку. Она хорошо умеет перепутывать нити судьбы, этого у ней не отнять - вроде все нити те же, что и должно быть, а полотно вовсе другое. Знаешь, как нерадивая хозяйка заменяет в составе блюда одни составные и приправы на другие - вроде и такие же, да не такие. И блюдо выходит вроде то, да не то..." Бриджит... Сейчас она вспомнила эту служаночку - в замке она держалась в тени и отзывалась на имя "Брита". Какой же это был год? 1866... или нет, 1867. Именно под конец шестьдесят седьмого Лунная госпожа решила покинуть горный замок - сказала, что ей пора. Еве казалось, теперь она знала, куда тогда отправилась Лунная госпожа. А Бриджит? Помогала она тогда своей хозяйке или наоборот, старалась помешать? Ответа на этот вопрос у Евы не было. Она видела лишь обрывки - голый и бедный морской берег, и маленькую девочку с голубыми глазами. 1704 год, и красавица в роскошных одеяниях наклоняется над маленькой сиротой. "Она дочь японки, изнасилованной португальским матросом. Я подобрала ее на морском берегу во время страшного голода в тех местах". Девушка, умеющая слышать мысли. "Она пьет вино с каплей моей крови каждые десять дней - чтобы поддерживать свою молодость и красоту, и чтобы не терять способности читать мысли". Лунная госпожа, надо отдать ей должное, мастерски поддела девочку. Как можно отказаться от вечной молодости, от красоты, от видимости беззаботного существования? Жизнь Бриджит была пустой и ровной, как заброшенная дорога, пока она не встретила Хошино... то есть Сайто. Ева не знала, как связаны эти люди и связаны ли они - слишком сложен узор нитей. Отчего Бриджит не почуяла свое место в ткани судьбы тогда, когда Лунная госпожа... то есть ЧанъЭ... то есть Мияко... Тройное наименование породило образ синего треголового дракона с серебряными крыльями, но Ева сделала над собой усилие - и дракон со стоном рассыпался. Отчего же глубоглазая полукровка не почувствовала ничего, когда Мияко обратила того, ради кого Сайто теперь путешествует между отражениями? Ведь они... они должны были узнать друг друга. Как все странно и сложно в этой путанице нитей. А может, он не захотел узнать ее? Или она побоялась, что он примет ее за ту, чье место она заняла? Ева чувствовала, как боль вонзается в оба виска раскаленными спицами, но продолжала смотреть. Бриджит увидела Хошино и поняла, что только так она может избавиться... и избавить... Избавиться от того бессмертия, в которое ее втянула Лунная госпожа. И Окита - то есть Куронума, как стал он называть себя, дожив до наших дней в виде соблазненного Вечностью вампира, - почуял, чье место она занимает. И убил ее. "Она закрыла собой Хошино! Глупая девчонка просто влюбилась в дурака-полицейского!" - услышала вдруг Ева. Голос Лунной госпожи - еще одна попытка направить на ложный след. Нет, сказала себе Ева. "Нет, - прозвучал в ее сознании юный и чистый девичий голос, - она хотела умереть, но была слишком слаба, чтобы самой избавиться от соблазна Вечности". Бриджит была узницей вечности, такой же, как они с Адамом. Бриджит, Брита... А как звала ее мать? Ее настоящая мать. Еве показалось, что в ответ на этот мысленный вопрос само пространство вокруг задрожало - будто она нечаянно обнаружила какой-то чрезвычайно важный узел. "Изуми", - ответили Еве. Изуми. Имя это Еве ни о чем не говорило. - Настоящее имя этой голубоглазой полукровочки было Изуми, - сказала Ева, очнувшись. Харуна, услышав, на мгновение изменилась в лице - сквозь старушечью личину проглянуло совсем другое обличье. - Изуми... - эхом повторила она. - Вот оно что!..