Овладевая судьбой

Bill © Когда в реальной жизни кошки гадят, самое время уйти с головой в интернет. Выставка принесла мне неплохие деньги, но я все-таки жалел, что картины ушли с аукциона. Как-то глупо было обещать Тому картину, зная, что она идет на аукцион. Но теперь я вроде как… Обязан ему. С другой стороны, ничего я ему не обязан. Пусть научится на телефон отвечать. Или осень не просто на него дурно влияет, но еще и делает его тупым? Я выложил фотографии с выставки в интернет и сейчас читал сотни комментариев. Большинство из них содержали в себе поздравления, радостные смайлики и пожелания еще больших успехов. И это грело душу, конечно. Но интересный было читать справедливую критику от художников, на которых я хотел равняться. Мне особенно нравились те, кто как и я были самоучками. «Пользователь T@Yприслал вам личное сообщение, войти в диалог с пользователем?!» Гм, с этим парнем я уже знаком. Он хотел купить мою картину «Moon», если не ошибаюсь. Открываю диалог. T@Y: Здравствуй, Билл. Видел твои новые шедевры, не мог не написать тебе. Это потрясающие работы, ты просто взорвал меня, ты знаешь? Знай об этом. Билл, этот парень, что на картинах, он твой знакомый или просто так... Мда, что-то ты лезешь не в свое дело. Bill: Привет. Спасибо за столь добрые слова. Польщен. Хватит. Хоть я и сбегаю от реальности в интернете, но не хочу иметь там хороших знакомых. Все-таки интернет это яма для вранья. . T@Y: Я обидел тебя своим вопросом? Bill: Я не общаюсь с пользователями на личные темы, только о своих работах. T@Y: Значит этот парень — твое личное, понимаю. Ну, вот. Сам себя и сдал. Ладно, что с того, что у меня в личном находится этот парень? Ну, в смысле Том. Ах, ну, да, совсем ничего. Если не считать того факта, что я в своих работах сдал себя с потрохами. И этот T@Y не первый, кто спрашивает о Томе. В комментариях много вопросов о том, кем приходится мне герой работ. Bill: Так или иначе, это тебя никак не касается. T@Y: Не злись, пожалуйста. Я ведь ничего против не имею. Просто ты хороший, и работы твои великолепны. Мне интересно узнавать о тебе хоть что-то. И я радуюсь, когда вижу тебя онлайн. Ты ведь тут так редко бываешь. Bill: Приятно. T@Y: Я тебе надоедаю? Я наверно очень доставучий. Прости... Просто я так восхищаюсь тобой, что несу всякий бред. Это просто чувства. Bill: Как тебя зовут? T@Y: Рон. Bill: Рон, приятно познакомиться :) А мне пора уходить по делам, до скорого :) Выхожу с форума. Спросил его имя, чтобы хоть что-то приятное ему сделать, хоть капельку счастья подарить этому бедолаге. Я ведь не зверь какой-нибудь. Если он так восхищается мной, то почему бы не отблагодарить его за добрые слова. Tom © Я тут недавно вспомнил о том, что вообще-то еще два месяца назад считал свою жизнь скучной и однообразной. А теперь она вон, всеми красками сияет: отношения с мужиком истеричкой, драки в офисе, обиженный Джордж и вездесущий Али с рассказами о женах и Марокко. И на самом деле я не злился на происходящее… Просто хотелось хотя бы немного привести все в порядок. Я не переживал о Джордже, потому что знал, что он пообижается и отойдет, ему просто нужно было время. И даже о строптивом брюнете не волновался, надо же, психанул, потому что я трубку не взял. Работник, о чью голову разбили вазу вызывал у меня больше опасений, потому что у него обнаружили сотрясение и он ушел на больничный. А тот мужик, что пытался заказать у него склеп и вовсе похоронил свою мать уже 7 лет назад… Я взял кулон и направился по уже известному адресу. Avt © Билл захлопнул ноутбук, поднял руку вверх, понюхал подмышку, поморщился и решил сходить в душ. Теплые струи скользнули по обнаженному телу. Руки круговыми движениями прошлись по лицу, растирая и массируя его. Приоткрытые губы, то и дело, ловили капли воды, а потом отплевывали их тонкой струей в кафель. Закрытые глаза, дергающиеся от прикосновений тяжелых капель, ресницы. Билл замер. Ему показалось, что раздался щелчок двери. Прислушался. Тишина. Снова вернулся под теплую воду, стараясь успокоить свой мозг. А мозг начал упорно вспоминать, а закрывал ли его хозяин входную дверь. Вроде как закрывал. Теплая вода быстро расслабляла, а нежный запах Нирии, индийского цветка, которым пылал гель для душа, еще и дурманил, полностью окутывая сознание, заставляя окунуться во что-то сладкое, тягучее и приятное. Скрип половицы. Билл хмурится, стараясь разглядеть хоть что-то сквозь запотевшее стекло, провел по нему рукой. Но толку больше не стало. Дверь в ванную комнату была открыта, и он мог видеть то, что происходило в коридоре, но лишь немного. Парень почти припал щекой к прозрачной створке душа, но тут же отпрянул, когда увидел, как некая тень скользнула по полу. — Черт! — он выключил воду. Испуганные глаза, рука, тянущаяся за полотенцем. Быстро обтерся и вышел из душевой кабинки. Намотал полотенце на бедра, жалея, что нет никакой одежды. Может, ему все-таки показалось? Билл вышел в прихожую. Тишина. Оглянулся по сторонам, взглядом напоролся на приоткрытую входную дверь. — Кто здесь? — голос дрожал. Неужели кто-то пролез в квартиру? Он тихо подошел к двери, прикрыл ее, но замок защелкивать не стал. Мозг посетила умная мысль: если придется убегать от того, кто залез в квартиру, то закрытая дверь станет лишним препятствием. Сердце трепыхалось в горле, а живот начинало противно сводить от страха. Бешеный, просто звериный страх поселился в его теле. Билл осторожно передвигался по коридору, готовый в любую секунду рвануть к двери. Заглянул в гостиную. Все лежало на своих местах, солнечный свет озарял комнату, никого постороннего он тут не нашел. Брюнет схватил спортивки, лежащие на подлокотнике кресла, быстро сдернул с бедер полотенце, переоделся. И пошел дальше исследовать квартиру. Кухня тоже пустая. Парень глянул даже под стол, может ему показалось? Может, он просто сходит с ума? Но вот из его спальни послышался грохот, там точно что-то упало. Билл замер, тут же побелел. Но ноги несли его к последней комнате. Он подошел к двери, заглянул в щелку, темнота. Тут он мысленно обматерился, ведь у него была одна плохая привычка. Нет, даже две. Первая — покупать очень плотные шторы, чтобы ни один солнечный луч не проник в комнату, а вторая — никогда не раскрывать шторы в спальне. И теперь эти две привычки могли стоить ему жизни. — Боже, боже, боже... — он толкнул дверь. Та со скрипом открылась, и свет с прихожей немного осветил комнату. — Тут есть кто-то? — его дрожащий голос не способен даже таракана спугнуть, — Черт... Брюнет вступил во тьму, дышал редко, стараясь разглядеть хоть что-нибудь, он почти дошел до выключателя, когда... ... наступил на что-то, споткнулся, рухнул на пол, раздался громкий, нечеловеческий рев, кто-то с силой вцепился в его плечо, и этот же неизвестный начал рвать ему волосы на голове. Билл заорал, что есть силы, кто-то натурально резал его плечо ножом, точно. Брюнет истошно завопил, подрываясь с места и мчась в направлении двери... Tom © Вот я умник, знаю дом, в котором он живет, но не знаю номера его квартиры. Хотя дом находится на окраине и в нем всего пять этажей, благо, что я знаю, в каком именно подъезде Билл живет. Торможу на пятом этаже, дальше только чердак, ну, и все, прогулялся, пора назад. Что еще остаётся? Разворачиваюсь и начинаю спускаться вниз, торможу снова, когда кулон вываливается из кармана, ровно на четвертом этаже. — Вот же… Раздаётся кулоновское «дзинь-дзинь», и я, подняв его, спускаюсь дальше. Но опять останавливаюсь. Уже на третьем этаже... От вопля. Громкого и хриплого вопля из-за двери. Ого, там кого-то режут? Уже спустя несколько секунд из квартиры на меня вылетает нечто: мокрое, сопливое, лохматое, орущее. Это существо сбивает меня с ног, и мы вместе летим вниз, на лестницу... И по ступенькам... — Твою мать... — охаю. Пролететь целый пролет, сука, веселье. Открываю глаза, в углу, напротив меня, о, вы не поверите, — Билл? Вот это судьба. — Тттом, — он ревет? У него кровь? Что там случилось? — Что с тобой? — не успеваю договорить, как лохматый зверь кидается ко мне, крепко цепляясь в мои плечи. Единственная мысль, что приходит в голову: это с ним сотворил один из его клиентов. — У меня в квартире кто-то есть! Кто-то проник туда, пока я был в душе, — он дрожал, — я вошел в спальню, а он напал на меня, повалил на пол и начал волосы выдергивать. И ножом по плечу... Больно. Том! Не уходи! Пожалуйста, посмотри кто там, не оставляй меня одного! Первая волна ужаса отошла и мне стало… смешно. Смех рвался из меня, но сдерживался. Но на его плече на самом деле были видны царапины. Не порезы, а царапины. Думаю, что к Биллу в квартиру залезла кошка. — Тихо-тихо, давай, я посмотрю кто там… Мы поднялись по лестнице: я впереди, а Билл, словно влюбленная в меня девушка позади, держась за мою ладонь. У самой двери он попросил: — Не-не-не ходи туда... — И как тогда? — я оглянулся через плечо. — Будем ждать тут, пока оно само там сдохнет? — Ннет, но… — Все нормально, идем! Будь за моей спиной. Вхожу в квартиру, на глаза попадается сумка с клюшками для гольфа, беру одну из них. Не думаю, что там маньяк с ножом, но даже кошка загнанная в угол может оказать сопротивление. Билл уже отпустил мою руку, но все еще дрожал за моей спиной. — Куда? — спрашиваю, а парень указывает на распахнутую дверь. Я подхожу к комнате, внутри темно, черт, как в фильмах ужасов. — Стой тут... Если что беги к соседям и вызывай полицию, понял? — парень не сразу, но кивнул. По красным щекам бежали огромные слезы. Бедный, как же он напуган. Вот бы еще знать, где тут свет включается... Темнота совсем не мой друг. Глаза быстро привыкают к всепоглощающей черноте. Натыкаюсь на что-то, слышу, как сзади вздрагивает Билл, переживает? Ну, конечно, за свою задницу он переживает. Фух, спокойно Том... Под ногами что-то шуршит, замираю... Приглядываюсь. Что там? Непонятного вида существо пытается залезть под какую-то ткань, лежащую на полу. Это животное? Оглядываюсь, нахожу на стене включатель, медленно отхожу к нему, включаю свет... Bill © Откуда ты тут взялся, Том? Кого мне благодарить за твой визит? Исчезаешь в темноте комнаты. Господи, пусть ему не сделают больно, пусть ему не причинят боль. Я тогда извинюсь за все гадости, что сказал ему, обещаю. Прошу тебя, Бог, если ты есть, сбереги его... Тишина, там такая тишина... Включается свет... — Том?! — прохожу в комнату, мой гость стоит у края кровати и смотрит на что-то на полу, улыбается. — Том? — медленно подхожу к нему. — Билл, это собака, — оглядывается на меня, — к тому же такса... — тихо смеется. Avt © Билл уткнулся лицом в ладони, по комнате разнесся тихий всхлип. Том вздохнул, улыбнулся и медленно подошел к брюнету: — Все хорошо, — обнял, к его удивлению парень позволил это сделать, даже больше, сам прижался в ответ, — это всего лишь собака. Ты наверно плохо входную дверь закрыл, а она пролезла, бездомная наверно. Не бойся, — он гладил его по волосам, — слышишь? Все хорошо. — Ненавижу такс, — шикнул Билл, — вызову отлов бездомных собак, пусть пристрелят ко всем чертям это тупое создание. — Успокойся, — отстранил от себя парня, — идем, я лучше тебе раны обработаю. Билл недовольно хрюкнул, но кивнул. Брюнет сидел на высоком стуле, возле барной стойки, Том осторожно прикреплял пластырь на царапины. Билл морщился от неприятных ощущений, но старался не мешать. — Всё, выдыхай, боец, жить будешь. Том положил в корзинку со всеми медицинскими причиндалами ножницы, отошел к раковине, чтобы помыть руки. Билл в этот момент пялился на его спину в обтягивающей футболке. — Спасибо, Том... — проговорил он, когда мужчина повернулся к нему, вытирая руки о полотенце. — Да, ладно, ничего особенного не сделал... — улыбнулся, возвращая полотенце на крючок. Повисла неловкая пауза, когда Билл склонил низко-низко голову, разглядывая пол. А Том вдруг начал вспоминать, чего же он вообще сюда приехал? Но вспомнить не успел, брюнет тихо заговорил: — Прости меня за все мои слова, Том, — кусая губы, — я был не прав, я во всем был не прав. Я не хочу, чтобы ты был моим клиентом. И я всегда относился к тебе по-другому. И я верю, что ты не относился ко мне как к шлюхе. Я это чувствовал. Просто признать не хотел. В общем, прости... Том кивнул, хотя и понимал, что Билл этого не увидит. — Мир? — он подошел к сидящему брюнету, тот выдохнул, поднял глаза на улыбающегося парня, кивнул: — Мир! Том тихо рассмеялся, разглядывая до сих пор какое-то перепуганное лицо художника. И он не удержался, провел кончиками пальцев по теплой щеке, Билл улыбнулся взгляду гостя. Том как завороженный смотрел на него... — Том, а ты выкинешь эту шавку на улицу? — Зачем так жестоко? — нахмурил брови. — Давай посмотрим для начала, что там с ней. Следующие три часа Том занимался собакой. Он достал ее из-под кровати, за что был покусан, потом помыл ее, за что был поцарапан. Дальше он накормил волосатую таксу и уложил спать на диван в гостиной. Конечно, Билл протестовал, но недолго и негромко, и лишь в виде мыслей в своей голове. Том аж мурлыкнул от наслаждения, когда увидел, как собака уснула. Он сидел на подлокотнике кресла, брюнет топтался рядом, недовольно хмыкая. — Вот ты злюка, Билли, притянул его к себе, — накормишь меня? Хозяин квартиры нахмурился, ерзая на коленях мужчины: — Тебя едой кормить или чем погорячее? — хитрые глаза, его лицо так близко и двусмысленная фраза. Том коснулся лбом его лба: — Ты так тонко намекаешь на секс? Билл обнимает его за шею: — Это ты предложил... Дальше поцелуй. Глубокий, медленный, уносящий далеко из реальности... Но Том отстранился, на несколько секунд заглянул в напуганные глаза, прильнул губами к его уху: — Однажды так уже было, Билл. Я не хочу повторять ошибок, давай не будем спешить? Билли улыбнулся чему-то своему и уткнулся в горячую шею. Как же приятно было услышать эти слова. — Так покормишь меня? — ткнулся носом в его висок. — Конечно... Дальше они разместились на кухне. Том, оглядывая свои повреждения на руках только сейчас подумал, что неплохо бы показать тексту ветеринарам, вдруг у нее бешенство? Перед ним появилась тарелка с рулетиками из говядины и он удивился: — Последний раз их ел на Рождество в Берлине. — Раньше мама готовила их только перед Рождеством, а в другое время ее было не уговорить на это. Меня это всегда возмущало. Так что сейчас я, знаешь, частенько себя радую. Солнце уже клонилось к заказу, когда Том снова ощутил ход времени. До этого момента спокойный разговор ни о чем выбил его из реальности. И Билл был как никогда открытым и ласковым. Ни одного грубого слова… — Мне пора, — Том поднялся с дивана, — завтра отвезем ее к ветеринару. Не хватало, чтобы она нас бешенством заразила. — Она больна? — напугался брюнет. — Да нет, — мужчина пожал плечами, — ну, думаю, что она домашняя. По крайней мере на шее у нее след от ошейника. И это странно… — Не оставляй ее тут, а? — Не бойся, ладно? И дверь за мной закрой. В общем, Том уехал, и уже у своей двери, залезая в карман за ключами, он обнаружил там кулон. Рассмеялся в голос, сжимая в кулаке безделушку, которая наверно никогда не перейдет назад к хозяину. ...Никогда. Tom © Будильник. Душ. Кофе. — Скотти, собирайся, мы идем гулять... Давай-давай, и ничего, что там погода с ума сходит. Что ты смотришь? — надеваю куртку. — Да-да. Там зима до сих пор думает, что она осень. И не может разобраться: ей дождем поливать или снегом посыпать. Что, испугался? — пристегнул поводок к ошейнику. Как только выходим на улицу, Скотти тут же рвется на волю, какой ему нахрен поводок? Отпускаю его. Мой мальчик тут же мчится к ближайшим кустам. На пожелтелой траве — легкий снежок, когда же его станет больше? Хотя в Нью-Йорке снега много не бывает. Будто зима стесняется. В кармане жужжит телефон. — Том на связи, говорите! — Том, привет, — его сонный голос, — твоя образина проснулась и тявкает на меня, что мне с ней делать?! — Доброе утро, Билли. Для начала не пытайся ее ударить, — недовольны вздох и трубки, — а затем покорми ее. — Ну, вот еще! Ты ее тут оставил, ты и корми! И вообще, она мне плечо разорвала, а я ее кормить должен? — Ты уж как-нибудь потерпи до обеда, я заеду к вам. Отвезем ее к ветеринару. — А это во сколько? — В час дня. — Тогда я тебя жду! Как можно собаку выкинуть на улицу? Бедняга так была напугана, что залезла в чужую квартиру и набросилась на нелюдимого хозяина. Биллу, конечно, не слабо досталось. Надеюсь, что такса останется жить у Билла. В офисе все на ушах стоят, оказывается, что приехал босс. Ну, что ж… Здравствуй, мама? Железобетонная баба со своим мнением на любую ситуацию. Бледная Аника заикаясь сообщила, что Элена Эртройт ожидает меня в кабинете. — Томас Эртройт, почему вы опоздали на работу аж на полчаса? — она сидит в моем кресле, вальяжно откинувшись на спинку и сложив ногу на ногу. — Элена, я в пробке застрял... — подхожу к столу, но садиться не решаюсь. — И вы каждый день так в пробке стоите? — она смотрит на меня, оценивает мой внешний вид. — Нет, что вы. Эта женщина больше моя начальница, чем моя мать. Мне кажется, что за последние годы наши родственные узы сошли на нет. И теперь мы видимся только по рабочим делам. — Минус двадцать процентов от следующих пяти зарплат. Вы глава этого филиала, а значит, не можете позволять себе такое. Неудивительно, что ваши сотрудники дерутся с клиентами и пренебрегают сроками. Томас, я тут для того, чтобы сообщить вам, если вы не исправитесь, я буду вынуждена уволить вас. — Я все понял. — Надеюсь на это, — она поднимается с кресла и направляется к выходу. Не нужно пугаться, она так каждые три месяца ко мне приезжает. Смотрит все ли со мной в порядке и уезжает. Но ведь глава компании не может приезжать просто так, даже если ее сын работает директором одного из филиалов. Поэтому она приезжает отчитывать меня. У нее своя семья. Муж, и уже двое детей. Меня она вроде как похоронила... вместе с отцом и Джес. Я для нее больное напоминание о прошлом. Ведь она наверно до сих пор меня винит в случившемся... Черт, первый день зимы, а настроением еще владеет осень. Bill © Покормил эту бездомную шавку. Она даже как-то приветливо хвостиком повиляла. Но я-то знаю, что она только притворяется добренькой. Это настоящее исчадье ада. Уверен. — Ну, что ты смотришь? — такса сидит рядом. — Я готовлю обед для Тома. Ты стала хорошим предлогом для его приезда. Хоть за это тебе спасибо, — режу мясо и кидаю его на сковородку, — но смотри, завтра-послезавтра я тебя выкину на улицу, туда, где твое место! Собака не перестает вилять хвостиком. Что за дура? Она кстати девочка. На мордашку страшненькая, телом дохлая, волосатый крысиный хвост. Глаза только добрые и, по-моему, виноватые. - Жалеешь, что укусила меня, да? — собачка ложится на пол, зарываясь носом в лапки, — стыдно, да? Псина блохастая. Готовить я люблю. Особенно для дорогих людей. Черт. Опираюсь руками на столешницу. Аж сердце закололо, зажмуриваю глаза, открываю, улыбаюсь разноцветным пятнам. Том мне стал дорогим человеком. Вздыхаю... Том, он ведь мне уже не чужой, да? Он ведь относится ко мне по-особенному. Но все-таки это все так шатко. Ближе к часу звонок в дверь. Шавка подскакивает и мчится в коридор. — Куда вперед хозяина? Пошла вон! — открываю дверь. — Привет! — пропускаю Тома в квартиру, — раздевайся. — Это вам, — сует мне в руки два бумажных пакета, — привеееет! — садится на корточки перед таксой, — как ты маленькая? Не обижал тебя этот изверг? — Хотел утопить, но она спряталась под кроватью, дрянь! — бурчу недовольным тоном. — Ну, что ты тут стоишь? — говорит он мне, снимая с себя куртку. — Иди, накрывай на стол, у тебя ведь есть чем меня накормить, да? — Могу что-нибудь поискать, но не обещаю ничего шикарного — вру я и возвращаюсь на кухню, что в этих пакетах? Миски для собак? Выкладываю их на стол. Только не говорите, что он решил, что эта мелкая шавка останется со мной жить? Коврики какие-то. Лоток?! Ох, а куда она до этого ходила? Наполнитель для лотка. Какие-то таблетки, корм... — Том, — возмущаюсь я, когда мужчина появляется на кухне, — она не останется жить со мной! Нет! Нет! Она бездомная! Ты же сказал, что она может быть заразной. — Я заезжал в клинику, объяснил ситуацию. Врач приедет на дом, осмотрит ее, возьмет анализы, проверит наличие чипа и ветеринарного паспорта. Подумал, что так будет легче. Я отрицательно качаю головой. Нет-нет-нет, какая мне собака? Но Том нагло подходит вплотную и обнимает. Только его рука ложится на поясницу, как я уже не так и против вшивой шавки. — А это тебе... — в его свободной руке я вижу коробочку любимых духов, — Мартин Ло, «Свободное падение», я правильно запомнил? — Том... — шепчу и беру с его рук коробочку черного цвета с белым бантиком на одной из сторон. Я помню, что пожаловался ему, что день у меня был не удачный, что духи разбил, когда к нему собирался... — Правильно... Не успеваю договорить, как Том целует меня. Так властно. — Видишь, — отрывается от моих губ, — эта бездомная шавка, как ты говоришь, имеет свои плюсы. Например, лишний повод позвонить мне, позвать к себе, м? — касается носом моей щеки, а я только сейчас обнимаю его за шею: — А если я тебе просто так разрешу приезжать, мы избавимся от нее? — обнимаю гостя, он отрицательно качает головой. — Перестань, — Том целует меня в щеку, — давай лучше кушать, а то обед не резиновый. У меня в три важное совещание. Меня итак сегодня лишили двадцати процентов от нескольких следующих зарплат. И все за опоздание. — Я думал, что ты там самый главный, — он тут же начал суетиться и набрать на стол. — Да, но и надо мной есть начальник. Правда, она работает в другом здании, но все-таки сегодня навестила меня. — Ладно, давай тогда обедать?! — Давай, я только руки помою... Почему время рядом с ним так быстро кончается? Полтора часа пролетели как несколько минут. И вот я уже провожаю его, он надевает обувь, затем куртку, подходит к моему зеркалу, поправляет галстук. Черт, он же без шарфа, а там такой ветер сегодня. — Том, почему ты без шарфа?! — встаю между ним и входной дверью. — Ой, только не нужно, Билли, — подходит ко мне, обнимает за талию, — мне до машины дойти ровно две минуты. Не заболею. Я, знаешь ли, здоровый мальчик... — Здоровый... — прижимаюсь к нему и как-то грустно выдыхаю, утыкаясь в его открытую шею, — мальчик... — Ну, все, Билли, отпусти... — он целует меня в макушку, а я бесцеремонно спрашиваю: — Ты больше не хочешь секса со мной, да, Том? Тебе противно? В желтых глазах вижу удивление, которое через несколько секунд сменяется то ли волнением, то ли озабоченностью. Но в итоге, он улыбается, прижимая к себе еще сильней со словами: — Я просто, знаешь, еще не понял себя в этом плане… все-таки то, что происходит между нами — ново для меня. Дай мне время, ладно? — Я понял, — отстраняюсь от него, смотрю в пол, — а я тебя хочу… Только тебя. — Я позвоню тебе вечером, хорошо? Он нарочно пропустил мои слова мимо ушей или просто не знал, что ответить? Дрожь по телу. Во всем теле слабость. Смотрю на руки, пальцы дрожат, что только что было? Tom© Офис жил обычной жизнью. Я старался не думать о работе, пока обедал с Биллом, но стоило мне войти в здание, как голова вновь заполнились проблемами. Как оказалось, Элена приезжала не просто так. И после ее отъезда я нашел кое-что очень интересное на своем столе. Поэтому и созвал совещание. В конверте, что был оставлен возле компьютера, лежала копия письма. И не просто письма, а коллективная жалоба. И записка от Элены: «Если работники шепчутся за твоей спиной — они готовят заговор. Приструни своих сотрудников, иначе я приструню тебя». Работники собираются в конференц-зале, я начинаю совещание: — Рад вас тут видеть, вы сегодня все прекрасно выглядите. Вижу, что все в отличном расположении духа, а у меня вот что-то не заладился день. Вот даже не знаю, как спросить. Спрошу прямо. Я не устраиваю вас как начальник филиала? Люди какой-то время перешептывались, пока Пауло не спросил: — Томас, а разве это имеет какое-то значение? — Вот и у меня такой же вопрос, — выдыхаю, — каждый из вас — свободный человек: не нравится работа или начальник, пожалуйста, увольняйтесь. Но просто взять и накатать коллективную жалобу в главный офис, чего вы добиваетесь? — Хорошо, я скажу, — Мэт встал, — мы все понимаем, что ты фактически ничего плохого нам не сделал. Но как начальник ты принимаешь неверные решения. Люди в других филиалах получают больше нас в три-четыре раза, а все потому, что ими руководят знающие люди. Ты пришел сюда по протекции матери и почти не знаешь нашей работы. Я пришел в эту компанию, примерно, в твоем возрасте. Я начинал с простого посыльного. Потом помощник, потом сотрудник одного из отделов, потом менеджер отдела. На это все у меня ушло пятнадцать лет! ПЯТНАДЦАТЬ ЛЕТ! Я работал и на твоего отца, и на твою маму, а теперь и на тебя. Но знаешь, что самое обидное, что, когда меня уже хотели назначить ГЛАВОЙ этого филиала, появился ты. И все мои ПЯТНАДЦАТЬ лет коту под хвост. Ты пришел ниоткуда! Сколько тебе лет, Том? — Двадцать шесть, и? — А мне уже сорок шесть, полжизни прожито. И да, я предложил составить коллективную жалобу, считая, что твоя мать больше болеет за наше предприятие, а не за тебя. Но, как мы видим, ты ей дороже. И пусть дело не в возрасте, опыт куда важнее. В тебе нет того, что было у твоего отца. Он был опытным, его уважали и никто, слышишь, НИКТО, не смел, пойти против него. А ты, Том? Что ты? Никто не видит в тебе руководителя, все работают только за деньги. И молчат за деньги. Если бы я стал руководителем филиала, я бы навел тут порядок. — Я понял, — растираю пальцами переносицу, — вся проблема в том, что из-за моего появления, тебя Мэтт не сделали главой филиала? Я внезапно занял твое место? Я не работал тут 15 лет, у меня нет опыта и так далее. Но ты никогда не задумывался, почему я пришел именно в этот филиал? Если в тебе видели большого начальника, способного навести тут порядок, почему сюда поставили меня? — Да кто ж знает, — продолжал Мэт, — я слышал, что приказ о моем назначении уже лежал на столе твоей матери. Я рассмеялся его наивности. — Нет, Мэт. Если начальник видит в коллективе человека, способного улучшить показатели компании, то его повышают. Так ты пришел обычным посыльным, но стал менеджером, потому что в тебе видели потенциал. И если бы твоего потенциала хватило на кресло директора, то ты бы сидел на моем месте. — Но это несправедливо! — не унимался Мэт. — Так, разрешите мне сказать? — Али встал. — Хочу напомнить вам, что до прихода сюда Тома этот филиал хотели закрыть. То есть объединить его с другим филиалом и сократить большую часть штата. Это та информация, которую мы все с вами обсуждали. — Но ведь нас не закрыли, — крикнул один из работников. — Точно, работаем до сих пор, — поддержал его второй. — Так об этом и разговор, друзья мои, — продолжал Али. — А время всегда было добрее к молодым, Мэтью. Ты хороший человек, но если бы тебя хотели сделать директором, разговоров о закрытии филиала не было бы. — Итак, — я благодарно посмотрел на друга, — решение все-таки принять нужно. Мэт, если я не устраиваю тебя как директор, и все остальные, подписавшие коллективную жалобу, до понедельника жду от вас заявления на увольнения. Если их не будет, значит считаем, что конфликт исчерпан. И это мое последнее послабление в вашу сторону. Все свободны. И хотя совещание отняло немало сил, но настроение все равно не упало. Мысли о Билл больше не покидали моей головы…