Икуроми
Яркий свет. Неужели я в раю? — О, одна очнулась, — сказал мужской голос, низкий и грубый. Он мне сразу не понравился. Голова кружится, спина ноет от боли. Потребовалось несколько минут, чтобы я вконец пришла в себя. Уже полностью разомкнув глаза, я обнаружила себя в неизвестном месте в окружении незнакомых людей. А хотя… это что, Жанна? Пару раз моргнула. Да, реально Гецория. Значит, я у неё дома? А это что за разукрашенный под Кисаме тип? Кисаме… Самехада! Чулан! Вашу ж мать!.. — Жанна! Что за дела?! — Я в пока что лёгкой панике задёргалась на стуле, потому что меня к нему, шняга же нездоровая, привязали большим широким скотчем с блёстками, скотчем, к драному барану, блестящим и модным скотчем! — Чьи дела, Ару? — заулыбалась сидящая на стуле напротив Гецория, не приклеенная, в отличие от кое-кого, а наоборот, расслабленная, закинувшая ногу на ногу, как при деловой беседе. — Твои или мои? — Его! — кивнула я на синего здоровяка, прислонившегося к стенке, будто и вовсе не участвующего во всём этом безобразии. А где, чёрт подери, Мицуми? Я точно помню, что пришла сюда с ней! В смешанных чувствах — в негодовании, раздражении, возмущении, непонимании, отчаянии и испуге, — я затопала ногами, начав чуть подпрыгивать вместе со стулом, зарычала что-то злое и нечленораздельное, закрутила головой и… обо что-то стукнулась. Повернув голову влево, я краем глаза увидела чёрную макушку. А вот и Мицуми. Мы сидели в жанновской столовой спиной к спине, стул к стулу, привязанные друг к другу тем же блестящим скотчем, порвать который кажется сложнее, чем верёвки. Увидеть лицо подруги мне не представлялось возможным, но Мицу однозначно ещё не очнулась, судя по тому, что она молчит и не дёргается. — А, ты про моего нового друга? — якобы удивилась его присутствию Гецория. Мне захотелось ей вмазать за то, что устраивает здесь какой-то глупый спектакль. — Вы не должны были его видеть. Ах, ну вот чего вам стоило чуть дольше подождать меня? Не ослушались бы и сейчас бы здесь так не сидели! Я воззрилась на Кисаме уже не только со страхом, но и со сдержанным любопытством. Никакой он вовсе не синий, как сначала показалось, скорее, что-то между смертельно бледным и серым да с голубым оттенком — цвета утопленника, короче. Огромный нос, узенькие чёрные глазки, широкая ухмылка с тонкими, почти невидными губами. Небывалые рост и ширина плеч, толстая, но крепкая шея, устрашающий ирокез и повязка с перечёркнутым символом Скрытого Тумана на весь лоб. С гигантской натяжкой Кисаме сошёл бы за обычного человека, но эти уродливые глубокие шрамы, по три под каждый глазом, некогда бывшие жабрами или что это там ещё, сразу выдавали в нём иномирянца и чистой воды преступника. Он не кажется мне тем, с кем можно договориться. То есть я вообще не хочу с ним говорить, не хочу никак контактировать, потому что не чувствуется никакого предрасположения и чего-либо человеческого, не чувствуется ничего того, что есть, например, у Пейна или Итачи. Какой-то чужой. Страшный. Будто вражеский. С ним не хочется иметь дело. — Мне их убить? — Мечник уже убивал меня одним своим взглядом. Я невольно съёжилась. — Оторву головы — как раз плюнуть. — Мы раньше хорошо дружили, — тихо сказала Жанна и на секунду словно впала в ностальгию. — Мне будет грустно, если они умрут. Давай, Ику, скажи же им про своих гостей. Скажи им про Акацуки. Скажи: «Кисаме, не убивай меня, иначе я пожалуюсь на тебя твоему Лидеру!». Икуроми… почему ты молчишь? Хватит смотреть ему в маленькие глазёнки. Прекрати. Оторви же взгляд!.. — Кто умрёт? — спросили сзади. Мицуми очнулась. — Я не очень хочу, чтобы вы умирали, — опечаленно произнесла Жанна, не обратив особого внимания на пробуждение моей подруги. — Более того, нас с Кисаме могут поймать и засудить за убийство. Оно здесь, повторюсь, Кисаме, жестоко карается. Ты ведь не хочешь загрести на всю жизнь в тюрьму, где одни педофилы и извращенцы? — Хватит звать меня по имени! — разозлился Хошигаки. Меня настораживают отношения этих двоих. Почему Кисаме спрашивает разрешения какой-то девчонки на убийство? Они… дружат? Кисаме в нашем мире и в этой квартире столько же, сколько и его товарищи в моём доме — больше недели? И всё это время подчинённый, о котором так волновался Пейн, жил с нашей бывшей лучшей подругой этажом выше? Нонсенс, чёрт возьми… — Ику?.. — Тонкий, дрожащий голос Мицу свидетельствует о том, что она не понимает, что здесь происходит, и просит, чтобы я разобралась. Всё будет хорошо, Рядовой. Я ведь Шкипер. Я всё порешаю. Я всё разъясню. — Кисаме, послушай… — начала я. Жанна стрельнула в меня остервенелым взглядом за то, что я посмела так прямо и лично обратиться к её иномирянцу, а тот, в свою очередь, если не захотел убить меня ещё больше, то хотя бы просто заинтересовался. — …дело в том, что мы… мы искали одежду не для брата и его друзей, а для… — Это ты слушай сюда, девчонка! — громыхнул Хошигаки. Ему определённо не понравилось моё фамильярное обращение. — Нет, дослушай меня, — настояла я, чем удивила и разозлила обоих своих соседей пуще прежнего. — Одежда нужна для твоих друзей! Что за дурь я только что сказала? — У меня нет друзей! — тем же тоном прогремел нукенин. — Нет, я говорю про Акацу… Название своей организации Кисаме так и не услышал. Меня заглушил крик сестры, раздавшийся по всей квартире: — Жанна! Дверь была незаперта! И я вошла! У тебя крутой ремонт! Ну тебя ж за ногу, Шизуй, только не ты и не сейчас… Голос Шизу Жанна распознала не сразу — она нахмурилась и потерянно заметала зрачками по комнате, думая, что сейчас происходит и что ей нужно делать. — Тюка? — наконец дошло до неё. Но не до моей сестры. Здесь опасно, Шизуй, уходи! Не заходи сюда!!! Жанна вскочила со стула, неоднозначно махнула Кисаме и побежала в прихожую. — Не подходи, — сказала угрожающе я, привязанная блестящим скотчем, когда Хошигаки стал надвигаться на нас с нехорошей целью. — Заткнись. — И он и вправду меня заткнул. Салфетками. Вдарил в район скул своими громоздкими пальцами, заставив айкнуть от боли и раскрыть рот, чтобы запихнуть мне туда кипу лежавших на столе салфеток. — Ику?! — От моего громкого негодующего мычания у Мицуми началась паника из-за того, что она не видела и не понимала, что со мной делает Кисаме. — Ику! Ику-у-у!!! Она запрыгала на стуле и затрясла при этом мой. Мечник чертыхнулся, взял ещё одну стопку салфеток и, обойдя меня, оказался у Мицуми. Её испуганный, сдавленный визг — и вот подругу заткнули таким же экстравагантным способом. Тяжело дышать. Подташнивает. Ну, уж лучше салфетки во рту, чем отсечённая голова на полу. — Круто всё обустроила! — Тем временем Шизуй неловко поддерживала разговор с той, кого не хотела видеть в ближайшую жизнь. — Тюка, этому ремонту уже три года, — процедила Жанна. — А, да? И всё равно ничёшно, как я раньше не замечала? — Сестра закончила с угловатым вступлением и перешла к главному: — А это, чё я пришла-то… К тебе мои девочки случайно не заходили? Мы здесь! В плену! Нас хотят казнить Самехадой! Хошигаки Кисаме здесь! Зови на помощь Пейна и его спецотряд!!! — Заходили, взяли одежду и ушли ещё полчаса назад. — М-м-м! — Я задёргалась в жалких попытках освободиться. Если Шизуй сейчас уйдёт, то нам конец, а если зайдёт — конец уже нам троим. Тогда каков выход? Не хватает Аи, чтобы придумала толковый план… Однако, инициативу взяла в свои лапы Рядовой: — ШИЗУ-У-У-У!!! — во всю пересохшую от чудом выплюнутых салфеток глотку завизжала Мицуми, оглушив меня и перекосив лицо Кисаме. Мёртвое молчание в прихожей. Шизуй, ты же моя двойняшка, значит, смышлёная настолько, что додумаешься ринуться вниз за помощью в виде Акацуки, а не победишь сломя голову сюда, чтобы лишний раз убедиться, насколько всё плохо: Жанна — очередная за эти дни маньячка и мы у неё в плену под угрозой стать жертвами «бесхвостого биджу». — Нет, Тюка, нет! Не смей туда заходить! Я в обречённости замычала сквозь салфетки во рту. Чего и стоило ожидать. Шизуй ворвалась в столовую. — Треклятые помидоры! — смачно ругнулась она, увидев связанных нас и наперсный взгляд синего Кисаме. Беги, дура, беги, пока ещё не поздно! Дверь столовой с шумом закрылась за Жанной, мрачной и хмурой, — она отрезала все пути к отступлению. — Так… я не вовремя, да? — спросила сестра, смотря на меня растерянным и виноватым взглядом с несказанным «упс…». Я понурила голову. Салфетки во рту постепенно таяли. — Господи… — Жанна приложила ладонь ко лбу, будто у неё пухла голова. — Кисаме, это сестра Ару — Тюка. Её тоже нужно схватить. — В смысле «схватить»? — Шизуй в ужасе уставилась на нукенина. — В смысле «Кисаме»?! — Шизу, беги! — воскликнула Мицу. Я наконец выплюнула кляп и закричала: — БЕГИ! И она побежала. Встала за столом, как за баррикадой. Кисаме решил зайти с левой стороны — Шизуй обогнула его с правой. Они кружили вокруг стола, а Жанна наблюдала за ними со скрещёнными на груди руками и приподнятой бровью. — Вы что, серьёзно? — скептически протянула она. — Долго будете играть в «Том и Джерри»? Кисаме издал рык и в два счёта перемахнул через стол, прямо к Шизуй, а та, вскрикнув, юркнула вниз и проползла на ту сторону, которую только что покинул мечник. — Хватит бегать! — К беготне присоединилась и Жанна, покинув свой пост. Она помчалась на Шизуй, но та ловко увернулась от попытки захвата и кинулась к незащищённой более двери. — Ща вернусь за вами! — кинула на утешение нам и скрылась в коридоре. Жанна завизжала от негодования — Кисаме выбежал из столовой прежде, чем она закончила свой визг. Надеюсь, Шизу уже бежит верх по лестнице, к нашей квартире и Акацуки. Снова завизжали. На этот раз не Гецория. — О, нет… — почти всплакнула Мицуми. Я вздохнула. Кисаме занёс Шизуй обратно на своём плече. Не видать нам помощи. Она брыкалась червячком, била гиганта руками и ногами, но в один миг вдруг размякла в безысходности и подпёрла рукой подбородок, оперевшись локтём о спину несущего её Кисаме. — Ну ладно, ладно, вы меня поймали. Что дальше? Тоже замотаете скотчем? — Двойным слоем, — расплылась в улыбке Жанна. — А что, верёвками слабо было закупиться? — как яд, выплюнула Шизуй. Её тон заставил Гецорию покраснеть от гнева. — Много болтаешь, — пробасил Кисаме и ударил Шизуй. Точное попадание в точку на шее — она содрогнулась и отключилась, блинчиком обвиснув на плече преступника. Кисаме вырубил мою сестру. Я потеряла дар речи. Мицуми также не нашла слов и реакции. Жанна с лисьей улыбкой снова присела на стул напротив меня. — Так на чём мы там остановились? — Жанна, дверь была открыта. — В столовую внезапно зашла Аи. — Ты не видела моих де… — И заморозилась у самого порога. — …вочек… Вот и собрались мы старой компанией: Шикуцуёми, Жанна… и Кисаме как экстра-член. Гецория простонала от невыносимости очередной непрошеной гостьи и прикрыла глаза ладонью. Мы с Аи пересеклись взглядами. Она всё поняла и в следующую секунду уже бежала по коридору. — Да сколько же их?! — зарычал Кисаме и, выкинув Шизуй на пол, понёсся за нашей подругой. И прихватил с собой чудом оказавшуюся для меня неприметной, прислонённую к стене Самехаду. — Аи ведь быстро бегает, да? — подобрала себе вопрос ошеломлённая до глубины души Мицу. Аи завизжала. Кисаме рыкнул. Самехада с размаху попала в стену. — Уклоняется она точно хорошо, — пришла я к выводу, судя по звукам. Затем решила обратиться к Жанне: — Немедленно освободи нас, пока не произошло ничего плохого. — Чтобы вы донесли на нас? — Меня смерили насмешливым взглядом. — Да, конечно! Бегу и падаю, Ару! — Я не буду доносить ни в милицию, ни отцу, — сказала я, хотя оба этих понятий были по сути одинаковы. — Но то, что вы хотите убрать нас, свидетелей, никак не облегчит вам жизнь. Наоборот, наживёте себя в разы больше проблем. Убийство — никогда не выход. — Он мне столько всего понарассказывал о мире, из которого пришёл, что избавление от длинноносых соседей теперь кажется мне фигнёй. — Раз он рассказал тебе о своём мире, то ты должна понимать, что это значит, — дошёл до нас тихий голос Фукусаны. — То, что он мне доверяет, — как само собой разумеющееся, выдала Жанна. — То, что он вылез из аниме, — произнесла я с такой же очевидностью в тоне. — Ты ведь смотрела «Наруто», как и мы, так что не строй из себя блондинку. Гецория заговорила так, будто мы обсуждали погоду, а не представителей другого мира: — Мне плевать, из мультика он выбрался или из комикса. Он мне нравится, и всё тут. «Нравится»? Хошигаки Кисаме? Жанне?! Возможно, здесь совсем другой смысл, нежели который дошёл до меня. Однако ни «нравится» как человек, ни «нравится» как мужчина, ни «нравится» в целом — ничего из этого не вяжется к такому, как Кисаме. Я бы поняла, если бы речь шла о любом другом члене Акацуки — о ком-то из тех, кто сейчас в моей квартире. Они привлекательнее? Однозначно. Человечнее? Всяко лучше мечника Кровавого Тумана. Понятнее? Да, ведь я знаю, чего ожидать от любого из них, а Кисаме для меня книга хоть и открытая, благодаря крупицам информации из Шиппудена, но пустая ввиду того, что он — самый непредсказуемый в организации. Им не движут алчность, желание причинить боль, месть и другие злодейские фетиши и пристрастия вроде того же искусства. Кисаме сам как его стихия — жиденький и оттого непонятный. Но, возможно, именно эта странность и притягивает такую же непредсказуемую Гецорию. От неё тоже ничего никогда нельзя ожидать. Судя по всему, об услышанном долго размышляла и Мицуми. Её грузный голос вывел меня из раздумий: — Но у него же кожа голубая! — нашла к чему придраться. Эти расистские замечания вообще ни о чём на фоне его меча и взгляда убийцы. — Вообще-то, она у него больше серая, чем какого-либо из оттенков синего, — поправила Жанна со всезнающим видом. — Цвет мертвечины! Утопленника! — закричала Мицу. Жанна стукнула кулаком о стол. — Он не такой, как все! — рыкнула она в подступающем гневе. — Он особенный. — Особенный серийный убийца, — низко прохрипела я, будто делилась страшной тайной. — Знаешь, что он не колеблясь убивал даже близких товарищей? — Ему приходилось это делать, чтобы успешно выполнять задания, — защитилась Жанна. Надо же, это он ей сказал, или она так решила исходя из аниме? — Просто он целеустремлённый и безупречный. — Целеустремлённый? Безупречный?! — Из меня вырвался смешок. Еле сдержалась, чтобы не разразиться нервным хохотом. Затем неожиданно посерьезнела: — От него несёт аурой убийцы. А руки утоплены в крови. — Как и у всех них. — Мицуми не понравились мои слова и их обращение лишь к одному иномирянцу. Знаю. Все они в чужой крови. Не зря их облака на плащах окрашены красным. — Кто эти «них»? — насторожилась Жанна. Она и сама может ответить на это, судя по нашей нулевой реакции на тему «какого чёрта персонаж аниме ожил». — Неужели… вы… у них… — Скорее «они» и «у нас», — раздалось у порога. У меня отлегло от сердца. И всё-таки Аи быстро бегает. Подруга важной походкой зашла в столовую, заставив Жанну с непомерным удивлением подняться со стула, а позади неё — акацучая орава. На этот раз с Кисаме в составе, но почему-то без Итачи. Только… чего это они в одном белье? Что всё это значит?! — Ну как, нашли одежду? — с иронией спросила Аи, приблизившись к связанным нам. А, точно, мы же пришли сюда за одеждой, потому что всё шинобивское шмотьё отправили на стирку. Не сказать, что меня смутил вид иномирянцев, но шестеро почти полностью обнажённых тел сильно мозолили мне глаза. — Вы, судя по всему, за нами? — попыталась я разрядить сгустившуюся атмосферу, а заодно и вытащить Жанну с Мицуми из прострации. — Развязать их. — Пейн не посчитал нужным отвечать мне и потому взялся за приказы. Из голой толпы преступников к нам выбежал Тоби. Откуда у него такой клоунский загар? — Тоби взял кухонный нож! — воскликнул спаситель в маске и взмахнул нашим тесаком для мяса. Я сбледнула с лица и покрылась матом. Мицуми наверняка лишилась чувств. — Давай лучше я, — обезоруживающе (в буквальном смысле) улыбнулась Аи и осторожно забрала нож себе. Всего через пару секунд долбаный скотч с блёстками был разрезан, а мы — освобождены. Со стиснутыми зубами я отлепила от себя блестящие остатки, затем, встав, с наслаждением потянулась, хрустнула шеей и пальцами и, как ни странно, успокоенная появлением наших Акацуки, не спеша направилась к Пейну. — Твой подчинённый? — кивнула я на Кисаме. Тот усердно объяснял Жанне, как видимо, про своих внезапно ввалившихся к ней в квартиру товарищей. Рыжий не заставил себя ждать: — Да, это Кисаме Хошигаки. И всё это время он жил над нами, у вашей подруги. — Это уже не наша подруга, особенно после подобного. — Я указала на стулья, к которым нас с Мицу привязала, и валяющийся на полу, разрезанный тесаком модный скотч. — Между прочим, чтобы ты знал, твой Хошигаки Кисаме нас чуть было не убил. — Когда я увидел вас впервые, я тоже хотел вас убить, — сказал рыжий и глазом не моргнул. А вот это было жёстко. Ладно, считается: Пейн — один, Икуроми — ноль. Я ещё сравняю счёт. Кисаме и Жанна подошли к нам. — А ты, я так понимаю, здесь главный? — скользко улыбнулась Гецория Лидеру, будто подлизывалась к нему. Я наблюдала за ней исподлобья, враждебно и уничтожающе. А вот она взглянула на меня с такими яркими эмоциями в линзах, словно никакого плена и угрозы нашей жизни и вовсе не было, и звонко заголосила: — Представишь нас, Ару? «Ару». Чёрт подери. — Иди нахуй, — проскрипела я. — Ару? — всё-таки зацепился за обращение Пейн и посмотрел на меня в ожидании объяснения. Но я лишь махнула рукой, мол, забей, это не важно. Для вас я — Икуроми Колоонзо. — Как некрасиво ты выражаешься! — Сейчас бы только Гецории меня и отчитывать. Поверь, я столько красивых слов узнала от Хидана, что тебя просто затрясёт. — Захлопни уже пасть. — Я развернулась к двери. — Мы уходим. — А вот и не уходите! — Жанна развернула меня обратно к себя, дёрнув за плечо. Я скрутила было ей руку, которой меня посмели тронуть, как она, в свою очередь, вцепилась в прядь моих волос. — Я выверну тебе кисть. — Я вырву тебе клок! — Отпустите друг друга, — громыхнул стоящий подле меня Пейн, но сам лично решил не лезть в женскую потасовку. Но я не собиралась отпускать первой. Видимо, как и Гецория. — Хватит, Жанна, — пробасил Кисаме, — будь выше этого. Мы пересеклись глазами: её ярко-зелёные были взбешёнными, мои тёмные — ненавидящими. Так или иначе, она повиновалась и отпустила меня. И я выкинула из своей хватки её руку. — Такие, как она, могут только подло хватать за волосы, — плюнула я напоследок. — А такие, как ты, только и могут бросаться на людей, когда что-то идёт не по-ихнему, — невпопад сказанула она. Начнём с того, что я не бросалась, а как раз-таки уходила, когда эта дура лапнула меня за плечо. И когда это что-то успело пойти не по-моему? — Ты меня с собой не путай. И нет такого, как «по-ихнему». Моё лексические замечание стало последней каплей в чаше терпения Жанны и попросту снесло с её лица мерзкую улыбочку. Она завизжала: — Сучка! Снесло крышу и мне, раз я снизошла до контратаки: — Пиздаболка! Мы едва не сцепились по-новому. Может, Пейн нас бы и раскидал по разным углам, тем не менее Аи вмешалась быстрее: она оказалась между нами, расставив руки в стороны, чтобы мы не приблизились друг к другу. — Вот это зрелище, м! — вполголоса, почти восхищённо произнёс Дейдара, думая, что его комментарий останется только при нём, а не разнесётся по всей гецориевской столовой, в которой пускай и находилось больше десяти человек, но внезапно настала тишина. — Да ни черта! — воскликнула Аи, раздражённая происходящим. Как я и говорила ранее, наш Ковальски быстро и конструктивно решает все проблемы. — Зрелище посмотрите по телевизору, а здесь нечего разводить шумиху! Икуроми! Жанна! — Колоонзо… — процедила сквозь зубы Гецория на школьный лад, ведь так и таким тоном нас с Шизуй обычно и называли в школе, особенно в средней. Наконец-то до неё дошло, что здесь и сейчас я — Икуроми. — Я хочу, чтобы вы сейчас же помирились. — Мы с Жанной сначала ошарашенно посмотрели на Акёми, будто услышали нечто невменяемое, чем по сути это и было, а затем обменялись презрительными взглядами. Несмотря на происходящую сейчас грызню, Жанна мне не враг. Никогда не была и не будет им, потому что когда-то уже была моей лучшей подругой. Единственное, что могло существовать между нами, — взаимная неприязнь. Знаю, мы быстро остынем, так что все эти слова и крики — пустой трёп на эмоциях. — Многого хочешь, — отрезала я. Сентиментальные извинения не нужны ни мне, ни Гецории, особенно если они выбиты насильно и не несут в себе никакого смысла. Жанна это понимала так же ясно, как и я. Поэтому, наверное, и затянулась вновь улыбкой: — Действительно. Аи раздражённо выдохнула и, поняв, что огонь потух сам, опустила руки и отошла. Я вновь наткнулась глазами на эти чёртовы ядовитые линзы, с ухмылкой шепчущие мне, что уж лучше между нами будет мир и мы попробуем справиться с этими иномирянцами вместе. Ввиду последних событий с Сесеновыми и солдатами, думаю, какая-никакая помощь нам не помешает, пускай ей и будет Жанна со своим длинным языком и, пожалуй, непростым умом. — Гецория Жанна, — мрачно представила я недоподругу, а затем и Лидера: — Пейн. — А вместе вы Акацуки, — протянула она, оглядывая всех и каждого из этого полуголого сборища. — Странно. Кисаме, я думала, ты состоишь в крутой преступной организации, а не в полунудистском клубе. — Чё? Как ты нас назвала? — Хидан, как и остальные, ничего не слышал о нудистах. Ну и хорошо, что в Мире Шиноби до такого понятия не дошли. Пока они говорили о неважном, я спросила у Пейна о куда более весомых вещах: — Тогда остаются ещё двое? Ну, этих… твоих коллег. Потерянных подчинённых. Которых нужно найти. Их двое. Я так понимаю. Лидер смотрит на меня, как на дуру, а я замыкаю от осознания того, что пирсинг по всему телу — это сексуально. Спаси меня, боже, от всех этих преступников. И одень их, пожалуйста, да поскорее. — Да, они должны быть где-то неподалёку, раз Кисаме оказался здесь. — Пейн не особо зациклился или же просто сделал вид, что не заметил мою внезапную растерянность и загулявший взгляд. — Или даже в этом доме. Вот уж точно, если всё так, то у наших соседей проблемы. В принципе, всё не так уж плохо, ведь осталась только Конан. И… Зецу. Нет, а вот это уже мне не нравится. Шастающий по моему дому, району и городу алоэ с раздвоением личности — не самое чудесное представление. — Ничего, мы их обязательно най… — В неизвестном порыве я хотела было ободряюще хлопнуть рыжего по плечу, но поняла, что на нём нет, в общем-то, почти ничего, и потому, прикоснувшись к голой холодной коже, вздрогнула всем телом и отпрянула. — …дём… Блять.***
Со всеми этими полунудистами я совсем забыла про сестру. Акацуки, подруги и Жанна ушли за вещами в комнату братьев Гецории. Я и, что весьма иронично, Кисаме остались будить Шизуй, которую он, собственно, и вырубил. Бедная Шизу пропустила целую эпопею. Пора вставать, сестра! Она лежала на полу и, скорее всего, видела невзрачный сон, который вот-вот прервётся. Я присела рядом и затрясла её. — Шизу, очнись! Шизуй! — В действие пошло биение по щекам. Один фиг от этого. — Очнись же, хватит валяться на жаннином полу! — Ей лучше очнуться самостоятельно, — нашёлся мне тут советчик. — Я донесу её до вашей квартиры. И на пороге выкинешь, ага, как и в прошлый раз, почему она теперь и лежит здесь. — Спасибо, обойдёмся как-нибудь без тебя. — Я натянула на себя вполне вежливую улыбку. Кисаме, кажется, хотел извиниться, но не смог. Или не умел. — Да хорош уже. Я же не знал, что вы — от Лидера. Никакой Лидер нас в принципе и не присылал. Мы сами пришли. — А если бы Пейн с остальными не явились, ты бы нас убил, — больше заверила, чем спросила я. — Надо было сразу сказать, что вы — от Акацуки. — Опять говорит так, будто мы какие-то посыльные! — Для этого мира я выгляжу странно. Могли сразу догадаться, что мы из одного места. — То, что из одного места-то ясно, — повторила я двусмысленно, — я просто не успела закончить фразу о том, что знаю твоих друзей, как зашла моя сестра и началась беготня. — Они мне не друзья, — оскалился Хошигаки. Меня не передёрнуло, но я предпочла отвернуться от него и далее смотреть на спящую сестру. — Мы коллеги. — Как знаешь. Мы молчали. Где-то там облачались в джинсы кисамевские коллеги. Что-то заставило меня вновь заговорить с этим гигантом: — Расскажи, как ты оказался здесь и познакомился с Жанной. А потом я поведаю о прибытии твоих коллег к нам. На этом и порешили. — Дело было так: мы стояли в нашем убежище, как вдруг пещеру затрясло, пространство начало искажаться — нас куда-то засосало. — Кисаме начал со предыстории, о которой мне уже довелось слышать мельком. Наш мир засосал Акацуки, подумать только. — Глаз я не закрывал — так и оказался в спальне девчонки, а она спит с лампой. Вижу, что незнакомое место, а силы мои иссякли. Самехада, мой меч, больше не живая. Хотел свалить по-тихому, но тут как эта проснулась оттого, что половицей скрипнул. Завизжала, вскочила. Думал, быстро вырублю её, а она как вырвала с корнем лампу и кинула в меня. Кисаме чуть помялся. Я улыбнулась, подумав, что последствия удара лампы по голове идентичны атаке шокером в двадцать Вват. Истории почти схожи, только в нашей Акацуки не пытались вести себя тихо, а галдели так, что сразу разбудили нас четверых, даже Шизуй. — Ну и очнулся я весь в скотче. — Вот и карма! Правда, полученная до того, как злодеяние было совершено со мной и Мицу. — А эта круги вокруг меня нарезает, пытается вызвать полицию, а там говорят, что она под аффектом кошмара. «В моей квартире человек-акула! — хохотнул Кисаме, пародируя испуганную Жанну, говорящую по телефону с полицией. — Он весь синий! И меч его в бинтах!». Хорошо, что мы тогда не позвонили в участок. Хотя наша версия была бы куда адекватнее, чем Жанны, ведь мы тогда не знали, что проникшие к нам мырки — настоящие Акацуки. — Не пришли на вызов, в общем. Сказали глотнуть успокоительного и ложиться спать. А там уже я вконец очнулся и порвал скотч. Поговорили с ней на повышенных тонах, затем поутихли, выяснили про два параллельных мира… Наши миры, скорее, перпендикулярные, нежели параллельные. Параллельностью здесь вообще не пахнет. — …а дальше она уже рассказывала о здешних правилах. — И ты всю неделю сидел дома? — подытожила я. — А что оставалось? — фыркнул Хошигаки. — Здесь боятся таких, как я. И правильно делают. — Вас здесь не боятся, вы просто странные. Не такие. И это сразу бросается в глаза. — Один хрен разницы, по-моему. — Оскал повторился. Я и не заметила, что снова смотрю собеседнику в лицо, но на этот раз стала терпеть его улыбку. — А с вами что? А с нами чего только не было!..***
Наступал вечер. Я вымоталась. С Кисаме всё-таки быстро нашёлся общий язык. Один продолжительный разговор о нашей и их с Жанной историях — и вот я взяла свой отказ назад и согласилась на то, чтобы он отнёс Шизуй к нам в квартиру. Она очнулась через час, покушала и снова обессиленно рухнула, но на этот раз на свою кровать. День действительно был изматывающим. Сестра спала. Я сидела напротив, у себя на ложе, и, как всегда, крутила и перекручивала мысли. Конфликтов с Жанной сегодня больше не было. Думаю, нас сплотила общая проблема — Акацуки. Её решение, точнее, упрощение, нам преподнесла Аи. «В смысле переедете? — Я вытаращилась на неё с недоверием, как на первое апреля. — К Жанне?! — Будет лучше, если половина иномирянцев будет здесь, а другая — у вас. — Аи словно была Польшей, я — Германией, и мы вместе будто делили безучастную Чехословакию-Акацуки, стоящую на фоне, по плану Геринга. — Я тоже перееду к Жанне. Мы обсудили с ней это, и она только «за». Ещё бы она была против мужчин, щеголявших ранее в одних трусах, в своём доме. — Мои родители и братья вернутся с России лишь через полтора месяца, так что времени у нас навалом, — заговорила и Жанна. На этот раз мы обошлись без колкостей и язв. — Полтора месяца… И вы думаете, этого хватит, чтобы вернуть Акацуки в их мир? — На мой вопрос Гецория с улыбкой развела руками, мол, всякое может случится. Действительно, вот уж всякое здесь происходит. — Ладно. Кто и где будет вы вдвоём уже тоже решили? — Решили, но за тобой последнее слово. — Жанна обратилась взглядом к Лидеру и пропела: — И, конечно, за Пейном. Перспектива делить организацию пополам, когда пятая её часть в виде Конан и Зецу и вовсе пропала без вести, совершенно не прельщала рыжего, что читалось в его неодобрительном риннегане. Тем не менее он молчал. Пока что. — Ладно, — выдала я. Нет смысла возражать, мне уже всё равно, лишь бы скорее свалить из гецориевского дома. — И каков расклад? — С Хиданом Жанна не уживётся, — в первую очередь подчеркнула Акёми то, что не забирает моего когда-то любимого персонажа. А то, можно подумать, мне с ним легко. — Пейну легче будет действовать через вас. — То есть опять же через меня. Лидерское давление оставили мне. — Тоби больше привык к вам. А Итачи болеет. — Итачи болеет? — В унисон со мной произнёс и Кисаме. — Да, слёг с температурой, не стоит ему подниматься. — Ясно. — Да, мне и вправду ясно, что эти двое скооперировались и оставили нам самых проблемных нукенинов: неуправляемого Хидана, дурного Тоби, диктатора Пейна и больного Итачи. — Значит, вы забираете себе Какузу, Сасори, Дейдару и Кисаме. Разговор подходил к концу. Но тут вмешался Тоби: — Тоби будет грустно без товарища Дейдары! — запищал он в стиле Сталина. — А товарищ Хидан будет обижать Тоби! — Нихуя я тебе не товарищ! — рявкнул Мацураси. Действительно странно звучит, в конце концов, мы же больше не в Советском Союзе. — Можно товарищ Хидан и товарищ Дейдара поменяются местами? — Тоби подлетел к Аи и, взяв её за руки, точно воззрился бы с блестящими в мольбе глазами, как у Кота из «Шрека», не будь на нём маски. В глазах Акёми выразился испуг и удивление. Она сильно растерялась и смогла лишь открыть рот, но не выдала ответа. — Захлопнись, Тоби, м! — вспыхнул, точно свеча, Дейдара и отцепил своего «товарища» от моей подруги, толкнув его. — Не буду я ни с кем меняться! Естественно, Дейдара, не поменяешься, ведь, во-первых, твоя возлюбленная этого не позволит, во-вторых, ты один просто не уживёшься со мной и Шизуй. Ты ведь нас презираешь, не так ли? Это заметить также несложно, как и то, с каким мальчишеским восторгом ты пялишься на Акёми. — Ну пожа-а—алуйста! — Тоби понял, что ничего не добьётся от впавшей в ступор Аи, и потому уже обращался ко мне: — Икуроми разрешит Тоби уйти жить к Жанне? Жанна — хорошая девочка! — А ты милый, — улыбнулась ему Гецория. Что за мерзавщина! Противно слушать. Оба «хороши», оба лицемеры. «Пай-девочка» и «пай-мальчик», вот и живите вместе, избавьте меня от вашего общества! — Делай, что хочешь, — отозвалась я с неприкрытым раздражением. — Я здесь, судя по всему, уже давно ничего не решаю. В меня ударил многозначительный взгляд пришедшей в себя Аи. Я терпела его, не поднимая глаз. Обойдётся. Не знаю, к чему Обито затеял весь этот спектакль, да и знать не хочу. Если хочет строить козни дома у Жанны — пожалуйста, я только «за». — Четыре человека здесь, четыре — там, да! — отыскал неоспоримый аргумент Дейдара. — Живи там, куда поселили, и не рыпайся, м. — Я поменяюсь с тобой, Тоби, — вклинился в ситуацию Сасори. Дейдара обомлел. Такой подставы он не ожидал. — Ура-а-а! — провизжал на радостях Тоби. Порой даже мне трудно поверить в то, насколько другой человек скрывается под этой глупой, как и его образ, оранжевой маской. — Спасибо, мастер Сасори! Тоби безмерно рад! Что нельзя сказать о Дейдаре. — Мастер, в смысле, м?! Акасуне было всё равно — он смерил напарника холодным взглядом. Однако того это нисколько не остудило. Дейдара продолжал неистовать до самого конца — до того самого момента, пока все не начали расходиться: мы ушли в свою квартиру, а эти остались в доме Жанны. И лишь Кисаме вызвался проводить нас, так как по нашей с ним договорённости нёс на себе мою бессознательную сестру. Уж не знаю, чего на этот раз напридумывала себе Аи, раз решила таким радикальным способом — предательскому переезду к Гецории — насолить нам. В это «нам» Мицуми, конечно, не входит, ведь как вообще можно обижаться на такую воистину пай-девочку, когда рядом для этого есть мы с Шизуй. Небось её задело то, что я сказала ей постирать вещи Акацуки. «Я готовлю, я делаю то, я делаю сё…» — но кто, спрашивается, тебя вообще заставлял всё это делать, Аи? Ты изначально преподнесла себе позицию нашей мамочки-домохозяйки, тебя никто на звал за плиту, никто не заставлял вечно устраивать генеральную уборку, никто не заставлял даже переезжать к нам, твоим эгоистичным подругам, в доме которых ты бесплатно живёшь уже не один месяц! Жила, точеее. Надеюсь, ты скорее избавишь нашу квартиру от своих вещей и уедешь на все четыре стороны, как и хотела вчера, когда звонила отцу… Мою мысленную тираду прервал деликатный стук в дверь нашей комнаты. Мицуми жарила овощи с рисом на кухне, да и стучать она вряд ли бы стала. Надо же, у кого-то из этих иномирянцев появились манеры. Дверь открылась — так или иначе, в комнату вошли без моего разрешения на это. — Колоонзо. Риннеган смотрел мне в самую душу. — Да, Пейн? — измученно отозвалась я. Что стряслось на этот раз? — Нужно поговорить.