Чего только не бывает в нашем мире!

Ику открыла глаза и сразу узнала потолок их с Шизуй спальни. Она долго буравила его со смутным подозрением, что происходит что-то неладное или происходило, раз на языке осталось мерзкое послевкусие, как от плохой новости. Голова болела, особенно ныл затылок. Адски саднило спину, что создавалось впечатление, будто Колоонзо лежит не на постели, а на раскалённых углях. Икуроми чуть повернула голову влево: на сестринской кровати напротив сидела Мицу и перечитывала чудом уцелевшую после чёрного пожара «Мемуары женщин для утех», которую можно было узнать по одной обложке с размытым рисунком целующейся молодой пары на ней. — Я же просила покончить с подобной литературой, — прошуршала Колоонзо заспанным голосом. Фукусана вздрогнула так, словно не ожидала, что в комнате может быть кто-то, помимо неё, и тотчас захлопнула книжонку. Убрала её в сторону и подскочила с кровати. — Ику! Ты очнулась! — Какая неожиданность. — У Икуроми было облачное настроение, оттого и тон был низкий, с прорезями раздражения. Она перевернулась на бок, чтобы меньше мучаться спинной болью, однако всё равно не уберегла себя от землетрясения в голове и оттого крепко зажмурилась. Сквозь закрытые веки она видела цветные пятна. — Как ты себя чувствуешь? — Ответ напрашивался сам собой, но Мицу решила уточнить на пожарный. — Я в говно, — промычала та, едва шевеля губами. — Что, прости? — В говно-о-о. — В смысле? — Мы что, опять нажрались? Я с похмелья как никогда. Мицуми понадобилось с полминуты, чтобы понять, что имеет в виду подруга. — Не говори чепухи, никто не пил, и ты не пила. Ну, по крайней мере, от тебя не пахнет… — Тогда какого чёрта я… Икуроми вдруг вспомнила себя на площади, пробивающуюся сквозь толпу, окликнувшего её в микрофон Камиля, тех четырёх упырков, вообразивших о себе хрен знает что, этот дурацкий флешмоб и Тори… Тори, узнавшую в Пейне Пейна, но не спалившую это перед ним. — Ику? — Фукусану испугал этот внезапный обрыв фразы и пустой взгляд в никуда. — Мы были на площади… Точно… — Икуроми привстала наперекор боли. — Как давно я дома? — Не знаю. Часа три, наверное. — А где Пейн? Он в зале? Вместо ответа, из упомянутой комнаты в спальню шумно ворвались Шизуй, Аи и Жанна. — Ну, а я ему говорю: «Полегче, парень, отпусти пиццерийщика», а тот мне: «Ты ещё кто?», а Аи такая: «Мы от Акацуки», а затем Дейдара: «Это же Зецу», и я говорю: «Тебя-то мы и искали», хотя на самом деле никто о нём, кроме рыжика, не думал… — Жанна прервала повествование, заметив старшую Колоонзо. — О, смотрите, кто пришёл в сознание! — Ику! Ну ты умеешь пугать! — Шизуй завалилась к сестре на кровать и, хлопнув по спине, приобняла. У Икуроми лицо исказилось в гримасе боли — она со сдавленным мычанием завалилась младшей на колени. — Ну чего опять ложишься? Хватит спать, ты и так столько всего пропустила за сегодня! — У меня и без вас был насыщенный день, — мрачно произнесла та. С появлением троицы атмосфера сразу оживилась, но Ику это больше обременило, нежели осчастливило. — Ты, вижу, вообще никакая, — поражённая колоонзовским, будто с похмелья состоянием, заметила Жанна. — Прям в говно. — Она так и сказала, когда очнулась, — подтвердила Мицу. — «Пришла в сознание», «очнулась»… — Икуроми не могла упустить такое из их речи. Она заставила себя принять вертикальное положение и, наконец, самостоятельно села на кровать. — Почему вы говорите так? Я не просто спала? — Так ты не помнишь, как вы с Пейном упали от шока? — Аи почти усмехнулась. — Я помню, что вы сожгли целую комнату, безмозгло отправили Хидана и Сасори одних в Бишкек Парк, заставили дядь Сашу усомниться в своей психике и чуть не убили доставщика пиццы. — А я уж было обрадовалась, что у тебя амнезия, — грустно улыбнулась Жанна. — В смысле «мы», когда это всё сделали Акацуки?! — оскорбилась Шизуй. — Они как раз и самые главные пострадавшие. — Ику глянула на дверь, ведущую в зал, подразумевая, что эти «виноватые» там и лежат без сознания. — Что вы с ними сделали? Ах да, вы же ещё и Тоби умудрились потерять! — Ну, одного потеряли, зато двух других нашли, — отыскала плюсы ситуации Гецория. — А так не думаю, что стоит сильно беспокоиться. Наш «хороший мальчик» рано или поздно вернётся сюда к своим друзьям. — А до этого успеет кого-нибудь грохнуть… — Икуроми чуть не добавила «как и Пейн», но вовремя одумалась. Не стоит пугать девочек новыми смертями, которые она допустила, не стоит ополчать их против Лидера, за которым она недоглядела. Если ей удалось проглотить застрявший в горле ком совести и человечности, то её подругам это точно не удастся сделать. Единственный выход — замять в памяти и чувствах то, что было. — Без шарингана он мало на что годен… Ай! — Жанна возмущённо посмотрела на Акёми, ударившую её по плечу. — Ой, подумаешь, нас всё равно никто не слышит… Ладно, ладно, молчу, не смотри на меня так дико. — Ты лучше скажи нам, Ику… — Шизуй взяла сестру за руку так, чтобы показать остальным царапины на ней. — …откуда у тебя всё это? Спина зашлась в новом приступе, напоминая, как приняла на себя удар в стену. — Ну, меня отметелели… — Я почти услышала кое-что другое, — неоднозначно разулыбалась Жанна, за что получила локтём в бок от Акёми. Одним взглядом Аи просила продолжать. Ику не очень хотела делиться пережитым опытом, но так или иначе стала рассказывать: — Мы были на Южных Воротах, в парке Победы, Пейн хотел разузнать, почему же в тот раз, когда они пытались открыть портал — межмирную дыру в пространстве или как они ещё там это называют? — ничего не получилось. Но оказалось, что монумент больше не излучает чакры. Тогда рыжий включил чуйку и завёл нас на площадь, там мы и нашли новый источник на площади — ту статую Манаса на коне, помните? — Так вот как вы попали на флешмоб наших активистов! — Жанна будто познала истину смысла жизни. — А то Айымку волновало, как же вас двоих могло занести аж туда, в самую гущу народа. — Так вы знали? — Икуроми посмотрела на Аи с не оглашённым требованием всё немедля объяснить. — Знали, что мы с Пейном на площади? — О-о-о, об этом рыжем любителе тектоника только так слухи и ходят, — махнула рукой Гецория. — Все уже наслышаны о твоём, Ару, «дружке», впоследствии танцевавшем с Мишкой. — Чего? — Шизуй почти подумала, что ослышалась и неправильно восприняла все две фразы. — Что за маразм? — «Любитель тектоника»? — Ику на секунду выпала из реальности. Отчего-то это словосочетание никак не шло с таким грозным Лидером Аль-Каиды. — Мы встретили… — Аи чуть замешкалась. — …наших одноклассниц, они и сказали нам, что видели тебя, Икуроми, с брутальным рыжим парнем в очках и обтягивающей футболке. «Разве она была такой обтягивающей?» — призадумалась старшая Колоонзо, а вслух произнесла: — Что за одноклассницы? Акёми была готова наврать во благо всему и каждому. Жанна же не видела в этом необходимости: — Ренатта и Тзиппа подошли к нам на Дзержинке. Из-за них я и проморгала Тоби! Он так расстроился, что я увидела его без маски… — Я бы на его месте тоже расстроилась, — сказала Шизуй. — Не всем нравится твой взгляд. Ой, то есть никому. Гецория закатила глаза. — Ты просто завидуешь мне, Колоонзо. — Чему завидовать? Встрече с этими курами? — Младшая залилась нервным смехом. — А им только в радость пообсуждать кого-то из нас! Ещё и на флешмобы ходят, активистками себя считают! Жаль, они так и не уяснили для себя, что в нашей школе было место лишь для одних двойняшек — нас, Колоонзо! — Бравый ответ, — посмеялась и Жанна. — Меня всегда забавляли ваши перепалки. — К чёрту то, что это были эти мымры. — Больше, чем просто неприязнь к Ренатте и Тзиппе, Икуроми выдал её скрипящий голос. — Меня волнует лишь то, какого хрена вы такой толпой пошли на бульвар? — А сама-то с Пейном разгуливала среди наших одноклассников, — незамедлительно вставила Аи. Она просто не могла позволить Колоонзо надеть овечью шубу, а из них с Жанной сделать сожравших скот волков. — Ещё и к Тори его подпустила, молодец, что ещё сказать! — На Пейне были очки, — процедила Ику. — А вот на Тоби — судя по всему, только маска, и то вы с него её сдёрнули. — Очки, пф… — Акёми усмехнулась в сторону. — Можно подумать, Тори его с ними не узнала. — Вот и не узнала. — У Икуроми начинало подгорать. — Смотрите, как смело катит на меня бочку! Напоминаю, что мы ходили по делу, искали чёртов источник чакры и нашли его и как назло угодили в толпу, в то время как ТЫ, могу поспорить, как раз-таки и «разгуливала» по Дзержинке с Дейдарой. Я держала всё под контролем: скрыла риннеган и убрала всякие подозрения у Тори. А ТЫ эту клоунскую оранжевую маску и по-гейски выглядящего подрывника даже и не подумала ничем прикрыть. Сколько внимания вы там привлекли? И как итог — давайте посмотрим на итог! Я вернула Пейна домой, а ТЫ посеяла хренова антагониста в самом центре города! Атмосфера дребезжала. Гнев вскипятил Аи едва ли не до свиста из ноздрей: — Ах, так теперь только я виновата?! Тоби скрылся, когда мы отвлеклись на девочек, и здесь вся вина на Жанне и её выкидонах! Тебя не было там, ты ничего не знаешь, так что не надо строить из себя самую умную, ясно? Привела своего Пейна, ушатанного, еле на ногах стоящего, ещё и гордится этим! Лучше бы ненаглядную сестру отчитала: она отправила самых дурных из Акацуки — последователя дьявола и потрошителя людей — в самое людное место Бишкека! И после этого я качу бочку? Это ты в чужом глазу соринку видишь, а в своём, колоонзовском, не замечаешь и бревна! И… Дейдара не гей! — «Потрошитель людей»? Да Сасори в этом мире вообще никого не трогал! — зажглась негодованием и Шизуй. — И это я, по-твоему, отправила их в Бишкек Парк? Не противоречь себе, Акёми: раз лично не присутствовала, то и нехрен говорить об этом, тем более обвинять! Жанна прыснула со смеху: — Девочки, это глупо, прекратите. Не воспринимайте всё так серьёзно, будьте проще. — Как быть проще, если она здесь выёживается?! — Икуроми кивнула на Аи, в гневе не в силах даже назвать её по имени. — Ах, это я тут выёживаюсь? — Слышать такое от Колоонзо, самоуверенных и надменных всегда и везде, было сродне пощёчины. — Конечно, как и всегда, я плохая, а вы с Шизуй — аленькие цветочки! — Я такого не говорила, ты сама находу всё и выдумываешь! Аи пошла в атаку сарказмом: — Да, я выдумываю, я ничего не делаю, я разгуливаю где попало, я всё делаю не так, и только вы, Колоонзо, занимаетесь важными делами и не допускаете ошибок! — Замолчи, Акёми, немедленно. — Икуроми хотелось сорвать голос в крике, но она позволила себе лишь понизить тон. Дыхание её сбилось от бурлящего внутри негодования. — Хватит ересь морозить, приди уже в себя. — Замолчать? — Аи побагровела от ярости. — Замолчать?! — А может, вы прекратите бессмысленную ругань, и Икуроми наконец прямо ответит нам, откуда у неё все эти царапины?! — прокричала Мицуми как никогда. Хотя, это было скорее повышение тона, нежели полноценный крик. — Действительно, мне тоже интересно, — поддержала Жанна, тоже желая вернуться к начальной теме. — Ты всегда так делаешь, Ару: начинаешь говорить одно, а потом изворачиваешь тему так, что в итоге получается ЭТО! — Гецория показала руками на обе спорящие стороны, Колоонзо и Аи, подразумевая их высосанный из пальца конфликт. — Что случилось, Ику? Почему ты жмуришься от боли, когда Шизу до тебя дотрагивается? — Мицу всегда была наблюдательной и к тому же смышлёной. — Почему потеряла сознание? От шока так падают лишь в мультиках! — Ладно, хорошо! — в раздражении выпалила Икуроми и вскочила на ноги. Её до головной боли задрали все эти обвинения, наезды и докапывания. — Это Пейн меня отметелил, ясно? Вдарил риннеганом так, что я пролетела через кусты и спиной врезалась в стену здания. Разнёс к чертям округу, попереворачивал машины, но всё в порядке, ясно? В порядке!.. С несказанным «ауч» Ику схватилась за затылок, внезапно разразившийся острой болью, опустилась обратно на кровать и прилегла на подушку. Поплохело и Мицу. Она побледнела, смотря на подругу, как на смертника, и пока остальные ещё только переваривали услышанное, завизжала: — ИКУ ТЫ ЖЕ УМИРАЕШЬ НА ГЛАЗАХ ИДИ СРОЧНО В БОЛЬНИЦУ БОЖЕ ВЫЗОВИТЕ СКОРУЮ АИ ШИЗУЙ ВЫ ЧЕГО СИДИТЕ ПАНИКУЙТЕ!  — Не думаю, что всё так плохо, — отозвалась Жанна после всеобщего шокированного молчания. — В конце концов, у неё же не раскололась голова. — Не дай бог такого! — в чувствах воскликнула Фукусана. — Мне не нужна никакая скорая помощь. — В доказательство этому Икуроми попыталась снова встать, но попытка увенчалась усилением головной боли и полным провалом. — Ладно, может, я и схожу к семейному врачу. Но максимум, что у меня может быть — это сотрясение мозга или вывих позвонка. Кусты знатно смягчили мой влёт в стену. — «Сотрясение мозга»? «Вывих позвонка»?! — Мицу будто озвучивала не чужой, а свой диагноз, раз её так перекосило. — Ты дура, Икуроми. — Полегче со словами, — погрознела та. — Мало мне от Аи досталось. — Да ваши ссоры ничто по сравнению с важностью этой ситуации! — Фукусана готова была пуститься в истерику в любую секунду. — Нельзя забивать на такое! Ты понимаешь, что без должного лечения можешь стать калекой? Потеря сознания — первый и главный звоночек серьёзности твоей травмы! Ты такая безответственная, когда дело доходит до твоего собственного здоровья! Мы немедленно отправляемся в больницу! Где сидит ваш семейный врач? — Стойте-стойте! — Для Шизуй разговор шёл слишком быстро. Она замахала руками, чтобы хоть как-то сбавить темп происходящего. — Хочешь сказать… у Пейна активировался риннеган? — Как и шаринган у Итачи, — подловила Жанна. — Сто процентов, всё это происходило в одно время. — Всплеск чакры… Но не у всех, а только у обладателей додзюцу, — заключила Аи, на время позабыв о конфликте и теперь уделив всё внимание новой проблеме. — Пейн не знал, что делает. — Икуроми как сейчас помнила его блестящий риннеган и скрежет металла от разрываемой на части машины. — Он не контролировал свою силу. — Как и Итачи не мог отключить шаринган и потушить Аматерасу. — Мицу заламывала руки и будто вновь переживала сегодняшний второй пожар, с которым, в отличие от первого, было в разы сложнее совладать. — Мы поливали его водой, но от этого пламя будто усиливалось… — И как же вы его потушили? — С одной стороны, чёрный огонь — это трагедия для колоонзовского имущества, но с другой, Ику жалела, что не присутствовала на момент горения: очень уж ей было любопытно посмотреть на настоящий легендарный Аматерасу. — Не знаю, водой… Икуроми тяжело вздохнула. — Тогда ты сама себе противоречишь. Такое не потушить водой, сама же сказала. — Нет-нет! Вообще, ситуация была двоякая, слушай: на дым прибежал дядь Саша с протянутым из самой его квартиры шлангом и стал поливать огонь; в то же время Итачи смотрел на Аматерасу своим шаринганом так, будто поглощал его одним глазом. Так огонь и исчез… — А может, этому поспособствовали они оба, — предположила и такой вариант Шизуй. — После этого дядь Саша стал читать нотации о том, что нельзя играться со спичками и красителями (похоже, так он оправдал для себя черноту огня), а затем в квартиру ворвались Сасори, Хидан и… Конан! Хидан принёс её на руках, потому что она отключилась прямо по дороге с Бишкек Парка домой. — Я до сих пор не могу понять и поверить… — Икуроми выставила перед собой ладонь, как бы веля притормозить на этом моменте, и поморщилась не то от спинной и головной боли, не то от непонимания. — …Конан действительно всё, имею в виду ВСЁ это время жила в квартире напротив? У дядь Саши? Заядлого алкоголика? — Вообще-то он сказал, что бросил пить, — умно вставила Акёми. На фоне этого Шизуй медленно покачала головой и одними губами произнесла: «Нет». Дядь Саша и водка были чем-то вроде инь-янь: сам мужик-то доброй и светлой души, а привычка его нехорошая и грешная, и тем не менее оба не могут сосуществовать друг без друга. — Дядь Саша сказал, что она ни с того ни с сего появилась у него в квартире, — продолжила рассказ Мицу. — Потерянная ходила по комнате, а затем рухнула на ковёр… — Похоже на наш случай, верно? — напомнила Аи о том самом дне, когда семеро мужчин оказались в их зале. — Наши Акацуки также упали без сознания… Шизуй демонстративно прокашлялась: — Вообще-то, если вы не забыли, это я их вырубила благодаря своему суперскому владению шокером! Куда его, кстати, дел этот рыжий?! — А вдруг не ты сама их вырубила, а они позволили себя вырубить? — многозначительно сказала Акёми, тем самым заставив Мицу всерьёз призадуматься. Шизуй же на эту попытку притеснить её заслуги и достижение жизни лишь закатила глаза. — Короче, — Жанна вновь повернула разговор в нужное русло, — этот алкоголик несчастный, судя по всему, втюрился по-жёсткому в эту синевласку. Приставал, не приставал — хрен чё от него ожидать, но ясно-понятно одно: из своего дома он никуда её не выпускал. Вот я своего Кисамика, например, стабильно выгуливала до магазина «Колобок» (мы там вкуснях набирали; кассирши только так его голодными взглядами и пожирали, как бы я ни старалась прикрыть его широкое тело своим). И вы, я слышала, вывозили своих на прогулку в горы — на вас там ещё Трахтынхан какой-то и его друзья напали, да? А этот собственник никуда свою иномирянку не пускал и сам не выходил! То я думаю, чё это наш любитель-ходить-по-двору-и-всё-и-всех-контролировать-Александр вдруг носа своего из дома не высовывает? А вот он каков! Бабу из другого мира прятал! — Прекрати говорить об иномирянцах, как о питомцах. — Икуроми никогда не нравилась манера речи Жанны, а уж её словечки и выражения — подавно. — «Выгуливала», «вывозила», «своих», «своего» — они тебе что, собаки? — Она просто привыкла, что Кисаме у неё на коврике под дверью спит, вот и выражается соответственно, — шутканула Шизуй, за что схлопотала уничтожительный взгляд Гецории. — А вдруг на самом деле всё с ней было иначе? — Аи видела в Саше добродушного человека и потому встала на его защиту. — Вон, в Бишкек Парк-то её пустили за продуктами, где она на кассе и встретилась с Хиданом и Сасори. — Да херня это всё уже, — отмахнулась Жанна. — Я же всё порешала: сказала Саше, что семь наших «пациентов» точно так же, как и Конан ему, заливали нам про якобы Мир Ниндзя, суперсилы и прочее. Один из них, самый невменяемый, вообще дважды поджёг устроил — колоонзовскую комнату и всю мою кухню разнёс, чёрт! — Гецория с наигранными чувствами цитировала свои слова, сказанные дядь Саше. Пожар в своей квартире она пережила менее эмоционально, чем Икуроми: в обморок не свалилась и даже не орала, когда увидела сгоревшую фурнитуру и мебель, а только драматично схватилась за сердце — последствия пожара всяко легче, чем у тех же Колоонзо с ныне отсутствующей стеной. — А ведь дядь Саша ей верил… — грустно протянула Мицуми. — То есть мы этой притянутой за уши историей о «пациентах мамы Жанны из Японии» испортили репутацию Конан… Ей наверняка будет обидно, когда она очнётся, она ведь могла привязаться к дядь Саше… — Я тебя умоляю! — прыснула Жанна и снова махнула рукой, кидая всё только что услышанное в раздел «херня». — А многие ли ещё спят? — Икуроми оживилась, вспомнив ту гору «трупов», которую увидала в зале ранее, и даже встала с кровати, готовясь направиться туда посмотреть. — И почему они вообще все слегли? — Внезапный переизбыток чакры их сразил. — Аи будто говорила о массовом сердечном приступе. — Пока спят почти все, очнулись лишь Зецу и Кисаме. Они сейчас на кухне. — И какого чёрта мы тогда все здесь сидим?! — Старшая Колоонзо рванула прочь из комнаты. — Как вы могли оставить их одних?! — Я своему Кисамику доверяю! — крикнула ей в спину Жанна и побежала следом, а за ней и остальные Шикуцуёми. — А вот я этому недоубийце доставщика пиццы — нет! — бросила через плечо Ику. Через пару секунд вся женская пятёрка вбежала в не тронутую огнём, что нельзя сказать о гецориевской, кухню. — Кого я вижу, — оскалился Кисаме, сидящий за столом с Зецу, приходу Икуроми, а затем кивнул на неё, но посмотрел на товарища. — Это о ней я сейчас говорил. — Вот как… По позвоночнику точно прошёлся ток — спина вновь отдалась болью. Ику показалось, что на неё светят два фонаря, ведь большие жёлтые глаза Зецу совершенно не походили на человеческие. Он сидел напротив Хошигаки, сутулый, жилистый, напряжённо сжимающий обеими руками кружку с чаем. Кожа его была такой же, какую видела Жанна у Обито: двуцветная — одна сторона обыкновенно белая, другая посмуглей. Новый персонаж сего особенного дома был одет в сланцы, ветхие мешковатые штаны и замызганную майку, открывающую кругленькие неширокие плечи. Икуроми сразу не понравилась его улыбка еле выраженными губами: мерзкая, хитрая, непонятная… — Мы ещё не знакомы… — сказал Зецу одной стороной губ, точно неудачный чревовещатель, и встал из-за стола. — Я Зецу. Он протянул руку для окончательного и бесповоротного знакомства. Икуроми смотрела на протянутую конечность, как на предложенную кнопку для активизации бомбы. Зецу выглядел как самый настоящий пациент психдиспансера, о котором крутилась выдуманная для Саши история Гецории, и дотрагиваться до него у Икуроми не было ни малейшего желания. Они долго стояли так: один, как дурак, с протянутой рукой; другая — истуканом стоящая и смотрящая на смуглую ладонь, словно баран на новые ворота. — Не бойся, пожми руку, — всё скалился Кисаме. — Он не укусит. — Уж не знаю, не знаю… — Шизуй обычно открыто не беспокоилась за сестру, но сейчас от нездоровой улыбки страшного Зецу засуетилась и дёрнула старшую назад — ближе к себе и подальше от нукенина. Та наконец пришла в чувства: — Икуроми Колоонзо, — представилась и сдержанно кивнула. Зецу опустил руку с долей разочарования, но продолжил разговор: — Это ты здесь главная? — Не совсем, — буркнула Аи себе под нос. Услышавшая это Ику не стала спорить и повторила: — Не совсем. Действительно же, ведь в шкиперах есть ещё Пейн. — Но квартира моя, так что и решается всё, соответственно, через меня. Шизуй кашлянула: — Не «моя», а «наша»! — Но оформлена-то на меня, — категорично отрезала Икуроми, затем снова перевела внимание на Зецу. — Я так понимаю, ты остаёшься с нами? — Я ведь часть Акацуки. — Двуцветный расплылся в узкой улыбке. — А что ты делал до того, как пришёл сюда? — не могла унять любопытство Жанна. Зецу пробежался цепким взглядом по каждой из девушек. Гецорию будто ничего в этом мире не могло запугать — она стояла со скрещёнными на груди руками и взирала с царственным взглядом свысока; Икуроми хмурилась от давящих голову изнутри хаотичных мыслей и с напряжённым и усталым видом придумывала решение; Шизуй отстранённо витала в своих облаках; Аи и Мицу боялись Зецу, его внешности и странной ауры, но если первая делала это незаметно, подавляя в себе всякое проявление страха и, напрягшись в плечах, терпела его присутствие, то другая — Фукусана — запуганным выражением лица и глазами выдавала себя с поличными. Зецу улыбнулся чуть шире. Улыбка его стала совсем как у Кисаме — оскалом, только менее презентабельным. Он низко произнёс: — Вам это не нужно знать. Отчего-то никто не стал спорить. — В таком случае, — Икуроми повернулась к Жанне и еле сдержалась, чтобы подбадривающе не положить ей ладонь на плечо, — теперь он весь твой. Забирай. — Чё? — Жанна раскрыла рот. — В смысле… Он у меня будет жить?! — Да они почти все будут у тебя жить, — ещё больше «обрадовала» её старшая Колоонзо. — А ты думала, я поселю иномирянцев в комнате с выходом на улицу вместо стены и дыркой в полу? — Зато будет продувать, — в шутку пожала плечами Шизуй. — И соседи пока всё равно в отъезде, жалобу на дырищу в своём подгоревшем потолке в ближайшие дни не накатают. Гецория в шоке и обречённости закатила глаза, так и не закрыв рот. Она ещё не представляла, какой пиздец может принести ей полный состав Акацуки, а вот Акёми, имевшая дело с семерыми из них и ныне живущая в доме Жанны, тут же воспротивилась: — Ну уж нет, вы не спихнёте их всех на нас! Сёстры посмотрела на подругу с усталым пренебрежением. — Опять запела старую песню… — Зрачки Шизуй также, как у Жанны, поползли вверх. — Завязывай со своей шарманкой, реально бесит уже! — С нами останется только Конан, Итачи и Пейн, они будут спать в зале. Остальные пойдут к вам с Жанной. — Тон Икуроми не терпел возражений. Тем не менее они были, однако не со стороны хозяйки квартиры. — Десять человек в одном тесном помещении?! — Аи такой расклад совершенно не нравился. — Почему десять? — Цифра напрягла и Жанну. — Ты, я, Кисамик и шестеро Акацуки. Это девять. — Она, наверное, и доставщика пиццы посчитала, — прыснула Шизуй. — Можете не париться, я его уже выкинул на улицу, — внедрился в разговор Кисаме и улыбнулся так свирепо, что в достоверности его слов никто не посмел усомниться. — Надо было подождать, пока он очнётся, посмотрит на весь наш неординарный сброд, и сказать: «Тебе всё равно никто не поверит»… — А потом выбросить на улицу, — всё-таки настоял на уже содеянном мечник. — А потом выбросить на улицу. — Младшая Колоонзо повторила без промедления. Оба они рассмеялись, как над невинной шуткой, поймав общую волну. Мицу на это неодобрительно покачала головой: её не радовало осознание того, что бедный неизвестный доставщик, ранее почти придушенный Зецу, теперь валяется где-то на асфальте — и то не ясно, откуда именно его «выбросили». Ведь с недавних пор выходов из колоонзовской квартиры на улицу придобавилось. — Почему мы обязаны жить в тесноте? — никак не желала мириться с положением дел Аи. — Почему бы не поселить всех Акацуки в одно место — в большой дом? У вас, Колоонзо, ведь есть дача за городом. — Дедушкин дом? Да вы охуели! — Поражённая Шизуй даже нервно рассмеялась. — И без того платим, кормим, стираем, гладим, помогаем всем, так вам ещё и дачу подавай? Задницы слипнутся и треснут. А тебе, Акёми, чего не сидится? Уж кому, так это тебе надо молчать в тряпочку, ты вообще ни здесь, ни там не живёшь. Аи побагровела. Снова могла затеяться нешуточная ссора, благо Мицу, не растерявшись, вмешалась: — Ику, вечереет. Мы должны сходить к врачу сегодня же! Идём. Ты же обещала. — Да, идём, врач работает до девяти. — Икуроми уже была в уличной одежде — помятой и слегка рваной, но ведь нынче так модно, — так как в принципе после прихода с площади не переодевалась, а сразу завалилась на пол, так что собираться сейчас не нужно было, а вот дать наставления девочкам — обязательно. Они с Гецорией посмотрели друг на друга с такой серьёзностью, словно были деловыми партнёрами: — Оставляю Акацуки на тебя. Скажи им насчёт переезда к тебе и, пожалуйста, позаботься о них. Жанна хоть и была со своими тараканами в голове, но безответственностью не страдала. И не ныла ни о чём, а только приняла, как должное, и криво улыбнулась с несказанным ответом: «Так и быть, уж постараюсь». — Ты приготовь им похлёбку или что угодно — покорми их, когда очнутся. Сама знаешь, они не привередливы в еде, — повернулась она и к младшей сестре. — Ещё поговорите с Конан, она здесь больше всех не при делах. И успокойте дядь Сашу: уверена, когда он отойдёт от шока или запьёт его, то обязательно явится к нам на разборки, так что придерживайтесь той истории про психдиспансер и пациентов мамы Жанны. — Вообще-то, я уже приготовила мясо по-французски и Шакарап с баклажанами и картохой! — гордая собой, сказала Шизу. Но в ответ получила лишь строгий, скептический выговор: — Шакарап делают с пловом, а не с мясом по-французски, и без баклажанов и картошки, иначе это уже не Шакарап. — Ой, ты такая дотошная! — надула та губы и в обиде отвернулась. Вечно её труд не ценят! Только Икуроми собралась уходить вместе с Фукусаной, как её окликнула недовольная Аи: — Вот так раздала приказы и опять валишь? Колоонзо замерла. Глянула себе через плечо, а в глазах — уже переполненная чаша терпения. Также остановившаяся у двери кухни Мицу обречённо вздохнула. Это конец — конфликта не избежать. — А тебе что-то не нравится? Ику стала надвигаться на подругу. Стоящая рядом с Акёми Шизуй, не желая попасть под горячую руку, скорее отошла назад и облокотилась о кухонный гарнитур, показательно становясь неприкасаемым наблюдателем, а не участником. Аи, в свою очередь, даже не шелохнулась от чуть ли не впритык вставшей к ней Икуроми. Колоонзо была на полголовы выше и потому смотрела сверху вниз. — Я долго терпела, Колоонзо, — начала Аи низким тоном, — теперь с меня хватит. Меня задолбали ваши — особенно твои, Ику, — замашки лидера. Хотя что там о лидере? Царевны! Ты вечно ведёшь себя как надменная мразь, смотришь свысока, говоришь заносчиво и стараешься выглядеть так, будто мы все ниже тебя и обязаны чуть ли не пожизненно! Почему нельзя быть проще? Неужели это так сложно обращаться со своими подругами не как недодиктатор, а с уважением и любовью? Икуроми перекосило так, что изучающая каждый миллиметр её лица Шизуй приготовилась услышать звон пощёчины. Однако до рукоприкладства дело не дошло. Как бы крепко старшая из сестёр не держалась за свою крышу, ей её напрочь сорвало: — Может, это ты прекратишь строить из себя великомученицу?! Вечно недовольная, вечно обиженная, вечно обделённая и ущемляемая — сколько можно жалеть себя и делать из нас с Шизуй монстров? Ты живёшь за наш счёт в нашей квартире. Мы никогда не взваливали на тебя никаких обязанностей, наоборот, ТЫ всегда загружаешь себя бытом по горло, а потом ноешь, как тебе сложно! На ровном месте создаёшь себе проблемы и винишь нас, жалея себя. Бесят мои замашки лидера и диктатора? Так, может, это потому что Я и есть лидер Шикуцуёми, потому что Я хозяйка этого дома, потому что только Я могу контролировать весь этот бардак, творящийся здесь, только Я дисциплинирую вас? В квартире, чёрт тебя подери, толпа преступников, за которыми нужно следить, которым нужно помогать, и я стараюсь держать ситуацию под контролем, бегаю по жаре с Пейном в поисках хоть какого-то шанса для Акацуки выбраться из этого заднепроходного мира! Я прошу вас троих — четверых, с Жанной, — лишь оказывать мне мелкую помощь, что-то приготовить и постирать раз в жизни хреново шмотьё этих ниндзя, чтобы от них не несло, как от говна! Так почему вы, почему ТЫ не можешь сделать хотя бы этого без пререканий?! Почему бы тебе не посидеть на заднице смирно, а не безалаберно носиться по Дзержинке, терять иномирянца, а потом ещё пытаться загасить свой прокол чужим — моим? Любовь и уважение получишь, когда станешь в кои-то веки вести себя трезво, а не как поехавшая от подростковых гормонов школьница, а пока я не собираюсь ни бегать за тобой хвостом, как драная собака, ни слёзно умолять сделать то, что ты ОБЯЗАНА делать! — Ты просто ненавидишь меня за то, что я не такая податливая, как Мицуми и твоя сестра. — Аи трясло от эмоций. — Ты строишь из себя спасительницу, важную шишку даже среди иномирянцев, пытаешься угнаться за высотой их авторитета — Пейна, а когда появляется другая возможная замена тебе и твоим «обязанностям», ты сразу унижаешь и ставишь на место, потому что боишься потерять власть. — Какая нахрен власть?! Стремление сохранить порядок в этом месте — это власть? Перечень указаний, что нужно сделать, чтобы все оставались довольны — это власть?! Ты на ровном месте сочиняешь обвинения! Это ты ненавидишь меня за то, что я ставлю себя наравне с иномирянцами и позволяю себе говорить с каждым из них так, как привыкла это делать с любыми другими людьми. Тебя бесит то, кем я являюсь, потому что ты не можешь быть такой. Тебя душит страх, неуверенность, стеснительность — всё, чего нет у меня и что я отбрасываю, чтобы защитить вас. Потому что если не я буду этим самым лидером — лидером, которым вы, Шикуцуёми, сделали меня сами, — то им не сможет быть никто. И тем более ты. Иссякли слова — настала заключительная битва взглядами, пронзающими души. Аи и Икуроми уничтожали друг друга глазами, как если бы играли в обычные моргалки, но дребезжащий от напряжения воздух давал почувствовать, что это не игра. Настал конец. Ничьи не было. Старшая Колоонзо покинула кухню в немом исступлении и вошла в зал, где с её приходом воцарилась звенящая тишина. Семь пар глаз смотрели на неё неоднозначно — проснувшиеся нукенины, очевидно, прекрасно слышали разразившуюся на весь дом ругань. На лице Хидана светилась ухмылка, словно женский конфликт его только позабавил; Дейдара, напротив, был хмур и зол — от него так и веяло желанием подорвать кое-кого; Сасори и Какузу остались равнодушны к девчачьим глупостям; Конан, потерянная и озадаченная, не могла до конца понять, что происходит; Итачи выглядел усталым, точно пришёл после каторжной работы в поле и только-только прилёг. Пейн был нечитаемым. Лохматые и заспанные, Акацуки сидели на диванах и тошоках и будто чего-то ждали от Икуроми. Та уставилась в слезящийся спросонья риннеган и бесцветно произнесла: — Мы в больницу. Подошедшая к подруге Мицуми тотчас стушевалась под многочисленными взглядами и, понурив голову, молча направилась в прихожую. За ней последовала и Ику, перед этим на полминуты зайдя к себе в спальню и взяв деньги. Поход к врачу с её-то травмами определённо обойдётся дорого. Когда девушки скрылись с зала, Пейн приказал: — Хидан, Какузу. Казначей без лишних слов всё понял и встал с тошока. Мацураси, откинувшись на спинку дивана, заныл: — Да хорош, они сами справятся! — Но риннегану, хоть ныне и недействующему, перечить сложно. — Ладно, иду я, блять, иду. Харе уже на меня так смотреть… Когда бессмертный дуэт вышел из квартиры вслед за девушками, в зал вплыла Жанна, Кисаме и Зецу. Шизуй пришла с опозданием, а Аи — после неё. — Ну, как вы поняли, из-за выкидона Учихи вам придётся переселиться ко мне. — Жанна заметно присмирела после громкой ссоры, хоть и не задевшей её, и говорила без нарочной сладости в голосе, своим обычным тоном. — Конан, — посмотрела она на «новенькую» в их коллективе, — вы с Александром, сами понимаете, разделяетесь. Староват он для возни с иномирянцами. Я внушила и продолжу внушать ему, что всё, что он услышал от вас о параллельном мире, чакре, ниндзя и их способностях, — бред. На лице Конан не дрогнул ни один мускул. Лишь в глазах отразилась печаль. — Я понимаю, — отозвалась она глухо. — Кисаме, Зецу. — Пейн снова отдал не развёрнутый приказ и тем не менее был понят. Мечник приложил ладонь к спине Гецории и, похлопывая её, стал уводить прочь со словами: — Нужно приготовить комнаты для всей организации. — Так ты мне поможешь? — Жанна расплылась в польщённой улыбке. — Как это мило и по-джентельменски. Что за «джентельменски» Кисаме не знал, но возгордился собой. За парочкой засеменил Зецу. Однако перед уходом он обернулся и махнул притихшей, ушедшей в свои мысли Аи: — Идём с нами, Аи Акёми. Та стояла в трёх шагах от Шизуй, словно они были совершенно незнакомыми людьми, а не лучшими подругами. Аи переглянулась с ней, но сообщения в их взглядах не было никакого — они будто утратили ту тонкую связь, что долгие годы была между ними, и перестали друг друга понимать. — Да. Иду. — Она не обернулась на Колоонзо и ушла по-английски. Шизу проводила её тяжёлым взором в спину, а потеряв из виду, фыркнула в сторону не произнесённым: «ну и пошла она!». В обиженной позе младшая Колоонзо стояла посреди зала, прокручивая в голове обрывки ссоры сестры и подруги и думая, кто же из них прав. Ответ был очевиден. На фоне её дум и размышлений негромко переговаривались Акацуки, что-то шубуршал Пейн, а когда пятеро оставшихся нукенинов поднялись со своих мест, Шизуй отвлеклась на них, вставших полукругом перед ней, и вдруг кое-что осознала… Ни Жанны. Ни Аи. Ни Мицуми. Ни Икуроми. …осознала, что осталась совершенно одна в компании иномирянцев. Её окружили. — Что такое? — Колоонзо не хотела выглядеть запуганной, но осознание круглого одиночества и застывшее после конфликта напряжение в воздухе давили на неё настолько, что она невольно втянула голову в плечи, желая спрятаться, подобно черепашке. Пейн кивнул на диван, стоящий по левую руку от неё, и сказал: — Садись, Шизуй. Его показной безобидный тон только испугал Шизу. В отсутствие подруг и сестры она впервые на полную ощутила сковывающую ауру Лидера преступной организации высшего ранга и, поёжившись, послушно села на диван. Пейн вынес приговор: — Пора тебе кое-что нам разъяснить.