***
— Кто? — Лицо по привычке осталось непроницаемым. Одна только рыжая бровь, поддаваясь эмоциональности, неведомо как присущей нукенинам в этом мире, приподнялась в немом удивлении. Колоонзо лепетали так быстро, что Пейн так и не понял, о ком они говорят. — Дед и отец. Они приедут где-то через час-два, так что мы должны провести с вами беседу о том, как вы должны вести себя при нашем отце и что ему говорить… — Подожди-ка, я чё-то не врубаюсь… — почесал затылок Хидан. Он не нашёл смысловой логики ни в одном из слов девушек. Икуроми изобразила на лице сострадание к недалёким иномирянцам — они ещё не ведали, что за человек к ним едет. Одно его слово — и отряд милиции уже будет в этом доме, и никакой дядя-мафиози их уже не спасёт. — Повторяю в последний раз: едут наш отец и дед, — старшая Колоонзо будто вела урок пятиклашкам, достаточно умным для восприятия информации, но совершенно не знающим, как её переваривать. — Перед ними вы ОБЯЗАНЫ быть нормальными, иначе всю вашу организацию тотчас прикроют, а нас с Телегей сошлют в ссылку за общение с такими, как вы. Наш отец не тот, кого можно не воспринимать всерьёз. — Что значит «нормальными»? — Дейдара оскорбился. — По-твоему с нами что-то не так, хм? — Да вы видели себя в зеркале? — попыталась несмешно пошутить Шизуй и ойкнула, когда сестра одарила её убийственным взглядом. — Кхм, я имела в виду, что вам просто нужно спрятать все свои хипстерские волосы и эти ваши читерные глаза. Никто не знал значение услышанных прилагательных, но все оскорбились ещё больше. Икуроми начала подталкивать младшую в бок, сплавляя её на кухню от греха подальше. — Иди-ка ты приготовь для отца и деда обед… — Зачем? — стала упираться та. — В холодильнике ещё стоят остатки тофу Дейдары. — Да, можем разогреть их. — Мицу также не видела в этом ничего плохого. — Ага, отец будет в восторге, — мрачно заметила Икуроми, после чего схватила и подтолкнула на кухню и подругу. — Мясо с картохой в руки и пошли готовить куурдак! Фукусана вздохнула и послушно ушла, в то время как Шизуй поковыляла за ней, бубня себе под нос нечленораздельные ругательства. В зале на первом этаже остались лишь притихшие от грядущей движухи Акацуки и Икуроми. Колоонзо с Пейном стояли важно и высокомерно, в то время как другие иномирянцы сидели на диванах или за столом — столовая в этом доме не была отдельной комнатой, а присоединялась к залу, составляя одно большое место для трапезы, отдыха и просмотра телевизора. — И как же ты собираешься прятать наши «странности»? — Какузу сказал это с несвойственным ему жирным сарказмом. Его глаза блестели огнём раздражения: с какой стати он должен маскироваться под кого-то «нормального» ради здешнего жалкого смертного? Старшая Колоонзо, используя всё своё критическое мышление, метала взгляд то на шрамы вокруг рта казначея, то на мерцающие глаза Хидана, то на мультяшные волосы Сасори, Дейдары и Конан, то на играющего роль слабоумного Тоби, то на нездорового цвета кожу Кисаме и Зецу, то на Пейна, «ненормального» по всем пунктикам несуществующего списка. Масок не хватит на всех, как и очков. Пакеты на голову — не самый лучший выход, да никто и не дастся на такое. Икуроми глубоко вдохнула и шумно выдохнула. Смирилась с ситуацией. — Судя по всему, внешне вас не изменить. Давайте тогда хотя бы попробуем объяснить это: скажем, вы и вправду не отсюда. Вы из Японии. Запомнили? — Это название страны. — У Итачи на такое была хорошая память. — Верно. Вы из страны Япония, так что, соответственно, вы — японцы. Говорите на японском языке. То есть не на здешнем, не на русском. Сделайте вид, что не понимаете нашей речи — это позволит вам не участвовать в разговоре, и отец не сможет вас лишний раз допросить. — И ты хочешь, чтобы мы притворялись здешними иностранными людьми перед вашей семьёй? — смог переварить ситуацию Сасори. — Как глупо. — Будто бы есть другой выход, — буркнула Икуроми. — По крайней мере, это позволит всем нам избежать казуса. На этом всё и закончилось: раздался стук в дверь. Все замерли. Шизуй вышла из кухни на звук и тотчас столкнулась взглядом с сестрой. — Как… как это понимать? — Арууке смотрела на младшую, как на предателя родины. — Ты же сказала, что у нас есть ещё два часа! — Видимо, уже нет… — Телегей развела руками, показывая, что ничего уже не поделать. Вышедшая следом за младшей Колоонзо Мицуми выглядела обречённо. Икуроми закрыла глаза и пыталась собрать как мысли, так и себя в кучу. И вновь раздался стук. — Иди, открой! — кивнула на входную дверь Тюка, обращаясь к сестре. — Я? — Младшая стала её подгонять, так что Ару ничего не оставалось, как незамедлительно идти к двери. — Чёрт подери, мы ведь даже стол не успели… Она так и не закончила фразу, очутившись у самого входа в дом и оттого вконец растерявшись. В дверь ещё раз постучали — Арууке невольно вздрогнула. Рука замерла в сантиметре от ключа в скважине. Семейная встреча должна состояться сейчас, а старшая Колоонзо не была готова к ней даже морально. Однако, бежать некуда. Прикрыв глаза и вдохнув воздух полной грудью, Икуроми собрала всю имеющуюся силу воли, повернула ключ два раза влево и, дёрнув дверную ручку, потянула на себя. Дверь растворилась — перед девушкой предстали гости. И почему-то их оказалось трое…***
— Господи. — Ику хотелось тотчас закрыть дверь. — Он самый! — насмешливо отозвался ей пришедший молодой человек. Шизуй пробрала дрожь от такого до неприязни знакомого голоска. Мицуми теребила подол футболки, переживая за подруг и сложившую ситуацию. Акацуки так и не дёрнулись со своих мест и непоколебимо смотрели в сторону входной двери, загораживаемой спинами старшей Колоонзо и нервно переминающейся с одной ноги на другую младшей. Пускай лица нукенинов и были каменными, но каждый из них тем не менее был заинтригован встретить тех самых старших Метытовых. — А ну-ка дай пройти в свой же дом. Икуроми в молчаливом поражении пропустила гостей. Шизуй чуть склонила голову, будто была в чём-то виноватой и уже готовилась раскаиваться. У Мицуми от волнения перехватило дыхание: вот она, семья её Колоонзо! — Так значит, это правда, — ровный голос прорезал гнетущую тишину. Нурбек Метытов, едва ли посмотревший на дочерей, задержал взгляд на десятерых иномирянцах. — Ваши друзья-японцы, я полагаю? Сразу видно, от кого у Арууке эта напыщенная серьёзность: у этого человека было стальное лицо, которое, казалось бы, ничего и никогда не могло растормошить. С идеально уложенными короткими волосами, идеально выбритой кожей лица и идеально выглаженной одеждой, Нурбек Метытов стоял посреди гостиной и созерцал Акацуки. С высоким чувством собственной важности, самоуверенный и гордый — Пейн сразу отметил это, стоило ему наткнуться на эти глаза с чёрной бездной в них. Второго мужчину хоть и сложно было назвать ровесником предыдущего, чему способствовали предательские морщинки на загорелом лице, однако дух его пылал ярче любого в этом помещении. В глазах горел такой неистовый огонь юности, что ему могла позавидовать даже Телегей. Впрочем, чем-то они с младшей Колоонзо были похожи, да так, что Дейдара даже подумал о том, что будь она противоположного пола и на пять десятков лет старше, то непременно выглядела бы так, как этот старик. Последнего переполняли эмоции и энергия: он тотчас всплеснул руками в приветственных жестах и вскрикнул так, будто видел не вылезших из аниме антагонистов, а своих старых друзей со школы, которых не видел с советских времён: — Иностранцы! — Дедуля миновал потерявшихся в пространстве сестёр Колоонзо и на радостях пожал руку ближайшему иномирянцу, коим выпало быть Пейну. Он разразился громко и с чувством: — Приветствую в стране небесных гор! Как она вам, а-а-а? У Лидера вдруг даже заболела голова от настолько положительных флюидов, исходящих от Романа — самого старшего в семье Метытовых. Но виду он, конечно, не подал, и с уважением ответил на рукопожатие также крепко, но менее энергично. — Ух, и народу же здесь! — Молодой человек, чьё присутствие вдвое помрачило настроение Икуроми и Шизуй, замахал на себя ручкой, словно ему было душно. Адам едва ли был похож на своих сестёр или на отца с дедом соответственно — ему всегда говорили, что он пошёл в мать так же, как и его старшие сёстры Ариетта и Эльзада; Арууке и Телегей же всю жизнь предпочитали придерживаться версии, что Адам им вовсе не родной, вот и не похож на них, и постоянно говорили в школе, что его забрали из семьи индусов, вот он и вышел таким смуглым. Тем не менее он был достаточно симпатичным парнем, что сразу отметила Мицуми, видевшая старшего брата Колоонзо только на фотографиях. — Привет, пап, — первой выдавила из себя Арууке и поцеловала отца в щёку, приподнявшись на цыпочки. Так же поступила её младшая. — Атуля, с возвращением на родину. Только не мучай наших друзей, они на русском едва ли два слова могут связать… — Да ты что? — Роман улыбнулся Пейну, смотря в его самые риннеганы без всякого смятения, словно видеть додзюцу из другого мира ему было не в новинку. Закончив с затянувшимся рукопожатием, он переключил внимание на внучек и с радостным хохотом любящего дедушки принялся их обнимать. Странные эти люди, подумал Лидер, не сразу поняв, что таилось за этой странной улыбкой старика. Не мог ведь так сразу вычислить, что Пейну понятен русский язык? — Мои девочки! — Адам вытянул губки в бантик и, шумно зачмокав, также побежал к сёстрам. — Ару и Тюка! Любимые! И если Арууке стерпела смачный поцелуй в губы и лишь страдальчески закатила глаза — такая экстравагантная, но вполне себе обыденная традиция в некоторых кыргызских семьях смутила Акацуки настолько, что все они невольно вытаращились на это зрелище, — то Телегей тотчас драматично взвыла и стала отбиваться от брата. — Фу, придурок, не лезь ко мне со своими губищами! — Телегей, следи за языком, — немедля усмирил её Нурбек властным голосом. Он был один из тех отцов, которые не дают спуска своим детям. — Я давно тебе говорю обращаться с братом как положено. Он старше тебя. — Но в развитии не преуспел… — буркнула себе под нос Шизуй и позволила себя поцеловать, после чего брезгливо вытерла слюнявый след рукой. — Кхм… — Икуроми привлекла к себе внимание. — Удивлена, но рада, что вы трое нас сегодня навестили… — Она врала, конечно же. — Вы приехали быстрее, чем мы ожидали, так что мы едва ли начали готовить обед… — Ничего, доченька, — ответил Роман и заботливо помассажировал ей плечи. — Расслабься, куда же ты так напрягаешься? И серьёзная такая, ха-ха, ей богу! Улыбнись, Аруша! Арууке извернула губы в кривой улыбке. Она любила свою семью, безумно обожала дедушку, но здесь и сейчас уж точно не хотела никого из них видеть. Телегей продолжала переминаться с ноги на ногу возле Айдай, чувствующей себя не в своей тарелке даже больше, чем кто-либо из иномирянцев. Последние, в свою очередь, ни капли не переживали такой внезапной встречи и всей компанией, кроме своего Лидера, восседали кто на диванах, кто на креслах, кто за большим столом. Нурбеку, как сильно уважающему себя человеку, это не понравилось: с чего это никто не встал при его приходе? Иностранцы, решил он, чего с них взять — и не стал раздувать из мухи слона. Пока что. Решив пойти «чужестранцам» навстречу, отец Метытовых первым подошёл к Нагато, стоящему посреди гостиной, и протянул руку. — Нурбек Метытов. — Голос Нурбека никогда не был приветлив или добр. Его глаза были идеально выполированными стёклами — если они и есть зеркало души, то душа Метытова была голым льдом. В прошлом работая в уголовном розыске, он вынужден был стать машиной, способной ловить разных мерзавцев, допрашивать, пытать и дальше по списку. Впрочем, не он один был таким отмороженным — за рыжим Лидером была целая организация выращенных на кровавых боях наёмных убийц. Казалось, Пейн смотрел на протянутую руку с одолжением. Мицуми вдруг почувствовала, насколько сильно ей необходимо ретироваться куда-нибудь вглубь кухни, скажем, начинать готовить обед, и, впрочем, так и поступила. Шизуй, смотря куда-то на запылившиеся плинтуса, старательно выпадала из реальности, лишь бы не находиться здесь и сейчас меж двух огней — семьи и Акацуки, худшей комбинации этого месяца. Икуроми же не отрывала взгляда от протянутой отцовской руки и не протянутой руки главного нукенина дома и думала о том, что убьёт Пейна, невзирая на все его выкрутасы с риннеганом, если он сейчас же не ответит её отцу своим крепчайшим рукопожатием. Три секунды бездействия показались вечностью. — Пейн. — Он пожал Метытову руку. «Этот взгляд…» — Однако Нурбек быстро отогнал наваждение о том, что у иностранца взгляд убийцы. Это всего лишь иллюзия, созданная этими кошмарными молодёжными линзами. Ох уж эти японцы с их экстравагантной модой на рябь в глазах. Он отпустил руку Пейна. Коллаб, о котором старшая Колоонзо никогда бы не подумала и никогда не хотела думать: её отец и Нагато только что познакомились. «Поскорее бы этот день закончился…» — взмолилась Ику, но Мицуми только начинала готовку обеда, что значило, её любимая семья не уйдёт отсюда ещё в ближайшие три часа. — Будьте добры, представьте мне и остальных молодых людей, раз они не в состоянии сделать это сами, — сказал Нурбек дочерям. Телегей всё ещё смотрела на плинтуса. Арууке уже было засуетилась, но это было ни к чему… Пейн едва ли повернул голову, едва ли поднял взгляд на сзади сидящих подчинённых, как они поднялись, как один, и приготовились назваться. Нурбек Метытов напрягся. На секунду ему подумалось, что перед ним — преступная группировка.***
Тоби развеял всякие секундные опасения, выкрикивая своё имя невинным шутливым голоском. Адам заценил оранжевую маску нукенина и, одобрительно кивая, думал о том, что, наверное, это сейчас очень актуально в Японии — там ведь все фанаты всего яркого, странного и анимешного. А эти ребята будто из аниме и вылезли! Именно это он и озвучил за столом. — Будто из анимехи, — сказал и сразу заел салатом, приготовленным Мицу на скорую руку. — Цыц! — вспыхнула Шизуй. — Не моли чепухи, придурок. Им всем знатно повезло, что брат Колоонзо посвятил свою жизнь просмотру Ван Писа и только Ван Писа и потому не мог узнать в лже-иностранцах антагонистов другого популярного аниме. — Телегей. — Отец бросил на неё предупреждающий взгляд. Та сразу поникла, но продолжала стрелять в брата молниями из глаз. Дедуля Роман решил разбавить атмосферу: — Очень вкусный и необычный обед, Айдайка! — И улыбнулся ей. — Спасибо… — Мицуми смутилась, но подарила улыбку в ответ. Она и сама не поняла, как умудрилась так сварганить обед из подручных средств вкусно и в кратчайшие сроки: салатик из лосося, шпината и сыра фета зашёл всем без исключения, как и золотистый плов с курицей. Отец Метытовых ожидал традиционный протеин в виде баранины или говядины, но жаловаться не стал, хотя и бросил привередливый взгляд, когда тарелка с едой только оказалась перед ним. Все собрались за большим столом и вместе разделяли трапезу. Дед Роман разговаривал больше всех и шутил так умело и уместно, что даже Конан пару раз едва сдержала улыбку. Иномирянцы держались молодцом и прекрасно притворялись не знающими русской речи. Только Пейн, к несчастью Икуроми, заявил, что владеет здешним языком, да Тоби, придерживающийся образа хорошего мальчика даже в такой ситуации, выдал себя парочкой фраз и тоже весело сообщил, что может разговаривать. Ику сидела как на иголках, боясь за каждый неправильный вздох нукенинов, но тем не менее старалась поддерживать разговор тоном, будто внутри неё не бушует ураган эмоций. Шизуй мрачно смотрела на брата и вступала с ним в словесную потасовку всякий раз, когда он пытался сказать что-то неприличное или подкатить к Конан и Мицуми. Хоть Адам и был старше их с Икуроми на пару лет, но тактичностью он не отличался и, наоборот, походил на их младшего братика, чьё поведение стоит пресекать. Нурбек из-за издержки своей профессии не мог не сканировать друзей дочерей и потому исподтишка наблюдал за каждым из них и, анализируя, у себя в голове составлял досье на каждого… Например, вон тот крашенный в красный быстро терял интерес ко всему и выпадал из реальности каждые несколько минут, ковыряя тарелку с недоеденным пловом во время рассказов Романа, которых в силу незнания русского языка понять не мог. Однако такой ничем не интересующийся и индифферентный ко всему и всем молодой человек оказался любителем деталей и женской красоты: он кидал мимолётные взгляды на то, как синеволосая девушка поправляет на себе футболку размером больше, чем ей стоило носить, и на секунду оголяет выпирающие ключицы; как заправляет за ухо прядь Айдай, чтобы та не спадала ей на тарелку; как прикладывает к горлу ладонь Арууке, прокашливаясь; и особенно всё то, что делает Телегей: каждое её движение, возглас против брата или смех над шуткой деда. Мужская часть его коллектива будто не существовала для него. Надоела или приелась — он не обращал на товарищей никакого внимания, словно давно знал, что от них ожидать, а в девушках ещё находил что-то новое и вдохновляющее. В его взглядах не было пошлости и похабности — он был, скорее, ценителем прекрасного, чем заурядным извращенцем. Вызывающе блондинистый блондин с неприятно для Нурбека длинными волосами (пускай его сын тоже не был коротко стрижен, но он хотя бы никогда не отпускал волосы длиннее плеч, да и вряд ли бы решился, живя в отцовском доме) имел непростой темперамент и будто имел у себя на уме что-то эдакое, что-то подростковое, хулиганское и максималистское, но в какой-то момент осознавал, где и с кем он, и сдерживал всякий свой порыв. Он хмурился всякий раз, когда начинали говорить Ару или Тюка — вряд ли у него было взаимопонимание с двойняшками. Он едва сидел на месте, вынуждая терпеть это общество и словно мечтал очутиться не здесь, не сейчас и не с этими людьми. Часто смотря в пространство перед собой, но не выпадая, а скорее мечтая, блондин словно мечтал о полёте в небе. Парень в оранжевой маске словно специально переключал на себя внимание глупыми изречениями и детскими выходками. Он так сильно напоминал Нурбеку собственного сына Адама — неудивительно, что эти двое тотчас нашли общий язык и ловили общую волну всякий раз, когда говорили неведомую околесицу, — что разузнать больше об этой личности за маской у бывшего полицейского не составило труда: коэффициент интеллекта Тоби был знатно выше, чем у трети находящихся в комнате, но он намеренно скрывал это за образом клоуна. Адам такой же человек высокого ума, прячущийся за маской дурака и казановы, жаждущий всеобщего внимания. Дома он молчит и едва отрывается от компьютера, программируя и создавая графические модели по работе, идеально воспитанный, серьёзный и так похожий на Арууке, а на людях улыбается своей самой похабной улыбкой и отпускает неприемлемые шуточки, действуя сёстрам на нервы — человек за оранжевой маской такой же. Такой же скрытный и серьёзный, прячущийся за подставной личностью по причинам, кроющимся в его далёком прошлом. Нурбек был уверен, что почти всем этим иностранцам за двадцать пять точно. А особенно этому серому великану: такой большой и широкоплечий, словно годами сидел в тюрьме и там же накачал себе банки. Глаза маленькие и узенькие, как у рыбки, так что он будто улавливал каждую деталь, каждую мелочь в действиях людей, метая зрачки, словно искал себе добычу. Боковым зрением Нурбек замечал взгляд Кисаме, как тот смотрит на него, тянущегося за салфеткой, чтобы вытереть рот, со скрытым, даже рефлекторным опасением, будто ожидая вооружённого нападения. Такие опасения могут быть либо у отсидевшего, либо у полицейского из отдела по уголовному розыску. Нурбек был из второй категории и потому подозревал здоровяк в другой. А его рядом сидящий товарищ — тот самый, который с жёлтыми глазами и будто двуцветной кожей, словно и человеком не являлся, — улыбался странно, сидел странно, смотрел странник. Шизофреник, точно! Нурбек убедился в этом окончательно, когда увидел, как Зецу шевелит краем губ, общаясь ни с кем иным, как с самим собой, смотря в свою уже пустую тарелку. Больше всего Нурбеку не понравился этот напыщенный крашенный самец: пепельные волосы и малиновые глаза казались сильно вызывающими, а улыбка — похабной и нахальной. Во взгляде этого человека не было ни толерантности, ни высокого интеллекта, ни каких-либо тёплых или высших чувств. Он из тех, кто привык отвечать насилием, кто не признаёт собственную неправоту или чужое мнение. Напыщенный, грубый и дерзкий — подумал Нурбек и помрачнел ещё больше, когда Хидан тотчас уловил его взгляд исподлобья и дёрнул уголком губ вверх, словно насмехался, говоря: «Тебе всё равно не узнать о нас правды». Нурбек должен был докопаться до истины. Он не верил в сказки дочерей о том, что иностранцы прибыли по некой программе обмена культур между Кыргызстаном и Японией, в которой Арууке и Телегей выступают волонтёрами для пунктика в своём резюме для будущего. Нурбек не верил, что такие люди как Пейн, Итачи и Какузу, нечитаемые и непробиваемые на простые человеческие эмоции, могут быть участниками подобной программы. Все эти иностранные «экземпляры» словно повыходили из тюрьмы или психдиспансера. А может, они и вовсе сектанты… К такому же выводу пришёл и дед Роман. Закончив рассказ о своих каникулах в Соединённых Штатах, он вдруг притих ненадолго, оглядывая гостей своего дома, а после поинтересовался так мягко и ненавязчиво, как мог бы спросить у внучек, есть ли у них ухажёры: — А вы, ребята, случайно не сектанты? Где-то на фоне подавилась хлебушком Шизуй. Икуроми перестала жевать плов. Мицуми вдруг замерла с поднесённой ко рту чашкой чая. Пейн словил на себе ошеломлённый, напуганный и потерянный одновременно взгляд старшей Колоонзо и ответил старику не менее непринуждённо: — Нет. Мы — Акацуки. «Ничем не лучше», — выдохнула Ику и продолжила жевать. Но не тут-то было… — Акацуки!? — Дед вскочил со стула. Девушки вытаращились на него с диким страхом и неверием в то, что Роман мог знать или слышать о преступной организации из аниме. — Как я мог не понять раньше! Этот ваш вид, ваш стиль и ваши глаза… — Роман перегнулся через стол, приближаясь к Пейну и сильнее всматриваясь в его риннеган. Мицуми запаниковала и вцепилась в стул так сильно, словно могла с него вот-вот свалиться. Икуроми затряслась, а сердце её забилось в разы быстрее. Шизуй уже разинула рот в намерении излить все пришедшие в голову оправдания, но и они были ни к чему. Роман вдруг подмигнул Лидеру Акацуки. — …Вы же рок группа! — Старик мечтательно прикусил свою нижнюю губу, закрыл глаза и заиграл на воображаемой рок-гитаре, вдруг превратившись в Мэрилина Мэнсона. — Всю молодость хотел быть таким, как вы! — Рок-группа… — прошептала Арууке, ошеломлённая таким поворотом, и размякла на стуле. — Зашибись… — Да у них скорее имидж просто такой, — просёк всю фишку Адам. — Я бы больше на косплееров поставил, чем на музыкантов. — А у тебя никто и не спрашивал, — буркнула Тюка. Адам показал ей язык и она сделала то же в ответ. Пейн не понял ни о чём речь, ни почему старик вдруг стал махать рукой с таким озабоченным делом лицом, так что пропустил свой ход в разговоре. Зато эстафету незамедлительно принял Нурбек: — Отец, угомонись, — одёрнул он Романа и заставил сесть на место. Пришло время ему задавать умные и точные, как стрела, вопросы. За столь долгое время созерцания иностранцев он вдруг впервые за день зациклил внимание на дочерях, а подобный его соколиный взгляд, как в сию секунду же поняли Колоонзо, не предвещал ничего хорошего для них. — Завтра я запишу вас обеих к врачу. Икуроми и Шизуй озадаченно посмотрели на отца, а потом друг на друга. — К какому такому врачу? — Шизуй на секунду задумалась, а не болит ли у неё что-то. А может, это сестра выглядит нездоро́во, раз отец забеспокоился? Ответ стал громом средь и без того пасмурного неба: — К гинекологу. Мицуми подумалось, что она ослышалась. Сёстры Колоонзо снова непонимающе переглянулись. До Икуроми дошло первой: — Прости, чего?! — сказала она с угрозой на дебош, если расслышала всё правильно. — И никакого больше волонтёрства, — выносил вердикты Нурбек. — Вы не мать Тереза, чтобы за всеми присматривать. Молодые люди, — кинул он косой взгляд на Пейна и его компанию, — и сами могут о себе позаботиться, хватило им сидеть на вашей шее больше месяца. А вас обеих я отправляю на обследование. И если окажется так, что ваша мать плохо вдолбила в вас то, что честь берегут смолоду, не будет вам никакой учёбы за границей. Немая сцена. Роман неловко уставился в сторону, Адам приглушённо прыснул со смеху. Акацуки чего-то недопоняли. Впрочем, как и Мицуми. — Да ты оборзел! — вскрикнула Шизуй, а вместе с её криком со стула подорвался отец. Нурбек хлопнул по столу, заставив Мицуми вздрогнул всем телом, и прогремел на весь дом: — Это вы оборзели. Водитесь с кучкой иностранных клоунов так, что мне звонят знакомые и говорят о ваших похождениях. — Он вперил взгляд в Икуроми так пронзительно, что та сжалась на секунду. Однако злость на отца взяла вверх почти незамедлительно. Ику тотчас воспылала праведным гневом, подскочила с места и заголосила также громко: — Мы помогаем нашим друзьям в трудную минуту и учим их нашей культуре. А не занимаемся похабщиной, в которой только ты нас и мог заподозрить! — Сядь и слушай сюда, Арууке, — процедил Нурбек, с угрозой выпучив глаза, как это делают взбешённые родители, чтобы поставить детей на место одним только взглядом. — Вы не умеете жить правильной самостоятельной жизнью, раз уже завелись компанией мужчин и считаете это благородным, так что немедленно вернётесь в отчий дом. Если ваша мать не справилась с её женским воспитанием, тогда я вдолблю в вас мораль и традиции. — Ничего в нас никто вдалбливать не будет! — воспротивилась и Шизуй и также встала из-за стола. Отцовский взгляд было пригвоздил ей обратно, но она мужественно вытерпела и осталась стоять в разгневанном виде. — И не пойдём мы обратно в эту домашнюю тюрьму! У нас своя жизнь и, какая бы она ни была, не тебе решать, что и как нам делать! Да хоть в одной комнате с ними спать будем — вам-то что?! Мицу зажмурила глаза. Шизуй точно не умеет держать язык за зубами… — «Вам-то что»?! — настала очередь Нурбека звереть. — А ну сели обе! — Мы тебе не собаки! — неистовала Телегей. — Мы свободные, необязанные никому девушки! — Тогда вы курвы, — безжалостно бросил их отец. — Деточки… Нурбек… — Роман было вмешался, но и его заткнули быстро. Ему хватило взгляда сына, чтобы понять, что дедушкино влияние здесь никакой роли не сыграет. Если бы у Метытовых было время посмотреть на Акацуки, то всякая иллюзия о том, что они из Японии и не понимают русской речи, тотчас бы рухнула: подобная семейная потасовка стала чем-то новым и совершенно непредвиденным для нукенинов, отчего лица некоторых стали изумлёнными, что сразу показало бы, насколько хорошо они на самом деле понимают контекст. — Могли бы не разыгрывать спектакль при гостях, — удручённо вздохнул Адам и, встав, направился на выход. — Подожду снаружи. — Понравилось очерствлять семейное гнездо? — Что-то в старшем Метытове поменялось. Если минутой раньше Нурбек был человеком серьёзности и рациональности, сейчас за чёрным льдом в его глазах бушевали эмоции и острая необходимость выйти победителем в словесной перепалке, унизив и оскорбив оппонентов больше и сильнее. — Мутить чистую кровь с иностранной?! Шизуй вспыхнула. Она побагровела и почти вырвала весь свой праведный гнев, однако сестра прервала её, стоило той открыть рот. — Тебе пора, отец. — Теперь глаза Икуроми обратились в лёд. Обида уничтожила её настолько, что никаких эмоций на показ и не осталось. — Уходи. Сейчас же. — Как ты смеешь выгонять родителя из собственного дома?! — Нурбек был готов обойти стол и припечатать дочь к стене. К счастью, Роман спас ситуацию: взяв сына за рукав рубашки, он остановил его от любых насильственных действий. — Мы действительно задержались здесь. — Роман отпустил его и, развернувшись, пошёл по следам Адама. — Нам уже пора уезжать. Поехали, Нурбек, оставь девочек и их друзей в покое. «Слушайся родителя!» — было бросила Телегей отцу, но Айдай, чувствуя намерения подруги сказать напоследок что-то эдакое, вовремя одёрнула её. Как ни странно, Нурбек так и сделал: оставил в покое. Бросил уничтожающий взгляд, значащий, что разговор ещё возобновится на другой территории, в другое время и при других обстоятельствах, но последствия будут ужасными. Уж в следующий раз он выбьет всю дурь из этих несносных девчонок. — Развлекайтесь, — сказал и ушёл. На улице послышался рёв машины и вскоре всё стало совсем тихо. Только Икуроми тяжело дышала в немой столовой. — Как-то так мы обычно и обедаем с семьёй, — внезапно сказала Шизуй, разбавляя атмосферу коротким звонким смехом. — Ну так… Кто-нибудь хочет посмотреть фильм? Я всегда за «Американский Пирог»! Возражений не было, да и не могло быть.