Осколки лунного базальта

Дыхание девушки, подвешенной посредине комнаты, то становилось мертвенно бесшумным, то громким хрипом вырывало из горла. Тонкие запястья были обхвачены наручниками настолько сильно, что кончики пальцев стали синими совсем не из-за холода. Она теперь не ощущала смрада и тяжелого зловония тухлости в этой темной клетке: запах ее собственной крови красной пеленой застелил разум. Тело, натянутое словно струна, качалось со стороны в сторону, а цепи при этом издавали до ужаса неприятный скрип. - Ты сломалась… - Ты не сумеречный охотник… - Твоя мать никогда тебя не любила… - Твои друзья присоединились к армии Валентина… - Армия Чистых Нефилимов… Эти фразы-воспоминания вальсировали в подсознании Клариссы всё время, проведенное ею в отцовской темнице. Голоса гудели, словно назойливые мухи, но откуда шел звук девушка уже различить не могла. Граница между реальностью и галлюцинациями время от времени и вовсе исчезала – и тогда Кларисса постигала свой истинный страх: быть беззащитной, заблудиться в собственном «Я». Она не помнила, когда в последний раз открывала веки или говорила что-либо. Губы, как и глаза, отказывались открываться, так как жизненной энергии едва хватало на дыхание. В минуты слабости Клэри мысленно молила легкие перестать работать, дабы не быть в этом заточении в кругу слабости, одиночества и боли. Она не знает: жива ли идея, за которую она попала сюда, или же людей, принявших ее сторону, уже нет в живых? Действительно, смерть – курьер облегчения и свободы. Свободы не только от кого-то, но и от себя. Если Кларисса посмеет сдаться, то в темнице сгниет не только ее тело, но и запертая вместе с ней надежда. Всё рухнет, как карточный домик, под звонкий смех палача. Боль расположилась в каждой живой клетке ее тела. Боль дышала и думала вместе с девушкой. Боль всегда служила человечеству своей верностью, ведь никогда не уходила далеко, а всего лишь ждала своего часа. Это и было той единственной светлой нитью в кромешной темноте. Это было единственное реальной вещью здесь. Боль реальна. Почему светлая нить? Потому что свет ассоциировался у охотницы с Джэйсом. Он был для нее солнцем, она для него – луной. Всегда рядом. Flashback - Ты знала, что в твоих глазах проблескивает лазурь, когда мы соприкасаемся взглядами? – Теплая рука Джэйса легла на бедро Клариссы. Девушка, сидя в позе лотоса, закрыла глаза и наклонила голову чуть вниз. Ее накрыла неожиданная волна смущения, от чего сбилось дыхание. - Поцелуй меня, - девушка немного приоткрыла глаза, но не решалась поднять взор, поэтому следила за тем, как тяжело вздымается и опускается грудь парня. - Повтори это, - обжигающее дыхание Джэйса ласкало ее шею. Резко охрипший голос охотника одурманил сознание Клариссы, словно яд искусителя. Кларисса хотела быть отравлена им. Она хотела быть отравлена Джэйсом, и даже холодный бриз от водопада не смог бы вернуть ее в реальность. - Поцелуй меня, - повторив свою просьбу, Кларисса почувствовала, как в животе образовался тугой узел, что заставлял ее кожу томиться в напряжении. - Ох, Клэри. Моя Кларисса… End of Flashback Клэри оглушил собственный крик, что эхом пронёсся по темнице. Распахнутые глаза быстро начали искать источник боли. Она почувствовала, как по ледяной коже ног стекает новая порция горячей красной жидкости. Место между ребрами сильно пульсировало. Чья-то рука вонзила в Клариссу толи нож, толи клинок. Она узнала кольцо: буква «М» едва просматривалась за слоем засохшей крови собственной дочери. - Ты обдумала мое предложение?