Наши красные души

Обратная дорога казалась Лисбон нескончаемой. Уже давно стемнело, грузовик покинул пределы Лос-Анджелеса и сейчас мчался по трассе, быстрее туда, где на какое-то время Тереза могла ощутить покой. Она мечтала скорее добраться до постели, забраться вместе с Джейном под тонкие простыни, растянуться на нем, кожа к коже, слушать его сердце и не думать ни о чем до завтрашнего вечера. До последней, решающей схватки оставалось совсем немного времени, и Тереза не собиралась тратить его впустую. Пора дать отпор той темной стороне ее души, тем демонам, что мучили ее все последние полгода. Все, что было важным сейчас – это Патрик и она, их любовь, и больше ничего. Поглощенная этими мыслями, Лисбон едва успела затормозить, внезапно заметив, как полицейский, непонятно откуда появившийся перед грузовиком, машет ей рукой, приказывая остановиться. – Офицер Джексон Нэш, – представился он, подходя к автомобилю, – ваши документы. – Что-то случилось? – обеспокоенно спросила Лисбон, опуская окно еще ниже и протягивая копу бумаги. Его походка показалась ей странной – он то ли просто прихрамывал, то ли ботинки ужасно натирали ему ноги. – Выйдите из машины, мисс, – сказал офицер слегка заплетающимся языком, рассеянно просматривая права и разрешение на перевозку груза, и Тереза поняла, что он попросту пьян. Оттого и на ногах стоит нетвердо, а наклонившись чуть ближе к окну, Лисбон учуяла стойкий запах перегара. Трезвый или нет, он однако оставался представителем правопорядка, и, чертыхаясь про себя, женщина послушно последовала приказу. Она была рада, что нашла время переодеться в свои обычные вещи, и не приходилось сейчас красоваться перед набравшимся копом в практически голом виде. Темные шорты до колен и простая футболка казались ей куда безопаснее того откровенного платья. Выпрыгнув из автомобиля, Тереза огляделась. Оставалось неясным, откуда взялся этот офицер посреди совершенно пустой трассы в половине второго ночи? Ни полицейской машины, ни напарника Нэша нигде видно не было, и Лисбон охватило внезапное предчувствие скорой беды. Вблизи ей удалось рассмотреть офицера – им оказался совсем юный паренек, видимо, новобранец. Вдвойне странно, отчего он в одиночку бродит по этой трассе? А где же его наставник? Офицер, тем временем, давно забросил документы и таращился на Терезу со странным выражением на лице. – А ты красивая, – наконец, выдал он, – дай номерок? – Не думаю, что это хорошая идея, – возразила Лисбон. – Ну чего ты ломаешься? Старая уже, чтобы нос воротить. Ну давай! Я же не маньяк какой, просто повеселимся как-нибудь. Или прямо сейчас? Что скажешь? – Нет, – Тереза покачала головой. – Нет? Почему же? – Я... видите ли, офицер, я обручена, – слава Богу, она забыла отдать Лорелее украшения! Быстро поменяв за спиной положение кольца, Лисбон протянула левую руку, демонстрируя безымянный палец. – Ого, – присвистнул паренек, – вот это камешек. Настоящий? Тереза неопределенно качнула головой. – Отхватила богатенького, значит? Молодец. Вон какие штуки тебе дарит, – покачиваясь, Нэш подошел ближе, указывая на сияющие в ушах Лисбон сережки. – Видно, ты очень хороша в постели. Мастерски сосешь, да? Ну, покажи мне, и не прикидывайся, я все знаю о таких как ты, – он сорвался на крик. – Вас любишь, холишь, лелеешь, подарки даришь, пылинки с вас сдуваешь... Лисбон с грустью смотрела, как только что уверенный в себе и своем превосходстве Нэш, хам, оскорбляющий ее секунду назад, на глазах превращался в маленького, обиженного мальчика. Он почти плакал. – Семь лет, семь долбаных лет, – он выставил руки перед собой и тряс ими, показывая на пальцах, сколько именно времени длились его отношения. – Сделал ей предложение в прошлом месяце! Строили планы, придумывали будущим детям имена... А потом она, эта дрянь, Кэти, она... просто легла под первого встречного козла. В мой день рождения, представляешь? Я сам их застукал. Не знаю, как не убил. – Послушай, Джексон, – мягко сказала Тереза. – Все будет хорошо, слышишь? Она просто не достойна тебя. – Чушь собачья! – вспылил он. – Просто это натура ваша, бабья, паскудная натура! Срать вам на любовь, срать на человека! И на обещания вы плевали с высокой колокольни! Что это колечко на твоем пальце значит для тебя, а? Я уверен, что ничего! Так зачем ломаешься, давай... Иди сюда! Тереза попятилась. – Не хочешь? Ну и хрен с тобой. Открывай кузов, посмотрим, чего ты там везешь. – Вы уверены? Ничего интересного... Просто техника для супермаркета. – Много болтаешь. Открывай! Лисбон почувствовала, что земля уходит из-под ее ног. Только этого сейчас не хватало! Оставалось надеяться, что офицер Нэш окажется слишком пьян, чтобы лезть в кузов и лично проверять его содержимое. Однако все пошло совсем не так, как рассчитывала Тереза. Джексон ловко, несмотря на то, что процент алкоголя в его крови совершенно точно подходил к максимальному пределу, запрыгнул внутрь и присвистнул, оглядывая коробки. – Забавно, забавно, – пробормотал он, продвигаясь вглубь. В конце концов, стало понятно – шансов остаться незамеченными у ее спутников не было. – Так-так, – раздался голос Нэша из-за коробок. – А это кто у нас? Спустя несколько секунд показался Джейн, за ним Лорелея – оба с поднятыми над головой руками. Нэш шел позади, держа перед собой оружие. Следуя приказам офицера, они спрыгнули на землю и повернулись к нему лицом. – А говорила, ничего интересного нет, – укорил Джексон Лисбон. – Выходит, я был прав, и ты просто наглая сучка и обманщица. – Прикуси-ка лучше свой поганый язык, парень, – посоветовал Джейн, багровея. – О, так это ты женишок что ли? – Нэш прищурился, стараясь лучше разглядеть Патрика. Вдруг лицо его переменилось. – Постой, – сказал он, явно волнуясь, – так это же ты... Проклятье, это правда ты, как тебя там... Джулия? Джемма? А, к черту! Ты тот похищенный мужик, консультант КБР. А это, – он метнул взгляд на Лорелею, – та психопатка, подружка Кровавого Джона! Она тебя похитила! Во дела... Перекрасилась, да? Тебе так даже лучше. Ох, ребята, ну и куш я отхвачу! Вот это удача... Его речь прервал короткий, оглушающе-громкий хлопок. Запахло порохом. Неловко завалившись набок, Джексон рухнул, цепляя за собой несколько коробок со стереосистемой. Лорелея вздохнула, пряча пистолет обратно за пояс. – Слишком много болтал. Теперь замолчал навсегда, – сказала она, подходя ближе к грузовику. Лисбон замерла на месте, застыла, а затем резко кинулась к телу Нэша, пытаясь нащупать его пульс. Но это было бесполезно. Джексон действительно замолчал навсегда – широко раскрыв глаза, он слегка удивленно глядел перед собой, словно не веря в подобный конец. Лорелея была метким стрелком. Из простреленной головы офицера растекалась по кузову кровь и что-то бледное, и Тереза с ужасом признала в этой жидкости мозги. Эта же жуткая смесь брызгами осела на стенах кузова и на коробках. В воздухе пахло смертью. Джейн с силой сжимал плечи Лисбон, в ужасе от произошедшего и от того, как все это могло отразиться на Терезе. Несколько секунд Лисбон молчала, а затем ее светящиеся яростью глаза остановились на Лорелее. – Ты сумасшедшая, – сказала она, – ты чокнутая маньячка! Какого черта ты натворила? – Патрик, успокой свою подружку, – процедила Мартинс сквозь зубы. – Ах ты дрянь! – Тереза ринулась вперед, с полной решимостью прикончить Лорелею прямо на месте, но хватка бывшего консультанта не позволила ей совершить задуманное. – Пусти меня, – приказала она, вырываясь – Джейн, пусти! Мартинс покачала головой: – Пойми же, Тереза! У меня не было выхода. У нас его не было. Ты должна быть благодарна мне, я делаю всю грязную работу, раз уж вы на это не способны. – О чем ты, черт тебя возьми, говоришь? Ты слышишь себя? – А ты себя? Тереза, он узнал нас. Он бы сдал нас. Вызвал по своей чертовой рации подкрепление, и все было бы кончено. Тебя, меня, твоего дорогого Патрика – всех нас ждала бы смерть, жуткая смерть, поверь, мы бы не дожили до суда. Кровавый Джон знает свое дело, и ему, очевидно, надоело играть в кошки-мышки. Сделал ли бы он это сам, или прислал своих людей – разницы нет, важен итог – мы бы все были трупами уже к концу этой недели! – Это не значит, что у тебя есть право убивать людей! Это люди, Лорелея, это не какой-то хлам, у них есть души, сердца, люди, которые их любят, семьи. Проклятье, ты хоть понимаешь это?! – Я понимаю, Тереза, – тихо ответила Мартинс. – Я все понимаю. Может быть, ты думаешь, мне доставляет удовольствие делать то, что я делаю? Ты ошибаешься. Пойми и ты, то, что случилось вчера... Он не был человеком. Нет, это был... недочеловек, отброс общества. У него не было сердца и не было души, и никто его не любил. А этот коп... Это – другое дело. Будь у меня выбор, Тереза... Но его нет. Его не было. Да, это трагедия, то, что с ним произошло. Но вот в чем дело – мы сейчас на войне. Это война, и мы солдаты, а армия противников во много, много раз превышает нас численностью, возможностями... всем! Но мы должны сражаться, сражаться до последнего, и мы не можем остановиться сейчас. Джексон – это жертва, жертва этой войны. Так случается, это происходит неизбежно, кому-то везет больше, кому-то – меньше, но жертвы есть всегда. Он пал как герой, отдал свою жизнь за то, чтобы мы могли сражаться дальше. Подумай о том, скольких мы спасем, одержав победу над Джоном! А если бы Джексон остался в живых, сколько новых женщин, мужчин, или, быть может, детей растерзал Кровавый Джон после того, как расправился бы с нами? Сколько судеб бы он поломал? – Ты не можешь так говорить, – прошептала Лисбон. Патрик давно ослабил свою хватку, и сейчас стоял рядом с женщиной, сжимая ее руку. – Ты не можешь так говорить, это убийство... Ты могла ранить его, мы могли оставить его в живых, просто отвезти его в дом, оставить там, пока все не кончится. Лорелея покачала головой: – Это утопия, Тереза. Что бы мы сделали с ним? Приковали наручниками на чердаке, оставив немного припасов и воды? А что дальше? Не выберись мы из этой передряги, парень бы погиб от более ужасной и мучительной смерти. От жажды и голода. Так было бы лучше? И у меня не было времени на раздумья и лирику. Я целилась наверняка. А сейчас давай оставим эти разговоры. Прошу тебя, нам надо решить, как быть дальше. Какого черта этот коп вообще здесь оказался? Что ему было нужно от тебя? Лисбон кратко пересказала суть, опуская некоторые детали. Ей не хотелось давать Джейну лишний повод для волнений и новую тему для самобичевания. Да и осквернять память Джексона было бы грешно – парень просто не помнил себя, алкоголь частенько творит такие штуки с молоденькими, еще нестойкими к выпивке ребятами. Да и стресс, который он пережил... Словом, Тереза давно простила мальчишке все то, что он наговорил ей перед тем, как умолкнуть навеки. Лорелея слушала внимательно. – Понятно, – кивнула она, когда Тереза закончила. – Ладно, оставайтесь тут. Заприте кузов и потушите фары, не нужно привлекать лишнее внимание. Ждите меня здесь, я попробую выяснить, откуда вообще взялся офицер Нэш. Несмотря на случившееся, Лисбон смогла задремать, вытянувшись на сиденье, положив голову на колени Джейна. Тот нежно перебирал спутанные волосы женщины, размышляя о том, что сказала Лорелея. В ее словах было жуткое зерно правды, но верить в сказанное, руководствоваться этим казалось ему чем-то настолько неправильным, что тошнота подкатывала к горлу. Мартинс вернулась полтора часа спустя. – Ладно, вот какой расклад. Этот участок трассы вообще не должен патрулироваться. По всей видимости, Нэш с друзьями-копами заливал свое горе в баре, что в трех милях отсюда. Если пройти немного вперед и свернуть направо, он сразу бросается в глаза. Смена Нэша закончилась много часов назад, а значит он, налакавшись, решил прогуляться пешком. Шел домой к своей изменщице-невесте, скорее всего, ее дом дальше к северу. Его дружки не в лучшем, чем был он, состоянии. Вряд ли что завтра вспомнят. Иначе говоря, нам чертовски повезло. Увозим его сейчас отсюда, и уже на месте избавляемся от тела. Оставлять здесь никак нельзя – завтра нам ехать этой же дорогой, если кто заподозрит, что это место преступления, да еще и жертва коп, путь перекроют, и будут каждый автомобиль досматривать. У Нэша смена только послезавтра, до того, как все будет кончено, вряд ли кто его хватится. Девушка больше не при делах, семья живет в Техасе, друзья, если сами живы будут, решат, что он отсыпается где-нибудь. Все следы убийства в машине. Надо сматываться отсюда. Возражения есть? Возражений не было. Джейн пересел за руль, и грузовик покатил дальше, минуя потонувшие в черноте этой ночи пейзажи за окном.

***********

Наблюдая, как с трудом поддается сухая земля острому концу лопаты, Тереза размышляла о том, что человек и вправду необыкновенное, странное, дикое существо, которое может привыкнуть ко всему. Ко всему, даже самому омерзительному, самому ужасному, самому неправильному. Сцена вчерашней ночи повторялась с пугающей точностью, но сейчас Лисбон знала, что сможет пережить этот ужас. Ради Джейна, ради себя, ради Грейс, Ригсби, ради Чо, Боско и его людей, ради Анджелы и Шарлотты, ради Джексона Нэша и всех жертв Кровавого Джона, настоящих и возможных будущих. Тех, которых уже никогда не будет, если они справятся. Если только у них получится. Джейн закончил с приготовлениями, и они вдвоем перетащили тело Джексона в глубокую яму. Лисбон оправила складки его полицейской формы, коснулась кончиками пальцев значка, и второй раз за прошедшие сутки вознесла молитву об успокоении души. Покидая их личное кладбище, они оба обращались мыслями к небесам с отчаянной просьбой придать им достаточно сил, чтобы пережить следующий день. Втроем с Лорелеей они отмыли грузовик от крови и мозгов, выкинули испорченные коробки, и лишь затем наконец-то отправились спать, в их последнюю ночь перед главной битвой. Несмотря на трагические события последних часов, Тереза не собиралась расставаться с прежними намерениями. Они с Джейном все еще были вместе, все еще были живы, и это все еще могло окончиться уже завтрашней ночью. Она не могла позволить себе расклеиться. Да и Джейн, похоже, придерживался тех же ориентиров. Едва они оказались в постели, он прижал ее к себе так сильно, что хрустнули косточки. – Даже не думай, что я забыл о своем обещании показать тебе, на что могу быть способен, – шепнул он ей в ухо, а затем немного отстранился, желая знать, готова ли она так резко перейти от пережитого ужаса к тому, что происходило между ними. И она была готова. Чувственный, медленный танец обнаженных тел, напоенный любовью и нежностью воздух, признания, срывающиеся с губ, от которых кружится голова, щемит сердце, перехватывает дыхание. Пропуская каждое мгновение, каждое прикосновение, каждый вздох через себя, они запоминали, навсегда оставляли в памяти эту ночь, это время, проведенное друг с другом, время, что они разделили на двоих. Им обоим мерещилось, что мир истончился, превратился в изящное паучье кружево, и от легкого вздоха, от одного невесомого касания он готов разрушиться, порваться, исчезнуть. И в этом хрупком мире не было ничего, ничего прочнее, надежнее, важнее, чем их любовь, чем эта узкая постель с измятыми, пропитанными их потом простынями, и их самих, двух одиночеств, что обрели смысл жизни в последний миг, перед самым падением в бездну. – Сегодня ты отлично справилась со всеми сотрудниками яхт-клуба, – после двух раундов Джейн поднял тему, что слегка его волновала, и поцеловал волосы Терезы, – даже с теми, что были геями, – добавил он, улыбаясь в темноту. – Хммм, правда? – немного сонно отозвалась Лисбон. – Там были геи? – Представь себе. И ты правда очень здорово все это проделала. Скажи, ты... ммм, тебе понравилось это внимание? Даже не поворачиваясь он почувствовал, что она улыбнулась. – Понравилось ли? Возможно, – Тереза перевернулась на бок, опираясь локтем на грудь Джейна и заглянула ему в глаза. – Но намного больше мне понравилось то, как это не нравилось тебе. – Ты серьезно? – Да, у тебя даже желваки ходили на скулах, – она рассмеялась. – То есть ты хотела заставить меня ревновать? – Сначала нет, но потом... Да, – честно призналась Тереза, и добавила тише: – Это было так приятно, ты никогда не ревновал меня прежде. – Неправда, – горячо возразил Патрик. Он хотел рассказать, как отчаянно больно ему было, когда до его гениального мозга менталиста наконец-то дошло, что произошло между его начальницей и Мэшборном, но вовремя прикусил язык, понимая, что Уолтеру не место сейчас здесь, между ними в этой постели, в их, возможно, последнюю ночь. – Я ревновал тебя к каждому столбу, – сказал он вместо этого, – на самом деле, я до боли завидовал всем тем счастливчикам, что могли открыто флиртовать с тобой, приглашать на свидания, пусть как правило и получали отказ, называть тебя по имени, да просто говорить с тобой, не разрываясь на части изнутри. От того, что невозможно прикоснуться, невозможно удержать, попросить остаться... Он умолк, задыхаясь от нахлынувших чувств. Тереза откинула подушку, села на ее место и обхватила руками его голову, прижимая к себе, а сердце ее ныло от переполнявшей его нежности, от чувства глубокого сострадания, и от осознания того, как много времени упустили они с Патриком, как долго тратили свои жизни впустую. Джейн громко дышал, уткнувшись ей в живот, обнимая ее, а когда наконец затих, отстранился, заглядывая женщине в глаза. – Я люблю тебя, – сказал он. Лисбон улыбнулась: – Я тоже люблю тебя, Патрик. – Хорошо, – он приподнялся, потянувшись к смятому пиджаку, небрежно накинутому на спинку стула, еще чуть влажному после событий минувшего утра. – Что ты делаешь? – Потерпи секунду, милая. Еще несколько мгновений Джейн колдовал над своим пиджаком, а затем повернулся к ней, и Тереза заметила непонятный блеск в его глазах. Она никогда не видела его прежде, и неожиданно занервничала, ожидая, что будет дальше. – Тереза, – начал он и понял, что его голос предательски срывается, – я не знаю, сколько у нас осталось времени. Но точно знаю, что не хочу терять ни секунды, ни единого мгновения. Я ненавижу себя за каждый прожитый день, за каждую минуту, что провел вдали от тебя, что потратил на бессмысленную борьбу с самим собой и собственными желаниями. И сейчас, сколько бы у нас не было времени, – один день или сто лет – я хочу провести его вместе с тобой, – он раскрыл ладонь, на которой лежало, поблескивая в лунном свете, гладкое кольцо из белого золота. – Патрик, – выдохнула она, широко раскрыв глаза, – где ты взял его? – На самом деле, оно было при мне весь последний год, – сказал Джейн, чуть нахмурившись. Я купил его там, в Лас-Вегасе, ужасно тоскуя по тебе. Если честно, именно те полгода помогли мне до конца разобраться в том, что происходит и, черт возьми, наконец-то признать свои чувства к тебе. Мне так отчаянно не хватало тебя, твоей улыбки, что по ночам я просто выл, снова и снова прослушивая свою голосовую почту. Твое беспокойство, твое искреннее желание помочь мне почти убивали меня. Я не мог, не имел права ответить, хоть как-то дать о себе знать, и я знал, что мое молчание причиняло тебе боль. Именно поэтому в конце концов я сломался, позволил себе произнести вслух то, что не должно было, как я думал, быть услышано тобой. Я был уверен, что моя любовь только искалечит тебя, что Кровавый Джон придет и за тобой, что он сделает все, чтобы отнять у меня то единственное, что мне так дорого, единственное, почему я до сих пор был жив и все еще не свихнулся... Я не мог потерять тебя. Он замолчал, переводя дух, а затем продолжил: – Именно в одну из тех одиноких ночей в Вегасе, после того, как мне удалось сорвать неплохой куш в покере, и набрел я на ту ювелирную лавочку. Хозяин показался мне бесконечно старым и таким, знаешь, как в потрепанных детских книжках со сказками – этаким мудрецом, все знающим и все понимающим без слов. Возможно, в этом были виноваты выпивка и легкие наркотики, – Джейн невесело рассмеялся. – Но он сказал мне, что однажды будет правильное время, буду я счастлив, и та, кого оставил, простит, и в последний отчаянный миг мы будем вместе, и тогда... Я надену ей на палец это кольцо, и она скажет мне «да», – Патрик осторожно приподнял золотой ободок двумя пальцами; прозрачный бриллиант подмигнул им. – Ты скажешь мне «да», Тереза? Ты выйдешь за меня? – Да, – она стерла рукой так некстати хлынувшие слезы, – конечно, Патрик, я выйду за тебя, каким бы несносным, каким бы невыносимым ты ни был. Я люблю тебя, – она позволила Джейну надеть кольцо, идеально подходящее по размеру ее тоненькому пальчику. Их руки дрожали. – Люблю тебя, – Патрик прижался губами к ее губам. – И прости, прости меня, родная. Это кольцо жгло меня, прожигало дыру в кармане. Сколько раз я хотел – мечтал что просто однажды, когда ты будешь уходить, поздно вечером, и останемся только мы вдвоем в КБР, я оторву свой зад от дивана и не позволю тебе уйти. Скажу все, обо всем, подарю кольцо, и потом мы наконец-то сделаем то, для чего на самом деле предназначен тот диван. – Твой кожаный диван, – Лисбон мечтательно улыбнулась. – Знаешь, у меня с ним тоже было связано множество фантазий. Жаль, что никогда не придется их осуществить. Джейн прижал ее к себе еще сильнее: – Жаль, – сказал он еле слышно. – Но, возможно, у нас будет много других вариантов. Например, заняться любовью на островах. – Что? О чем ты говоришь? – он удивленно приподнял брови. – На самом деле, у меня тоже есть кое-что для тебя, – Лисбон загадочно улыбнулась и выскользнула из постели, принявшись рыться в глубине своей черной дорожной сумки у шкафа. Когда она вернулась обратно в постель, в ее руках был плотный непрозрачный пакет с неясным содержимым. – Что это? – спросил Джейн. – Открой. Вскрыв пакет по шву, Патрик высыпал его содержимое на кровать и ошеломленно посмотрел на Лисбон. На белых простынях лежали тугие пачки новеньких банкнот, несколько кредиток и документы. – Как ты...? Откуда? – Ну, поверь мне, почти десять лет в КБР что-то да значат. Мне известно, где и как достать то, что нужно, и не попасться, – она помедлила. – Когда я уволилась, то еще не знала, чем может все обернуться, отыщу ли я Лорелею, жив ли ты, что будет, если да, как я смогу существовать дальше, если нет... Но в глубине души я знала, я верила, что ты жив, и надеялась, что смогу присоединиться к тебе в этой битве. И если бы у нас получилось, то деньги и документы – именно то, что помогло бы тебе и мне начать жизнь с чистого листа где-то за пределами страны. – Боже мой, Тереза... Он изучал их новые паспорта – новые личности, те, кем они могли стать, если им удастся пережить завтрашнюю ночь. – Ирэн Диас, – прочитал он вслух, – тысяча девятьсот семьдесят восьмого года рождения. Лукас Диас, семьдесят второго года, – Джейн вопросительно посмотрел на невесту. – Да, – признала Лисбон чуть смущенно, – оказалось, что достать новые паспорта на супружескую пару намного легче и быстрее, чем просто на двух незнакомых людей. Я немного нервничала раньше, не знала, как ты отреагируешь... Но в свете новых обстоятельств, думаю, у тебя не будет возражений? – ее улыбка была такой очаровательной, что Джейн потянулся и поцеловал Терезу, и целовал ее долго, сладко, а потом подмял под себя ее податливое тело, и своими руками, всем собой заверял ее, что она права, и у него нет никаких возражений на этот счет. Совершенно никаких. – До сих пор не могу поверить, что это по-настоящему, – сказал Джейн позже, когда они, сплетясь руками и ногами, лежали на кровати, не в силах оторваться друг от друга. – Теперь у нас есть шанс на нормальную жизнь на одном из прекрасных островов. Мы сможем проводить вместе каждую ночь, ходить на рынок за свежими фруктами, я буду кормить тебя самой сладкой на свете клубникой, танцевать с тобой до рассвета, часами напролет болтать обо всем на свете. Мы будем засыпать и просыпаться в объятиях друг друга, сутками не вылезать из постели, заниматься любовью на пустынном пляже... – Ты будешь заваривать свой чай в маленьком чайнике, а я ворчать на тебя за то, что в доме не осталось ни грамма кофе. По утрам мы будем есть яйца по твоему фирменному рецепту, а вечером, сидя на веранде, любоваться заходом солнца, тем, как затейливо раскрашено небо в удивительные оттенки розового и золотого. – А потом мы сыграем тихую свадьбу, только для нас двоих, в одной из маленьких уютных церквушек у побережья. Ты будешь одета в длинное струящееся платье молочного цвета, а твои волосы, в которые ты заплетешь какой-то диковинный цветок, будут развеваться на ветру, когда ты пойдешь к алтарю. Я буду ждать тебя там, изнемогая от желания наконец-то сделать тебя своей женой. Старенький священник, венчающий нас, будет украдкой промокать накрахмаленным платком глаза, когда мы произнесем наши клятвы. Мы наденем кольца, и когда я буду целовать тебя, свою супругу, перед Богом и людьми, то почувствую солоноватый вкус наших общих слез. – И мы будем вместе, вечно, до конца наших дней и после смерти, нас никто не сможет разлучить. – А совсем скоро твой животик округлится, и ты подаришь нам сына, маленького мальчика с такими же огромными, как у тебя, глазами... – И твоими кудряшками. Он будет таким же любопытным и порой совершенно несносным, как его папа. – И таким же добрым, с таким же огромным сердцем, как у его мамы. Мы назовем его Себастьян. – Мне нравится... – И мне... А чуть позже у нас родится девочка. Совсем крошечная, как ты. – Грейс... Мы должны назвать ее Грейс. – Хорошая идея, – Джейн поцеловал ее в лоб. – Она будет настоящей красавицей, и разобьет ни одно юношеское сердце, когда немного подрастет. – Ты будешь невозможным папочкой, – улыбнулась Тереза. Он ухмыльнулся: – Уж точно не подпущу к ней ни одного из этих смуглых накаченных островитян, пока ей не исполнится восемнадцать. Нет, тридцать. Лисбон шутливо ткнула его в бок: – Мужчина, позвольте, я хочу увидеть внуков до того, как впаду в маразм! Джейн рассмеялся. Вдруг, повинуясь внутреннему порыву, он прижал ее к себе и, отстранившись, резко сел на кровати. – Тереза, давай уедем. – Что? – не поняла она, приподнимаясь вслед за ним. Его лицо казалось белым как полотно, в глазах пылало безумие. – Пожалуйста, родная, давай бросим все прямо сейчас. Давай возьмем деньги и документы, и просто скроемся в ночи. У нас может все это быть – то, о чем мы сейчас говорили, наша семья, ты и я, и двое маленьких, идеальных ребятишек. Прошу, вся эта месть, разве стоит она того, чтобы отказываться от этой жизни? – Патрик, – она растерянно смотрела на мужчину. Его грудь быстро вздымалась и опускалась вновь, руки дрожали, в глазах читалась мольба. – Пожалуйста, – повторил он. – Патрик, послушай. Посмотри на меня, – она придвинулась к нему, беря его лицо в ладони. – Мы не можем просто скрыться. Он найдет нас, он не остановится, и ты это знаешь. Мы сможем, мы справимся вместе, и эта жизнь – она будет у нас, обязательно. Мы пройдем через это, мы выживем, главное – оставаться вместе. Ты и я, до последнего вздоха, помнишь? Он кивнул: – До последнего вздоха. Джейн знал, что она была права, у них не оставалось выбора. Зверь настиг бы их, непременно настиг, рано или поздно – и в этот раз все было бы кончено навсегда. Он закрыл глаза, вновь укладываясь на постель и притягивая к себе Терезу. Какая странная штука жизнь. Разве мог он себе представить, еще неделю назад, что совсем скоро идея возмездия, которую он вынашивал в себе десятилетие, взращивая ненависть и ярость к кровавому монстру, совсем скоро покажется ему бессмысленной, пустой, и он захочет отказаться от всего, ради чего жил эти годы, чтобы начать новую жизнь с женщиной, которую любил больше всего на этом свете. И разве мог он подумать, что именно Тереза станет той, кто не позволит ему отказаться от борьбы, и вместе с ним, плечом к плечу, будет сражаться в этой решающей схватке.