We will be spilled in blood and this is the way that they'll remember us Emerge from the shadows we will emerge from the shadows Наша кровь будет пролита, И именно так нас и запомнят другие. Мы покажемся из тени, Покажемся из тени.
Это был длинный день. С первыми птичьими голосами рассеялись остатки сна, и Тереза, накинув на плечи тонкую простыню, выскользнула из постели. Осторожно, стараясь не потревожить предрассветную тишину, она на цыпочках пробралась к окну и распахнула ставни, глубоко вдыхая наполненный свежестью воздух. Джейн появился за ее спиной, стягивая тряпочку, в которую куталась Тереза, и прижимаясь грудью к прохладной коже. Над рамой с облезлой светлой краской местный паук меланхолично плел свои сети. Занималась заря, и светлеющее небо окрашивалось в нежно-розовый. Они смотрели на это небо, и тягучая тревога растекалась по венам. Это был тихий день. Тяжелые облака повисли над Сьерра-Невадой, а с севера примчался непривычно холодный ветер, и природа замолкла в ожидании. Совсем скоро первые редкие капли забарабанили по крыше, распугивая прикорнувших голубей, и те разлетелись в поисках более надежного убежища, легко шелестя крыльями. Растянувшись на кровати поверх одеяла, Джейн прислушивался к дождю. – Надеюсь, к вечеру прояснится, – сказала Тереза, хмуро оглядывая картину за окном. – Это ненадолго, – успокоил ее мужчина. – Что ты делаешь? Иди сюда. – Собираю вещи. Хочу оказаться готовой, когда Лорелея даст команду прыгать в грузовик, – Лисбон все же отложила сумку и подошла к Патрику, со вздохом опускаясь на кровать: – Ты не думаешь, что она может обвести нас вокруг пальца? Он перевернулся на бок, задумчиво касаясь ее волос. Какое-то время вопрос висел в воздухе, а затем Джейн покачал головой: – Она достаточно умна, чтобы понять, насколько это бессмысленно. Возможно, мы добьемся своей цели втроем, но в одиночку у нее просто не будет и шанса. На самом деле, – добавил он, – даже я не пошел на такую глупость. Хотя соблазн был. Лисбон вопросительно взглянула на мужчину, и он слабо улыбнулся: – Лорелея думает, что все еще имеет преимущество, поскольку только ей известно имя Джона. Но она ошибается. Вчера, когда я просматривал тот список... Это было слишком очевидно. – Подожди, ты говоришь... Тебе известно, кто такой Кровавый Джон? Патрик кивнул: – Не настоящее его имя, поскольку я уверен, что он использовал один из своих псевдонимов. Но клянусь, Тереза, я не ошибся. Достаточно было посмотреть на название арендованной яхты. Это так... в его духе. Символично. Ставлю миллион долларов, он в восторге от своей идеи. Он горько усмехнулся, и Лисбон сжала его руку. – Дай угадаю... Имя яхты – Шарлотта? – Бинго, милая. Это был тяжелый день. Каждый из них знал, что оставшиеся часы могут стать последними. В своей комнате на другом конце коридора Лорелея металась от стены к стене словно загнанный зверь. Слишком много границ было пересечено – продав душу дьяволу, она не оставила себе пути назад. Мосты сожжены, отступать некуда. Но на пороге смерти убийцам тоже становится страшно. И ей было страшно – дикий, животный ужас опутывал Лорелею. А еще было одиноко, и пусто, и холод растекался где-то внутри – там, где у обычных людей находится сердце. У нее же, как полагала Мартинс, этот орган атрофировался давно; да, какой-то механизм продолжал гнать по венам кровь, но то была лишь чисто техническая работа, не имеющая отношения к живому человеческому сердцу. Когда-то у нее была жизнь. Какие-то надежды. Она умела смеяться – как часто они с Мирандой хохотали над всякой ерундой! И забывали про голодное детство, про наркоманку-мать, променявшую собственное дитя на счет в банке с несколькими нулями, про годы, проведенные в разлуке. Когда они были вместе, только это имело значение. Копы сильно не церемонились, сообщая семье об утрате. Приемные родители Миранды с трудом пережили то время. В трагические моменты семьям принято сплачиваться, находя утешение в поддержке и любви друг к другу. Лорелее эта наука была неизвестна – встретившись с трудностями, ее собственная мать просто продала того ребенка, который доставлял ей больше проблем. Поэтому, когда мистер и миссис Роман потянулись к Лорелее, находя в ней частичку погибшей дочери, предлагая любовь и сострадание, она не приняла их и исчезла из жизни осиротевших родителей. Вместе с Мирандой что-то умерло и в ней самой. Кровавый Джон помог отыскать путь к свету, вот только свет тот был лишь отражением истинного солнца. Ведомая тем, кого считала она Спасителем, Лорелея шагнула в зазеркалье, где все заповеди жизни искажены до неузнаваемости, где меняются местами добро и зло, и не отличить друзей от врагов. Ее новая религия подарила ложное ощущение правильности происходящего, обманчивое спокойствие и умиротворение. И навсегда отняла право вновь стать человеком. Бумаги заверены кровью, дьявол, хохоча, потирает руки. И лишь на пороге смерти приходит понимание. Расплата. Вот она – то, что происходит прямо сейчас. Хорошие люди и плохие. Все получают по заслугам. Она относится ко второй категории, а вот Тереза Лисбон – другое дело. Святая Тереза. Да, Лорелея потратила немало часов на изучение биографии старшего агента КБР, пытаясь понять, что так привлекает в ней Патрика. Правда, сейчас мисс Лисбон уже не имеет отношения к органам правопорядка и, нарушая все мыслимые и немыслимые законы, сражается с ней, Лорелеей, на одной стороне. В одной команде. Оставаясь при этом, черт возьми, хорошим человеком. Мартинс не понимала, как ей это удается. Нет, она не завидовала Терезе, в ней не было ни капли злобы или презрения к этой женщине, хотя она и стремилась сделать вид, что это так. Лорелея восхищалась ею, понимая, какой внутренней силы, какой немыслимой веры требует подобное. Какой должен быть характер, сколько внутреннего смирения в ее душе! И какое огромное сердце, – настоящее, живое, а не та ржавая железка, что скрипит в ее собственной груди – сердце теплое, любящее. И неудивительно, что Патрик выбрал именно Лисбон – он и сам, пройдя через боль и страдания, не озлобился, не превратился в монстра, как Лорелея, а нашел свой путь, тот, где в конце тоннеля теплится настоящий, не обманчивый свет. И тепло от этого света тоже было реальным. Мартинс готова была держать пари, что по большей части это относилось к заслугам Терезы. Удивительной Терезы, способной дарить любовь и находить веру внутри себя. Кто знает, окажись Лисбон на дороге Лорелеи в то нелегкое время, протяни она руку – приняла бы ее Мартинс? У нее никогда не будет ответа. Патрик принял. Ему повезло. И сейчас – в эти минуты отчаяния – они не были одиноки. Жизнь или смерть, победа или поражение – чем бы ни закончился этот день, они уже выиграли. А она проиграла.***********
Они встретились внизу – Джейн заваривал чай, Тереза делала сандвичи с ветчиной и раскладывала по тарелкам готовые яйца. Они оба надеялись ускользнуть с ланчем в комнату, где вновь могли бы остаться наедине. Лорелея бесшумным призраком появилась на пороге. Ей отчаянно требовалась чашка крепкого черного кофе. – Джон выходит в океан с рассветом, – сообщила она. – Но мы должны быть на месте раньше него, чтобы успеть подготовиться. Будем выдвигаться около полуночи, соберемся в холле за полчаса – погрузим оружие и вещи в машину. Джейн кивнул: – Значит, встретимся через двенадцать часов, – сказал он, привычным жестом перехватывая запястье Терезы, чтобы узнать точное время. – Угу, – подобие улыбки исказило лицо Лорелеи, и она, по-быстрому налив кофе, снова исчезла. – Двенадцать часов не так плохо, – Джейн расставил на подносе их нехитрый ланч, и повернулся к Терезе. – Ты идешь? – Да-да, – рассеянно ответила она, задумчиво смотря вслед Лорелее. – А знаешь, – Лисбон подняла глаза на мужчину, – ты иди, я скоро буду. – Серьезно? – Да, мне надо... Я хотела перекинуться с ней парой слов. Я быстро, Патрик, обещаю – ты не успеешь соскучиться. – Неправда, я уже скучаю, – он наклонился, целуя ее волосы. – Хорошо, буду ждать тебя наверху. В комнате он отставил поднос на стол и с секунду помедлил, прислушиваясь к шагам в коридоре. Затем, плотно закрыв дверь, решительно направился к шкафу. У него было не так много времени до того, как вернется Тереза. Дверь в их спальню на втором этаже тихонько щелкнула, закрываясь, и Лисбон вздохнула. Ладно, остается надеяться, что она не зря тратит драгоценные минуты. Лорелея сидела на кровати – окаменевшая спина, взгляд в пустоту. Услышав стук, она резко обернулась, чуть не расплескав на себя горячий кофе. – Прости, не хотела напугать, – Тереза остановилась на пороге, засунув руки в карманы. – Чего тебе? – хмуро спросила ее Мартинс. – Если Патрик хочет выведать имя, то вы совершенно зря стараетесь. – Нет-нет, – заверила ее Лисбон, – я совсем не за этим. Просто хотела сказать... – она вздохнула, проводя рукой по лицу и собираясь с мыслями. – Ты права, Лорелея, мы сейчас на войне. Все непросто. И кто-то должен принимать решения, брать на себя эту ответственность... И грязную работу. Я бы не смогла. А ты справилась. И поэтому мы сейчас здесь. Мартинс молча смотрела на женщину. – Я понимаю, что ты хочешь сделать, Тереза, – наконец, сказала она, уголок ее губ дернулся. – Но не надо. Я уже давно за этой чертой, меня не спасти. Не стоит тратить твое сострадание на меня. Не надо меня жалеть. Лисбон покачала головой: – Это не жалость, Лорелея. Я хочу сказать... сегодня последний день. Перед смертью или началом новой жизни – я не знаю, но он точно последний. И если мы справимся, у всех нас будет шанс – и у тебя тоже. Просто не игнорируй его. Ты заслуживаешь возможности начать новую главу. – Ты считаешь? – тихо спросила она и отвернулась, кусая губы. К горлу подкатил обжигающий комок, и хотелось разрыдаться прямо сейчас, обнять подушку и плакать навзрыд, как когда-то давно, когда она была маленькой девочкой, в день, когда поняла, что ее младшая сестра больше не вернется домой. В груди что-то таяло, и было больно, и казалось, что где-то там и правда есть маленькая надежда, что когда-нибудь все будет хорошо... – Я уверена. – И вы тоже... начнете новую жизнь? Лисбон вздохнула: – Мы хотим. Немного денег и документы у нас есть... И кое-что еще. – Я вижу, – Лорелея кивнула на кольцо, – поздравляю. Удачи вам, ребята. – Тебе тоже, – Лисбон повернулась, чтобы выйти, но женщина окликнула ее. – Тереза, – позвала Мартинс, и, когда та обернулась, очень серьезно посмотрела ей в глаза: – Спасибо.***********
Когда она вернулась в спальню, Джейн критически разглядывал свое отражение в зеркале на стене. – Думаешь, я похож на Лукаса Диаса? – спросил он, поворачивая голову влево и чуть приподнимая подбородок. – Дай-ка посмотрю, – Лисбон подошла к мужчине и остановилась за его спиной. – Хммм, – она встала на цыпочки, чтобы заглянуть через его плечо, и распушила, а затем пригладила непослушные завитки ладонями. – Да, вот так лучше. Теперь ты действительно можешь сойти за парня по имени Лукас. Но, боюсь, для полноты образа нам придется тебя перекрасить... и сделать пару татуировок, и да, тебе стоит слегка подкачаться и, возможно, отпустить бородку. – Эй, – возмутился Джейн, – что за грязные фантазии, женщина! Вот и вскрывается вся правда... Тебе нужен не я, а испанский мачо Диас! – Прекрати дурачиться, – сказала Тереза, посмеиваясь. – На самом деле, – добавила она уже другим тоном, – не уверена, что смогу когда-нибудь привыкнуть к этому имени. Джейн поймал ее взгляд в отражении: – Все будет хорошо, милая. Ты всегда можешь звать меня Патриком. – Это так, – кивнула она. – А что насчет меня? Ирэн Диас... – Мне нравится, – Джейн обернулся и протянул руку, касаясь ее волос. – Оно подходит тебе. Так, будто могло быть твоим вторым именем, например. Но гораздо больше мне нравится Тереза. По правде говоря, я одержим Терезой. Это как сладость на губах, привкус кофе на кончике языка, это томление и обещание, это прекрасная далекая ирландская мелодия и сила древних богов, это терпкий аромат корицы, это вся ты... Ты, моя любовь, мое спасение, ты – моя одержимость. Я так давно и так долго мечтал о том, что однажды смогу называть тебя по имени, и меня не остановит даже то, что теперь у тебя новый паспорт... Для меня ты всегда будешь Терезой. – Патрик... – она не знала, что сказать, и потянулась, нежно целуя его губы. Патрик Джейн умел удивлять. Умел рассмешить – он был тем, кто все эти годы поддерживал задорный дух в команде, не позволяя ребятам вешать нос даже в те дни, когда дела шли из рук вон плохо. Он учил их радоваться жизни, находить удовольствие в мелочах, на собственном примере рассказывая, что иногда можно отойти от проблем, взять минутку на то, чтобы полюбоваться чистотой неба, или пробежаться босиком по пляжу, или выпить чашечку ароматного чая... Это он вернул Лисбон вкус к жизни после смерти Боско, пусть и таким идиотским способом, что она едва не сломала ему нос. У Джейна было много удивительных способностей, он имел большую власть над людьми – и даже если он считал, что знает о том, какое впечатление производит на окружающих, это было неправдой. Только Терезе было известно, как дурманила голову их случайная близость, легкие касания, редкие объятия. От Джейна пахло травяным чаем и едва уловимым ароматом дорогого одеколона – и эта смесь запахов поднимала в душе женщины целую бурю. Нет, он определенно не знал, какую имел власть над ее тоскующим сердцем. Но она знала. А в последнюю неделю ей удалось узнать еще много нового об этом мужчине. Та его сторона, что прежде скрывалась за целой коллекцией дурацких клоунских масок, за толстой титановой броней – открылась ей, и она почти задохнулась. Тереза не думала, что это возможно, но еще сильнее полюбила его, и любила отчаянно, безумно, со всей нежностью, со всей страстью, на которую была способна. А он продолжал удивлять ее – признаниями, порывами, откровенностью... – Наш ланч совсем остыл, – вспомнил Джейн с сожалением, когда их губы разомкнулись. – Обещаю, что не позволю тебе так небрежно относиться к питанию, когда мы окажемся в Венесуэле. Я покажу, что такое настоящий полноценный обед из трех горячих блюд. Поверь, тебе стоит лишь попробовать мясо карне-эсмечада в моем исполнении, и ты никогда этого не забудешь. – Так это будет Венесуэла? – Тереза приподняла брови. Джейн пожал плечами: – Возможно. Это лишь вариант, моя милая. Мы отправимся туда, куда ты пожелаешь. – Но ты прав, Венесуэла отличный выбор. Идеальный климат, волшебные пейзажи, ласковый океан. И никакой экстрадиции. – Никакой экстрадиции, – улыбнулся Патрик, соглашаясь. – Придется тебе потратить немного времени, чтобы выучить испанский, – она вздохнула. – Я слышала, как ты пытался одарить продавца такос комплиментом – у него было такое лицо, будто он вот-вот огреет тебя железной лопатой. И неудивительно, ведь ты обвинил его в сексуальных извращениях над курицей.* – Что? Брось, у меня отличный уровень, – Джейн обиженно засопел. – Mi amor, tienes los ojos como dos esterillas!** – произнес он, жутко коверкая слова. – О, это просто ужасно, и ты только что сказал, что мои глаза это две циновки. Хорошо, что хоть с количеством не ошибся, – она рассмеялась. – Es imposible!*** – возразил Патрик. – И, между прочим, я весьма хорош в математике. – Так же, как и в испанском? – поддразнила она его. Его глаза засверкали: – Так же, как в этом. Он шагнул вперед, взял ее лицо в ладони и, наклонившись, очень медленно провел кончиком языка по нижней губе Терезы. Она издала легкий вздох удивления, а потом ее глаза закрылись, и она ответила, подавшись к нему всем телом и цепляясь пальцами за воротник его рубашки. Он целовал ее нежно, сладко, мучительно долго. – Проклятье, ты действительно чертовски хорош в этом, – пробормотала она, спешно стягивая с Джейна пиджак. – Я же говорил, моя милая, – широко улыбнулся он, помогая ей, – я же говорил. День неумолимо катился к своему завершению, и скоро их маленькая комната потонула в полумраке. Джейн прихлебывал горячий чай, разглядывая изломанные, мрачные тени, украсившие стены спальни, колышущиеся на ветру занавески и кусочек неба, видневшийся в окне – облака рассеялись, и сияющая россыпь ярких звезд усеяла темную небесную бездну. – Кажется, все готово, – Лисбон застегнула «молнию» на дорожной сумке и поднялась на ноги. – Все наши вещи, деньги и документы здесь. – Что насчет «Глока»? – усмехнулся Патрик, кивая на пистолет у окна. – Лучше оставлю его при себе, – ответила она ему в тон. – Хм, пожалуй, сюда мы уже не вернемся. Немного жаль. Несмотря ни на что... – Джейн не договорил, замерев на несколько секунд, а потом отставил чашку и серьезно посмотрел на женщину: – Тереза, останься здесь. – Что? – она посмотрела на него удивленно. – О чем ты говоришь? – Пожалуйста, останься, – повторил он, поднимаясь. – Позволь нам с Лорелеей покончить с этим. Обещаю, я выживу, я вернусь к тебе, за тобой, и мы сбежим, вместе, как и мечтали. Только останься, прошу, Тереза, – его глаза блестели, и Джейн подошел совсем близко, гладил ее лицо, волосы, и шептал горячо, твердил, заклинал ее: – Останься, милая. Я не могу тебя потерять. Если что-нибудь случится... – Патрик, – она сжала его руку, – Патрик, ты помнишь, что сказала вчера Лорелея? Каким бы ужасным это ни казалось, но она права. Идет война, и мы солдаты, и должны сражаться до самого конца. Сейчас это не только твоя вендетта – она наша общая. Я тоже потеряла людей на этой войне, я потеряла друзей, свою семью. Я должна отомстить, и не могу стоять в стороне. – Но и я не могу. Я не могу, понимаешь, – в отчаянии он взъерошил волосы. – Если ты... Если что-нибудь с тобой случится, это будет конец, конец для нас обоих. Я не стану, я... Я отказываюсь жить без тебя, Тереза. – Боже, – она обняла его, понимая, что именно значат эти слова. – Все будет хорошо, родной, мы сможем. Мы справимся вместе, Патрик, но не поодиночке, – она отстранилась. – Видишь это кольцо, видишь? Ты дал мне его, это значит, теперь есть только мы, ты и я, нас нельзя разлучить. Я не позволю. И мне плевать, кто собирается встать у нас на пути, Кровавый Джон или сам дьявол! – Моя отважная принцесса, – Джейн улыбнулся ей сквозь слезы. Господь, как он любил эту женщину! Как она была нужна ему! Прямо сейчас, целиком и без остатка... Уже совсем стемнело, когда Тереза выскользнула из-под простыни, заставив сердце Джейна болезненно сжаться. – Куда ты? – спросил он, укладываясь на то место, где секундой раньше лежала женщина, не желая прощаться с ее теплом. – Нам надо одеваться, – вздохнула Лисбон. – Время идет. Закусив губу, она стояла посреди комнаты, обнаженная, и у Джейна перехватило дыхание. Огромная молочно-белая луна висела совсем низко; ее холодный свет проникал в спальню, и в этом сиянии бледная кожа Терезы казалась почти прозрачной. Джейн не мог оторвать глаз от ее совершенной груди, от плавных изгибов стройного, сильного тела, от шелка ее волос, мягкими волнами ниспадающих по спине и плечам. Она казалась ему неземной, нереальной – протяни руку, дотронься, и она исчезнет, рассеется, растворится в туманной дымке. – Иди ко мне, – позвал он, и сам удивился, каким печальным и хриплым был его голос. – Патрик, у нас нет времени... – У нас есть еще час. Это целая вечность. Иди же ко мне. Иди ко мне, милая... Не в силах сопротивляться ему, Тереза вернулась в постель, и Джейн тотчас прижался к ней. Его кожа была влажной, горячей, а руки, блуждающие по ее телу – нежными и требовательными. Они гладили ее спину, плечи, ласкали грудь и спускались ниже. Его рот накрыл ее губы жадным поцелуем, жарким, ненасытным. Вес его тела прижимал ее к кровати, дыхание обжигало. Она застонала под ним, изнывая от желания, когда Джейн погладил внутреннюю сторону ее бедра прежде, чем коснуться горячей, такой готовой для него нежной кожи. Покрывая влажными поцелуями ее шею, грудь, живот, он спускался ниже и, наконец, задержался у сладкого места между ее ног. – О Боже, Патрик, – ее пальцы запутались в его кудрях, дыхание сбилось. Не останавливаясь, он крепко обхватил ее руками, удерживая на месте. Угадывая каждое ее желание, он с легкостью умелого скрипача играл эту мелодию чувственной страсти. Она извивалась под его губами, сжимала пальцами сбитые простыни, и эта пытка продолжалась, пока Джейн не сжалился над ней, и Тереза откинулась на подушки, выпуская стон облегчения. Он продолжал ласкать ее, дожидаясь, пока дыхание женщины замедлится, а затем поцеловал крошечную веснушку во впадинке между ключицами. И еще одну, на груди. Какая нежная кожа... – Я люблю тебя, – прошептал Джейн. И застонал, почувствовав, как ее пальцы сжимаются вокруг него. Не было смысла медлить. Откинув взмокшую прядь волос с ее лба, ни на секунду не прекращая зрительного контакта, он толчком вошел в ее тело. Она подалась навстречу и, обхватив ладонями его лицо, притянула к себе, касаясь губами чуть отросшей щетины и морщинок у глаз. Джейн ласкал ее тело, нежно и неистово одновременно, любил ее так отчаянно, с надрывом, как в последний раз. Уязвимый, до дрожи настоящий был он в ее руках. И она – без стеснения, без тайн, открывалась ему навстречу. Джейн любовался ею в минуты оргазма, и позже, когда, последовав вслед за ней, он лежал на спине, и Тереза, раскрасневшаяся, пресыщенная, отдыхала на его груди. – Ты должна остаться, – вдруг сказал он и продолжил, не дожидаясь ее ответа: – Просто я знаю... Я чувствую, что нас уже не двое. – О чем ты говоришь? – она приподнялась, и ее глаза расширились, когда смысл сказанного внезапно обрушился на нее. Нет, этого не может быть. Не сейчас, и для этого существовал целый ряд причин. Хотя, конечно, если подумать, в этом месяце у нее случилась задержка, но в свете нынешней ситуации это было вполне объяснимо. Их психика проходила настоящее испытание на прочность, опутавший их кошмар мог послужить причиной сбоя в работе ее организма. – Почему ты думаешь... Джейн пожал плечами: – Я просто чувствую это. В прошлый раз я... не ошибся, – он болезненно поморщился, и его левая рука непроизвольно потерла пустующее место обручального кольца. – Я знал о Шарлотте, когда Анджела еще не догадывалась. – Патрик, сейчас все иначе, – Лисбон покачала головой. – Я не беременна, это невозможно. Да, мы не предохранялись, но только подумай, в каком стрессе мы живем все последние месяцы. Мы... постоянно в ужасе. Это слишком неудачное время для зачатия. Какое-то время он молчал, а потом глубоко вздохнул и взглянул на нее: – Стоило попытаться, – сказал он с немного печальной улыбкой. В одиннадцать двадцать пять вечера они стояли на пороге спальни, полностью одетые, готовые вступить в последний, решающий бой. Их бледные лица могли рассказать, как необыкновенно страшно было им сделать этот шаг, как не хотелось покидать сейчас пределы этой комнаты, ставшей их маленькой вселенной на всю последнюю неделю. Лисбон стянула волосы в тугой пучок на затылке, и от этого ее огромные зеленые глаза казались еще больше на бескровном лице. Джейн был собран и сосредоточен – надев пиджак он похлопал себя по карманам, будто проверяя, не забыл ли чего. – Готова? – спросил он, шумно выдыхая и улыбаясь одними губами. – Да... Нет, постой. Подожди секунду. Вот, – Тереза потянулась к шее и аккуратно расстегнула замок своей золотой цепочки. – Когда мама подарила мне этот крестик, то сказала, что он сможет защитить меня ото всех невзгод. А теперь он будет защищать тебя. Пожалуйста, возьми, я знаю, что ты не веришь во многие вещи... Но я хочу, чтобы сегодня он был с тобой. Нагретое теплом ее кожи распятие легло в ладонь Патрика, и он коснулся его почти благоговейно. – Спасибо, – прошептал он. – Это много значит для меня. Я тоже хотел дать тебе кое-что... – опустив руку в карман, он достал сложенный в несколько раз платочек. – Мое обручальное кольцо, – пояснил Джейн. – Не в качестве талисмана, а просто на случай, если вдруг... – он вздохнул. – Я все равно отдал бы его тебе, потому что, если честно, совершенно не представляю, что с ним теперь делать. И я уверен, что ты разбираешься в этих вещах лучше меня. Лисбон кивнула. – Если для тебя это слишком, просто скажи... – Все в порядке, – улыбнулась она. На самом деле мысль о том, что Патрик доверил ей этот символ любви и скорби по прошлой жизни, тронула ее до глубины души. Положив цепочку с распятием во внутренний карман пиджака и подхватив в левую руку дорожную сумку, Джейн протянул Терезе ладонь. И медленно, плечом к плечу, крепко сцепившись руками, они покинули комнату.***********
Вместе с Лорелеей они перетаскали коробки в грузовик. Джейн только присвистнул, заглянув в пару из них. Лисбон покачала головой. – Ограбила склад Минобороны? – Близко, Тереза, – Мартинс усмехнулась. – Сегодня мы встретимся с этой тварью лицом к лицу и, черт возьми, мы будем готовы. Я не собираюсь дать ему и шанса. Здесь есть все – от банального девятимиллиметрового до снайперской винтовки последней модели. Пушка на любой случай жизни. – Ты хорошо подготовилась, – Джейн погрузил в кузов последнюю коробку и следом их спортивную сумку. – А у тебя нет личных вещей? – он посмотрел на Лорелею. – На самом деле, как выяснилось, у меня не осталось ничего, что я хотела бы взять с собой. – В новую жизнь? – спросила Тереза. Мартинс слабо улыбнулась: – В новую жизнь. – Тогда мы готовы. Тереза, ключи от грузовика у тебя? Отлично, – Джейн повернулся к машине. – Черт! – вдруг вскрикнул он и застонал. – Ох, проклятье! – Что такое?! – Лисбон обеспокоенно заглянула через его плечо. – О-о, Патрик, – она аккуратно взяла его окровавленную ладонь. – Боже, как это произошло? – Я просто хотел проверить замок, и - а-ай, больно!, и наткнулся на этот штырь. Черт, у нас нет на это времени, поехали. – Подожди, – возмутилась Тереза, – я должна обработать рану. Лорелея, у тебя есть аптечка? Мартинс пожала плечами: – На кухне есть спирт. – Хорошо, пойдет. Патрик, я сейчас. – Нет, подожди, – остановил он ее. – Давай просто перевяжем сейчас полотенцем. У нас где-то есть чистое полотенце? – облокотившись на Лисбон здоровой рукой, он прижался к ней: – Хотя, вот, мне уже значительно лучше. Она покачала головой: – Сейчас я принесу и спирт, и полотенце, потерпи немного. Нам ехать несколько часов, и я не хочу, чтобы твоя кисть успела почернеть и отвалиться. Усмехнувшись в ответ на ее реплику, он отпустил ее, и Тереза легко вбежала по ступенькам, скрываясь в доме. Едва она оказалась внутри, лицо Джейна переменилось. Не говоря ни слова, он вытащил их дорожную сумку и кинул ее на землю. Закрыл двери кузова, быстро щелкнул замком. – Забирайся внутрь, – скомандовал он Лорелее, прыгая на водительское место. – Что ты делаешь? Патрик, ключи все равно у Лисбон. Раздраженно он вытащил руку со связкой ключей из кармана и потряс ими. Через мгновение Мартинс все поняла. – Ты не должен так поступать. – Забирайся в машину или оставайся здесь, мне плевать, – коротко сказал он сквозь зубы, заводя мотор. Какое-то время женщина наблюдала, как он сдает назад и разворачивает колеса. – Черт тебя дери, Джейн! – в последнюю минуту Лорелея запрыгнула на переднее сиденье. Вцепившись пальцами в руль с такой силой, будто это было горло Кровавого Джона, Патрик рванул вперед. Издав глухое рычание, грузовик покатил по грунтовой дороге. Из пробитой ладони сочилась теплая кровь, но он не чувствовал боли. Обернувшись, Лорелея увидела выбежавшую из дома Лисбон. Она рванула вслед за машиной. – Патрик, стой! Остановись! Патрик, не делай этого! – ее крики потонули в тишине ночного леса. Джейн гнал вперед, изо всех сил вжимая в пол педаль газа, и по его щекам катились слезы. Тереза перестала бежать только тогда, когда исчезли огни фар вдалеке, и грузовик утонул в ночной мгле, растворяясь в ней навсегда. Лисбон наклонилась, оперевшись ладонями о колени, и пыталась отдышаться. Она все еще не могла поверить, что он так поступил с ней. Бросил в этом лесу, стащив ключи от грузовика, обвел ее вокруг пальца и просто уехал. Почему он сделал это? Она хотела позвонить ему, но в карманах не было телефона. Вероятно, Джейн забрал и его тоже. Не позволяя панике настигнуть ее, Тереза лихорадочно перебирала свои варианты. Ей точно не стоит бежать дальше, поскольку было понятно – она не сможет догнать их, а Джейн не собирался останавливаться. И возвращаться назад тоже не входило в его планы. Поблизости нет ни единой живой души, и даже если Лисбон выберется на дорогу, шансы на то, что кто-то будет проезжать этими местами, стремились к нулю. Тем более, что этот кто-то решит подвезти ее до Лос-Анджелеса, учитывая, что значка при ней больше нет. А вот пистолет и деньги есть. И новые документы. С запоздалой горечью Тереза подумала о сумке, которую Джейн оставил у дома. Чертов идиот. Слезы душили ее, и Лисбон больше не могла их игнорировать. Уткнувшись лицом в ладони, она беззвучно зарыдала. Он все равно сделал по-своему. Он оставил ее, снова. И она не имеет понятия, увидит ли его когда-нибудь еще раз. В лесу становилось прохладнее, и в конце концов она побрела обратно к дому. Дверь по-прежнему была широко распахнута, сумка лежала на земле. Закусив губу, Тереза втащила ее в холл и села сверху, внезапно почувствовав невероятную слабость. Это просто кошмарный сон. Это должен быть кошмарный сон. Сейчас она проснется в объятиях Джейна, и он согреет и успокоит ее, и снова будет рядом. Он не мог ее оставить. Он просто не мог. Мог ли он? Лисбон почувствовала, как новая порция рыданий подкатывает к горлу, и резко встала. Она просто сойдет с ума, если будет бездействовать. Думай, Тереза, думай. Внезапная мысль вспыхнула, заставив женщину влететь вверх по лестнице и ворваться в комнату, которую занимала Лорелея. Чертыхаясь, она принялась рыться в столе, открыла шкаф и, обнаружив внутри две спортивные сумки, быстро обшарила их карманы. Так и есть. Лисбон с ликованием извлекла на свет несколько одноразовых телефонов. Лорелея была запасливой, и любила быть готовой ко всему. Дрожащими пальцами Тереза набрала заученный номер. После двух гудков он ответил. – Тереза? – Джейн, ты чертов осел! Поворачивай обратно. Слышишь меня? Не смей бросать меня здесь, Патрик! Ты обещал больше не врать мне. Ты обещал, что мы всегда будем вместе. Ты обещал... – ее голос сорвался. – Милая, прости меня. Тереза? Послушай, все будет хорошо. Я вернусь, я заберу тебя, любимая. Я говорил правду, мы всегда будем вместе. Мы будем жить на острове, помнишь? У нас будет свадьба в церкви на побережье. У нас будут дети... – Мальчик Себастьян и девочка Грейс, – прошептала она. – И ты запрешь ее в чулане до тридцати. Патрик, родной, пожалуйста. Пожалуйста, остановись. Пожалуйста, не делай этого без меня. Пожалуйста, я не смогу, я ничего не смогу без тебя. – Я вернусь, любимая, я вернусь, – Тереза слышала, что он плачет. – Я вернусь за тобой. Прости меня, я просто не мог по-другому, понимаешь? Я не могу потерять тебя. Я буду в порядке. Крестик, который ты дала мне, он защитит. – Ты же не веришь в это, – она всхлипнула, – ты не веришь в то, что говоришь! – Я верю, милая. Ты права, я старый прожженный скептик, но, Тереза, я верю в нас с тобой. В нашу любовь. – Патрик, не делай этого. Пожалуйста, слышишь меня, остановись, прямо сейчас. Разворачивай машину, у нас еще есть время добраться до Лос-Анджелеса вместе. Мы справимся, ты и я. Ты не можешь оставить меня. Ты не можешь, не можешь... – Тереза, я должен. Я позвоню тебе, когда все кончится. Я вернусь за тобой. – Патрик! Она услышала тишину и беспомощно посмотрела на потухший экран телефона. – Ты не можешь, ты не можешь, – шептала она, снова и снова набирая его номер. – Ты не можешь бросить меня. Возьми чертову трубку! «Абонент не отвечает или находится вне зоны действия сети» – сообщал ей ровный механический голос.***********
Лорелея никогда не видела в человеческих глазах столько боли. Никогда не слышала разговора, который бы так разрывал сердце. Они гнали по ночной трассе на предельной скорости, и это было чертовски неправильно. Все было неправильно. Но она не решалась сказать об этом Джейну, потому что он выглядел так, словно мог сорваться в любую секунду. Совсем недавно звонила Тереза, и то, что он говорил ей, явно не предназначалось для чужих ушей. Лорелее было не по себе, но Джейна, казалось, это совершенно не заботило. Отключившись, он бросил трубку на пустующее между ними сиденье и сжал челюсти так, что Мартинс услышала скрип. Когда до Лос-Анджелеса оставалось добрых три мили, приветственные огни неспящего мегаполиса уже виднелись на горизонте. Остаток пути, как и предыдущие часы в грузовике, они проделали в полном молчании. У въезда в город Лорелея помолилась кому-то из богов, или всем богам сразу. Если бы кто-то из копов узнал их, или если бы они захотели проверить документы... Но в этот раз ее молитвы были услышаны. Когда машина затормозила у причала, Джейн выглядел лучше. Казалось, он полностью сосредоточился на предстоящей битве. – Что дальше? – спросил он, заглушая мотор. – Кровавый Джон появится где-то через полчаса-час. Проберемся на борт и будем ждать. – Хорошо. Полагаю, пришвартована яхта не здесь? – Если Джон не изменил своим привычкам, тебе стоит проехать немного дальше по побережью. Я скажу, когда остановиться. Они без труда нашли белоснежную посудину среди прочих подобных ей на частной яхт-стоянке. – Шарлотта, – прочитал Патрик вслух. – Я знала, что ты догадался, – улыбнулась Лорелея. Широкоплечий охранник выглядел устрашающе, но короткий сеанс гипноза превратил его в мирного ягненка. Стоянка не выглядела подходящим для перестрелки местом. Неподалеку на побережье бурлила, танцевала, взрывалась яркими красками жизнь. Открыть огонь здесь – потерять шанс на свободу. На новую жизнь. А значит, им оставалось затаиться до тех пор, пока Джон не выведет яхту в открытый океан. И вступить в их последнюю схватку. Первым делом Лорелея изучила палубу, спустилась в каюту. Она собиралась быть готовой, и вместе с Джейном они закрепили несколько пистолетов в нишах судна. – Все чисто. Он ждет нас, и мы должны атаковать его первыми. Только в этом случае у нас останется шанс. Советую в этот раз не пренебрегать оружием, Патрик. Он усмехнулся. Этот совет определенно был лишним. Джейн не знал, чем закончится эта ночь, но собирался приложить все усилия для того, чтобы выйти из этой войны победителем. Он должен был выжить. Ради Терезы. Ради их сына. Он не знал, сколько прошло времени – по ощущениям вечность закончилась около часа назад и пошла по второму кругу. Наконец снаружи послышалось какое-то движение, и вскоре на борту раздались шаги. По меньшей мере, двоих человек, решил Джейн. Что ж, двое на двое, неплохо. Возможно, у них есть шанс. До него долетели приглушенные голоса, раздался тяжелый скрип поднимающегося якоря. Яхта чуть накренилась и завибрировала, когда кто-то наверху завел мотор. Пол под ногами качнулся, и путешествие началось. Джейн и Лорелея замерли в ожидании. Спустя какое-то время, когда, по его подсчетом, «Шарлотта» должна была оказаться в открытом океане, снова раздались шаги, на этот раз они были четче. Они приближались, и Джейн понял, что их хозяин спускается в каюту. Он плотнее вжался в стену, стараясь оставаться невидимым. Вспыхнул яркий свет. Сначала Джейн увидел до блеска начищенные штиблеты с заостренными носами, а затем – затылок Кровавого Джона. Лысеющий затылок. Он ступал легко, весело насвистывая какую-то мелодию. Джейну хотелось разглядеть его лицо, но он не мог – Джон стоял как раз перед ним, широко расставив ноги, запустив руки в карманы широких светлых брюк. Даже со спины этот человек казался Патрику очень знакомым, но ярость туманила ему разум. В конце концов, плевать, кем бы он ни был! Кровавый Джон должен был умереть, вот только на этот раз Джейн должен был убедиться, что это действительно тот, за кем он гнался все последние десять лет. Что это он, зверь, вырезавший его семью, отнявший жизнь у его ребенка, что это он, а не очередной Тимоти Картер. Желая знать, тот ли человек стоял перед ним, Джейн посмотрел на Лорелею. Ее молчаливое согласие сорвало последние сдерживающие его тормоза. Выставив пистолет перед собой, Джейн шагнул вперед. – А я уж гадал, когда вы дадите о себе знать. На твоем месте, Патрик, я бы не стал этого делать, – вкрадчиво произнес Кровавый Джон, вынимая из кармана руку с небольшой серебристой коробочкой. – Иначе все здесь очень быстро взлетит на воздух. Он рассмеялся, и наконец-то медленно повернулся, показывая Джейну свое истинное лицо. – Шериф Томас МакАлистер. – Вот мы и встретились, Патрик. Прежде, чем ты совершишь какую-нибудь глупость, позволь объяснить сложившуюся ситуацию. Видишь ли, мой дорогой друг и, конечно, Лорелея, – добавил он, кивнув в сторону затаившейся женщины, – эта яхта нафарширована взрывчаткой словно задница рождественской индейки, а этот механизм, – он покачал коробочкой в воздухе, зажав ее между двумя пальцами, – за мгновение приведет ее в действие. Стоит лишь нажать на маленькую красную кнопочку вот здесь, и мы все окажемся стертыми в пыль. Было бы так обидно, неправда ли? Ты столько лет мечтал встретиться со мной лицом к лицу, и все закончится так быстро и так печально, – он усмехнулся. – Хорхе, – позвал Джон, – будь добр, забери у этих молодых людей их оружие. Только нежнее, они все-таки наши гости. Появившийся на лестнице бугай хмуро кивнул и, ни слова не говоря, приступил к выполнению приказа. Джейн неотрывно смотрел на серебристую коробочку в руках Кровавого Джона. Сопротивляться не имело смысла. Обыскав бывшего консультанта со знанием профессионала, Хорхе передал свою добычу хозяину. Джон ухмыльнулся: – Три пистолета, Патрик? Полагаю, это все влияние мисс Лисбон. Кстати, где же она? – Там, где ты ее не достанешь. Его собеседник рассмеялся: – У нас еще будет время поговорить об этом. А сейчас давайте все поднимемся наверх и подышим воздухом. Поверьте мне, в это время суток он просто необыкновенный. Тереза давно потеряла счет времени. Осиротевший без Джейна дом казался холодным, чужим, наполненным призраками. Она сварила себе крепкий кофе, но не смогла сделать и глотка. Ее мутило, кружилась голова, и в конце концов Лисбон поднялась наверх, легла на их узкую кровать и закрыла глаза. Снаружи поднялся дикий ветер, ветви деревьев ломались, падая оземь с сухим треском. Истошно кричала какая-то птица. Вцепившись руками в подушку, Лисбон прижала ее к себе и старалась не дрожать. Буря за окном бушевала все сильнее, ветер со свистом проникал сквозь щели в спальню, гудел, проносясь по крыше. Подушка пахла Джейном, и Тереза уткнулась в нее носом, борясь с новым приступом слез. Было больно, невыносимо больно и страшно. Воображение рисовало ужасные картины и, не в силах продолжать эту пытку, Лисбон резко села, откинув простыню. Только сейчас она заметила в изголовье кровати сложенный вдвое листочек бумаги. Затаив дыхание, она осторожно взяла его в руки и развернула. Это было письмо. Дорогая Тереза, Если ты читаешь эти строки, значит, я набрался достаточно смелости, чтобы сделать то, что должен. Я знаю, что ты не согласишься со мной, я знаю, что ты злишься и чувствуешь себя преданной. Ты думаешь, что я обманул тебя. Это правда. Но в этот раз я не жалею о своем поступке. Я причинил тебе боль, и осознание этого разбивает мне сердце. Но десять лет тому назад я совершил чудовищную ошибку, и был жестоко наказан. Я выучил урок. В этот раз Кровавый Джон не получит и шанса. Я люблю тебя, и всегда буду защищать тебя. И нашего сына. Я поклялся самому себе, что не позволю Джону причинить вам вред. Надеюсь, ты сможешь меня простить. Жди меня, Тереза, когда все будет кончено, я вернусь. Мы уедем, и больше никто и никогда не сможет нас разлучить. Но если я не появлюсь к завтрашнему вечеру, беги. Возьми деньги и документы, беги, и никогда не оглядывайся. И прости меня. Вечно твой, Патрик. Она беспомощно стояла посреди спальни, а потом опустилась на колени. Оставалось единственное, что она могла сделать. И, вознеся глаза к небу, Тереза осенила себя крестным знамением и начала молиться. Ледяной ветер трепал полы пиджака. Джейн посмотрел на небо, туда, где висела тяжелая круглая луна. Она опустилась так низко, что почти тонула в чернеющих водах океана. Завораживающее и пугающее зрелище. Было понятно, почему Джон так любил прогулки на яхте в полнолуние. Вчетвером они стояли на палубе. Джон поигрывал коробочкой в своей руке, его личный бульдог застыл на месте, ожидая следующей команды. – О, моя девочка, – Джон подошел к Лорелее, ласково погладил ее лицо. Она брезгливо отвернулась, когда он наклонился ближе, пробежав пальцами по ее подбородку. – Ты пошла по неправильной дорожке. Посмотри на меня. Разве этому я учил тебя? – он с силой заставил ее повернуться. – Ты убил мою сестру. Сдохни, тварь, – мгновение – и смачный плевок растекался по лицу Кровавого Джона. Он не стал тратить время на слова. В ярком лунном свете блеснуло лезвие ножа, и в следующий миг из рассеченного горла Лорелеи хлынула кровь. Страшно захрипев, она потянула руки к шее и с ужасом увидела, как окрасились ее ладони в темно-багровый цвет. – Ты предала меня, и умрешь, как предательница. Жалкой, отвратительной смертью. Хорхе, отрежь ей голову. Джейн зажмурился, понимая, что будет дальше за секунду до того, как это произошло. Ужасающий треск, словно кто-то вскрывает банку со шпротами тупым ножом. – Покорми рыбок, Хорхе, – услышал он брезгливый голос Джона. – Они будут рады такому лакомству. Сладкий, приторный запах смерти разливался по палубе. Ветер набирал обороты, и очередная волна накренила яхту. Хорхе оказался не слишком поворотлив. Голова Лорелеи покатилась по полу, и прежде, чем Джейн успел отпрянуть, она оказалась слишком близко, в распахнутых глазах застыло выражение ужаса. Перевалившись через перила, Джейн несколько раз содрогнулся в приступах рвоты. – Ну-ну, Патрик. Что ж ты нежный такой? – усмехнулся шериф. – Вот мы наконец-то остались наедине. Сейчас Хорхе уберет за собой, и мы поболтаем. – Ты больной ублюдок, и мне не о чем с тобой говорить, – Джейн вытер губы рукавом, поворачиваясь к своему врагу лицом. Джон поморщился: – Зачем же так грубо... Разве ты не выучил урок? Не стоит оскорблять меня, это может очень плохо кончиться. – Ты больше ничего не можешь отнять у меня. – Правда? А как же Тереза? Очень жаль, что сегодня ее нет с нами. Вероятно, ты запер ее где-нибудь в подвале? Вот обидно ей сейчас, столько лет носиться с тобой, словно с золотым яйцом, и в итоге не попасть на премьеру. Все веселье пропускает, а могла бы получить место в первом ряду. С другой стороны, так даже лучше. У нас есть возможность обсудить все без чужих ушей. В конце концов, это наша с тобой игра. – Это не игра. – Как скажешь. Но я довольно часто обходил тебя, не так ли? Скажи, каково это, Патрик, видеть сейчас меня и понимать, что ты мог закончить все очень давно... Если бы ты был хоть на десятую долю так хорош, так умен и проницателен, как сам о себе думаешь, разве не вычислил бы ты меня еще тогда, расследуя дело бедняжки Мелани? Но вместо этого, что ты сделал? Камень, ножницы, бумага? Патрик, я не ожидал от тебя подобного. Ох, как я веселился, позволяя тебе выигрывать, снова и снова. Ты выглядел так самодовольно... Об одном я жалею – что мне так и не удалось поразвлечься с Ван Пелт. Она была так хороша в том красном платье, с этими рыжими волосами. Каюсь, тогда я был немного занят, и слегка упустил последние новости о тебе. Не знал, что малышка Грейс – ваш новый агент. Как Ригсби налетел на меня тогда! Он даже разозлил меня. Слабак, нытик и обжора посмел поднять на меня руку. Никогда не понимал, что Грейс нашла в этом увальне? Готов поспорить, я бы показал ей, что такое настоящая страсть. Она могла бы стать моим новым творением. Стать моей последовательницей... К несчастью, в последний раз, когда мы виделись, у меня было слишком мало времени. Да и устал я от наших игр в кошки-мышки. Пришлось поторопить события... По крайней мере, они умерли одновременно, как и положено настоящим влюбленным. Что-то с возрастом я стал сентиментален... Тебе с Терезой повезло меньше. Действительно жаль, что ее здесь нет. Но нельзя иметь все сразу. – Так тебе нужен я или Лисбон? – Дай подумать, хммм... Агент Лисбон, прости, бывший агент, никогда меня не интересовала. Зато интересовала тебя. Жаль, что у меня не будет возможности убить ее на твоих глазах, но это небольшая неприятность. В конце концов, с ней позже разберутся мои люди, – он равнодушно пожал плечами. – Просто, чтобы закрыть эту главу. Если бы ты верил в жизнь после смерти, я бы сказал, что вы скоро встретитесь на небесах. Но ты и я знаем, что за чертой не существует ничего. Или ты поменял свое мнение за последние недели? – Меньше всего на свете я хочу вступать с тобой в теологические споры, – выплюнул Джейн. Слушая речи Кровавого Джона, он лихорадочно соображал. Лорелея продумала многое, но не рассчитывала, что яхта будет напичкана взрывчаткой. Тем не менее, совсем рядом с Джейном, в выступе деревянной стены, оставался его последний шанс на победу. Если Джейн будет достаточно ловок, если он будет действовать быстро, то успеет пристрелить Джона и его личного пса до того, как все здесь отправится на воздух. У него оставалось совсем немного времени. Резко рванувшись вперед, Джейн вырвал пистолет из ниши, и две пули прострелили грудь Хорхе. В следующее мгновение Кровавый Джон навалился на него, заламывая руку с оружием в сторону. Металлическая коробочка выпала из его ладони, отлетая к дальней стене. Сцепившись, они катались по полу, тяжело дыша. В какой-то момент Джейн оказался проворнее. Прогремел выстрел, и раненый зверь ослабил свою хватку. Тотчас неведомая сила выбила пистолет из рук Джейна, он запоздало услышал два новых хлопка, и почувствовал жгучую боль в правом боку. Ранив Джейна на последнем издыхании, Хорхе выронил оружие. Теперь он был мертв. Повернув голову, Патрик посмотрел на коробочку всего в метре от него. По другую руку от Джейна, оставляя за собой кровавые следы, полз к пистолету Кровавый Джон. На секунду Джейн закрыл глаза. По правде говоря, у него не было выбора. Держась левой рукой за ноющий болью бок, он слегка подвинулся в сторону. Еще. И еще немного. Обняв себя руками, Тереза продолжала читать молитву. Разыгравшаяся за окном буря гнула деревья к земле. Ветер врывался в комнату, надувая легкие занавески словно паруса. – Святая Мария, Матерь Божия, молись о нас, грешных... Серебристая коробочка оказалась в ладони Джейна на несколько секунд раньше, чем Кровавый Джон добрался до пистолета. Лицо МакАлистера исказила гримаса ужаса. – Не делай этого, Патрик, – просипел он. Джейн глубоко вдохнул. Зверь боялся смерти. Значит, все это чего-то стоило. «Прости меня, Тереза» – он коснулся пальцами кармана, где лежало распятие. – «Наверное, даже Бог иногда бывает бессилен». Закрыв глаза, Джейн с силой вдавил палец в тугую кнопку. И мир взорвался. –... ныне и в час смерти нашей. Аминь. _________________________________________________________________ * В США используется слоган It takes a strong man to make a tender chicken (примерный перевод: «Чтобы приготовить нежного цыпленка, требуется сильный мужчина»). В переводе на испанский эта фраза приобрела несколько иной смысл: «Нужен сексуально возбужденный мужчина, чтобы курица стала нежной». ** Моя любовь, твои глаза, как две циновки! (исп.) Джейн перепутал последнее слово, по его задумке он должен был сказать «tienes los ojos como dos estrellas» (исп.) – Твои глаза, как две звезды. *** Это невозможно!