Преемник Амеюри Ринго

Сказать, что новость о будущем материнстве была для Амеюри как гром среди ясного неба, значит ничего не сказать. Конечно, она не маленькая и знала о том, что если мужчина так часто спит с женщиной, то рано или поздно это даст плоды, но всё же не думала, что с ней это произойдёт, причём при таких обстоятельствах. Нежеланный ребёнок от ненавистного мужчины… Хуже только безумная идея её недобитой жертвы. Быть в качестве суррогатной матери претило Ринго, но было в этом что-то положительное — ей не придётся возиться с выродком. Ещё одним положительным моментом было то, что её оставили на время беременности в той палате, где её застала Кушина и где можно безбоязненно связываться с девчонкой, а та могла бы сообщить в Кири, что она, Амеюри Ринго, жива, и тогда… Может, её всё же спасут? Теперь можно было спать на чистой тёплой постели и питаться не той баландой, что давали в камере… Из минусов — частые приходы Кушины, желавшей поглумиться, и редко заглядывал Минато, желавший убедиться, что с его ненаглядным сыночком (а он был уверен, что будет именно мальчик) всё хорошо. Хотя после пары скандалов, которые закатила ему Ринго, врачи запретили ему приходить к ней вообще. — Вы же не хотите, чтобы она потеряла ребёнка! — поучительным тоном заметил лечащий врач Амеюри. — Если она будет видеть вас, то обязательно будет волноваться, и тогда мы ничем не сможем помочь… Стоило исчезнуть одному раздражителю, как тут же появился другой, но несколько иного рода. — Мне надоело, что эта дикарка выглядит как чучело! — с этими словами Кушина распорядилась, чтобы в палате Ринго появилось зеркало, которое каким-то образом умудрились вмонтировать в стену напротив койки мечницы. Поначалу Амеюри даже обрадовалась. Всё же за время, проведённое в плену, она уже давно не знала, как выглядит и что с ней сделал этот маньяк. Скинув с себя ночнушку, она принялась изучать своё тело. На неё по ту сторону стеклянной поверхности смотрела измождённая женщина с кругами под запавшими карими глазами. Волосы выглядели как воронье гнездо, были спутаны и безжизненны, будто даже поблёкли. Лицо слегка осунулось. В общем, она теперь слабо напоминала ту самоуверенную мечницу, гордость страны Воды и источник вдохновения для неугомонного Кушимару, что не оставлял надежды добиться её внимания… «Всё же я прикончу эту сучку, как только это всё закончится…» — хмуро подумала Амеюри, скользнув взглядом по своей фигуре, где уже были заметны последствия невоздержания Четвёртого Хокаге. Живот уже был слегка заметен, что угнетало её. Было противно сознавать, что в ней живёт что-то похожее на её мучителя. Что это точно будет мальчик удалось узнать недавно к большому восторгу Минато. «Явно будет похож на папашу», — зло подумала Амеюри, царапая живот ногтями. Была бы у неё такая возможность, избавилась от ребёнка с помощью девчонки, но тогда не было гарантии, что им удастся выбраться отсюда живыми… Настроение было безнадёжно испорчено. На самом же деле Кушина, прекрасно понимая, что всё, связанное с беременностью, угнетает Ринго, нарочно распорядилась поместить зеркало. Единственным желанием Узумаки на тот момент было заставить страдать Амеюри, как страдает она, только от противоположной проблемы. Обе куноичи сходили с ума от бессильной злобы: Амеюри из-за невозможности выбраться из западни и избавиться от ненужного ей ребёнка, а Кушина — из-за предательства мужа и того, что у соперницы будет то, чего лишена она. В душе джинчурики кипела ярость и обида. Она до сих пор не могла поверить, что Минато, её Минато, который всегда сдувал с неё пылинки, мог оказаться таким подлецом, мог предать её. Если бы это было лишь раз, то, может быть, это и можно было как-то замять, но, по словам Амеюри, что явно желала уколоть побольнее, он приходил к ней всё то время, что она лежала без сознания! Этого Кушина не могла простить, как бы ни хотела. Любовь постепенно сменялась ненавистью, которую без устали подпитывал Кьюби. Лису было выгодно разрушить волю своего джинчурики, ведь это могло помочь ему вырваться и получить долгожданную свободу. «Чёртова Коноха, чёртова Узумаки, чёртов Четвёртый Хокаге и все мужики вместе взятые! — злобно думала Ринго, лёжа на кровати и хмуро пялясь в потолок. — Только попадитесь мне, придушу собственными руками!» Она слезла с постели и вновь стала рассматривать себя в зеркало. — Любуешься? — раздался голос той, кого Ринго меньше всего хотела видеть. Кушина смерила мечницу хмурым взглядом и поставила у двери пакет с фруктами, после чего прислонилась к стене и сложила руки на груди. — Если надеешься исправить что-то в своей внешности, то вряд ли это получится. — Завидуй молча, — не осталась в долгу Амеюри, сделав вид, что не поняла, о чём говорит куноичи. — Своих-то не предвидится. — А ты надеешься, что сможешь сбежать? — мило улыбнулась Узумаки, стараясь не показывать, что её задели слова куноичи, что стоило ей большого труда. — Не надейся! Вот родится Наруто, тебя сразу же в расход! — Во-первых, зная пристрастия твоего обожаемого кристально чистого Минато, то это вряд ли. Он любит погорячее, — криво ухмыльнулась Амеюри, очертив руками талию. — И во-вторых, почему это Наруто?! Ещё бы Менмой назвали! Сразу видно любителя рамена! — Это мы ещё посмотрим, кто из нас тут погорячее: неотёсанная дикарка из Киригакуре, что не читает книг (кстати, имя Наруто из книги одного из легендарной троицы Джирайи!) или же последняя Узумаки, являющаяся джинчурики Кьюби! — Надо добавить обиженная, джинчурики Кьюби? — расплылась в улыбке Ринго. — Стоит ли тратить на мою скромную особу свою энергию, когда можно потратить её более плодотворно? Например, обломать себе рога, что уже пошли на третий виток, а заодно кастрировать блудного муженька. А, называйте, как хотите, мне какое дело? Но всё равно имя отвратительное! — Тебя не спросила! — бросила Кушина, готовая накинуться на обидчицу. Её трясло от негодования. — Это всё ты… Если бы не ты, это мог бы быть мой ребёнок! Что он вообще в тебе нашёл?! Страхолюдина мелкая! — А то сама красавица! Рыжая, да и мордой не вышла. Вылитый помидор! Да-а-а, не повезёт твоему Наруто с такими отцом и мачехой! Внезапно поразившая мысль заставила мечницу замолчать. Что если её мать испытывала к ней те же чувства, что и она к ребёнку Минато? Может, поэтому смотрела на неё с каким-то даже отвращением и позволяла мужу так с ней обращаться? Напоминала своего отца? Болезненные воспоминания? Она чем-то похожа на своего отца? — Что, исчерпала весь словарный запас? — фыркнула Кушина. — Может, хватит тратить энергию не туда, а? — устало проворчала Амеюри, возвращаясь к кровати. — Надоело сил моих нет. Во-первых, то, что случилось на поле боя, было на поле боя. Ты таким же образом могла прибить меня, раз ты джинчурики. А раз ты джинчурики, то твой биджу должен был вылечить тебя до состояния новизны, почему ты теперь такая, спрашивай с муженька своего и его советников. Если хочешь всё же отомстить мне, то можешь быть счастлива: твой муженёк уже достаточно отомстил, с избытком. — Она коснулась живота. Кушина поморщилась. Всё же трудно было видеть доказательство неверности мужа. — Правда, он это называл иначе. Уж очень ему понравилась «диковинка». Если кому и мстить, то ему самому. Если заинтересует, могу попросить кое-кого покопаться поглубже в этом дерьме. — О, можешь не волноваться, моих сил хватит на троих! — самодовольно заявила Узумаки. — Не боишься, что я выдам твоего кое-кого? — Ты ещё скажи, что до сих пор любишь это чудовище, — усмехнулась Амеюри и улеглась на кровать. — Впрочем, моё дело предложить, а там делай что хочешь… Достало это всё… Осознав, что Ринго больше не настроена на разговор, Кушина покинула палату с чувством выполненного долга, однако в душе был пепел. «Зря ты ей брякнула про свои силы, — тут же подал голос лис. — Но её идея с покопаться в грязном белье вполне может сгодиться. Я догадываюсь, о ком она говорила». «И о ком же?» «Не сейчас. Быть может… вечером». Амеюри закрыла глаза, вновь вспомнив картины из своего детства. Мать она помнила смутно, но всё же была уверена, что её лицо не было таким заострённым, как у неё. Да и глаза были зелёными, а не карими… «Интересно, почему она не оставила меня тому человеку? Может, убила, а меня не смогла? Или кто-то не позволил? Сейчас и выяснить-то больше не у кого…» — Никому-то ты не нужен, малыш… — вздохнула она, коснувшись живота. Будто откликом на прикосновение последовало какое-то странное ощущение, будто кто щекотал её. Изнутри. — Двигается… — задумчиво протянула Амеюри и усмехнулась. — Да, не повезло тебе с родителями-то. Папаша мудак, что трахает всё, что движется… а что не движется, подвигает, и всё сначала… А его жёнушка просто чокнутая. Нужно было добить сразу, чтобы сейчас не мучилась. — Снова толчок. — А что я? Наполовину жительница страны Воды, а ещё наполовину не пойми кто… Следовательно, ты будешь лишь на четверть принадлежать Киригакуре. Но это не остановит твою будущую мачеху, что превратит тебя в подушку для битья. Не завидую. Я прекрасно знаю, что значит быть никому не нужным… «А ведь он не виноват, что его отец последнее чмо…» — пронеслась неожиданная мысль. — Всё зависит от среды и воспитания… Если с этим всем поработать… Да о чём я думаю! — тут же разозлилась она. — Как только он появится, его тут же заберут, а тебя, дура такая, отправят в расход, если не будут продолжать использовать либо как сексуальную игрушку, либо как свиноматку… А ведь дети любят своих родителей… и нуждаются в них какое-то время... Что там говорила эта ненормальная? План у неё наверняка есть, поэтому стоит только подождать. И подстраховаться».

***

Вернувшись домой, Кушина тут же рухнула на диван и закрыла глаза, желая немного отдохнуть. Всё же такие визиты к Ринго отнимали много сил. Настроение нисколько не поднялось, но примерный план дальнейших действий уже представлялся довольно отчётливо. Открыв глаза, куноичи огляделась. Рядом с диваном стоял столик с их с Минато фотографиями. Счастливая беззаботная пара. Кто бы мог подумать, что это всё будет растоптано в один миг. Нет той жизнерадостной Кушины, которой она была раньше, есть сломленная женщина, неспособная иметь детей и злая на весь мир. Впрочем, об этом знало лишь трое. Минато, естественно, не входил в этот круг. Перед ним она была вынуждена изображать прежнюю себя, с поправкой на обиду. Ведь если станет ясно, что Кушина вышла из-под контроля… скорее всего, на неё наложат какие-нибудь печати подчинения или ещё что. Не зря же они удалили матку. Боялись, что если она родит, то демон сможет вырваться. Но она в Академии не штаны протирала, да и в Узушио её многому научили. Минато ничего не поймёт, пока не будет поздно… — Больницей пахнет… — сморщила нос Кушина, понюхав свою одежду. Раздевшись, она в чём мать родила направилась в ванную комнату, надеясь смыть с себя всю грязь, что вылилась на неё за сегодняшний день. Хотелось немного покоя, чтобы на душе не было так противно. В этом ей чаще всего помогал душ. Бросив взгляд на зеркало, куноичи отметила, что осунулась, но всё же выглядела куда лучше своей соперницы. «Соперницы? — усмехнулась она про себя, наслаждаясь водой, что приятно холодила. — Соперницы в чём? За сердце Минато? Чушь, она на дух его не переносит. В красоте? Не сказала бы… Скорее обидчица или личный враг… Впрочем, её уже постигла расплата…» — У такой как ты, не может быть соперниц, — прошептал ей на ухо Кьюби, что появился рядом с ней в облике рыжего мужчины с лисьими ушами и девятью пушистыми хвостами. Он прикусил ухо куноичи, а затем поцеловал в шею. — Ты сводишь меня с ума… — Кьюби, не надо, — шептала Узумаки, не в силах сопротивляться. — Курама, — шёпот вновь обжёг её ухо, — зови меня Курама. Отчего-то его голос завораживал, заставлял фантазию отправиться в полёт, принося приятное возбуждение. Чувствуя это, лис усмехнулся и скользнул руками по талии своей джинчурики… — Кушина, ты здесь? — раздалось за дверью, вырвав Кушину из её наваждения. Она с удивлением поймала себя на том, что сжимает собственные груди. Оглядевшись по сторонам, она не заметила никого, кто бы мог находиться в комнате. «Как бы он мог выйти, если печать надёжна? — удивлённо подумала она. — Но что это тогда было?» — Сейчас выйду! — отозвалась Узумаки, закрывая воду, выбираясь из ванны и заворачиваясь в полотенце. Наваждение было таким реальным, что девушка была до сих пор растеряна. Более того, возбуждение никуда не ушло. Глубоко вздохнув, куноичи вышла, представ перед Минато, который виновато посмотрел ей в глаза. — Я понимаю, что ты обо мне думаешь после всего, что произошло, и то, что я сделал, непростительно, но… — Всё в порядке, — улыбнулась Кушина, которой пришла в голову мысль, как убить двух зайцев: справиться с организмом, а заодно убедить Хокаге в том, что она вновь послушна. — Мы сможем справиться с этой проблемой. А ребёнок нам поможет. Главное, что он твой, а остальное неважно. Особенно если он будет похож на тебя. Нет смысла рушить наши отношения из-за дикарки. Все совершают ошибки… — Ты правда так думаешь? — посмотрел в глаза жены Минато, не веря, что всё разрешилось так просто. — Тебе не хуже меня должно быть известно, что девчонка своевольна. Не нравятся мне её визиты к той мечнице. Стоит запретить, пока они не нашли общий язык. Сам можешь догадаться, чем это тебе грозить. — Да, Данзо-сама… Данзо-сама, а что… — Что будет с твоими женщинами? С мечницей поступай как знаешь, наследник нам может пригодиться. А вот джинчурики… — Дайте мне шанс, я смогу с ней справиться! Она по-прежнему любит меня, я это знаю! — Последний шанс. Иначе… — Да, — улыбнулась куноичи, сбрасывая с себя полотенце.