Бамбуковый клинок

Эту малюсенькую, но очень стратегически выгодную, деревушку отряд Хейске успел захватить до прибытия Маэда. Мэйто — так называлась деревня — располагалась почти на границе владений Сигэки, и Тодо сразу понял, что охранять деревню придется, как зеницу ока, вот только первое же нападение чуть ли не стало фатальным для Мэйто. Хорошо спланированный поджег едва не уничтожил всю деревню, если бы часовые вовремя не заметили быстро распространяющееся пламя. Поджег, кстати, устроил Фукуи, за что его теперь ненавидят крестьяне, проживающие в деревне. Зато Хейске, если раньше и не любили из-за его вторжения, теперь боготворили, как спасителя Мэйто. Все остальные попытки «выжить» партизанский отряд Синсэнгуми окончились для Маэда провалом, и больше он не пытался бороться с Тодо силой. После пожара, причастность к которому он активно отрицал, Сигэки вежливо попросил Хейске вместе со своим отрядом покинуть Мэйто. Капитан восьмого подразделения Синсэнгуми, естественно, отказался, ведь деревня не является территорией Маэда, да и контролировать деятельность сомнительного клана было основной задачей отряда Тодо, а выполнять ее было удобнее в Мэйто. Сигэки не мог открыто противостоять Синсэнгуми, ибо репутация такого влиятельного клана не позволяла ему выступить в роли агрессора и напасть первым. Поэтому тот всячески «давил» на Хейске, пытался спровоцировать его на конфликт, но Тодо, прекрасно понимая задумку оппонента, оставался совершенно невозмутимым. Парень держался полгода, умело контролируя свои эмоции во время переговоров с Сигэки, и он сам никак не ожидал, что в один момент сорвется. Не ожидал, что Маэда найдет его слабое место, поэтому был сильно подавлен своим проигрышем. Томочи, который только что рассказал мне эту историю, по приказу капитана передал неутешительные новости Хиджикато-сану, а тот, в свою очередь, выслал к отряду Патрита. Замком отчаянно надеялся на то, что последний сумеет исправить положение. В противном случае, отряду Хейске придется вступить в сражение с достаточно внушительной армией Маэда и сдерживать их столько, сколько это будет возможно. — Патрит ведь справится? — с надеждой в голосе спросила я, хотя и сама сомневалась в своих словах. Томочи, который сидел рядом со мной на ступеньках и глядел на расхаживающего взад и вперед Бозье, неопределенно пожал плечами. Пат как раз думал над возможным вариантом урегулирования конфликта, а потому просил его не тревожить, и нам ничего не оставалось, как дожидаться француза с его решением здесь. Мне было очень важно узнать вывод Бозье одной из первых, ибо он напрямую касался дальнейшей судьбы Фукуи. Томочи же должен был доложить о решении Пата Хейске. — Если он не справится, то мы все погибнем, — мрачно ответил мужчина, и я прикусила нижнюю губу, представив, какое сильное чувство вины сейчас испытывает Тодо. — Впрочем, это был лишь вопрос времени. — Не понимаю, почему Хиджикато-сан отправил на это задание Хейске, а не, допустим, Сайто? Тот уж точно бы продержался в течение всей войны, — последнюю фразу я произнесла с явной издевкой в голосе, и Томочи это заметил, по-доброму улыбнувшись. — Тодо-сан сам попросил его об этом, — ответил мужчина и, встретившись с моим удивленным взглядом, тяжело выдохнул. — Извините, Хаджиме-сан, что влезаю не в свое дело, но на самом деле капитан беспокоился о вас, даже понимая, что в Киото вам будет куда безопаснее, чем на линии фронта. Просто поверьте мне на слово. Я отвернулась, совершенно не понимая, к чему это Томочи так резко сменил тему разговора, да еще и на такую щекотливую. Я предпочла никак не комментировать его речь, и какое-то время мы молчали, пока неловкая тишина не заставила меня подать голос: — Вы ведь не злитесь на то, что я обманывала вас, притворяясь парнем? Так уж пожелал Хиджикато-сан, а я никак не могла ослушаться его приказа, — виновато произнесла я, не сводя с задумчивого Бозье пристального взгляда. Мой собеседник издал хриплый смешок. — Да я сразу все понял, Хаджиме-сан. Как бы девушка под парня не маскировалась, ее всегда выдадут руки. Тот, кто поверил в этот дешевый цирк, был настоящим идиотом. Не в обиду вам, но настоящий мужик бабу от парня отличить в состоянии, — проговорил он и рассмеялся, а я лишь смерила его недоверчивым взглядом и в очередной раз промолчала. Подперев рукой щеку, я устало зевнула и вновь принялась следить за беспокойным Бозье, который уже час поддавался напряженным раздумьям и хмурил лоб, очевидно, испытывая трудности в нахождении решения. Я была бы слишком самонадеянной, если бы сразу поверила в то, что крах с Сигэки Хейске потерпел из-за меня, но что-то отдаленно напоминающее чувство вины все же покалывало мою совесть. Каждый раз, когда я анализировала всю эту запутанную ситуацию с конфликтом между Тодо и Маэда, я приходила к одному и тому же выводу, что парень действительно разозлился на выходку противника. А потом моя память услужливо напоминала о том, что Хейске, вообще-то, оставил меня в Киото совершенно одну, и мои надежды, связанные со взаимными чувствами самурая, мгновенно таяли и развевались дымкой в моих фантазиях. Я понимала, что должна была узнать об истинных мотивах Тодо, о его причинах, которые заставили его нарушить обещание, но мне не хватало решимости на разговор с ним. Сейчас, стоило бы мне завести с ним беседу об этом, я бы поверила в любое его оправдание, даже не подумав о том, что оно могло быть ложным. Просто потому что я хотела упрекнуть себя в том, что сомневалась в Хейске, а потом дальше мысленно восхищаться им и оправдывать любую его неудачу. Я хотела продолжать жить с мыслью, что Тодо слишком идеальный для того, чтобы делать ошибки. Так было бы намного проще. Вот только что-то внутри меня настойчиво напоминало, что он меня бросил, хотя обещал всегда быть рядом и защищать меня. Да, это настолько эгоистично звучит, но как я могла и дальше ему безоговорочно доверять? Ведь он даже не попрощался, он не написал мне ни одного письма. И, вспоминая об этих фактах, я сразу разочарованно отметала варианты, гласящие, что «слабым местом» Хейске, как говорил Томочи, была я. Я отвлеклась от своих грустных рассуждений, когда Пат неожиданно замер на месте, а затем медленно обратил свой взгляд на нас. Я выпрямилась, вопрошающе посмотрев на Бозье, который продолжал глядеть в одну точку, что предположительно была немного выше наших с Томочи голов. Пат какое-то время стоял неподвижно, и я уже начинала волноваться, боясь представить то, что могло закрасться в голову французу, как тот решительно двинулся вперед, прошел мимо нас и отправился, судя по выбранному направлению и его серьезному лицу, в комнату к Хейске. Мы с Томочи удивленно переглянулись и, почти сразу же поднявшись с места, стремительно последовали за Бозье. Начало напряженного диалога Тодо и француза мы пропустили, но суть уловить сумели, и теперь молча слушали поединок аргументов парней. — Если ты не освободишь Фукуи, то у них будут действительно весомые причины напасть на деревню, а затем и ударить отряд сегуната в спину, — как всегда чересчур эмоционально повествовал Пат, пока Хейске, сложив руки на груди, спокойно слушал его точку зрения. — Если я освобожу Фукуи, то у нас вообще не будет шанса противостоять Маэда, потому что эта шпионская рожа уже наверняка все о нас вынюхала. По-хорошему, его нужно убить, — отпарировал Тодо, и я неосознанно закрыла рот руками, услышав о возможном исходе Харуки. — Ты с ума сошел?! — взорвался Бозье, даже открыв рот от шока. — Фукуи может предоставить очень ценную информацию о слабом месте Маэда! — Но он этого пока не сделал, — устало прервал Пата парень, а затем в упор посмотрел на иностранного товарища и проговорил: — Я сказал тебе, что отпущу Фукуи только в том случае, если ты назовешь для этого вескую причину и поможешь нам решить, что делать дальше. — Но… — попытался было начать оправдываться француз, как Тодо нагло перебил его: — Но ты так и не сделал этого. У тебя есть еще целый день, так что иди уже и займись делом, — закончил Хейске, и бедный Бозье вновь захлебнулся воздухом от возмущенья, решительно покинув апартаменты капитана. Проследив за его действиями, парень заметил стоящих в дверях своего заместителя и меня. — Томочи, ты тоже думаешь, что я должен отпустить Фукуи? — Я поддержу любое ваше решение, Тодо-сан, — низко поклонившись, пробормотал верный слуга парня, поспешив ретироваться и не спорить с капитаном. Я не заметила, как осталась один на один с Хейске, который выглядел довольно уставшим и со странной улыбкой наблюдал за тем, как я рассматривала его новую форму. В ней он больше был похож на капитана, и длинный черный плащ, похожий по фасону на плащ Хиджикато-сана, но более простой, без рисунка, со стоячим воротником, надетый поверх белой рубашки, добавлял его образу величия. — А ты? — подал голос Тодо, и я отвлеклась от своего подробного изучения, слишком поздно заметив, что Томочи уже давно рядом со мной нет. — Снова сбежишь? Честно говоря, я как раз собиралась это сделать. И я бы сбежала, если бы Хейске не поймал меня за руку и не затянул в комнату, сразу же закрыв за мной дверь. Подлец. Вот теперь у меня были все основания для паники, ибо решительный настрой Тодо красноречиво подсказывал мне, что тот не позволит мне уйти, не выслушав его. Я сглотнула, мои глаза забегали, и я неосознанно напряглась. — Успокойся, — аккуратно положив мне руку на плечо, отчего я чуть не подпрыгнула на месте, спокойно произнес парень, отойдя в сторону и пропустив меня вперед. Я неуверенно прошла в комнату, украдкой поглядывая на парня. — Чего ты боишься, Изуми? — прямо спросил Хейске после того, как я села на татами и упорно уставилась на свои колени. Парень сел напротив, и я только сейчас заметила, что, в отличие от него, сижу, выпрямившись, словно провинившийся ребенок. — Ты ни разу не заговорила со мной за эти два дня, что ты в Мэйто. Я по глазам твоим вижу, что ты многое хочешь мне сказать. — Я… просто… — тихо промямлила я, судорожно выдохнув. Внезапно я поняла, что если не скажу сейчас, то никогда не осмелюсь высказать все, что думаю. И хоть раньше я, не задумываясь, говорила все, что приходило мне на ум, не боясь кого-либо обидеть, сейчас, достаточно долго не видевшись с парнем, я чувствовала непонятно откуда взявшееся смущение. — Я не хочу даже разговаривать с тобой, — уверенно сказала я, сама поразившись такой твердости в голосе и последующей легкости в груди. Это оказалось намного проще, чем я предполагала, и по телу ручьем разлилось знакомое чувство удовлетворения. — Ты мерзавец, — заявила я без грамма сожаления, чуть ли не выкрикнув это оскорбление парню в лицо. — Да, я знаю, — согласился Тодо, и я чуть не раскрыла рта от удивления. Я не была готова к тому, что парень не станет оправдываться и так просто и непринужденно признает свою вину. Какое-то время я молчала. Озадаченно размышляя над тем, какое обвинение предъявить Хейске, я сжала губы в тонкую полоску и пристально посмотрела на собеседника. — Ты меня бросил, не сказав ни слова! — рассерженно произнесла я, чувствуя, как где-то внутри меня зарождается злость. — Да, ты права, — вновь согласился Хейске. Я чуть не задохнулась от возмущения, решив, что парень совершенно не сожалеет о содеянном. Толстая нечитаемая оболочка на лице парня не позволяла мне определить серьезность его ответа, и в данный момент мне казалось, что парень попросту издевается надо мной. Именно поэтому мой контроль над эмоциями был безнадежно утерян. — Ни разу не написал! Кто мне обещал, что будет всегда защищать меня?! Папа Римский?! — проорала я, резко встав и ощутив, как мои плечи подрагивают от гнева. Вероятно, в данный момент мое лицо было пунцовым от злости, но меня уже не волновало, что я, возможно, выглядела комично. — Что, снова согласишься со мной? — взорвалась я, заметив, что Тодо готовится мне ответить. — Изуми, просто выслушай меня, — тоже поднявшись, попросил Хейске, и меня посетило острое желание уйти, чувствуя себя донельзя оскорбленной. Но я осталась стоять на месте, молча соглашаясь дать шанс парню объясниться. Мой разум победил эмоции, заставив впервые подумать не о своих ущемленных чувствах, а о чужих. — Послушай, я совершил огромную ошибку, я знаю. И я уже не надеюсь, что ты сможешь простить меня, но, возможно, если ты поймешь меня, тебе станет легче. Моя злость прошла так же быстро, как и появилась. Я поняла, что Хейске действительно сожалел, а не смеялся над моей гордостью. Тодо говорил искренне, и в его голосе я слышала чувство вины. Он вновь сел на место, и я последовала его примеру, нервно сжав складки хакама, осознавая, что, наконец, узнаю о тайных причинах парня так поступить. — В тот день я ломал голову над тем, что скажу тебе перед уходом. Я уже тогда решил, что на войне тебе делать нечего. Ты могла умереть в любой момент, и я не был уверен, что смог бы защитить тебя. Я не смог бы быть с тобой рядом, и я бы никогда не простил бы себе, если бы с тобой что-нибудь случилось. Я испугался. Я испугался не того, что могу погибнуть на войне, а того, что потеряю тебя, — говорил парень, и моя ледяная оболочка недоверия таяла с каждой его фразой. — Шимпачи сказал, что ты куда-то убежала, и я решил, что так даже лучше. Я ушел сразу же с отрядом, не дожидаясь тебя, как хотел изначально. Потому что боялся увидеть, как ты плачешь из-за меня. Я надеялся, что ты возненавидишь меня и забудешь, поэтому не писал, — продолжал Хейске. — А потом я узнал о планах сегуната напасть на Киото. Все мои предостережения Хиджикато-сан пропустил мимо ушей, и тогда я попросил Хараду и Шимпачи забрать тебя оттуда и привезти сюда, потому что не мог поехать сам и оставить штаб без присмотра в такой момент. Но они не нашли тебя, а потом я был вынужден встретиться с этим проклятым Маэда, — повествовал Тодо, и я слышала, с каким ядом он выплюнул имя Сигэки. — Он угрожал мне тобой. Я хотел убить его, и я чудом этого не сделал. Не знаю, что меня остановило, но я не тронул его, — он посмотрел на меня и увидел, что мое лицо не отражает совершенно никаких эмоций. Я не знала, как мне реагировать на то, что рассказал парень: радоваться, что он меня, по его словам, действительно любил, или злиться, что он рассказал о своих чувствах так поздно, что он мучал меня своим молчанием столько времени. — Изуми, посмотри на меня, пожалуйста, — попросил Хейске, аккуратно взяв меня за подбородок и встретившись со мной взглядом, — я очень сильно ошибся, когда подумал, что в Киото ты в безопасности. Я хотел, чтобы ты была счастлива, но в итоге сделал еще больнее. Мне не хватило храбрости попрощаться с тобой. А после нападения на Киото и выходки Сигэки понял, что единственный, кто сможет защитить тебя. Я понял, что слишком сильно люблю тебя, — признался он, а затем взял меня за руку, аккуратно проведя большим пальцем по костяшкам на моей руке, отчего я дернулась и встала. — Ты идиот, Хейске! — крикнула я, резко придя в себя и отдернув руку. — Ты самый настоящий идиот! Ты правда думал, что я так просто забуду тебя? Ты думал только о себе, отнюдь не догадываясь о моих чувствах, — я схватилась за голову, загребая волосы в ладони и наверняка портя прическу, но в данный момент не особо тревожась об этом и желая лишь куда-то деть напряжение и острое чувство противоречия. — Да, я понял это слишком поздно, — тихо проговорил он, а я же промолчала, не зная, что мне ответить. Я впервые находилась в таком печальном состоянии, когда совершенно не могла найти верного выхода и принять правильного решения в сложившейся ситуации, которая призывала меня к действиям: именно от моего ответа зависели наши будущие отношения. — Ты сможешь простить меня? — спросил Хейске наконец, и я подняла на него взгляд, полный сожаления. — Я не знаю, — честно ответила я, сжав хакама настолько сильно, что костяшки побелели. — Мне нужно время. Извини, я не готова простить тебя сейчас. Я говорила спокойным, ровным голосом, а внутри все горело и кричало, извинялось за слабость и страх довериться Хейске. Снаружи же я оставалась непроницаемой, как и Тодо. Видимо, он был заранее готов к такому ответу, потому никак не выдал свои истинные чувства, лишь кратко кивнул мне напоследок, когда я совсем тихо попрощалась, покидая его комнату.

***

Пат угрюмо кидал камушки в грязную лужу и, казалось, был совершенно безутешен. Полностью разделяя настроение нового французского знакомого, я на секунду остановилась, раздумывая, стоит ли подходить к нему сейчас. Бозье, очевидно, болезненно реагировал на неудачи в попытках переубеждения оппонента, и сейчас я сомневалась, стоило ли вообще пытаться приободрить его. Но я все же решилась осторожно сесть рядом с ним и попробовать-таки придумать для Хейске эту дурацкую причину, согласно которой стоит оставить Харуки в живых. Все же, я тоже была заинтересована в благополучном решении этого вопроса, поэтому, действуя по принципу «одна голова — хорошо, а две — лучше», шумно вздохнула, пытаясь привлечь внимание Бозье. Последний уныло повернул ко мне голову, смерил таким взглядом, что мне внезапно захотелось стиснуть несчастного парня в объятьях и никогда не отпускать. Но я лишь сделала точно такое же печальное лицо, как бы говоря ему, что у меня тоже не все гладко. Найдя себе собрата по несчастью, Бозье тут же оживился, бурно начиная рассказывать мне о глупости Хейске и важности Фукуи. Я с умным видом кивала, иногда так же рьяно соглашаясь, для большей убедительности. В итоге, сошлись на том, что Тодо нам не переубедить, но мы можем на допросе попытаться доказать необходимость оставить Харуки в живых. Точнее, Пат попытается доказать, ибо меня на допрос, который, кстати, должен был начаться через несколько минут, никто пускать не собирался. Вовремя вспомнив о предстоящем событии, Бозье, схватившись за голову, резко поднялся на ноги, суетливо оглянулся, словно позабыв, в какой стороне держат Фукуи, а затем со всех ног побежал на допрос, совершенно не подумав о том, что я могла пойти следом. Я успешно воспользовалась рассеянностью Пата, и теперь знала, где именно сейчас находился Харуки. Комната, в которой он временно пребывал, была небольших размеров, достаточно темной, но при дневном свете, проходящем сквозь деревянное узорное окно, без труда можно было разглядеть всех присутствующих. В помещении было пусто, не считая одинокого небольшого футона в углу, запыхавшегося от бега Бозье и самого Фукуи. За те два дня, что мы пробыли в деревне, парень кардинально изменился: под чистыми голубыми глазами, заметно помутневшими, образовались небольшие мешки; лицо потемнело и помрачнело; на губах можно было увидеть крошечные ранки — до того они были искусаны. По тому, как жадно Харуки стал пить предложенную Патом воду, я поняла, что заглядывали к пленнику редко, и этот факт меня настолько взбесил, что захотелось вернуться к Хейске объяснить, как следует вести себя с заключенными. Определенно, Тодо специально отдал приказ не кормить и не поить Фукуи, ибо, как и ожидалось от шпиона, он не выдал секретную информацию клана. Хейске же терпением не отличался, потому в наказание за неповиновение решил помучить Харуки. Как жестоко. За то время, что мы не виделись, Тодо, казалось бы, стал еще более беспощадным, и от его юношеской доброты не осталось и следа. Резко распахнувшаяся дверь заставила меня присесть под окном от неожиданности, вцепившись в собственные колени смертельной хваткой от испуга. Звук шагов подсказал мне, что в комнату вошло, по меньшей мере, шесть человек. Не в силах долго удерживать свое любопытство, я аккуратно приподнялась и заглянула в окно. Вошедшими, как я и предполагала, оказались Хейске, Шимпачи, Сано, Томочи и еще один рядовой самурай, который не был мне знаком. Фукуи, заметив посетивших его самураев, перестал пить и обратил настороженный, с искорками злости, взгляд на вошедших, весь напрягся и, казалось, готов был вот-вот кинуться на своих обидчиков. — Ну что, Фукуи, готов нам все рассказать? — подал голос Томочи, мрачно сдвинув густые брови и сложив руки на груди. Заключенный обратил взгляд на самурая и едко усмехнулся, медленно покачав головой. — Позвольте мне поговорить с нашим гостем, господа, — встрепенулся Бозье, заметив, как на Харуки смотрит Хейске. Присев на корточки перед Фукуи, Пат одарил его своей самой очаровательной улыбкой и заговорил: — Фукуи-кун, нам просто необходимо знать истинные намерения клана Маэда, знать, ждать ли от них удара в спину. Вы ведь сами понимаете, что убийства граждан, пересекающих их границу — незаконны и, более того, негуманны. Разве они в чем-либо виноваты? — Ваши методы ничем не отличаются от их, — злобно произнес Харуки, и я осмелилась вновь заглянуть в комнату, правда, лишь на мгновение, чтобы меня не заметили. — Это вынужденные меры, — мягко пояснил Пат, сложив руки в замок и вновь улыбнувшись. — Мы ведь не можем быть уверены, что Вы не нанесете ущерб нашим людям и жителям деревни, которую, между прочим, подожгли именно Вы, — Фукуи, видимо, признал трезвость слов дипломата, судя по тому, что его лицо приняло виноватое выражение. Но лишь на минуту. — Какой мне смысл говорить вам что-либо, если вы все равно меня убьете? — тихо спросил заключенный, исподлобья посмотрев на Тодо, который слегка выгнул бровь. Бозье же хитро улыбнулся, поднявшись на ноги. — Этого не произойдет, если Вы честно все нам расскажете, — пообещал Пат, посмотрев на Хейске, которому, очевидно, такой расклад событий не понравился. Стратегия Бозье безоговорочно работала, и по гневному взгляду Тодо можно было понять, что тот догадался о плане дипломата, но никак помешать ему уже не мог. — Вы думаете, что я просто поверю вам на слово? — усмехнулся Харуки. — Я даю Вам свое слово. И Тодо-сан тоже даст Вам его. Уверен, что этого будет достаточно, — торжественно объявил Пат, раскинув руки в стороны, будто ощущая сладкий вкус пока еще не наступившей победы. У Хейске просто не было выбора. Информация, которой обладает Фукуи, для отряда бесценна, а если он даст слово не убивать Харуки, то будет вынужден оставить его в живых. Потому что он всегда держит свое слово. Ум и находчивость Бозье признали даже друзья Тодо, которые многозначительно переглянулись и издевательски похлопали Хейске по плечу. Последний, казалось бы, был готов взорваться от злости — таким хмурым я не видела его никогда. Гордости парня был нанесен колоссальный ущерб, ведь его-таки удалось поймать в ловушку. — Я даю свое слово, — твердо произнес он, заставив меня с удивлением отметить, что, вопреки невооруженным глазом видимой ярости, голос прозвучал достаточно спокойно. — Пат, ты просто гений, — с восхищением прошептала я, не в силах сдержать радостной улыбки. Обещание Хейске, видимо, убедило Фукуи, и он, несколько минут подумав, подтвердил догадки Синсэнгуми о том, что Маэда только и ждет того момента, когда отряд даст повод для нападения. Однако внезапно раздавшийся сигнал тревоги, вызываемый часовыми, опроверг его слова. Три выстрела — враги направляются к деревне. О сигналах восьмого подразделения мне в первый же день поведал Пат, и сейчас я встрепенулась от неожиданности, обернувшись к воротам. Удивленные самураи быстро вышли на улицу, совершенно не замечая меня и направляясь к часовым. Желая разведать обстановку и понять в чем, собственно, дело, я последовала за ними, поднялась на единственную, сделанную из дерева, дозорную башню и лично удостоверилась в том, что сигнал был верным. Небольшой отряд, возглавляемый Сигэки Маэда, медленно, но верно миновал границу деревни и теперь торжественно направлялся к штабу, минуя испуганных горожан, которые пряталась по свои еще недостроенным домам. Тодо напрягся, стиснув кулаки, дабы на лице не отразилась ярость при виде ненавистного отряда, а затем он обернулся, и его взгляд теперь наполнился удивлением, упав на меня. — Немедленно отправляйся к себе в комнату, — приказал он серьезным голосом, не дожидаясь моей реакции и, подтолкнув в спину, направил к лестнице. Я послушно спустилась вниз, замерла на секунду, борясь с острым желанием вернуться и посмотреть, чем же кончится встреча этих двоих, но все же победила свое любопытство и стремительно направилась к штабу. Отчего-то лишь позже вспомнив о том, что дверь в комнату Фукуи никто так и не закрыл.