***
— Хейске, — тихо позвала парня по имени я, заметив, что его веки слегка задрожали. Тодо медленно открыл глаза, какое-то время глядя в потолок и, видимо, окончательно приходя в себя, а затем приподнялся на локтях в попытках подняться, но боль в плече вовремя напомнила о ранении, и самурай поморщился, рефлекторно схватившись за плечо. — Не нужно сейчас вставать, — проговорила я, помогая Хейске лечь удобнее и поправляя одеяло. Тодо не сопротивлялся, даже не посчитал нужным спросить о том, как мы выбрались из Мэйто и, собственно, где сейчас находимся. — Мы в штаб-квартире Синсэнгуми, — решилась произнести я. Молчание. — Наверное, мне стоит зайти позже. — Останься, — сразу подал голос Хейске, резко схватив меня за руку, видимо, испугавшись, что я и правда собралась уходить. Я молча кивнула, когда Тодо наконец посмотрел на меня. — Хиджикато-сан не особо доволен нами, верно? — Ну, он… — пробормотала я, стремясь как можно быстрее найти слова, более мягко описывающие сейчас состояние замкома, но парень сам ответил за меня: — В ярости. — Да, — на выдохе подтвердила я. — Особенно он недоволен моим возвращением. Как и Сайто. Говорят, что я снова буду мешаться и волновать своим присутствием отряд. Наверное, они в чем-то правы. Хейске молча наблюдал за моей реакцией, а затем вновь обратил свой взгляд в потолок, о чем-то задумавшись. — Ты знаешь, сколько воинов Синсэнгуми было в Мэйто? — неожиданно спросил он, заставив меня вздрогнуть. — Сорок человек. Больше половины погибли. Погибли из-за меня. — Нет, — твердо ответила я, выпрямившись и вмиг став серьезной. — Ты сама это прекрасно понимаешь. — Нет, — упрямо заявила я, от подступающей уверенности неосознанно сильно сжав ладонь Хейске. — Этого никак нельзя было избежать. Маэда бы рано или поздно нашел повод для нападения, и ты ничего не смог бы сделать с этим. Продержаться год под его постоянным давлением — это уже подвиг. Не смей винить себя в смерти других людей. Они все знали, на что идут. Ты не сможешь спасти весь мир, Хейске. Ты не всемогущ, — продолжала я, сама не замечая, с какой страстью желаю убедить самурая в своих словах. Тодо явно опешил от моей многословности, да и я на его месте, наверное, тоже бы удивилась. Мне только хотелось, чтобы парень не винил себя, чтобы не разъедал себя своими мыслями изнутри. — Люди приходят и уходят, и никто не может решить, когда им умереть, а когда родиться, — начала я уже спокойнее и тише, — если человек отчаянно хочет жить, то он выживет. Неважно, ради себя или ради кого-то. В смерти твоих воинов виноваты они и их убийцы, но не ты. Не ты виноват, что они недостаточно тренировались и недооценивали тебя. Они — самураи, они — защитники Родины. Они были готовы к смерти. Рано или поздно каждый сталкивается со смертью, это неизбежно. А ты итак сделал даже больше, чем от тебя требовалось. Ты рисковал своей жизнью, чтобы спасти их. Я была там, я видела. Ты хоть представляешь, как я испугалась, когда ты, потеряв почти все свои силы, пошел с мечом на Тибу, который убивал твоих воинов? Я. — мне пришлось осечься из-за предательски дрогнувшего голоса и образовавшейся мутной пелены перед глазами при воспоминаниях о той битве. Опомнилась я, лишь когда услышала шорох одеяла и почувствовала горячую ладонь на своей щеке. Хейске улыбался, а в его глазах отражалась благодарность. Я собралась уже возмутиться таким поведением парня, ибо даже садиться Тодо было противопоказано, как его губы нежно коснулись моих, сразу заставив меня забыть о всевозможных нравоучениях. От неожиданности я на секунду даже забыла, как дышать, боялась пошевелиться и сделать что-нибудь не так. Внезапно охватившая меня слабость заставила покачнуться и ухватиться за рукав Хейске, но он меня сразу поймал здоровой рукой, заставив уткнуться ему в шею. — Спасибо, — прошептал Тодо мне на ухо, вынудив вздрогнуть из-за его горячего дыхания. Слишком горячего. Нехотя выбравшись из его объятий, я аккуратно дотронулась до лба парня, ладонью ощутив явно нездоровый жар. — Хейске, тебе нужно лечь, — взволнованно произнесла я, помогая парню удобнее устроиться на футоне. — Я схожу за доктором, — сказала я напоследок, но Хейске, похоже, меня уже не слышал, вновь потеряв сознание. Бросив на парня обеспокоенный взгляд, я помчалась в лазарет, сбивая на своем пути удивленных моей спешкой самураев, которые собирались на ужин. Мысли о поцелуе настойчиво вертелись в моей голове, заставляли широко улыбаться и прыгать от счастья, но ранение Тодо и его тяжелое состояние перевесили мои окрыленные чувства радости, увеличивая скорость моего бега. Благо, я вовремя увидела вышедшую из-за угла Чизуру, иначе не успела бы остановиться и наверняка сбила бы несчастную девушку с ног. — Изуми-тян? — удивленно и одновременно радостно произнесла Чизуру, с которой нам не посчастливилось увидеться раньше, пусть я и жила в штабе уже второй день. Пока я пыталась восстановить дыхание, судорожно глотая воздух, Юкимура подходила ближе, и лишь после заметила мое волнение. — Что-то случилось? — Хейске, — выдавила я, все еще пытаясь отдышаться. Взгляд девушки вмиг стал серьезным, и она наклонилась, пытаясь заглянуть мне в глаза. — Что с Хейске-куном? — обеспокоенно спросила кареглазая, внимательно следя за моей реакцией. — Ему плохо? — У него жар. Он снова потерял сознание, — на выдохе произнесла я, наконец посмотрев на Чизуру, и во взгляде моем она явно прочла отчаяние. — Где сейчас Ямада-сан? — Он на военном собрании Синсэнгуми, — ответила девушка, аккуратно взяв меня за руку, попытавшись успокоить. — Изуми-тян, тебе нужно поспать. Я прослежу за Хейске-куном и смогу сбить жар, не волнуйся. — Что за военное собрание? — тут же отозвалась я, начиная переживать еще сильнее. — Что они там обсуждают? — Ничего такого, из-за чего стоило бы… — начала было шатенка, но я осмелилась перебить ее: — Это касается Хейске, да? Они накажут его? — Изуми-тян, — позволила себе повысить голос Чизуру, явно начиная терять терпение из-за охватившей меня паники. — Никто никого не накажет. По крайней мере, сейчас. Иди к себе в комнату, а утром сможешь снова проведать Хейске. Ты итак почти не отходишь от его футона, и твоя истерика сейчас — последствие усталости. Я молча посмотрела на рассерженную Юкимуру, про себя отметив, что терпения в девушке явно поубавилось. Война, очевидно, повлияла и на нее. Мне совершенно не хотелось уходить вот так, смирившись с тем, что я все равно ничего не узнаю о планах Хиджикато-сана по поводу Хейске. Я судорожно сглотнула и вновь посмотрела на Чизуру, но на сей раз сурово, исподлобья. Очевидно, Юкимура забыла, что совсем не желательно разговаривать со мной в таком приказном тоне. — Истерика? — холодно отозвалась я, выпрямившись. — Чизуру-тян, я уже давно устала. Очень давно. Даже не знаю, какие могут быть последствия моей усталости, если кто-то вдруг пожелает преградить мне дорогу. Юкимура вздрогнула, явно не ожидая от меня такой смены настроения. Видимо, решила воспользоваться моей минутной слабостью и показать свои силу и авторитет, вот только меня ее поведение совсем не впечатлило, а, напротив, разозлило. Меня не волновало, повлиял ли Хиджикато-сан на ее поведение, или же она сама настолько изменилась, но разговаривать со мной таким образом никто не имел права. Чизуру же, под моим пристальным взглядом, отошла в сторону, пропуская меня вперед, чем я и воспользовалась, направившись прямиком к залу собраний. Благо, он находился недалеко. Дверь в комнату была приоткрыта, и я резко остановилась, услышав доносившиеся голоса. Тон Хиджикато-сана заставил меня неосознанно напрячься, но я не решилась прервать собрание и завалить замкома градом интересующих меня вопросов. Это было бы, как минимум, невежливо. Впрочем, то, что я сейчас нагло подслушивала разговор капитанов, тоже нельзя было назвать образцовым воспитанием. Речь шла о военной политике Синсэнгуми. Шимпачи докладывал о состоянии своего отряда и сложившейся ситуации на фронте, где также сражались и воины Сано-сана. Затем разговор плавно перетек в рассуждения и осознание того, что тыл Синсэнгуми теперь, из-за потери контроля над Мэйто, открыт для клана Маэда. С этого места я стала слушать внимательнее. — Нам придется выделить новые силы на защиту открывшегося фронта, ибо переговоры с Сигэки Маэда вести больше не получится. Его клан официально присоединился к войску Императора, — повествовал Сайто привычным для него холодным, не отражающим никаких эмоций, тоном. — Очень жаль, что отряд Хейске потерпел поражение, — пробормотал Кондо-сан, потирая подбородок. — Война только началась, а мы уже находимся не в лучшем положении. — Все прекрасно понимают, что ответить за провал задания придется, — прозвучал незнакомый для меня голос, и я вскипела от охватившей меня ярости. — Изуми-тян, не надо, — чья-то рука уверенно легла мне на плечо и не позволила мне вломиться в комнату. — Они не были там. Они ничего не знают. Как они могут говорить так?! — в отчаянии проговорила я, и голоса за дверью стихли. Очевидно, самураи услышали меня, и через минуту дверь полностью открылась, являя моему взору Хиджикато-сана во всем своем величии. — Изуми-тян? Желаешь присоединиться? — поинтересовался фукучо, заставив меня нервно сглотнуть и посмотреть ему за плечо. — Кто еще не знаком с этой шумной особой, позвольте вам представить Изуми Хаджиме. Она была в Мэйто во время битвы за деревню. Замком отошел чуть в сторону, приглашая меня и Патрита, который совсем недавно оказался рядом и вовремя сумел потушить мою вспышку гнева, пройти внутрь. Я неуверенно посмотрела на Бозье и, получив от него утешающую улыбку и легкий кивок, вышла к самураям, сумев рассмотреть каждого. У левой стены сидели Шимпачи и Харада, встретившие меня теплыми взглядами, а также Сайто, который, по привычке, даже не обратил на меня внимания; на противоположной стороне разместились Ямада-сан — главный врач отряда, а также два неизвестных мне самурая. Последние выглядели настороженно и недоверчиво, внимательно следящие за каждым моим движением. В центре же, рядом с непривычно серьезным Кондо-саном, сидел еще один неизвестный самурай, однако, выглядел он намного внушительнее, чем те двое. Я в почтении склонила голову, а затем выпрямилась, решительно глядя на воинов и ожидая, когда кто-нибудь из них заговорит. — Изуми-тян, приветствую, — дружелюбно произнес командир, и при взгляде на меня его усталое лицо смягчилось. — Кондо-сан, рада встрече с вами, — вновь поклонившись, произнесла я, и мужчина улыбнулся, кивнув. — Значит, вы — Изуми Хаджиме. Смею предположить, что вы состоите в родстве с капитаном 3-го отряда Синсэнгуми, — начал говорить неизвестный самурай, сидевший прямо напротив меня. — Все верно, — подтвердил Сайто, наконец, обратив на меня свой взгляд, который я гордо оставила без внимания. — Меня зовут Мацудайра Катамори. Я являюсь 9-м даймё Айдзу-хана. Думаю, вы слышали обо мне, — вновь заговорил мужчина, обратившийся ко мне. Мне не хотелось его расстраивать, поэтому я предпочла промолчать, что самурай воспринял за согласие. — Я тоже слышал о вас. В сражении в Икедо-я вы повели себя храбро, ворвавшись в самую гущу сражения и предоставив медицинскую помощь нуждающимся, несмотря на развернувшуюся битву. Также, по некоторым данным, — отчего-то посмотрев на Пата при этих словах, — убили лучшего воина Маэда-сана, Аято Тибу, — размеренно и спокойно повествовал Мацудайра-сан в то время, как меня всю пробивал холодный пот. Внешне я никак не показывала своего волнения и беспокойства, преподнося себя достаточно уверенно и сдержанно, пока не услышала о Тибу. Пауза. Стало слишком тихо, что позволило мне услышать, как громко стучит мое сердце. Хейске мне соврал, либо мне сейчас врет даймё, проверяя мою реакцию. — Верить нужно достоверным источникам, — проговорила я, совершенно не изменившись при этом в лице. Мацудайра-сан усмехнулся, преподнося чашку с чаем к губам. — Не могу не согласиться с вами, Хаджиме-сан. Потому и обращаюсь к вам, как к свидетелю, сумевшему лицезреть битву в Мэйто, — растягивая слова, говорил самурай. Мои губы дрогнули при воспоминании о том сражении, но я мужественно сдержала эмоции, продолжая с невозмутимым лицом слушать даймё. — Как вы считаете, Хаджиме-сан, ответственен ли Тодо-сан за последствия битвы? — внимательно посмотрев на меня, спросил самурай. Какое-то время в комнате царила тишина. Сано-сан хмуро опустил голову, но ничего возразить даймё не решался, как и Шимпачи, переводящий взгляд с меня на Мацудайра-сана и обратно. Только Бозье, заметивший, что пауза значительно затянулась, как истинный дипломат решился разогреть обстановку. — Мацудайра-доно, не стоит давить на девушку, — начал было француз, но тут самурай обратил на него свой взгляд, требуя иностранного гостя замолчать, что тот и вынужден был сделать. — Пат, с тобой мы уже говорили на тему Мэйто, верно? Теперь я хочу послушать Хаджиме-сан, — обернувшись ко мне, неторопливо проговорил дайме. — Зачем вам мнение человека, который не разбирается в военной политике и не имеет образования? — все еще стремясь уйти от ответа, который вряд ли бы понравился Мацудайра-сан (да и присутствующим в комнате важным лицам, в том числе), полюбопытствовала я. — Если я вас спрашиваю, то, вероятно, не из-за простого любопытства, — с нажимом произнес самурай, при этом демонстрируя невероятное спокойствие. Я хмыкнула, улыбнулась и согласно кивнула, что явно не понравилось моему брату, чьи плечи заметно напряглись. Очевидно, он беспокоился, что я могла повести себя бестактно по отношению к дайме. И беспокоился не беспочвенно. — Я считаю, что вина Хейске частична. А состоит она лишь в том, что он добровольно вызвался вести переговоры с Маэда и контролировать их агрессию, — уверенно заявила я, и тут уже даже Хиджикато-сан бросил мне предупреждающий взгляд. Мацудайра-сан позволил себе лишь пренебрежительно выгнуть бровь. — По-вашему, на ком лежит оставшаяся часть вины? — спросил он, очевидно, не веря в то, что я осмелюсь выступить против него. — На том, кто послал туда Хейске со столь малым отрядом. На том, кто не дал четких указаний о том, что необходимо делать при провале переговоров. Наконец, на том, кто не прислал военной помощи в критической ситуации, а отправил лишь Патрита, чьих дипломатических навыков, конечно, уже бы не хватило, ибо прибыл он слишком поздно. Вы ведь понимали, что Сигэки Маэда изначально решил присоединиться к Императору, — в образовавшейся тишине мой голос звучал непривычно громко, и с каждым пронятым мною словом лица присутствующих становились все мрачнее. — Но больше всего меня удивляет, что вы допустили это, Кондо-сан, — не сумев приглушить обвиняющие нотки в голосе, тихо произнесла я, но командир услышал, судя по мелькнувшей тени вины на его лице. — Как красиво вы говорите, Хаджиме-сан, — после небольшой паузы произнес дайме, подперев рукой щеку и вздохнув. — Вот только я не могу согласиться с вами, увы. Запасной план у нас, конечно же, был и есть. Другое дело, кто осмелится осуществить его? Было бы просто замечательно, если бы Тодо-сан сумел взять на себя ответственность за его выполнение и исправить свои ошибки, но, к сожалению, он сейчас не в лучшем состоянии. А ошибки исправлять все равно придется. Не ему, так кому-то другому, — от миролюбивого тона самурая не осталось и следа, и теперь он смотрел на меня сурово и холодно. Я невольно поежилась, догадываясь, к чему ведет Мацудайра-сан. — Было бы просто прекрасно, если бы за дело взялся человек, чья жизнь не представляет никакой ценности для армии. В противном случае, если операция провалится, Тодо-сану придется совершить сэппуку, дабы избежать позора. Это была угроза. Самая настоящая, самая бессовестная угроза, и мне пришлось совершить колоссальные усилия, дабы не накинуться на этого паршивого главнокомандующего. От осознания, что мне не предоставили выбора и надавили на самое больное, стало ужасно противно. Я с силой сжала складки юкаты, чтобы хоть как-то утихомирить полыхающий внутри меня гнев, но злость на моем лице, без сомнения, отразилась сразу же, как только я дослушала речь дайме. Он прямым текстом поставил мне ультиматум: либо я берусь за выполнение этого «запасного» плана, либо они убьют Хейске. Было ясно, как день, что у меня нет иного выбора, кроме как согласиться. Вдобавок, в этой ситуации меня добивала реакция знакомых самураев. А, если выразиться точнее, полное ее отсутствие. Только лишь Сано-сан и Шимпачи болезненно переглянулись, но ничего не возразили. Равно как и мой любимый, единственный братец. — И что я должна сделать? — холодно произнесла я, вскинув подбородок и выпрямившись, попытавшись как-то сохранить остатки своего достоинства. Мацудайра-сан не сумел сдержать довольной улыбки. — Вы весьма проницательны, — решил сделать мне комплимент глава клана, невероятно довольный собой. — Всего лишь устранить угрозу с тыла. — И как я, по-вашему, смогу это сделать? — издав нервный смешок, полюбопытствовала я, решив, что самурай надо мной натурально издевается. Мацудайра-сан стал необычайно серьезен. — Убить Сигэки Маэда.***
Тяжелая холодная ночь, чье завершение ознаменовал нежно-розовый рассвет, наконец растаяла под слабыми лучами солнца, оставив о себе лишь напоминание в виде хрустальных капель росы на траве. Зимнее утро, на удивление, было приятно спокойным и теплым, без сердито ревущего ветра и обильно падающего на землю пушистыми хлопьями снега. Под ногами самураев, вышедших во двор после достаточно продолжительного собрания, хрустели сухие коричневые листья. Переговариваясь в полголоса о решениях, принятых прошлой ночью, самураи пришли к выводу, что поручение Мацудайра-сана невероятно сложное, и что лишь чудо поможет мне выполнить миссию. Я ядовито хмыкнула, привлекая внимание капитанов и их удивленные, и даже немного сочувствующие, взгляды. Молча усевшись на ступеньку, я стала с интересом осматривать пальцы на руках. Вопреки моему положению, я была отчего-то спокойна, будто ожидала такого исхода и коварства клана Айдзу. Возможно, я все еще не до конца осознавала то, что мне предстояло сделать. Самураи вновь перекинулись парой слов, а затем дружно отправились в обеденную комнату, оставив меня с братом наедине. Сайто не спешил составлять мне компанию, предпочитая изучать меня долгим внимательным взглядом, пока я раздраженно не похлопала по свободному месту рядом с собой. Приглашение Хаджиме принял, вот только не сел, а встал напротив, вынуждая меня отвлечься от своего прежнего занятия и обратить взгляд на самурая. — Теперь ты понимаешь, почему я был против твоего возвращения, — на удивление, без холода, а с едва улавливаемой досадой в голосе, произнес Сайто. Я нахмурилась, но ничего не ответила, в глубине души признавая присутствие здравого смысла в словах собеседника. — Что ты теперь будешь делать? — Я не знаю, — честно призналась я, глядя себе под ноги и отмечая про себя, что вид я, очевидно, имею в данный момент жалкий. Сайто молча опустился передо мной на одно колено, от чего я пораженно отшатнулась. — Ты чего? Сайто, немедленно встань, пока никто не увидел, — напуганная поведением брата, произнесла я, оглянувшись по сторонам. — Тебе нужно бежать отсюда, слышишь? Пока не поздно, — произнес Хаджиме, и я действительно испугалась за самурая. Таким огорченным я видела его впервые. — Пожалуйста, сядь рядом, — взмолилась я, и Хаджиме наконец поднялся и сел на деревянную ступеньку, заставив меня выдохнуть с облегчением. — Ты же знаешь, что я не могу бросить Хейске. Тем более, в таком состоянии. — Вы друг друга стоите, — буркнул самурай, вынудив меня слабо улыбнуться. — Впрочем, я знал, что ты так скажешь. Но одна Маэда ты не убьешь — это точно. — Значит, умру, — спокойно согласилась я, сонно глядя на встающее из-за деревьев солнце. — Изуми, ты осталась одна. Ты — моя единственная семья. Я так старался уберечь тебя от войны, что желал убить своими же руками, увидев на пороге поместья. Я не могу позволить тебе умереть. Я обещал защищать тебя, — уверенно заявил Сайто, а затем, чуть понизив голос, добавил: — Мы отправимся на эту операцию вместе. — Но Сайто, ты не можешь рисковать своим отрядом, своими обязанностями капитана ради меня, — тут же пламенно возразила я, переживая, конечно же, не за отряд, а за жизнь брата. — С моей помощью ты сможешь выполнить поручение дайме, спасти свою жизнь и жизнь Тодо. Тебе не придется убивать — за тебя это сделаю я. — А если с вами будет опытный дипломат и умелый французский офицер, то вы уж точно не пропадете, — раздался подозрительно самодовольный голос позади. Я страдальчески вздохнула и обернулась. На пороге стоял довольно улыбающийся Пат. — Вы ведь понимаете, что я до конца жизни не прощу себе, если с вами что-нибудь случится? — я сделала последнюю попытку переубедить воинов, медленно начиная сдаваться. — Как и я, — просто ответил Хаджиме. — Хейске мой друг, — вдруг стал серьезным Бозье. — Я сделаю все, что в моих силах, чтобы спасти его. — Как и мы, впрочем, — подтвердил Шимпачи, выглянув из-за куста. Так они все же не ушли. За товарищем показался излучающий уверенность Сано. В итоге, четверо абсолютно ни в чем неповинных людей жертвуют своими жизнями. Катастрофа.