Память

Артур лежал на своей кровати, обнимая Гвиневру, которая рыдала у него на груди. Он поцеловал волосы жены и притянул ее еще ближе к себе, стараясь удержать собственные слезы. Но этот внутренний бой был им с треском проигран. Тогда он зарылся лицом в волосы королевы, и его тело затряслось, когда он попытался подавить в себе крик, так и рвавшийся из горла. Он ненавидел каждый из этих последних дней. Сегодня он проснулся утром, и его грудь болезненно сжалась, когда Артур вспомнил о событиях предыдущих дней: только вчера ночью он вернулся в свои покои, чтобы найти Гвиневру, кричащую в агонии своих эмоций, но этот день был ужасным с самого начала. Ранее, утром того дня он проснулся из-за шума, который создавали рыцари, в результате приготовления к поездке домой. Его самого никто не разбудил, и правитель был этому рад. Он был благодарен за эти несколько лишних минут забвения, даже если они никак не смогли заглушить его горе, которое снова накрыло его, как только он пробудился от сна. Первым образом, который возник в его сознании, стало падение Мерлина. Это заставило Пендрагона мгновенно проснуться и попытаться заполнить свой разум другими вещами, впрочем, это была не более чем жалкая попытка. Некоторое время Артур просто лежал на земле и глубоко дышал. Они покинули лагерь быстро, но не раньше, чем Артур в последний раз отправился вниз к реке, отчаянно надеясь, что еще сможет что-то там найти. Однако вода так и не раскрыла ему своих секретов. Так получилось, что рыцари во главе с королем начали свое путешествие обратно в Камелот при утреннем солнечном свете. Артур хотел бы, чтобы этот день наоборот был серым и мокрым, но солнце продолжало светить, совсем не разделяя его горя, и поднялось над горизонтом гораздо раньше, чем он ожидал. Последний час поездки был ужасным. К боли в груди присоединился камень, засевший в желудке, так как очень скоро ему придется оповестить о несчастном фатальном случае остальных. Он не хотел этого делать, он не хотел быть посланником дурных вестей о человеке, которого очень любил его народ, но он был королем. Он был господином Мерлина, и, в конце концов, он был его другом. Он был последним, кто видел его в живых. Он должен был это сделать. Он не придумывал, как расскажет о случившемся даже когда подъехал к воротам. Он не хотел, чтобы его речь была отрепетированной. Конечно, он должен быть стойким и сильным, он не может позволить людям увидеть его внутреннее горе, но в тоже же время он не хотел доставлять эту новость, как будто ему все равно, как будто он ничего не чувствует. Как бы то ни было, присутствие Гаюса, мгновенно сдернуло с Пендрагона оставшуюся маску. Старик выскочил во двор, увидев приближающийся отряд. Артур уловил момент, когда лекарь не нашел среди рыцарей своего подопечного и сделал несколько шагов вперед. Король подъехал к врачу, не приветствуя его даже легкой улыбкой, дабы не давать тому ложную надежду, и он увидел, как лицо Гаюса бледнеет и наливается страхом. Когда Артур соскочил с коня, лекарь уже дрожал, плотно сжав руки вместе. — Сир? — спросил он, пытаясь сохранить свой голос ровным. Артур открыл было рот, чтобы ответить, но тугой ком сформировался в его горле, и он не смог вымолвить ни слова. Вместо этого король покачал головой и сделал несколько глубоких вдохов. Однако когда он заговорил, его голос все равно оказался слабым. — Мы потеряли его, Гаюс, прости, — он глотнул воздуха, когда человек заметно вздрогнул при этих словах. Выражение замешательства и недоумения пересекли его лицо, и Артур понимал, что тот сейчас что-то спросит. Пендрагон не хотел, чтобы это случилось, и поэтому продолжил, чтобы не отвечать ни на какие вопросы. — Его лошадь испугалась, когда мы ехали по Алдонскому оврагу, она его сбросила. Он упал, — Гаюс прижал дрожащие руки к телу, его дыхание ускорилось. — Гаюс, прости, — продолжал Артур. — Мы пытались его найти… мы очень старались, но не вышло. Вдруг Артур осознал, что возле него кто-то перешептывается. Слуги во дворе услышали, что он сказал. Их лица были каменными, а выражения полны изумления и печали. Все очень хорошо знали Мерлина. Это было огромной потерей для всех. Но Артур снова обратил свое внимание на Гаюса. Старик отступил на несколько шагов назад, попятился к ступеням замка и опустился на них. Он ничего не сказал, не произнес ни звука, но Артур почувствовал, будто по его сердцу прошлись раскаленным ножом, когда он увидел слезы, струящиеся по лицу лекаря. Король хотел как-то утешить его, но знал, что должен добраться до Гвиневры. Она не могла услышать о Мерлине вместе со слугами. Король оставил Леона и Элиана с лекарем, надеясь, что они смогут хоть что-нибудь для него сделать. Он нашел Гвен в своих покоях, она готовилась к заседанию совета, которое было запланировано на это утро. Она оглянулась на звук открывающейся двери и улыбнулась. Королева бросилась к мужу и обвила свои руки вокруг его шеи. — Артур! Я так по тебе скучала. Я не ожидала, что ты так быстро вернешься, — он прижал ее к себе, упиваясь ощущением близости к любимой женщине. Он был рад, что может снова к ней прикоснуться, увидеть ее, и прижал еще крепче. Она начала вырываться, но Артур ее не отпустил. Вместо этого он вцепился в нее, что есть сил, не желая расставаться. Он почувствовал, как она напряглась в его объятиях. — Артур? Артур, что произошло? — спросила она. — Подожди минуту, — прошептал он. — Артур, ты меня пугаешь, — она мягко оттолкнула его и посмотрела в глаза. Выражение ее лица мгновенно изменилось. Артур не знал, что она прочитала по его лицу, но видимо этого оказалось достаточно, чтобы вызвать ее страх. — Что произошло? Что? — уже более уверенно спросила она, ее пальцы неловко гладили его предплечье. — Мерлин, — успел сказать Артур. — Он ранен? Он в порядке? Король покачал головой, сжав губы, понимая, что не сможет сказать об этом, но Гвиневра все поняла сама. — Нет, нет, нет, — зашептала она, яростно качая головой. — Не может быть… — она сделала несколько глубоких вдохов, ища лицо Артура, умоляя его развеять ее опасения, но он не мог. — Артур, — прошептала она, но больше ничего не сказала. А что вообще тут можно было сказать? Он пробыл с ней так долго, как только мог, но вскоре должен был удалиться, чтобы организовать поиски и провести заседание совета. Поэтому он оставил ее в покоях вместе с Элианом. Это было все, что он мог сделать в тот момент, хотя на самом деле хотел остаться и поплакать вместе с ней. Затем он занялся организацией поисков. Персиваль начал собирать людей и отправлять их во двор. Для поисков было создано несколько групп, и Артуру пришлось по отдельности рассказывать каждой из них о том, что произошло и что необходимо сделать. Это было тяжело, слишком тяжело. В конце концов, его голос осип, и он едва мог сдерживать свои эмоции. Король отказался ехать вместе с отрядами, что пробудило в нем новое чувство вины. Он знал, что должен также участвовать в поисках, но просто не мог больше приближаться к месту, где все произошло. Он знал, что если снова вернется туда, это его сломит. Горе засело глубоко в его душе и грозило вырваться наружу в любой момент. На заседании круглого стола и на совете о Мерлине практически не упоминалось. Речь шла в основном о том, насколько были успешны поездки в отдаленные деревни. Говорилось о новой системе охраны королевства и тех, кто должен ее осуществлять. Также обсуждалось расписание тренировок рыцарей и новые кандидаты на рыцарство. Все старались избежать упоминания Мерлина, но Артуру почему-то казалось, что о чем бы они ни говорили, дело все равно касалось его в той или иной степени. Король постоянно отвлекался то на погруженных в свои мысли ближайших рыцарей, то на взгляды присутствующих, то на то, что позади него отсутствует слуга, который бы в это время лишь вздыхал от скуки. Артур чувствовал, как все дальше и дальше абстрагируется от государственных дел, только ожидая, когда все это закончится. Потому что он был королем и не мог из-за своего горя уклониться от выполнения прямых обязанностей. Он просто не мог позволить себе такую роскошь. Вечером король вошел в покои и увидел свою жену, которая лежала в постели, свернувшись калачиком, и крепко прижимала к груди подушку. Она подняла глаза, когда он вошел, и все, что Артур смог сделать, это лечь рядом с ней на кровать и крепко прижать к себе. Много времени ушло на то, чтобы она уснула, а Артур обнаружил, что не мог сделать то же самое. Его мысли были заняты Мерлином, сколько бы он ни пытался избавиться от воспоминаний. Он понял, что невозможно просто забыть об этом. Да и как можно выбросить из головы человека, который был рядом с ним почти каждый день на протяжении последних шести лет? Практически любое его воспоминание за этот промежуток времени было связано с Мерлином. А будущее не представлялось ему вовсе, он не мог представить жизнь, в которой нет Мерлина. Он и не хотел её представлять. Но думать о прошлом было намного больнее, мысли Артура снова и снова возвращались к тому ужасному моменту. Он знал, что не стоит об этом вспоминать, но не мог контролировать свой разум. Он должен был соскочить с лошади раньше. Из-за этого все так закончилось. Он боялся, что все только испортит, но все случилось так только из-за его бездействия. Если бы он доверял своим чувствам, а не разуму, то, может быть, все сложилось бы совсем по-другому. Может быть этой чудовищной трагедии бы и не произошло. Именно к этому выводу теперь и пришел Артур. Это была его ошибка.

***

Артур понял, что смерть Мерлина это страшно. Это без сомнения очень тяжело, но самое трудное в этом всем то, что дальше приходится как-то жить. Когда Мерлин умер, Артуру показалось, что в этот момент остановился весь мир. Тогда его наполняли только эмоции, его не интересовали его обязанности, ответственность, долг. Это все было не важно в момент, когда он потерял своего близкого друга. Но после этого жизнь продолжилась. Время неудержимо бежит вперед в мире, который для него уже никогда не станет прежним. Кажется, вместе с Мерлином умерла какая-то очень важная часть души Артура. И теперь он ощущал внутри лишь пустоту. Поэтому продолжать жить было сложно. Ему иногда приходилось смеяться и… дышать. В какой-то момент ему показалось это не таким уж трудным, и он поверил в то, что может делать это так, как прежде. Но тогда горе снова догоняло его, часто в самые неожиданные моменты. Он обнаружил, что ему трудно поверить в то, что все снова может быть в порядке. Потому что все было не в порядке. Во всяком случае, не так, как раньше. И так новое и более пустое «хорошо» начало складываться для Артура. Этим новым «счастьем» он делился с Гвиневрой каждый день, молча умоляя ее, чтобы она тоже была в порядке, и чтобы она сказала ему, что все будет в порядке. С по-новому «добрым» утром он просыпался каждый день и наслаждался несколькими секундами блаженства, прежде чем реальность открывалась ему снова. С новым «хорошим» настроением Артур выполнял свои обязанности, которые теперь он больше почему-то делал из чувства долга, чем из желания, как было прежде. Для выполнения одного дела, Артуру понадобился Гаюс, и он решил отправиться к нему, прежде чем вспомнил, что тот уехал. Лекарь попросил разрешения выехать в Эалдор к Хунис на несколько недель. Король, конечно, дал ему это позволение и передал собственное письмо для матери Мерлина. Он убеждал себя, что позволил Гаюсу уехать, потому что Хунис сейчас была необходима поддержка, но на самом деле причиной тому было то, что он просто не мог больше видеть глубокую печаль на лице старика. Леон говорил, что Гаюс выпытывал у него все о деталях того несчастного случая. Он хотел знать каждую мелочь, хотя к Артуру с подобными вопросами не обращался. И он был благодарен врачу за это. При этом новом «обычном порядке вещей» Артуру пришлось назначить себе слугу, который был полной и абсолютной противоположностью Мерлина. Король выбрал его себе сам, основываясь только на том, чтобы тот как можно сильнее отличался от Мерлина. Слуга был молодым и боязливым. Со своей проворностью он мог быстро выполнять свою работу, а ростом был ниже, чем Мерлин. Он обычно молчал, а если и обращался, то только по делу и с большим уважением, выполняя свою работу без жалоб и комментариев. Мальчик был как будто невидимым, и Артура это устраивало. Он и не пытался с ним заговорить, за исключением тех моментов, когда отдавал слуге приказы или благодарил за хорошо выполненную работу. Мальчик же в свою очередь также не проявлял никакого интереса к развитию их взаимоотношений. В этом новом «в порядке» было очень одиноко. Артур быстро и очень хорошо это понял. Он никогда не чувствовал себя одиноким прежде. Да, он часто говорил Мерлину, что, будучи королем, он одинок, но теперь понимал, что тогда даже не представлял себе настоящего одиночества. Как он мог тогда считать себя одиноким, когда рядом с ним всегда был Мерлин? Нет, он не имел на это права, а вот теперь ему было по-настоящему одиноко. Конечно, с ним была Гвиневра, но для нее король отчаянно старался быть сильным. Она просила его поговорить с ней, поделиться своими мыслями, но он знал, насколько ей больно слышать о Мерлине, а других мыслей у него и не было. Он не хотел делать ей больно и заставлять нести его бремя, поэтому, большей частью, держал свои мысли при себе. Артур общался с рыцарями, но при всей их дружбе, он по-прежнему оставался для них королем и не мог проявлять свои чувства при них. Кроме того каждый из них по-своему справлялся со своим горем. Леон стал брать на себя больше обязанностей по организации всевозможных мероприятий, и Пендрагон против этого не возражал, понимая, что нуждается в дополнительной поддержке. Персиваль бросился на поиски Мерлина, когда на четвертый день Артур решил их прекратить. Элиан стал проводить больше времени с Гвиневрой, и король был благодарен ему за это, а Гвейн просто исчез. Сначала он вернулся к своим обязанностям, но через несколько дней просто покинул замок. Артур не знал, напивается ли он каждую ночь или просто бродит где-то по улицам, но так и не набрался смелости встретиться с ним. Да, новый «обычный порядок вещей» содержал в себе многое, но не содержал самого главного. В нем не было и больше никогда не будет Мерлина. Да, он был в мыслях людей каждый день. Но самого его не было. Артуру его очень не хватало. Он скучал по нему больше, чем мог бы себе вообразить. Ему многого не хватало, но не тех их с Мерлином постоянных споров, которые заставляли его чувствовать себя не только королем, но и человеком, не тех язвительных замечаний, притворных жалоб или глупых шуток, смешок от которых Артур чаще всего скрывал. Это было не то, чего жаждал король. Ему просто не хватало Мерлина рядом. Он скучал по своему другу и вечному спутнику. Они столько времени проводили вместе, часто бродили пешком, ездили, просто сидели в тишине, хотя Мерлин всегда мог найти тему для разговора. В те времена Артур ощущал себя комфортно, как в своей тарелке. Потому что Мерлин был рядом с ним. В любом случае: просто где-то поблизости, выкрикивая протесты или предлагая поддержку. В самом деле, король понял, что не было случая, чтобы его не было рядом. И теперь он ушел. Артур чувствовал, что ему чего-то не хватает. Не хватает того, что исчезло и больше никогда не вернется. Но в то же время Артур его ждал. Он думал, что это чувство уйдет после похорон, но Пендрагону не удалось от него избавиться, оно не исчезало. Он ждал возвращения Мерлина, и предчувствовал его, несмотря на абсурдность мысли. Он хотел увидеть его снова, хотел проснуться, и чтобы утро было по настоящему «добрым». И этой надежде было абсолютно наплевать на реальность, она жила в душе Артура несмотря ни на что. Но со временем и эта надежда умирала. Умирала с каждой секундой тишины между Артуром и его новым слугой, с каждой отсутствующей шуткой, с каждой поездкой за пределы замка в окружении одних только рыцарей. Скоро все пройдет. И Артур был уверен, что не знает, что ему делать тогда. Все, что он знал, это то, что со временем этот «новый порядок вещей» станет обыденным и привычным, и Артур ничего не сможет сделать, чтобы это изменить.