Память

Артур хотел убежать в свои покои, отчаянно желал спрятаться, исчезнуть и запереться от остального мира, чего никогда не бывало с ним раньше. Он чувствовал, как его шаг увеличивается по мере приближения к своей комнате, и только твердая рука Гвиневры не давала ему убежать, как маленькому ребенку. Он сохранял свою бесстрастную маску на лице пока шел по коридорам, но когда Мерлин закрыл за ними дверь в спальню, король почувствовал, как она рассыпается в прах. Монарх замер посреди комнаты и позволил своим эмоциям, которые прежде упрямо сдерживал в себе, наконец, выйти на волю. Его накрыло чувство унижения, отчаяния, гнева и поражения. Каждая из них забурлила внутри него, и Артур почувствовал, что его голова раскалывается от переизбытка эмоций. Что он такого сделал, чтобы потерять их уважение? Почему они были такого мнения о нем? Артур подумал о колких претензиях, обвинениях, которые ему предъявили другие лидеры, и снова почувствовал себя маленьким и слабым, бесполезным и глупым. За время своего правления Артур никогда не был настолько беспомощен. Даже когда Моргана захватила Камелот, он хоть и сомневался в том, достоин ли быть королем, но не ощущал себя настолько ужасно как сейчас. Потому что замечания других монархов задевали его авторитет. Они заставили короля Камелота усомниться в себе, находясь в собственном зале совета. Они выставили его дураком, и их слова до сих пор тяжким бременем давили на Артура. Он был зол, его одолевал гнев. Король чувствовал, как ярость течет по его жилам как огонь. Чувствовал, как он сам горит и бурлит изнутри, его мускулы были похожи на камень, и он отчаянно хотел выпустить свою злость. — Артур, — попыталась Гвиневра, но король был уверен, что даже она не может его сейчас привести в чувства. И это заставило Пендрагона почувствовать себя еще ужаснее. Если Гвен не могла его успокоить, то никто не мог. Возможно, прежний Мерлин подобрал бы нужные слова. Но его сейчас не было рядом с ним, а Мерлин, которого король замечал краем глаза, нервно лишь топтался на месте с мрачным и грустным лицом. — Почему Тайден это сделал? — тихо спросил Артур, удивленный, что именно эти слова первыми вышли из его уст. Когда Мерлин не ответил, король почувствовал, как ярость вырывается из него. — Почему он сделал это? — громче повторил он, шагая в сторону Мерлина. — Артур, — начала королева, подходя к мужу. — Мерлин не может тебе ничего сказать, — но Артуру было все равно, потому что в тот момент он нуждался в Мерлине, он нуждался в поддержке, совете или вере в себя. Однако юноша ничего не говорил, он просто стоял, едва выдерживая взгляд Артура с нечитаемым лицом. — Ты жил в Саятии несколько недель, — отчаянно сказал Пендрагон. — Поэтому скажи мне: что я сделал, чтобы обратить Тайдена против себя? Ведь именно он начал все это. — Я не знаю, — возмутился Мерлин, качая головой и неловко отступая назад. — Значит подумай! Ты служил ему и наверняка присутствовал на всех его совещаниях перед отъездом. — Нет. — Ты был должен! — Нет, я не был там! — ответил Мерлин и его собственный голос сорвался на крик. Артур глубоко вздохнул. Часть его хотела кричать на Мерлина как раньше, зная, что тогда молодой человек мог бы сказать что-нибудь полезное. Но король знал, что в противном случае это может увеличить разрыв между ними, который так стремился сократить Артур последние несколько дней. — Хорошо, — выдохнул он. — Тогда скажи мне, что я могу сделать, чтобы изменить его мнение. На отчаянное лицо Мерлина было больно смотреть. Слуга стоял и качал головой, несколько раз открывая и закрывая рот, будто хотел сказать что-то, но, в конце концов, он просто опустил взгляд в пол. — Я не знаю. — Мерлин! — зарычал Артур, но прежде чем он успел еще что-нибудь сказать, Гвиневра встала перед ним и с блеском во взгляде прижала руку к его груди, отталкивая мужа на несколько шагов назад от Мерлина. — Прекрати, — сурово прошептала она. — Ты несправедлив к нему, Артур, он не может помочь тебе, если не знает, — конечно, Гвен была права, даже если это было не то, что правитель хотел услышать. Он отвернулся от нее и двинулся к столу, изо всех сил бросая на него свой меч, так что немного помял деревянную поверхность. — Артур, — снова попыталась королева. — Артур, — на мягкий тон Мерлина король резко развернулся. Юноша нерешительно двинулся вперед с какой-то решимостью на лице. — Я сожалею о том, что переговоры не сложились, — начал он, — но ты сделал все, что от тебя зависело, и окончательной просьбой ты показал свою истинную силу. Он был не столь красноречив как прежде, но эта его сдержанность была слишком знакома Артуру. Гвиневра благодарно улыбнулась слуге, но король не мог позволить себе расслабиться. — Переговоры еще не разрушены, — ответил он, отходя от стола и вытаскивая несколько бумаг, касающихся пяти королевств. Он почувствовал руку Гвиневры на своем плече и позволил ей повернуть себя. — Я знаю, как это важно, — она грустно улыбнулась, — но не думаю, что Альбион к этому сейчас готов. — Да, он готов, — утверждал Артур. — Союз еще можно создать. — Артур, они не доверяют друг другу и не верят нам. Даже если союз и образуется, он не будет сильным. — Я не могу отказаться от этого, — сказал король с отчаянием и увидел сочувствие на лице супруги. Она медленно взяла документы из его рук и положила на место, прежде чем снова подойти к Артуру. — Ты слышал, что они сказали, и каково их мнение, — Гвен положила руку мужу на плечо, а второй потянулась к его волосам, нежно скользя по ним пальцами. Артур сглотнул, качая головой, но обнаружил, что не может говорить. Он закрыл глаза и склонил голову, желая просто раствориться в ее прикосновениях и забыть о своем поражении. — Я не могу, — прошептал он. — Почему они так важны? — Артур поднял голову на вопрос. Мерлин смотрел на него, нахмурившись, с отчаянным желанием понять. — Почему для тебя так важны эти переговоры? Король посмотрел на него и почувствовал ком печали в горле. Он отошел от Гвиневры и услышал горьких смех, который вырвался из его собственного горла. — Ты мне скажи. Слуга нахмурился на эти слова. Он открыл рот, чтобы спросить, но вдруг к нему пришло понимание. Он побледнел и несколько раз открыл и закрыл рот, прежде чем сделать несколько осторожных шагов навстречу Артуру. — Неужели… — он замолк, но затем попытался снова. — Неужели я имею к ним какое-то отношение. Артур наблюдал за ростом его беспокойства. Мерлин излучал отчаяние и нервозность. Казалось, что он хочет подбежать к Артуру и отчаянно его умолять сказать ему, что он не прав в своих предположениях. Король думал отречься от них, чтобы успокоить друга, но вдруг захотел, чтобы тот понял и узнал, как прежний Мерлин поддерживал все желания и цели Артура. Король хотел и сейчас получить эту поддержку. Он посмотрел на Гвен и получил одобряющий кивок от нее, прежде чем подойти к столу и присесть на него. — В ночь перед несчастным случаем, — начал Артур, — я сказал тебе, что хотел бы объединить Альбион. Я долго думал над этим в течение некоторого времени, — он взглянул на Мерлина, который с опаской проглатывал информацию. — И ты сказал, что я могу это сделать, а через несколько часов ты, как я решил, умер. — Значит ты… — юноша нахмурился, делая еще один шаг вперед, — … мы решились на эти переговоры. Поэтому они сейчас проводятся? — Нет, — ответил Артур, начиная жалеть, что вообще начал этот разговор. — После того как ты умер… или, по крайней мере, мы так подумали… твоя смерть была настолько бессмысленной, — он замолчал, вспоминая первые дни и часы после того случая, — … она ничего не значила, и мы не могли… Я не мог позволить, чтобы так и было, — он поднял голову и увидел бледного Мерлина, который смотрел на него широко распахнутыми глазами. — О чем ты говоришь? — Мерлин, — аккуратно начал Артур, заставляя себя смотреть в лицо другу. — Этот союз я решил создать в твою честь. Эти переговоры происходят только потому, что ты в них поверил. Я сделал это для тебя.

***

Мерлин не помнил, что он сказал, прежде чем покинул королевские палаты. Он припоминал, как король с королевой спросили его, вспомнил ли он что-то. Но потом маг вдруг обнаружил себя стоящим в центре своих комнат, пока все его тело дрожало, а в голове крутились слова Артура. Эти переговоры происходят только потому, что ты в них поверил. Я сделал это для тебя. Мерлин опустился на колени не в силах стоять на ногах. Он прикрыл голову руками, желая только рвать на себе волосы. Что он натворил? Как он мог застрять посередине? И как он может продолжать работать против Артура? Все здесь: собравшиеся лидеры, речи Артура о единстве и мире, представители королевств, - все было для него. Чтобы его жизнь и смерть что-то значили в глазах короля. И этому человеку Мерлин каждый день лгал и предавал его. Человеку, который не отступал от переговоров только ради него. Потому что Мерлин хотел, чтобы этот союз был создан. Потому что он верил в единство и поддерживал в этом Артура. Уничтожая его, помогая Тайдену, он предавал не только Артура, Камелот, Гвиневру, Гвейна и любого другого человека, который заботился о нем, но и себя. Он разрушал свою мечту, пытаясь создать новую в Саятии. Отвращение и ненависть к себе, которая затопила его в этот момент, была невыносима и невероятно сильна. Он стал не тем, кем должен был быть. Эта мысль скрывалась закоулках его разума уже несколько дней, но теперь она, наконец, всплыла наружу. Теперь нельзя было отрицать истину: жизнь в Саятии — это не его судьба. С или без своей памяти он понял: его судьба была в Камелоте — на стороне Артура. Чародей позволил этой мысли заполнить себя настолько, чтобы забыть последние недели своей жизни. Он должен быть здесь. Он был обязан бороться за успех переговоров, в которые Артур верил настолько, чтобы провести их ради Мерлина. И если это было так, если то, что он понял из своих мимолетных воспоминаний, было правдой, то чародей не мог больше отрицать один простой факт. Его преданность принадлежала Артуру. И печать на его коже не имела никакого значения. Да, это символ верности Тайдену, но она не контролирует его мысли и чувства, она не может остановить принадлежность его преданности. Но она может позволить Тайдену узнать об этом. И значит… Это не заняло много времени. Через несколько минут Мерлин поднялся на ноги, когда услышал топот бегущих по лестнице ног. Он глубоко вздохнул, повернулся лицом к двери и как раз вовремя приподнял голову для того, чтобы увидеть Стивена, врывающегося в двери. Мужчина двинулся вперед и, хотя на его лице не было гнева, оно было полно других эмоций. На нем был азарт, сдержанный восторг. Он ждал этого, ждал, когда чародей проиграет, и теперь он был доволен. Каждый раз Мерлин видел ненависть к себе на лице Стивена, причину которой маг вряд ли когда-то узнает. Раньше преданность Мерлина Тайдену защищала волшебника от нее, но теперь эта защита исчезла. Чародей продолжал стоять на месте, когда Стивен подошел к нему, но тот в свою очередь, казалось, наслаждался этим вызовом. — Я полагаю, ты должен был встретиться со мной после того, как закончишь прислуживать Артуру, — начал он. — У тебя есть полезная для нас информация. Насмешки на лице Стивена было достаточно для того, чтобы отправить вызов Мерлину. Это его собственная жизнь, он не чья-то марионетка, которую можно использовать для своих целей. — Я не буду больше этого делать. Стивен рассмеялся и покачал головой. — Ты считаешь, что можешь перестать служить Тайдену по-своему желанию? Тогда ты еще более наивен, чем я думал. — Ты не можешь заставить меня это сделать, — ответил чародей, делая шаг вперед. Он не стремился сократить расстояние между ними, но Стивен пока не пытался на него нападать, и сдержанность молодого человека заставляла мага почему-то чувствовать себя увереннее. — Этот знак, — он указал на свою руку, — не может контролировать принадлежность моей верности и мои решения. Стивен снова рассмеялся и снисходительно покачал головой, как если бы Мерлин не понимал, о чем говорит. — Нет, эта метка не может изменить твоих решений, но я могу тебя заставить рассказать обо всем путем шантажа. — Тебе нечем мне угрожать, — ответил чародей. — Если ты раскроешь меня Артуру, то разоблачишь и себя. — Раскрою тебя? — усмехнулся Стивен. — Зачем мне это делать, если нам и так очень выгодно твое положение? — Я уже сказал, — сквозь зубы прошипел Мерлин. — Я больше не буду этого делать. Советник кивнул, а затем пересек помещение. Чародей нахмурился в замешательстве, когда тот начал рассматривать различные флакончики и баночки, будто в интересе. — Как там твоя мать? Мерлину понадобилось меньше секунды, чтобы уловить смысл сказанных им слов. Все его тело похолодело, а сердце бешено заколотилось. Теперь он понял, почему Стивен не нападал на него и не избивал: он делал это психологически. И все же Мерлин отказывался верить, что все это имеет основания. — Моя мать здесь ни при чем. — Вот и правильно, — кивнул мужчина, — потому что она в… Эалдоре, верно? — Если ты что-нибудь… — Давно ли ты слышал о ней? — перебил он. Стивен повернулся и взглянул на волшебника, на лице которого появилось нечто похожее на интерес. Мерлин не ответил: Стивен знал о письме? — Я думаю, ты же получал от нее письмо. Ну, возможно, это я просто так предполагаю, — продолжал советник, и чародей мог видеть, как тот открыто насмехается над ним. — Как и о болезни в твоей скромной деревеньке. — Я не знаю, как ты узнал, но… — Узнал? О, Мерлин, все может быть гораздо интереснее. Или ты все еще не понял? — чародей почувствовал, как его гнев возрастает. Он не понимал, к чему клонит Стивен, но чем больше он думал об этом, тем сильнее начинал паниковать. Он вспомнил о дне, когда приехал в Камелот, как Питер рассказывал о приятеле Стивена, который уезжал и возвращался, и о письме. Он вспомнил, как читал его, предчувствуя что-то странное. Не говоря ни слова, Мерлин промчался мимо Стивена в свою комнату и, вытащив ящик и различными предметами, начал рыться в них. Дрожащими руками он вытащил бумаги, пытаясь найти письма, которые мать посылала ему в Камелот. Он кратко их пролистал, отчаянно пытаясь собраться с мыслями, и отложил в сторону. Теперь он желал бы, чтобы тогда уделил этому больше внимания. Он наткнулся на одно письмо и вытащил его, разглядывая буквы, немного искривленного почерка. Вдруг Мерлин с ужасом понял одно: письмо, которое передал ему Артур, не было написано его матерью. Он подобрал с пола письма, лихорадочно просматривая их в надежде, что найдет почерк похожий на тот, что был в письме, которое дал ему Артур, но надежда умерла очень быстро. Мерлин яростно обернулся к Стивену, который уже стоял на пороге с самодовольной улыбкой на лице. — Хотел бы знать, где она находится? Прежде чем чародей понял, что делает, он поднял руку, отправляя Стивена вместе с письмами обратно через дверь, тяжело бросая его на пол. Тот на мгновение был ошеломлен действиями мага, но быстро овладел собой и вскочил на ноги. — Да ну? — спросил он. — Использовать магию в Камелоте? — он снова подошел к Мерлину. — Скажи мне, где она, — прошипел маг сквозь стиснутые зубы, но в ответ получил лишь сильный удар в живот, от чего упал на пол с болезненным вскриком. Мерлин поднял руку для того, чтобы воспользоваться магией, но мужчина снова его ударил. Чародей знал, что может атаковать и позже, поскольку в первую очередь ему нужна информация. — Что ты с ней сделал? — О, не только с ней, — ответил Стивен, присаживаясь на корточки и шепча на ухо волшебнику. — Лекарь, кажется, также тебя любит. Его было легко убедить покинуть Эалдор после того, как он узнал, что ты жив. А еще проще затем схватить их. — Если ты что-то сделаешь с ними… — Если мы что-то и сделаем, то только в том случае, если ты не сделаешь то, что нам нужно, — безжалостно сказал Стивен. — Теперь ты понимаешь, Мерлин? Этот знак дает возможность ощутить твою преданность, но для ее сохранения необходимы дополнительные меры. Тайден не доверяет тебе с минуты, когда узнал о твоей связи с королем. Он принял определенные меры для того, чтобы гарантировать, что ты будешь служить нам до конца. Если ты бы оказался шпионом, как мы думали сначала, твоя мать была бы гарантией того, что ты нас не разоблачишь, теперь же она гарантирует, что ты доведешь дело до конца. Он, наконец, убрал свою ногу с дрожащей руки Мерлина. Чародей медленно поднялся, устремив взгляд на Стивена, желая не более, чем разорвать его в клочья с помощью магии. Он чувствовал в себе силу, которая была готова выполнить любой его приказ, но чародей не мог позволить себе так рисковать. Стивен улыбнулся, увидев это, и направился к двери. — Ты будешь продолжать работать на нас или мы ее убьем, — сказал Стивен. — Я думаю, этого достаточно просто для понимания, — с этими словами он обернулся и исчез за дверью, оставляя Мерлина в ужасе и одиночестве.