Память

Несколько минут Мерлин просто стоял и не шевелился, пока паника медленно просачивалась сквозь его кожу. Он чувствовал, как отчаяние острыми когтями разрывает его грудь, и дышать становится все труднее. Он согнулся пополам и уперся руками в колени, пытаясь собраться с мыслями. Чародей глубоко вздохнул и прикрыл глаза. Он попытался сосредоточиться исключительно на собственном дыхании. Он слышал, как громко и тяжело он дышит и старался больше не думать ни о чем. На грани понимания Мерлин подошел к столу и опустился на стул. Маг положил локти на стол и обхватил голову руками. Что ему делать? Всю жизнь он оберегал свою мать с того самого момента, как понял, что является единственным мужчиной в их семье, и что это его долг — заботиться о ней. Он никогда не знал своего отца, так как мать никогда не рассказывала Мерлину о нем. Сначала чародей ненавидел его за то, что он бросил их. Но когда он однажды вслух выпустил гнев на своего отца, мать сразу заступилась за него, сказав, что он был хорошим человеком, и обязательно бы остался с ними, если бы у него была такая возможность, после чего Мерлин сразу умолк. С тех пор он больше ни о чем не спрашивал свою мать, но лично для себя решил, что всегда будет заботиться о ней, как о самом близком человеке, который у него есть. Мерлин поначалу удивлялся, почему он покинул ее и пришел в Камелот, почему нарушил свое безмолвное обещание, но, прочитав все письма, которые до сих пор были разбросаны по полу, понял, что она, должно быть, сама отпустила своего сына. Она поддержала его решение, иначе Мерлина бы сейчас здесь попросту не было. Это объясняло то, что он оказался в Камелоте, но ничто не могло забрать у мага чувство вины за то, что он не вернулся к ней после того, как лишился памяти, а решил поселиться в Саятии. Мерлин яростно сжал кулаки и зажмурил глаза: почему он позволил себе принять ту жизнь, которую якобы предлагала ему Саятия? Он думал только о себе. Радость на то, что его принимает это место, тогда затопила все остальное, и он смог убедить себя, что его матери будет хорошо и без него. Оглядываясь назад, колдун никогда бы не подумал, что он настолько эгоистичен. Он поставил свое счастье выше всего остального, и теперь другие расплачивались за это: Гаюс, Артур, Гвен, его мать… Мерлин думал о ней, вспоминал о ее нежности и сострадании. Она никогда в жизни никому не желала зла, никогда не хотела кому-либо навредить. Но теперь… теперь он был здесь, в то время как она там попала в беду. И чародей ничего не мог сделать, чтобы помочь ей. Он должен продолжать лгать и предавать, вне зависимости от своих внутренних чувств, вне зависимости от того, что он обязан быть на стороне Артура. Он не может рисковать жизнью своей матери. И Мерлин вдруг на самом деле ощутил, в какой опасности находится ее жизнь вместе со Стивеном и Тайденом. Раньше маг никогда не ощущал настоящей угрозы от этих двоих. Теперь же он стал опасаться их. Да, прежде он был сдержан в общении с ними, особенно со Стивеном, к которому вовсе не обращался без крайней необходимости. Мерлин не исключал той идеи, что Стивен был бы счастлив ему навредить, но он никогда бы ни подумал, что они с королем пойдут настолько далеко, чтобы угрожать ему чьей-либо жизнью. Но юноша видел лицо Стивена и слышал бессердечность в его голосе. Он исполнит свою угрозу без какого-либо сожаления, и это означало, что Мерлин попал в ловушку в этой роли шпиона. Но значило ли это, что как только переговоры официально распадутся, он будет свободен от этой обязанности? Он может пообещать не раскрывать Саятию, может дать слово, что королевство останется в безопасности от предрассудков Камелота, но поверит ли Тайден Мерлину? Так или иначе, это было маловероятно. Вероятные последствия лишь утолщали стены темницы вокруг свободы чародея, поэтому он отказался раздумывать над ними. Он поднял голову и решительно уставился вперед. Он сможет через это пройти, он сумеет продержаться до конца. Маг спрячет в сердце свои истинные чувства по отношению к Артуру и будет молча ждать окончания переговоров. Он сможет притвориться, что не разрушал собственные мечты или не способствовал их разрушению. Он сделает то, чего хочет от него Тайден. Но даже если волшебника и одолела горькая решимость, ее вновь затмило замешательство. Чего же хотят от него Стивен и Тайден? Что еще им нужно от Мерлина? Он оповестил их обо всех опасениях Артура по поводу переговоров, у них есть все средства для того, чтобы опустить его перед лицами остальных монархов. Они точно знают, как ударить короля Камелота со спины, как загнать его в угол, как уничтожить его уверенность в себе, и все это благодаря той информации, которую дал им Мерлин. Чародей мог бы покинуть Камелот прямо сейчас, переговоры все равно ожидает крах. Тогда для чего еще Мерлин им нужен? Внезапный стук в двери заставил чародея подпрыгнуть, и когда они распахнулась, маг вскочил на ноги, будто ожидая возвращения Стивена. Но вместо него на пороге появился Гвейн, улыбка которого быстро стерлась с лица при виде Мерлина, сменившись беспокойством. — Мерлин? Что случилось? — он закрыл за собой двери и подошел к волшебнику. Маг быстро опустил руки и заставил свое тело расслабиться. Он покачал головой и попытался выдавить улыбку, хотя она получилась слишком натянутой. — Ты просто меня удивил, — ответил Мерлин, опускаясь обратно на стул. — Ты что-то хотел? — Ты же просил меня зайти к тебе, чтобы помочь с твоими воспоминаниями, — напомнил Гвейн, нахмурившись. — Мерлин, что произошло? — Ничего. Гвейн покачал головой, двигаясь навстречу юноше. Его беспокойство было очевидным. — Не забывай, Мерлин, — настойчиво начал рыцарь, — в данный момент я знаю тебя лучше, чем ты сам. Итак, что с тобой? Волшебник покачал головой. Он был уверен, что информирование одного из рыцарей Артура о плане Саятии может привести к тому, что его мать и Гаюса убьют очень скоро. Он попытался выдавить из себя смешок, но тот, казалось, просто не пролазил через его горло. — Действительно, Гвейн… — Тогда я пойду и спрошу у Артура, — сказал рыцарь, прежде чем обернулся к двери. — Нет! — воскликнул Мерлин и подскочил с места, прежде чем смог себя остановить. Гвейн посмотрел на него с мрачной победой на лице. Он несколько секунд не сводил взгляда с приятеля, и по его лицу было понятно, что если Мерлин не скажет ему, в чем дело, он направится к Артуру. Чародей использовал несколько мгновений для того, чтобы рассмотреть возможные варианты выхода из сложившейся ситуации, но понял, что их не так много. Если Гвейн поговорит с Артуром, то Мерлин боялся, что король не уймется, пока не узнает, в чем дело. Это будет выглядеть еще подозрительнее, чем после неожиданного ухода слуги из королевских покоев прежде. Что он может сделать? Ну как он может объяснить свое поведение, если Гвейн настолько хорошо его знает. Не лучше ли сказать правду? Он не может обвинить Тайдена, в таком случае Гвейн почувствует своим долгом в тот же час рассказать об этом Артуру, и тогда Мерлин нарушит договоренность. Но что если сказать правду, переваливая всю вину на Стивена, однако тогда рыцарь изъявит желание знать, почему он захватил его мать и Гаюса. Он захочет узнать, чего ему нужно от Мерлина. Если только… Чародей посмотрел на Гвейна и быстро обдумал все, что он знает об этом человеке, все, до чего он догадался, касательно их отношений в прошлом. Маг только надеялся, что он не потребует большого количества объяснений. — Гвейн, — уверенно начал Мерлин. Рыцарь терпеливо ждал. — Мне нужна твоя помощь. — Ты знаешь, я с удовольствием помогу тебе в чем угодно. Чародей кивнул. — Я не могу рассказать тебе всего, но… — он вздохнул и собрал всю свою решимость. — … Ты должен доверять мне. — Мерлин, что происходит? — И ты должен пообещать, что ты не скажешь об этом Артуру, — продолжал колдун, и в его голосе слышалась мольба. Гвейн неуверенно посмотрел на него. Магу казалось, что прежде рыцарь бы не раздумывал над ответом, но теперь он колебался. — Ты в беде? — спросил он вместо этого. — Обещай мне, что не скажешь Артуру или кому-то другому, — повторил юноша. — Мерлин… — Обещай мне. — Хорошо, — вздохнул Гвейн, — я обещаю. Но лучше бы тебе начать рассказывать мне, что, черт возьми, происходит! Мерлин сглотнул и прикрыл глаза от облегчения. Рыцари Камелота никогда не разбрасываются словами впустую и не нарушают свои обещания. — Мне нужно, чтобы ты помог мне найти мою мать. — О чем ты? Она же в Эалдоре. — Нет… нет, — ответил чародей, делая еще один глубокий вздох. — То есть? — Ее и Гаюса схватил кто-то из людей Саятии. — Что? — Их жизни в опасности. — Что? — повторил Гвейн, нахмурившись, будто Мерлин сошел с ума. — Я знаю, что это звучит нелепо… — Конечно, нелепо. Мерлин, твоя мать недавно прислала письмо Артуру. — Я пересмотрел письма, которые она отправляла мне раньше, — сказал он, указывая на бумаги, разбросанные на полу. — Почерк совершенно другой. — Но зачем кому-то похищать твою мать? Зачем… — он оборвался, а затем медленно устремил свой взгляд на волшебника. — Что им нужно от тебя, Мерлин? — спросил Гвейн. — Я не могу сказать тебе, — быстро ответил чародей, качая головой и отказываясь встречаться взглядом с ним. — Тебя кто-то шантажирует? — Неважно, что они делают, ты должен знать только то, что моя мать и Гаюс находятся в опасности. — Мерлин, к чему они тебя принуждают? — Это не имеет значения, — ответил маг. — Ты сказал, что поможешь мне. Гвейн смотрел на него несколько секунд с мрачным лицом. Он изучал Мерлина, и чародей понимал, что мужчина пытается отбросить в сторону свои личные чувства, и взглянуть на данную ситуацию только с точки зрения рыцаря Камелота, а не друга человека, который едва помнит последние шесть лет своей жизни. На лице Гвейна бушевало сомнение, неопределенность, будто он отчаянно хотел заставить себя поверить, но не мог. Мерлин понимал, что рыцарь раздумывает, может ли он просто довериться ему. — Артур в беде? — медленно спросил Гвейн после длительной паузы. — Что? Нет! — решительно ответил слуга. — Ты знаешь, я никогда бы не подверг Артура опасности. — Я знаю, что в прошлом ты бы этого не сделал, — тихо ответил рыцарь, но Мерлин видел, как ему не нравилось это произносить. — Я помню достаточно о своей прошлой жизни, Гвейн. И не позволю себе или кому-то еще причинить вред Артуру. — Тогда что они просят тебя сделать? Мерлин отчаянно покачал головой. — Пожалуйста, Гвейн, больше никто не может мне помочь кроме тебя. Я не знаю, что мне делать. — Хорошо, — через силу согласился рыцарь, — но я не пойду против Артура, я никогда его не предам. — Я бы никогда и не попросил тебя об этом. — В таком случае скажи мне все, что ты можешь рассказать. Следующие несколько минут Мерлин рассказывал Гвейну обо всем, чем мог. Единственным, кого он упомянул, был Стивен, а большего рыцарь и не спрашивал. Гвейну становилось все более и более неуютно пока чародей рассказывал ему о том, что могло произойти в Эалдоре: кто-то под командованием Стивена подкараулил посланца, направляющегося в Эалдор и не пустил того в деревню, где якобы можно заразиться неведомой болезнью. — Я могу его для тебя найти, — ответил Гвейн, когда Мерлин закончил. — Кого ты имеешь в виду? — Элиан был посланцем. — Элиан, — нахмурился Мерлин, ему показалось знакомым это имя. — Брат королевы? — неуверенно спросил он. — Да, это он передал сообщение и принес письмо обратно. Я могу его позвать. — Мы не можем сказать ему, он же брат королевы. Он расскажет обо всем ей и Артуру. — Ему можно довериться, — ответил рыцарь. — Он сможет нам помочь. Мерлин колебался, но все же понял, что у них нет другого выбора. — Хорошо. Но ты не можешь привести его сюда, — запротестовал чародей, он боялся, что Стивен может за ними наблюдать. — Как насчет того, чтобы встретиться в конюшне через несколько минут? — быстро продолжил он, ничего не объясняя. Рыцарь сначала хотел поспорить, но, в конце концов, просто кивнул. — Хорошо, я буду там. Дверь захлопнулась, снова оставляя Мерлина в одиночестве. Маг не был до конца уверен, что сделал правильное решение, но он хотел вытащить свою мать из хватки Тайдена, не говоря уже о том, что, как только она окажется вне опасности, чародей сможет выпутаться из своего нелегкого положения. И что тогда сделает Тайден? Он вряд ли разоблачит Мерлина как колдуна, опасаясь, что тот раскроет секрет его королевства. Как все будет? Мерлин не знал этого и не хотел сейчас об этом думать. Главное, чтобы его мать была в безопасности. Чародей осмотрелся вокруг и увидел, что письма по-прежнему валяются на полу. Он быстро наклонился, чтобы поднять их, хватая в охапку и позволяя глазам пробегать по строчкам, полным любви и заботы. Мерлин почувствовал, как в его глазах что-то закололо, а затем по щеке стекла одинокая слеза, и чародей ничего не сделал, чтобы воспрепятствовать этому. С его отчаянным планом, с шоком, который маг недавно испытал, он обнаружил, что его накрывает печаль и отчаяние. И вместе с этим в его глазах появились слезы, которые юноша не смог остановить.

***

К тому времени, когда Мерлин добрался до конюшен, он уже сумел справиться со своими эмоциями так, чтобы кивать в ответ радостным прохожим и даже немного улыбаться, когда они называют его по имени. Чародей быстро направлялся через двор, позволяя звону доспехов, дружеским беседам и всеобщей суете заполнить его голову до такой степени, чтобы не раздумывать над ситуацией, в которой он оказался. День постепенно переходил в вечер, и Мерлин почувствовал прохладу от резкого порыва ветра. Ветер был настолько пронизывающим, что чародей не мог не дрожать в своей тонкой рубашке и куртке, задаваясь вопросом, только ли сейчас стало так холодно, или он раньше просто не замечал этого из-за накрывшей его бури эмоций. Мысли о матери, Артуре, Стивене, Тайдене и Гвейне снова начали одолевать волшебника, но он не мог себе допустить вновь поддаться отчаянию. Понимая, что опять начинает тонуть в пучине страха, Мерлин тряхнул головой и сосредоточился на том, что его окружает. Чародей зашел в конюшню, как каждый раз за последние несколько дней, чтобы навестить Питера и убедиться, что тот не встревает ни в какие неприятности. Все лошади Саятии топтались на месте, за исключением нескольких стойл, что в данный момент пустовали. На секунду Мерлин подумал, что кто-то из людей Стивена взял лошадей, чтобы куда-то отправиться, как вдруг он услышал стук копыт позади и, оглянувшись, увидел Питера, который заводил двух лошадей обратно в конюшню. — Ты сегодня рано, — усмехнулся Питер. — Он быстро отвел лошадей на свои места и угостил их несколькими яблоками из кармана. — Я думал, что в это время ты присутствуешь в качестве слуги на переговорах. — Они закончили раньше. — Так быстро? А разве ты не должен добывать и передавать необходимую информацию, как обычно? — маг ничего не ответил, что вызвало озабоченность Питера. — Мерлин? И этого было достаточно для того, чтобы поведать Питеру все, что произошло сегодня. Он рассказал другу обо всем, даже о своем желании служить Артуру. До сих пор он избегал говорить с ним об этом, так как понимал, что Питер хочет вернуться в Саятию, и Мерлин был относительно уверен, что тот так и сделает. Однако Питер, казалось, на самом деле пытался понять чувства чародея, поскольку, когда тот упомянул о своем желании жить в Камелоте, мальчик не сделал громких возмущенных возгласов, а просто уставился в пол с печальным лицом. Казалось, он понимал, как непросто сейчас Мерлину. Каковы бы ни были его личные переживания, Питер отодвинул их в сторону, уступая месту гневу, который он испытывал по отношению к Стивену. — Я знал, что он что-то замышляет, — пробормотал он. — Жалкое подобие человека. Властолюбивое и лживое. И Тайден! — добавил он с широко распахнутыми глазами. — Добродетельный король, который не хочет использовать магию во зло? Странный способ показать это! — Не кричи, — твердо предупредил его Мерлин, лихорадочно оглядываясь по сторонам. Питер сделал то же самое, в испуге округлив глаза, очевидно, он забыл, где они находятся. — И Джеймс, — добавил конюх, снизив голос до шепота. — Ты считал его другом, а он все это время лишь пользовался тобой. — Джеймс? — спросил чародей. Только что он осознал, что даже не думал о Джеймсе, этот человек ни разу не приходил ему в голову за последний час. Угрозы Стивена не наталкивали Мерлина на мысли о его наставнике из Саятии. Даже сейчас подозревать Джеймса казалось ему абсурдом. — Ну, он же тоже королевский советник, — указал Питер. — Вряд ли Тайден все это делает, не ставя его в известность, — маг покачал головой. — Джеймс не может быть к этому причастен. — Почему бы и нет? Он же участвовал во всем остальном, не так ли? Ты сам сказал, что ты передавал информацию через него так же, как и через Стивена. — Но… он казался мне другим, — утверждал юноша. — Когда я разговаривал с ним, он всегда был… я не знаю. Я не общался с ним в последнее время. — Он никогда и не отличался особой разговорчивостью. — Но он не такой, как Стивен. Ему не доставляет удовольствие распад переговоров. — Просто он скрывает свои эмоции лучше, чем Стивен. Но Мерлин снова покачал головой. Хотя он мало виделся с Джеймсом с момента их прибытия в Камелот, он хорошо помнил, как советник заботился о нем в Саятии и как обучал его магическим способностям. Он не мог отрицать, что Джеймс каким-то образом изменился с тех пор, как начались эти переговоры, но это не значило, что он тоже пользовался Мерлином. — Ну, — решился Питер после продолжительного молчания, — в любом случае я не думаю, что мы должны делать подобные выводы, пока не знаем всего наверняка. — Я согласен, — маг хотел что-то еще добавить в защиту Джеймса, как вдруг услышал шум снаружи. Через мгновение перед ними появился Гвейн вместе с другим рыцарем, которого Мерлин знал только из слов Гвиневры. — Я рассказал ему, — Гвейн кивнул в сторону Элиана, когда они приблизились. — И никто за нами не следит, насколько я могу сказать. (Переводчик: *язвительно* никто не следит… В конюшни они пошли, они бы сразу лучше вышли на площадь и там начали секретно болтать. Нет, лошади, конечно, никому не расскажут, но стены все-таки тонкие…). — Ты обещаешь, что Артур останется вне опасности? — спросил темнокожий рыцарь, не отрывая пристального взгляда от чародея. Его тон был достаточно мягким, но в глазах горела решимость. — Я обещаю. Как я уже сказал Гвейну, я никогда не сделаю ничего, что причинит вред Артуру. Этого было достаточно для того, чтобы успокоить Элиана, и Мерлин понял, что рыцарь был готов ему помочь, иначе его здесь бы просто не было. Последовала неловкая тишина, которую вскоре прервал Питер. — Не кажется ли вам, что нужно придумать какой-нибудь план? — многозначно спросил он. — Твой друг, я вижу, подбрасывает логичные мысли, — сказал Гвейн, приподняв бровь в направлении Питера. — Что ты хочешь узнать у меня? — спросил Элиан, делая шаг навстречу Мерлину. — Я думаю, что один из людей Стивена прибыл в Эалдор раньше тебя. Можешь ли ты рассказать мне, что произошло, когда ты приехал туда. — Поездка была ничем не примечательной. Я приехал рано утром на следующий день после того, как ты прибыл в Камелот. — И ты разговаривал с моей матерью и Гаюсом? — быстро спросил Мерлин. — Нет. На расстоянии полумили я наткнулся на старика. Он не пускал людей в деревню из-за распространившейся там болезни, — шум из соседней конюшни прервал его, и Гвейн решил проверить, но через несколько секунд он вернулся, сказав, что это лишь конюхи Гвинеда. — Так ты и не заехал в деревню? — спросил Мерлин, рыцарь покачал головой. — Этот старик поехал вместо меня. Он сказал, что передаст послание от Артура. Я не видел причин сомневаться в нем, и он вернулся уже через полчаса с письмом. — И это все? — Да. — Ты не замечал других следов лошадей по пути? — Не помню, я просто не смотрел, может, они и были, — чародей кивнул в знак благодарности. История Элиана никоим образом не опровергала его подозрения, но также и не делала ничего, чтобы их подтвердить. (Переводчик: не подтвердила?!!! То есть тебя смущает только то, что он был стариком?! А то, что письмо передал именно он и что именно он там поджидал Элиана, как ты и предполагал?! Тут и ежу все понятно. Стивен же в лоб тебе все сказал и про письмо и про болезнь. Сам-то ты как в прошлом Драгуном лихо притворялся. Хотя да, куда уж тебе помнить об этом…). — И больше он ничего не сделал, прежде чем ты его покинул? — Нет, — виновато выдохнул Элиан. — Мне жаль, Мерлин. Все казалось вполне… — Как ты знаешь, что это был старик? — прервал его Питер (переводчик: Слава Богу, хоть у кого-то здесь мозги работают). Все обернулись к нему. — Что ты имеешь в виду? — Я имею в виду, как ты понял, что он старый? Седые волосы? Медлительность? — Ну…— начал Элиан и нахмурился. — Я просто предположил, — продолжал он почти про себя (переводчик: да с этого начинать нужно было, гений). Он поднял голову с новым блеском в глазах. — Я подумал, что он стар, потому что его спина была сгорбленной, а голос — слабым, но я не видел его лица… — Вот! — торжественно воскликнул Питер. — Что «вот»? — спросил Гвейн (переводчик: не, ну реально их на конкурс отправлять можно «Тупой, еще тупее и полный валенок»). — Это был человек Стивена. Он уехал из города, как только закончился торжественный прием. Он специально поджидал тебя там, — сказал Питер, обращаясь к Элиану, — и передал тебе письмо… — … а потом он сказал моей матери и Гаюсу, что я жив, убедил их, что его послал Артур, а затем похитил их, — закончил Мерлин. — В деревне не было никакой болезни. Это был обман для того, чтобы ты не попал туда, а он сам схватил Гаюса и мою мать. — Один человек похитил двоих? — недоверчиво спросил Элиан. — Ему это было не нужно, — указал чародей. — Они поехали с ним добровольно на лошади Гаюса. — Но они же знают дорогу в Камелот. — Их легко можно было обмануть, — ответил Питер. — Например, сказать, что там что-то преграждает дорогу или обитают волки, поэтому необходимо ехать другой дорогой. Они настолько жаждали увидеть Мерлина, что легко бы ему поверили и не заметили, как он привел их в ловушку (переводчик: то, что в лесу Камелота предусмотрительный народ Саятии настроил ловушек на всякий случай — это отдельная история). — Гаюс не мог просто так попасться, — утверждал Гвейн. — Поверьте мне, он довольно умен и проницателен. — Но, очевидно, что не в этот раз, — ответил Питер. — Во всяком случае, это не важно. Мы должны подумать, куда приятель Стивена мог их отвезти. Мерлин посмотрел на выражения путаницы на лицах рыцарей и выдохнул с раздражением, когда они уставились на Питера. (Переводчик: не, ну честно это смешно, неужели они думают, что и это Питер тоже за них додумает?). — Пожалуйста, — сказал волшебник, прекращая недоуменный обмен взглядами. — Я не знаю, как их найти, но может быть, у вас есть какие-нибудь идеи. — Я могу поехать в Эалдор, — предложил Гвейн. — По крайней мере, так мы можем узнать, реальна ли болезнь, а если нет, тогда я спрошу, когда уехал Гаюс (переводчик *хлопаю себя ладонью по лбу, качаю головой и отказываюсь от дальнейших комментариев*). Меня не будет день или около того. Элиан сможет меня прикрыть, но никто не гарантирует, что это нам что-то даст. Если, как ты говоришь, они ушли по своей воле, вряд ли кто-то уделял этому внимание. — И что? — спросил Элиан. — Следы все равно уже невозможно будет найти. Мерлин почувствовал, как его затопило разочарование (переводчик: …в мозгах друзей из его прошлого). Элиан был прав: можно было бы найти следы, если бы прошло всего несколько часов, а он в Камелот приехал уже неделю назад. Эта мысль еще не приходила ему в голову. Он отчаянно за нее схватился. — Если они в плену, то кто-то должен приносить им хоть какую-нибудь еду и воду. — Если только пищей не обеспечено то место, в котором их держат, — нехотя ответил Элиан. — Если они в плену, то я сомневаюсь, что их слишком обеспечивают продовольствием, — никто ничего не ответил, но Мерлин, видел, как рыцари колебались. Питер тоже нехарактерно затих. — Ну, у нас уже есть кое-что, продолжайте, — твердо сказал чародей. — Хорошо, с этого можно начать, — кивнул Гвейн. — Итак, если кто-то приносит им пищу, то этот кто-то, скорее всего, приезжает из Камелота? — Я не знаю. Ты замечал, чтобы кто-то уезжал? — спросил чародей, обращаясь к Питеру. — Ты же сам сказал мне ни за кем не следить, — недоверчиво ответил конюх. — Я знаю и не это имею в виду. Я просто говорю, не замечал ли ты чего-нибудь необычного, например, людей, которые куда-то отправлялись в неподходящее время? Это бы нам очень помогло. — Представь, сколько я мог бы узнать, если бы ты позволил мне шпионить, — многозначно ответил Питер. — Да, я знаю, — вздохнул Мерлин. — Но, к счастью, я не слушаю то, что ты мне приказываешь, — улыбнулся мальчик. — Ты следил за кем-то? — Да. — Питер, — прошипел он сквозь зубы. — Ну, хорошо, я сделал это и поэтому могу теперь тебе сказать, кто заваливается в конюшни каждые пару дней. — Что? — Он берет лошадь в середине ночи и возвращается ранним утром. — Откуда ты знаешь? — спросил Мерлин, оборачиваясь к другу, разрываясь между желанием кричать на него за то, что тот в очередной раз подверг себя риску, и обнимать за то, что конюх его все-таки не послушал. На вопрос Мерлина Питер зашел за угол мимо Зефира. За ящиками была частично скрыта куча старых одеял и подушка. — Ты спал здесь? — в неверии спросил чародей. — Только несколько ночей. Я заметил, что одна лошадь выглядела уставшей уже с утра, и спала она больше чем остальные. Ее копыта были в грязи, и я решил, что кто-то ее использовал ночью, — конюх пожал плечами. — Я решил в этом разобраться. — И ты проследил? — Ну да… — Кого ты видел? — спросил Гвейн, прежде чем Мерлин успел открыть рот для того, чтобы отчитать мальчишку. Но сколько бы чародей не хотел кричать на него за то, что тот так рисковал, он не мог не почувствовать прилив благодарности, направленной на Питера. — Это был один из людей Стивена, но я не знаю, кто именно. Все время в Камелоте его приятели держатся друг возле друга и их много, так что я… — Подожди, — прервал его Мерлин. — Ты следил за ними и в другое время? — Конечно, — кивнул Питер, не обращая внимания на выразительный взгляд волшебника. — Они проводят все свое время вместе с воинами. И не только Камелота и Саятии, но и с бойцами из других королевств. — О каких людях ты говоришь? — Я не помню их имен, — нахмурился конюх. — Мне кажется, что одного зовут Томас… — он посмотрел на Мерлина для подтверждения. Чародей не помнил, чтобы они называли друг друга по именам, но именно это показалось ему знакомым, и он кивнул в согласии. — Томас и… — Джозеф? — прервал его Гвейн. — Да, кажется так, — ответил Питер. — Откуда ты знаешь? — Потому что ты прав, они всегда крутятся около нас. Еще с ними Элекс и Джон. На самом деле я неплохо с ними общался, — неохотно признал Гвейн. — Ты с ними разговаривал? — спросил Мерлин. — Как и я, — добавил Элиан. Чародей перевел взгляд между ними двумя, а затем глянул обратно на Питера. — Видишь, я же тебе говорил, что они там не просто так. — Ну и что же они говорили? — Да на самом деле ничего, — пожал плечами Гвейн. — Они были просто заинтересованы запланированными миссиями и экспедициями. — И ты рассказал им о них? — в тревоге спросил Мерлин. — Ну да. Они не спрашивали ничего подозрительного, и ничего не пытались узнать о Камелоте или Артуре. — Казалось, им просто интересно, — добавил Элиан. Мерлин переглянулся между рыцарями и увидел растущее беспокойство на их лицах. Чародей не мог остановить свой страх, когда обдумал все это: поездки ночью, человек, выдающий себя за старика за пределами деревни, люди Стивена общаются с воинами и рыцарями, легко выпытывая у них о государственных делах. Маг почувствовал, как его поглощает темнота. Яма, в которую он был погружен при известии о матери, становилась еще глубже. Решимость росла в душе Мерлина с каждой секундой, и он мог видеть, что с остальными происходит то же самое. Итак, они решили, что будут делать. Гвейн поедет в Эалдор. Было решено, что он будет ждать до ночи, если приятель Стивена соберется ехать сегодня, и последует за ним. Если же нет, то на рассвете рыцарь направится по следам, оставленным с его прошлой поездки. Гвейн был обеспокоен тем, что отсутствие его лошади может вызвать тревогу и поэтому Питер предложил ему Зефир, с чем рыцарь согласился после недолгих колебаний. По ходу их рассуждений Гвейн начинал все больше и больше удивляться сообразительности Питера, потому что мальчик выдвинул много полезных идей. Например, он предложил набить особые подковы на копыта лошади, которая постоянно используется одним из людей Стивена, для того чтобы ее легче было отслеживать. Когда друзья определились с задачей Гвейна, Элиану было назначено пристально следить за людьми Стивена и слушать, о чем они говорят с другими воинами и рыцарями. Прежде чем Питер успел сказать, что намеривается делать он, два рыцаря покинули конюшню, обдумывая поставленные перед ними задачи. Гвейн решил вернуться сюда ночью, чтобы спать в конюшне. Вскоре Мерлин с Питером остались наедине. — Все получится, Мерлин. Гвейн кажется достаточно умным и сильным. Он их найдет. — Что-то происходит здесь, — ответил чародей вместо этого. Он едва слышал, о чем говорил его друг. — Я знаю. — Что-то большее, чем просто между мной и Стивеном. — Я знаю, — повторил Питер, но на этот раз его голос смягчился. Мерлин поднял голову. Он увидел, что Питер выжидающе смотрит на него и почувствовал, как его наполняет решимость. Он подумал о своей матери, которая попала в беду из-за него, из-за плана Стивена и Тайдена. Он подумал об Артуре, который был так рад возвращению Мерлина и так подавлен разрушению своей мечты, причиной чему был тот же самый человек. Мерлин не позволит своей матери умереть, а Артуру принять такой удар на себя и на свое королевство. Чародей глубоко вздохнул. — Что бы ни запланировали Тайден и Стивен, я их остановлю.