Память

Он бежал всю ночь, и отчаяние все больше одолевало чародея с каждым следующим шагом. Бросаясь через подлесье, ощущая пройденный за спиною путь, ему становилось все труднее и труднее. В конце концов, Мерлин уже не мог определить убегает ли он или наоборот бежит к чему-то. Маг знал, что позади него где-то в лесу лежит Джеймс, храбрость которого теперь уже была пережитком прошлого. Это прошлое Мерлин помнил лишь отдельными частями, но оно безмерно на него повлияло. Чародей еще чувствовал кровь Джеймса на своих руках, и перед его глазами все еще стоял образ его лица в призрачно-темном свете. Однако этот образ был неполным и размытым, потому что Мерлин практически не мог разглядеть черты его лица в темноте, но теперь, когда он думал об этом, то вспоминал ужасное зрелище. Гримаса агонии постоянно перекашивала лицо человека, покрытое страшными шрамами и ранами, на которые Мерлин в тот момент не обращал внимания, но теперь вспоминал все это с неподдельным ужасом. И теперь колдун мог ощутить, как его одолевает горе. Прежде он старался удерживать свои эмоции, чтобы предпринять дальнейшие действия, но теперь все, что ему нужно было делать — это бежать в сторону Камелота без каких-либо раздумий и просчетов. Его разум сейчас был свободен от посторонних мыслей, и Мерлин обнаружил, что начинает чувствовать боль от потери. Теперь он рыдал, не прекращая своего бега, и его грудь болела больше, чем просто от нехватки воздуха. Джеймс всю свою жизнь защищал, укреплял Саятию и поддерживал Тайдена, а затем его предали и убили те самые люди, с которыми, как он думал, Джеймс разделял свои мирные мечты и надежды. Теперь же мечта была разрушена, а Джеймс умер, оставив свою последнюю надежду Мерлину. Почему Джеймс вообще это сделал? Маг не говорил ему, что должен он проследить за Тайденом. Он не должен был делать этого, не должен был изменять свою преданность, за что и поплатился жизнью. Но, конечно, Мерлин не мог отрицать и тот факт, что в этом случае он не узнал об истинных намерениях Тайдена, пока тот сам бы этого не пожелал. Теперь, по крайней мере, Мерлин знал правду и был намерен убедиться, чтобы отвага и смерть Джеймса были не напрасными. И вдруг Мерлин на самом деле понял, что имел в виду Артур, когда сказал то же самое про него. Он не просто понял, он увидел это. Воспоминание сильной вспышкой возникло в разуме Мерлина и повалило его на колени, на землю. Он увидел себя и Артура в окружении других рыцарей. Была ночь, и они разговаривали шепотом. Чародей наблюдал, как разворачиваться эта сцена от начала до конца. Он не просто ловил короткие образы, он видел все полностью. В разум чародея быстро приходили воспоминания событий, произошедших перед несчастным случаем. Он вспомнил разговор с Артуром, поездку на следующий день, горную тропу и змею. Мерлин услышал, как король приказывал ему успокоиться и постараться обуздать свою лошадь. После этого до него начало доноситься беспокойство в голосе короля и его отчаянный крик, когда чародей начал падать. Он почувствовал порыв ветра, который охватил его, а затем свободное падение вниз и свою собственную панику при мысли, что он, вероятно, умрет. И больше ничего после этого. Мерлин сделал несколько глубоких прерывистых вдохов лежа на земле в то время, как образы продолжали мелькать в его разуме, прежде чем превращались в полноценные воспоминания. Ошеломленный и потрясенный маг несколько секунд лежал на земле, пытаясь выровнять собственное дыхание, но надежда и отчаяние, которые одновременно одолевали юношу, значительно усложняли эту задачу. Все это сильно отличалось от возвращения фрагментов памяти за последние несколько дней. Он прежде не ощущал такого потока образов и эмоций. Мерлин вскочил на ноги, стараясь не думать, что может значить такое разнообразие кусочков воспоминаний, и попытался сосредоточиться на основной цели: добраться до Артура. Звук далеко позади привлек внимание волшебника, когда он приготовился бежать снова. Это был чей-то приглушенный крик вдалеке, но Мерлин знал, что голоса направляются в его сторону. Они обнаружили его след. Они поняли, что кто-то разговаривал с Джеймсом. Чародей ощутил новый прилив осознания. Если Стивен и Тайден узнают, что их план раскрыт, то они постараются воплотить его в жизнь как можно скорее. Мерлин побежал снова, не обращая внимания на боль в ногах, вздымающуюся грудь и слезы, бегущие по его лицу. Он бежал от Стивена, от своей неудачи с Джеймсом, бежал от ошибок, которые он совершил по глупости, бежал от своей ложной преданности и сожаления. Он бежал в Камелот. Он бежал к Артуру. К своему будущему, которое было совершенно неопределенным; к людям, которых он должен защищать. И к шансу искупить свою вину, чтобы снова стать тем человеком, которым он хотел быть. Он бежал, обнаруживая, что воспоминания продолжают возвращаться в его разум, и каждое из них было наполнено смыслом. Когда маг бежал в Камелот, он чувствовал, что бежит к человеку, которым он когда-то был. Он бежал к мучительному сожалению и отчаянной надежде.

***

— Артур! Король мгновенно проснулся от звука своего имени, которое раздалось на всю комнату, и стука двери, тяжело ударившейся о стену. Он обернулся, резко садясь, а затем выхватил меч и перепрыгнул через кровать, в защитном положении вставая перед Гвиневрой, которая испуганно оглядывалась вокруг. Но король сразу опустил оружие, как только в свете огня камина различил Мерлина, стоящего у двери. Слуга тяжело дышал и выглядел совершенно исчерпанным. Он определенно был в отчаянии, это было хорошо видно по его взгляду, которым он многозначно смотрел на Артура. — Мерлин, о чем ты думаешь… — начал он в раздражении, прежде чем увидел кровь, которая покрывала одежду юноши. Грудь и живот коричневой куртки и рубашки Мерлина были покрыты темно-красными пятнами, и Артур почувствовал, как его пронзает страх. Мерлин был ранен, весь его внешний вид говорил только об этом. — Что произошло? — поспешно спросил правитель, бросая меч на кровать и делая несколько быстрых шагов навстречу своему верному слуге. — Гвиневра, нам нужен Эдвард, — он попытался схватить Мерлина за руку, чтобы направить его к стулу, но тот в панике попятился назад с глазами, полными смятения. — Мерлин, ты ранен. — Что? — тяжело дыша, он взглянул на свою рубашку и руки. Его пальцы дрожали, и Артур видел, как по его лицу катятся слезы. Слуга глубоко вздохнул и покачал головой, прежде чем снова глянуть на короля. — Я в порядке. Это не моя кровь. — Что происходит? Чья это кровь? — спросил Артур, делая шаг вперед, но Мерлин снова отшатнулся от него. Это привело Пендрагона в бешенство. Он чувствовал, как его начинает окутывать неприятный страх. Гвиневра подошла и встала рядом с мужем, обвивая свои руки вокруг его. Видимо, она тоже чувствовала это. — Ты должен немедленно рассказать мне, что происходит, Мерлин, или, клянусь… — Мне нужно тебе кое-что сказать, — перебил его слуга, с такой силой произнося эти слова, что Артуру показалось, будто на это уходит вся сила воли юноши. Наступили минуты тишины, прежде чем король заговорил, пытаясь сохранить свой голос ровным. — Что ты хочешь мне рассказать? Сначала казалось, что Мерлин не собирается говорить ничего. Его глаза наполнились слезами, а все тело затряслось. Артур почувствовал, что его страх растет. Он ощутил уязвимость и не мог никак избавиться от этого чувства. Мерлин перед ним сделал несколько глубоких вдохов. Он выпрямился в то время, как слезы продолжали течь по его лицу. — Прости меня, — начал он. На мгновение Артур подумал, что он имеет в виду тот случай в лесу, но сила голоса Мерлина и его взгляд убеждали короля в обратном. — Мерлин. — Пожалуйста, не перебивай меня. Просто послушай, мне нужно, чтобы ты выслушал меня. В этот раз Артур не счел свои долгом напомнить о том, что он король, поскольку в словах юноши было столько тяжести и горя, что Пендрагон чувствовал, как его собственная грудь окутывается новой волной страха. — Я предал тебя, — выдохнул он. — Прости меня, — его голос дрожал, когда он сдерживал рвущийся крик. — Я служил королю Тайдену и передавал ему информацию о тебе и о переговорах. Все, что ты говорил о них, я передал ему. Все, чем ты был обеспокоен, и все, что касалось тебя, я рассказал ему. Поэтому он точно знал, что необходимо говорить на последнем заседании после того, как я рассказал ему о твоих слабостях. Слова чародея постоянно прерывались вздохами, и Артуру казалось, что они не закончатся никогда, через его голову мельком пробегали тысячи мыслей. Он смотрел на своего друга, которого так хорошо знал, знал каждый его жест, и не узнавал. Артур не мог в полной мере понять все, что он говорил, но хорошо чувствовал, как острый кинжал медленно погружается в его грудь и с каждым словом Мерлина вторгается все глубже и глубже. Он желал бы, чтобы Мерлин остановился, но тот продолжал говорить, погружая ядовитый кинжал в душу и сердце короля. Все, что он говорил, звучало ужасно, но король не мог отрицать, что он верит каждому слову Мерлина. С его стороны не было каких-либо желаний спорить с этой исповедью, никаких предположений, что слуга просто говорит какие-то глупости. Потому что, если дело доходило до этого, то человек, который сейчас стоял перед Артуром не был Мерлином, он не был Мерлином этими неделями, столько, сколько король хотел, чтобы он им был. Каждый его странный поступок, необъяснимая реакция теперь убеждали монарха в том, что он просто был слеп, настолько слеп, что подпустил к себе предателя. До этого несчастного случая убедить Артура в предательстве Мерлина было бы намного сложнее. Теперь же ему хватило и нескольких слов. Но от этого боль короля не ослабевала, его сердце болело не меньше. Он понимал и чувствовал это уже много раз в прошлом, когда близкие ему люди предавали его, но от этого переносить измену было не легче. Артур чувствовал это, как в первый раз. Рядом с ним Гвиневра в ужасе прижимала свои руки ко рту, и этот ужас отразился в груди Артура. Но у него он проявился как гнев. Он начал разгораться внутри Пендрагона: глубокий и страшный гнев, который он почувствовал от предательства. Король подошел к кровати и взял свой меч, а затем сделал несколько шагов в сторону Мерлина, что стоял около стены. Юноша не пытался убежать, он просто стоял там, пока Артур не подошел к нему вплотную. Когда Артур изо всех сил вцепился в грудь Мерлина, прижимая того к стене, а второй рукой указывая на его горло острием меча, слуга по-прежнему не предпринимал никаких попыток убежать или защититься. Стараясь не обращать внимания на то, как дрожит его меч, Артур с яростью посмотрел в глаза Мерлина, наполненные болью. — Зачем ты это сделал? — прошипел он. Голос короля, казалось, был сдержанным, даже если внутренне он чувствовал, как обида и злость закипают внутри него, и он использовал всю свою силу воли, чтобы не отбросить свой меч прочь и не начать бить Мерлина по голове изо всех сил. Что-то удерживало Артура от этого, что-то, что по-прежнему знало Мерлина и не могло снова его потерять. — Саятия хотела, чтобы переговоры провались для их блага. Меня попросили помочь. И я сделал это, — закончил он почти шепотом. Артур сильнее придавил руку к груди юноши, который начинал задыхаться, но кроме этого не пытался бороться с королем. Когда тело Мерлина снова начало напрягаться, король смутно предположил, что оно скорее борется за воздух, чем за свободу. — Ты окружен людьми, которые сделали бы для тебя все, что угодно, — продолжал правитель, сдержанная ярость эхом отражалась его тоне. — Людьми, которые заботились о тебе. Мы твои друзья и твоя семья. — Я знаю, — выдохнул Мерлин, хотя потратил на это все свои силы. Артур не выпускал его из своей хватки, гнев правителя продолжал нарастать и начинал вырываться наружу через внутренние барьеры, которые уже едва его удерживали. Король чувствовал, как его собственная грудь тяжело вздымается в попытке сдержать слезы гнева и горя, поэтому он продолжал крепко удерживать Мерлина на месте, вкладывая в это всю свою злость. — Каждый из нас помогал тебе в надежде на то, что твои воспоминания вернутся, делал все возможное, и этим ты нам отплачиваешь? — сплюнул он. Король надавил на грудь Мерлина еще сильнее, и на этот раз руки его бывшего друга обвились вокруг рук Артура, в попытке оттолкнуть их, чтобы вдохнуть хоть немного воздуха. Его губы образовывали те же слова, которые он произнес только что. — Я знаю, — это был не более чем слабый шепот. Но Артур по-прежнему не отпускал юношу, чувствуя, как его ярость непрерывно течет по рукам. Как Мерлин мог с ним так поступить? Как мог человек, в верности которого Пендрагон никогда не сомневался, солгать ему и предать без тени сомнений? Он еще раз посмотрел в глаза Мерлину и увидел в них мольбу, пока тот все еще цеплялся за руку Артура. Но он уже просил не воздуха, Артур понял это, даже если не знал как, он молил о прощении, его глаза были наполнены сожалением и стыдом. Он умолял короля простить его и, хотя Артур этого не осознавал, он вдруг захотел, чтобы его бывший слуга и друг все объяснил ему и попытался убедить. В конце концов, это был Мерлин, а Мерлину, которого он знал, Артур бы обязательно дал шанс. С внезапным рывком он отпустил слугу, и тот пошатнулся, делая несколько шагов вперед и жадно глотая ртом воздух. Гвиневра стояла достаточно близко к супругу, и король был удивлен тем, что она не вмешалась, поскольку видеть Мерлина мертвым она хотела не больше, чем сам Артур. — Объясни мне! — вскрикнул король, указывая мечом на предателя. — Артур… — отчаянно начал он. — Для тебя: «сир», — прервал его Пендрагон, его лицо было сейчас свободным от каких-либо эмоций. Он увидел, как Мерлин вздрогнул при этих словах, но проигнорировал это. Мерлин теперь утратил право обращаться к нему по имени, поскольку этой привилегией Артур позволял пользоваться только своим друзьям. — Сир, — начал он снова, — я считал, что защита Саятии важна, и хотел помочь. Я не знал, что Тайден будет использовать ту информацию, которую я ему передал, таким вот образом против вас. — Значит разрушение переговоров и размолвки между правителями… это твоих рук дело? — спросил Артур. — Да, — прошептал Мерлин, — моих и некоторых других из окружения Саятии. Король отвернулся, стараясь не смотреть на слугу. Гвиневра рядом с ним по-прежнему молчала и не двигалась с места. Она в замешательстве смотрела на Мерлина, будто не могла узнать человека, который стоял перед ней. — И то, что ты говоришь мне это сейчас… это что? Чувство вины? Совесть? Что? — горько пробормотал он и снова повернулся к Мерлину. — Или ты хочешь получить прощение? — мрачно рассмеялся он. — Нет, — тихо ответил юноша, и это вынудило Артура замолчать. — Я не прошу у тебя этого, потому что не заслуживаю. Я пришел, потому что теперь помню, кем я являюсь, не полностью, пока не полностью, но я знаю, как сильно я тебя предал, и я понимаю, какую боль я тебе этим причинил. Я не прошу у тебя прощения, но я не оставлю тебя без защиты. Я должен быть на твоей стороне. — Нет, — сердито сказал Артур. — Нет, Мерлин. Ты не должен быть на моей стороне, ты вообще не должен быть здесь в Камелоте. Когда-то это, может, и было правдой, когда-то это было истиной, которую невозможно было опровергнуть, но теперь… — он покачал головой и проглотил ком, сформировавшийся в его горле. — Ты никто для меня. Просто еще один человек, который меня предал. — Как Моргана, — кивнул Мерлин, — и Агравейн, — добавил он, глотая слезы. — Я знаю, — глаза Артура сузились в подозрении. Он не помнил, чтобы ранее Мерлин упоминал о них. Он не спрашивал и не говорил об этом за дни, проведенные здесь после потери памяти. — Что ты сказал? — Я помню это, Артур, — хрипло сказал он, захлебываясь собственными слезами. — Не все, далеко не все, но достаточно для того, чтобы знать, сколько ошибок я совершил за последние несколько недель, и я очень жалею об этом. Чем больше я вспоминаю, тем больше упрекаю себя, и мне хочется разорвать себя на части за то, что я сделал. Но я не допущу, чтобы мои ошибки привели к твоему падению. Я не позволю тебе и Камелоту пасть, — Артур с гневом глянул на Мерлина, когда уловил в его голосе нотки старого Мерлина, он был зол на него за то, что он смог выдавить из короля крошечную долю сочувствия. Но в то время, когда Артур пытался сказать Мерлину что-то, чтобы причинить ему боль, дабы не одного короля жгло острое жало предательства, юноша, казалось, продолжал откуда-то черпать новые силы. Его противоречивые эмоции исчезли с лица, и Мерлин выпрямился, в его глазах появилась цель, и Артур обнаружил, что хочет узнать, к чему тот ведет. — Я не позволю тебе пасть, — твердо повторил он. — Не думаю, что для этого есть причины, — утверждал правитель. — Тут ты ошибаешься. Я узнал о плане Тайдена, который он скрыл от меня. Поэтому я здесь, — он подошел ближе к Артуру и перевел взгляд с него на Гвен. — Тайден намеревается уничтожить Камелот. Все короли и королевы находятся в опасности, в том числе и вы. — Это просто смешно. — Нет, это не так, — он замолчал, тщательно раздумывая над следующими словами. — В этом замешана магия. Артур почувствовал оцепенение. Магия? Колдовство незаметно используют в самом сердце Камелота? — Что ты имеешь в виду? — заговорила Гвиневра, она заметно побледнела после последних слов Мерлина, но сумела собраться с мыслями быстрее, чем ее супруг. Слуга обернулся к ней с бесстрастным выражением на лице. — Тайден и некоторые из его людей уже начали околдовывать солдат и рыцарей каждого королевства. Эта кровь, — сказал он, указывая на свою перепачканную рубашку, — это кровь человека, который узнал обо всем и умер, передавая информацию мне, чтобы я успел вас предупредить, — затем он снова обернулся к Артуру. — Пожалуйста, воины скоро обернутся против своих королей, и Камелоту будет предъявлено обвинение. И ваши солдаты сделают это в первую очередь. — Мои воины, — ответил Артур, подчеркивая каждое слово, — преданы мне. Они верны Камелоту. — Но они не являются невосприимчивыми к магии, — утверждал Мерлин. — Магия Тайдена сильна… — он остановился на мгновение, у него потемнело перед глазами. — У них не будет другого выбора, кроме как подчиниться. Наступило молчание, которое длилось несколько долгих секунд. Артур пристально смотрел в глаза Мерлина, но тот не пытался отвести от него взгляда, что убедило короля в верности его слов. То, что он говорил, было правдой, и даже если разум Артура желал вступить в защиту тех, кто собрался в его королевстве, он вдруг обнаружил, что думает совершенно в другом направлении. — Ты знал, что Тайден обладает магией, — прошептал он. — Ты знал, что он и его люди — колдуны, но ничего не сказал мне. — Я не думал, что они будут использовать магию во зло, — утверждал юноша, хотя он и начинал заметно нервничать. — Магия и есть зло! — недоверчиво взорвался король. — Ты должен это знать! Ты помнишь, что происходило в Камелоте в прошлом. — Я помню некоторые события, — кивнул Мерлин. — Но я не помню злой магии. Я помню лишь плохих людей. — Как ты смеешь? Ты насмехаешься над законами Камелота? — Я не насмехаюсь над ними, — утверждал Мерлин. — Я делаю выводы на основе того, что видел. Тот человек, который передал мне сегодня информацию, обладал магией. Ты хочешь сказать, что он использовал ее во зло? — Поэтому Саятия и хотела, чтобы переговоры не удались, — вместо этого сказал Артур, его накрыло осознание, когда он сделал вывод, что все колдуны были связаны с Саятией. Он обернулся к Мерлину и увидел панику на его лице. — Это королевство одобряет использование магии. Конечно, поэтому они бы не хотели, чтобы земли объединились против них. — Они не злые, — твердо сказал юноша. — Я видел это собственными глазами. Они используют свою магию для добра, для создания лучшего будущего. — И как план Тайдена можно отнести к добрым делам? — недоверчиво спросил Артур. — Зло находится в Тайдене, но не в людях, живущих в Саятии. Они не могут быть ответственны за его преступления. — Прекратите! Артур проглотил свою следующую реплику при яростном выкрике Гвиневры. Она перевела взгляд между ними. — Сейчас не время для этого. Нам дан шанс спасти правителей, которые здесь собрались. Не тратьте же его на горькие упреки. У вас будет для этого время позже, — она остановила свой взгляд на Артуре и умоляюще посмотрела на него. Мудрость звучала в ее словах, и остальные проблемы показались королю теперь не такими значительными. — Ты права. Я отправлю рыцарей увести их в безопасное место. — Нет! — остановил его Мерлин. — Не рыцарей, они могут быть уже околдованы. — Тогда кого? — сердито спросил Артур. — Они как раз те люди, которые знают, как защитить других. Они могут увести их в безопасное место. — Ты не можешь так рисковать, — утверждал Мерлин. — А как насчет слуг? — спросила Гвиневра, по очереди глядя на каждого из них. — Они могут передать сообщения своим правителям. Они смогут увести их без каких-либо подозрений. Инстинктивно король обнаружил, что смотрит на Мерлина, чтобы получить от него своего рода согласие с этим, но поймал себя как раз вовремя, чтобы обнаружить сначала шок, а затем боль на лице своего бывшего друга. — Хорошо, слуги являются лучшим вариантом. — Хорошо, — при этом Гвиневра подошла к шкафу и открыла его. Она начала рыться на нижней полке, и Артур не имел представления о том, что она пытается там найти. Король подошел к ней с хмурым выражением на лице. — Что..? — вопрос застыл на его губах, когда он увидел, как Гвен достает свою старую одежду служанки, в которой Артур всегда ее видел, прежде чем они поженились. Король моментально понял план своей супруги. — Нет, — твердо сказал он, стараясь отобрать у нее платье. — Я тебе не позволю. — Артур… — Я не позволю тебе бродить по замку без защиты. Ты слышала, что он сказал: воины обернутся против королей и королев. — Меня не узнают, я могу надеть платок на голову. — Нет, я не позволю тебе выйти из моего поля зрения. — Может быть лучше… — донесся голос Мерлин у них за спиной, но Артур так резко оглянулся, что слуга замер на середине шага, когда попытался подойти к ним. — Ты не имеешь ни в чем право голоса! — после секундной тишины Мерлин опустил глаза и кивнул. Артур снова обернулся к Гвиневре, которая держала платье в руках и нежно смотрела на супруга. Ее рука медленно потянулась к щеке мужа. — Я не позволю тебе сделать это, — прошептал король. — Если я притворюсь служанкой, то буду в безопасности. Я знаю слуг и смогу объяснить им насколько опасна ситуация. Я смогу организовать все без лишних вопросов. Если правители королевств погибнут в Камелоте, тогда любая надежда на создание союза будет разрушена навсегда. Если ты их спасешь, она загорится еще ярче. Артур пытался проигнорировать разумность ее слов, но Гвиневра определенно была права. Король выдержал ее взгляд в течение нескольких секунд, однако как только наткнулся на ее мягкость, отпустил глаза. — Не нравится мне это. — Я знаю, но это самый лучший способ. Мерлин, стоящий позади, немного сдвинулся вперед. Он посмотрел на Артура, видимо, прося позволения сказать что-то. Это было так не похоже на Мерлина, что только заново пробудило гнев короля. Он обернулся к нему, пристально глядя в глаза, но не сделал попытки остановить юношу. — Мы должны отвести их в безопасное место, — осторожно начал он. — Туда, где воины не смогут до них добраться. — Они должны выбраться из Камелота. — Их будут преследовать, — ответил Мерлин, качая головой. — У воинов есть лошади и сами они хорошо обучены для того, чтобы выследить правителей и напасть на них. Если только… — он остановился и в течение нескольких секунд оглядел комнату, а затем снова обернулся к Артуру. — Если мы сможем вывести их через осадные тоннели, то отведем в безопасное место или, по крайней мере, спрячем их там на некоторое время. — Гвен, — сказал он, отворачиваясь от короля и оборачиваясь к ней. Артур видел, как его жена слушает Мерлина, без какого-либо гнева во взгляде и почувствовал себя еще более одиноким. Как она может доверять Мерлину так легко после всего, что он сделал? — Скажи слугам отвести королей и королев в катакомбы под подземельями. Больше никто не должен знать, где они будут. — Откуда ты знаешь о катакомбах? — спросил Пендрагон, выходя вперед и вставая между Гвиневрой и Мерлином — Откуда ты знаешь, что они ведут в осадные тоннели? — Потому что ты рассказал мне об этом, — спокойно ответил слуга, в то время как Гвен зашла за ширму, чтобы переодеться. С новым подозрением Артур схватил Мерлина за руку и потянул его назад, когда тот попытался сделать несколько шагов в сторону. — Сколько ты помнишь? — прищурившись, спросил король. — Или все это ложь: потеря памяти и воспоминания, которые появляются в произвольном порядке? Это все уловка для того, чтобы твои действия выглядели невиннее, чем они есть на самом деле? — впервые с тех пор, как Мерлин сегодня забежал в его комнату, Артур обнаружил короткую вспышку гнева в его глазах. Он уверенно шагнул вперед и ответил: — Если бы я помнил хоть немного в самом начале, я бы никогда этого не сделал. Ты это знаешь. — Нет, не знаю, — твердо ответил Артур, зная, что это ложь, но он все еще хотел причинить Мерлину боль. — Я ничего не знаю о тебе, Мерлин. И, очевидно, никогда не узнаю. Это произвело желаемый эффект. Мерлин мгновенно отступил от него, из его глаз исчезли гнев и уверенность. Он перешел в другой конец комнаты, подальше от Артура и Гвиневры, и встал у огня, глядя на пламя с такой напряженностью, которая казалась почти болезненной. Небольшая доля вины пронзила короля, но он отбросил ее в сторону. Он не будет чувствовать, что поступает неправильно, не тогда, когда речь идет о предательстве. Однако Артур все же определил, что не может продолжать смотреть на Мерлина, его горе было практически невыносимым. Напряжение в помещении возросло в десятки раз, как всегда раньше, когда Мерлин подготавливал короля к чему-то важному, но он проигнорировал эти мысли. Спустя несколько мгновений Гвиневра вышла из-за ширмы, на ней был настолько привычный наряд, что королю показалось, будто он перенесся обратно во времени туда, где у него еще не было всех этих нынешних забот. Как когда-то в прошлом, Гвен сцепила руки перед собой, склонила голову, покрытую платком, и стала похожа на покорную служанку. Артур не смог удержаться от улыбки. Несмотря на то, как он любил свою женщину, одетую в самые лучшие и дорогие платья, именно так выглядела девушка, в которую он когда-то впервые влюбился. Она подошла к супругу и быстро поцеловала его в губы. — Я буду в порядке и встречусь с тобой в катакомбах. Слуги будут внимательны. — Будь осторожна, — прошептал он. Гвен кивнула и попыталась уйти, но Артур обнаружил, что его руки скользят вниз к ее талии, удерживая на несколько секунд дольше. Он не знал, что сказать, но определенно не хотел отпускать свою жену. — Скоро увидимся, — успокоила она его и осторожно выскользнула из объятий короля. Через несколько секунд она вовсе исчезла из его поля зрения. Артур в течение некоторого времени смотрел на дверь, прежде чем нерешительно обернуться к Мерлину. Юноша все еще стоял у огня, но теперь выглядел более спокойным. — Мы должны добраться до осадных тоннелей, — осторожно сказал он. Король ничего не ответил, но быстро начал собирать свои вещи. — Когда это закончится, — продолжил Мерлин спустя мгновение, — я докажу тебе, что ты можешь снова мне доверять. — Нет, — спокойно ответил Артур, и хотя голос был бесстрастным, он чувствовал, что его сердце раздавлено. — Когда это закончится, ты уйдешь из Камелота и больше никогда не вернешься сюда. Он прошел мимо Мерлина, чувствуя его горе так сильно, как свое собственное.