Память

С трудом, но Мерлин все же помог Питеру добраться до покоев Гаюса, где, он был уверен, имеются лекарства, которые смогут помочь с болью и предотвратить распространение инфекции. Маг имел достаточно знаний для того, чтобы оказать другу медицинскую помощь и поставить его на верный путь выздоровления. Быстрый осмотр окончательно откинул первоначальные страхи Мерлина. У Питера было несколько особо глубоких травм, но ни одна из них не была опасна для его жизни. Для их исцеления понадобится некоторое время, но мальчик, в конце концов, будет в порядке. Несмотря на все это, его боль, несомненно, была мучительной. Однако сам Питер терпеливо молчал на этот счет, пока они с Мерлином пробирались через двор. Здесь теперь было более оживленно с прибытием солдат, которые начинали убирать мертвые тела своих собратьев. К счастью, Артура поблизости не было. К тому моменту, как волшебник и конюх уже добрались до крыла замка, в котором располагались покои Гаюса, лицо Питера заметно побледнело и покрылось потом, а сам он крепко сжимал руками пальцы Мерлина. Каждый следующий шаг мальчика сопровождался вздохом, но он все равно не жаловался и не просил передышки. В конце концов, они дошли до дверей комнаты, и Мерлин толкнул их вовнутрь. — Мерлин! Звучание собственного имени заставило чародея застыть на месте. Его руки не ослабили хватку, в которой он держал Питера, хотя сам маг их совсем не чувствовал. Он повернул голову в сторону такого родного голоса, наполненного теплом, и у него заболело в груди. Мерлин ее увидел: она стояла в неустойчивой позе, ее руки были сложены перед подбородком, будто она молилась, а лицо настолько наполнилось радостью, что она передалась и волшебнику. Рядом с нею стоял Гаюс, который выглядел более постаревшим, чем Мерлин его помнил, но его глаза тем не менее светились, как у человека, намного моложе. — Мама? — прошептал Мерлин. Он почувствовал, что Питер отстранился от него: мальчик прислонился к стене, чтобы использовать ее в качестве опоры. Чародей шагнул вперед, и неожиданно руки матери обвились вокруг его шеи, а ее слезы начали капать на куртку Мерлина. Тогда маг почувствовал, как по щекам текут его собственные слезы, которые он упрямо сдерживал в течение последних нескольких часов. Он обнял мать, отчаянно цепляясь за нее, за ее поддержку, любовь и понимание. Цепляясь за чувство признания и ее веру в него. — Я думала, что ты мертв! — всхлипывала Хунис. — Мой мальчик, я думала, что потеряла тебя. — Нет, — поперхнулся Мерлин, в его голосе прозвучала печаль, переполняющая колдуна. Он судорожно вздыхал, жадно хватая ртом воздух сквозь слезы. — Я люблю тебя, мой сын. Я так сильно тебя люблю, — говорила она, еще крепче прижимая к себе Мерлина. Когда чародей, наконец, отстранился от матери, на его плечо легла рука Гаюса. В тот же момент волшебник притянул его в свои объятия. Старик ничего не сказал, но то, как он сильно и тепло сжимал Мерлина в своих объятиях, поведало Эмрису обо всем, что было необходимо. Чародей понимал, через что он заставил пройти своего опекуна, мог ощутить глубину его раны, и это было лишь началом ее исцеления. Мерлин отстранился и посмотрел на дорогих его сердцу людей. Он чувствовал, как сильно они его любят. Чародей представлял, как они страдали, узнав о его гибели, и ощутил тепло, заполняющее его душу, вместе с пониманием того, что теперь он, наконец, смог их увидеть, обнять и получить от них столь желанную поддержку. И это тепло начало постепенно заполнять пустоту, образовавшуюся в сердце чародея после отвержения его Артуром. — Я так рад видеть вас, — выдавил маг. Он почувствовал, что по-прежнему держит мать за руку, и она молчаливо ответила ему кивком, не в силах произнести ни слова. — Эм, Мерлин, — донесся болезненный голос сзади. — Я не хочу тебе мешать, но, думаю, что я сейчас упаду в обморок, — чародей резко обернулся, чтобы увидеть, как Питер начинает осуществлять свое предупреждение. Некоторое время спустя Мерлин сидел в своей комнате, невидяще уставившись в стену. Питер мирно спал в основных покоях, после того как Гаюс напоил его травами и дал снотворное, чтобы обеспечить несколько часов отдыха. После этого лекарь покинул свои покои, поскольку врачебный долг обязывал его идти на помощь раненым, даже если он был голоден и измучен жаждой. Пока Гаюс хлопотал над Питером, Мерлин помогал матери привести в порядок врачебные палаты, разгромленные Стивеном, подробно рассказывая ей о произошедших событиях. Питер в свою очередь поведал, как на него напали и потащили к сторожевой башне. А Гаюс и Хунис рассказали о том, как они выбрались из места своего укрытия в нижнем городе, в которое отвел их Гвейн, и вернулись в замок в надежде найти Мерлина. Как только они закончили уборку, и Питер погрузился в спокойный сон, чародей обнаружил, что он отчаянно желает обрести одиночество, и поэтому быстро скрылся в своей комнате. Мать дала ему некоторое время, чтобы побыть наедине с самим собой, прежде чем пришла и села рядом с сыном, обнимая его за плечо. — Что случилось? — шепотом спросила она после нескольких секунд молчания. Хунис положила свою голову на плечо Мерлину, а свободной рукой смахнула несколько слез, скользящих вниз по его щекам. — Артур знает, — прямо сказал чародей. — Что? — Он знает, что я обладаю магией, — глухо ответил он сквозь слезы, прежде чем продолжить, глядя на мать с отчаянием, — и ненавидит меня за это. — Это неправда. — Дело не только в этом… — и тогда Мерлин признался своей матери, рассказав ей обо всем, что было связано с Саятией, о своем предательстве, обмане, обо всех своих ошибках и промахах, заблуждениях и страхах, стыде и сожалении. Это заняло много времени, чародею было тяжело рассказывать, и он постоянно запинался, пытался говорить сквозь сбивчивое дыхание, повторял слова, которые не мог произнести с первой попытки, но мать выслушала его от начала до конца. На ее лице отображалось сочувствие, когда она взяла сына за руку и поцеловала, прежде чем разгладить назад его волосы и притянуть поближе к себе. — Он ненавидит меня, — закончил Мерлин, — и никогда не простит за все это. — Артур тебя не ненавидит, и он все простит. — Ты не видела его лица. — Мне это не нужно, — сказала Хунис на этот раз более твердо. Мерлин обернулся к ней, желая выслушать, что она скажет, но отказываясь верить в какую-либо надежду. У него перед глазами все еще стояло лицо Артура, в ушах звенели его слова, а сердцем ощущался его страх и гнев. — Мерлин, когда я думала, что ты умер… — ее голос утонул на этих словах. — Мама, не надо… — попытался чародей. — Нет, это важно. Когда я думала, что ты умер… — она покачала головой и сглотнула. — …Я никогда в жизни не испытывала такого отчаяния, такого ужаса. Это было так похоже на боль, Мерлин, на агонию, которая жила в моем сердце, в моей душе… — Я должен был к тебе приехать, — пробормотал волшебник, обремененный чувством вины. — Нет, я понимаю, почему ты захотел остаться в Саятии, почему тебе так понравилось жить там. — Но… — Послушай меня, — мягко сказала Хунис, кладя обе руки на его лицо, чтобы прервать. Она убрала их, когда Мерлин кивнул. — Несмотря на то, как мне было больно, как мой разум ничего не мог понять в полной мере, была одна вещь, о которой я думала снова и снова. А что Артур будет делать без тебя? Это мысль была со мной все время, являлась частью моего горя. Твое место здесь, рядом с ним. — Он хочет, чтобы я ушел. Он сам мне сказал. Я даже не знаю, будет ли он теперь настолько милостив. А как король, он должен меня казнить. — Мерлин. — Он в любом случае изгонит меня из Камелота. — Мерлин, остановись, — прошептала Хунис. — Если ты на самом деле так думаешь, то ты не знаешь Артура настолько хорошо, как считаешь. — Я сделал ему больно, и я его предал, — тихо сказал Мерлин. — Я видел, как это повлияло на него, я видел, как это его разрушает. Он больше не хочет меня знать, — Эмрис услышал поражение и отчаяние в собственном голосе, но ноша, которая лежала на его плечах, была непосильной, и от нее невозможно было избавиться, поскольку она перечеркивала все надежды на будущее, в котором он был рядом с Артуром. — Ты помнишь, что я сказала тебе в Эалдоре годы назад? Когда на деревню были совершены набеги, и Артур пришел к нам на помощь. Ты помнишь, что я сказала тогда насчет тебя и Артура? — к удивлению волшебника с его губ слетел легкий смешок. — Я помню, — ответил он. Но усмешка в его голосе быстро увяла, и он покачал головой. — Это больше не имеет значения. — Нет, имеет, — спокойно утверждала его мать. — Я тогда сказала, что он нуждается в тебе. Ничего не изменилось с того времени. — Все изменилось, — прошептал Мерлин. — Не в том случае, когда речь идет о чем-то столь важном, как отношениях между вами двумя. Ты потратил годы на то, чтобы защитить Артура с помощью своей магии, спасти Камелот и помочь каждому человеку, которому потребуется твоя помощь. Твоя магия помогла Артуру стать королем и обеспечила будущее Камелота. Не позволь Артуру разрушить то, что создавалось годами. — Как? — спросил Мерлин. Хунис посмотрела на него и улыбнулась, но ее улыбка была наполнена гордостью и любовью. — Будь сильным, сын мой, каким ты был всегда, — чародей покачал головой, понимая, что она имеет в виду, и был в ужасе от одной лишь этой мысли. Но мать просто кивнула ему в ответ. — Пойди и поговори с ним. Такое простое предложение вдруг показалось Мерлину самой сложной вещью в мире.

***

Стоя во дворе и видя Мерлина на верхней ступеньке лестницы, Артур понял, что никогда не чувствовал расстояние между ними так остро. И даже если бы он хотел сократить его, то не знал с чего начать. Королю казалось, что он смотрит на незнакомца, который взял под свой контроль тело Мерлина, оставляя от прежнего друга лишь его тень. И поэтому Артур отвернулся. Голоса снова спорили в его голове насчет того, следует ли приказать страже арестовать Мерлина и отвести его в подземелье. Однако подсознательно король все же считал, что он не представляет опасности, по крайней мере, она не сравнима с разрушениями, которые уже потерпело его королевство. Таким образом, Артур решил не думать о Мерлине и вместо этого сосредоточиться на своей основной задаче. Разочарование, которое Пендрагон почувствовал после провала переговоров, блекло на фоне отчаяния, которое он ощущал в данный момент, когда смотрел на мертвых и умирающих солдат, разбросанных по всей территории замка. Все мысли о союзе и единстве были просто напросто уничтожены по вине Тайдена. Сколько людей было убито? Сколько земель станут врагами друг другу из-за своих погибших воинов? Возможно, на данный момент война предотвращена, но, казалось, что вторая ее волна уже начинает подниматься, как воздаяние за беспочвенные атаки. Между королевствами сформируются вражеские отношения, если Артур неправильно все им объяснит. В данный момент Пендрагону необходимо сосредоточиться исключительно над этим. Он уже разговаривал с несколькими своими рыцарями, которые больше всех оправились от магического воздействия, и дал им необходимые инструкции. Указания были простыми: помочь раненым со всех народов и убедить их в том, что все военные действия они совершали не по собственной воле, объяснить им, что в этом замешана магия, и колдун, ответственный за эту битву, уже мертв. Последнее, чего хотел Артур, это чтобы солдаты начали бои из мести. То, что они сами ничего не помнят о произошедших событиях, было большим плюсом, поскольку, таким образом, они не могут знать, кого именно они убили, и кто ранил их. Месть была бы более опасной, если у каждого были бы личные счеты. Когда король закончил с раздачей инструкций, он направился к осадным тоннелям, зная, что в скором времени солдаты начнут интересоваться, где находятся их правители. Пока Артур шел по замку, он вполне благополучно сливался с толпой. Люди не обращали на него внимания, и этому способствовало то, что он по-прежнему был одет в одежду, позаимствованную из нижнего города. Никто, казалось, даже не обращал внимание на то, что кто-то проходит мимо. Все пытались помочь раненым: люди разносили лекарства, воду и еду. Артур не был уверен, кто их организовал, но чем дольше он за всем этим наблюдал, тем сильнее верил в то, что люди так действовали больше из искреннего желания помочь, а не следуя чьему-то приказу. Отсутствие внимания к собственной персоне предоставило Артуру время для того, чтобы упорядочить свои мысли. Он обнаружил, что его первоначальный шок от всего того, что он увидел и узнал за последнее время отошел на задний план, уступая место навыкам руководителя. Артур не мог позволить эмоциям взять верх над ним. Он был королем и обязан был разрешить сложившуюся ситуацию, не отвлекаясь ни на что. Пендрагон быстро направился в катакомбы, в руке он держал факел, хотя рана, нанесенная ему Леоном, нещадно болела под импровизированной повязкой. Артур обнаружил, что двери туннелей заперты, а ключ отсутствует. Он зажег другие факелы на стенах, а затем сильно ударил по двери. Не услышав ответа, монарх крикнул. — Гвиневра, это я. Замок мгновенно щелкнул, двери распахнулись, и перед королем предстала его супруга. Облегчения на ее лице, когда она увидела мужа, было достаточно для того, чтобы понять, что она понятия не имела, где все это время находился Артур. Ведь он должен был ждать ее в осадных тоннелях. Король почувствовал, как его начинает затапливать чувство вины, поскольку тогда он совсем не подумал о своей жене, единственной его мыслью было добраться до Мерлина. Теперь же, глядя на ее лицо, Артур увидел в нем страх, неопределенность и крайнее облегчение. Было очевидно, что она не желает ничего большего, кроме как крепко обнять своего супруга. Но при других монархах Гвен все же сумела сдержаться и просто сильно сжать его руку. Пендрагон ответил ей легкой улыбкой, но она быстро спала с его уст, и Гвиневра тут же обеспокоено нахмурилась. Она знала, что что-то не так. Однако прежде чем она успела что-либо сказать, одновременно заговорили монархи. Их голоса быстро повысились, эхом отражаясь в катакомбах, что исключало любую возможность различить отдельные слова. За ними стояли слуги, которые разговаривали тише остальных, практически шепотом. — Пожалуйста, — начал Артур. В отличие от их последних встреч монархи сразу замолчали, их лица были полны беспокойства и возмущения. Они хотели знать, что происходит. — Я вам все объясню, но вы должны понимать, что мы стоим в тупике, от наших действий и решений зависит будущее. Пожалуйста, тщательно подумайте, прежде чем что-либо предпринять. Слова были произнесены достаточно громко и серьезно, что даже Чалер промолчал, хотя было очевидно, что он готов поспорить с Артуром в любую минуту. Тщательно подбирая слова, Пендрагон продолжил. — Камелот и все те, кто в настоящее время находятся в нем, подверглись магической атаке колдуна. Меня предупредили о ней всего за час до того, как она состоялась. Я предпринял необходимые срочные меры предосторожности и доставил всех правителей в безопасное место, — Артур огляделся вокруг, встречаясь взглядом с каждым, но больше никто ничего не сказал. — На солдат и рыцарей со всех королевств были напущены колдовские чары, насколько я могу предположить, эти чары были без чьего-либо ведома использованы в последние несколько дней. Этим вечером колдун, который теперь мертв, взял под свой контроль наших воинов с целью убийства всех монархов и осуждения Камелота. Не найдя правителей, солдаты обратились друг против друга. — О чем ты говоришь? — спросила королева Иола. Ее голос был сильным, но лицо побледнело, что хорошо было видно при свете факелов на стенах катакомб. — Есть сотни погибших, — спокойно ответил Артур. На мгновение воцарилась тишина, а затем голоса вновь начали возрастать. Гнев, недоверие, потрясение очень хорошо слышались в тонах монархов и были целиком направлены на короля Камелота. Гвиневра встала рядом с ним, ее спина была прямой, а голова — высоко поднятой. Даже в одежде служанки она выглядела как мудрая королева. Артур позволил обвинениям летать в воздухе еще несколько мгновений, прежде чем попросить правителей помолчать. На этот раз это удавалось труднее, но они, в конце концов, притихли. — Артур, — сказал другой голос. Он оглянулся и увидел королеву Повиса, которая испуганно смотрела на него. — Мой муж, — начала она, — он вышел из замка, прежде чем прибыл слуга, чтобы доставить нас сюда. Я не знаю, где он. — Я пошлю кого-нибудь, чтобы его найти, — пообещал ей Артур. Он позвал слугу и отправил его найти Леона, чтобы тот отправился на поиски короля Джетина. — Если он вышел из замка, то мы должны надеяться на то, что он избегал солдат, — королева кивнула, но бледность не спала ее лица. Артур снова обернулся к своим гостям. — Не сомневаюсь, что вы желаете увидеть ваших людей. Камелот предлагает любую помощь по уходу за ранеными, но прежде всего я попрошу вас сдерживаться от любых обвинений. Колдун, который организовал эту битву, жаждал войны, и, хотя он и мертв, он все еще может добиться своей цели. Никто не виноват в этой атаке за исключением ее инициатора. Я прошу вас помнить это, когда вы вернетесь в замок. — Кто был этот колдун? — спросил Чалер. — Король Тайден из Саятии, — медленно ответил Артур. — Тайден — колдун? — Да, и, по крайней мере, четверо из его людей помогали ему навести чары. Они все заперты в подземелье и не представляют угрозы для кого-либо. Что бы с ними ни произошло, они находятся в состоянии, близком к трансу. — И ты думаешь, что мы поверим..? — начал Чалер. — Да, я так думаю! — безжалостно закричал король Камелота. — Я ожидаю, что вы поверите в мои слова, потому что это правда! Камелот долго боролся против колдунов и врагов, которые жаждали его уничтожить. И поэтому я ожидаю, что вы поверите в непричастность Камелота к этому происшествию и в то, что угроза уже ликвидирована, — его слова не оставляли места для других аргументов. Артур не собирался допускать обвинений в сторону своего королевства, не тогда, когда он сам потерял так много хороших людей и воинов. Несколько солдат ему доложили, что воины Камелота начали атаковать первыми, но после этого они ничего не помнили, поскольку именно тогда началось действие чар. Пендрагон мог сделать вывод, что Тайдену удалось околдовать практически каждого солдата в городе. Лишь небольшая горсть людей помнила все от начала до конца и контролировала свои действия. Большинство из них пытались добраться до своих королев и королей, чтобы защитить их. — Что ты предпримешь насчет людей Саятии? — спросил Найл. — Как только я вернусь в замок, то прикажу немедленно их арестовать. — Они будут казнены? — Я не думаю, что народ Саятии был в курсе планов Тайдена и разделял его взгляды, — тихо ответил Артура. Он не был уверен в собственных словах, не знал, может ли доверять этим людям. То, что они пришли из королевства, которое поощряет использование магии, не давало твердой убежденности в том, что они не собираются снова нападать на Камелот и другие королевства. Но в данный момент Артур все же предпочел придерживаться мнения, что не собирается никого казнить из-за действий их короля. — Так они будут свободны? — Я сам решу, что с ними будет. На данный момент у нас есть более срочные дела. Пожалуйста, помните о том, что я сказал. Я не хочу, чтобы это привело к войне, и не думаю, что вы тоже стремитесь к этому. Никто не посмел поспорить с Пендрагоном, поэтому он отступил в сторону, открывая проход к лестнице, которая могла вывести их в подземелья и замок. — И еще одна вещь, — сказал Чалер, когда проходил мимо. — Если этот колдун был настолько могуществен, каким образом он был повержен? — глаза правителя Элнета пронзили его насквозь. Артур подумал над вопросом и мысленно взвесил его. Ответ на него был не так прост. — Я видел это собственными глазами, — медленно начал он. — Я не могу рассказать вам, что именно произошло: в один момент он колдовал, а в следующий — кричал в агонии. Вскоре после этого он умер. Я могу только догадываться, что что-то пошло не так. — В таком случае нам очень повезло, — ответил Чалер, его голос прозвучал резко и был наполнен подозрением. — Да, это так, — согласился Артур. Когда монархи вышли Пендрагон попытался уверить себя в том, что он сказал все это, лишь чтобы упростить и так излишне сложную ситуацию, но другой назойливый тихий голосок в голове прошептал ему, что он, возможно, сделал это для того, чтобы защитить Мерлина. Артур яростно оттолкнул от себя эту мысль. Он не будет защищать Мерлина, потому что этот человек лишился его дружбы, доверия и защиты, как только выявилась его ложь. Нет, это не защита, а просто временная передышка. Мерлину придется отвечать за свои действия, но не сейчас, не сегодня. Над Камелотом взошел красный рассвет в это утро - и на всю остальную часть дня - это был единственный цвет, который постоянно видел перед собой Артур. Красный — цвет крови раненых и погибших солдат. Часть из них похоронили, а тела других готовили для того, чтобы отвезти на родные земли. Красный — цвет боли. Тело короля Джетина было найдено недалеко от замка. Артур был одним из тех, кто оповестил об этом его супругу. Рядом с ним была Гвиневра, которая попыталась как-нибудь успокоить королеву, когда та упала на землю и зарыдала. Другую боль испытывали солдаты, когда находили среди безжизненных тел своих друзей и товарищей, столь бессмысленно погибших в этом бою. Красный — цвет гнева. Он охватывал всех вокруг. Это был гнев на безликих убийц своих друзей и близких людей. Злость солдат на самих себя за то, что они позволили злым чарам овладеть ими для того, чтобы совершить все эти бесчеловечные действия. Гнев на колдуна, который сделал все это, гнев на тех, кто помогал ему в этом, несмотря на то, что среди погибших были и солдаты Саятии. Видимо, Тайден постарался обеспечить, чтобы его королевство осталось вне любых подозрений. Люди Саятии были быстро арестованы и посажены в темницы. Большинство из них не сопротивлялось, на их лицах, очевидно, присутствовали неверие и шок, когда они услышали о действиях Тайдена. В конце концов, стало понятно, что заключение только способствовало их безопасности. Ярость, направленная на этих людей была ужасной. Артур поставил больше стражников в подземельях, хотя это было сложно с таким большим количеством потерянных жизней и учетом того, что многие из них разгребали последствия битвы. Король Камелота приказал Леону ни при каких обстоятельствах, никого не пускать к людям Саятии. Только одного из граждан этого королевства так и не нашли: конюха, которого никто не видел со вчерашнего дня. На его поиски Артур отправил Гвейна. А день продолжался, и красный цвет Камелота продолжал преследовать Пендрагона на каждом шагу. Знамена, плащи, флаги. Все они были такими же ярко-красными, что затмевали собой остальные цвета. Этот цвет был воплощением надежды и веры, этим знаменем Артур всегда был настолько горд. Он всегда с гордостью мог сказать, что это цвет Камелота, но эта гордость в тот день сменилась смирением. Настолько трагичное событие, произошедшее в его королевстве, в его городе, месте, которое должно было стать наиболее безопасным, именно это Артур так уверенно обещал совсем недавно. И тот же красный цвет на сегодняшний день разрушил все, к чему стремился король, а вместе с тем и его собственное сердце. За весь день Артур лишь один раз позволил себе расслабиться и поддаться эмоциям. Он скрылся в своих покоях, сел на пол спиной к кровати и не смог сдержать своих слез. Он не издал ни звука: не кричал, не всхлипывал, а просто сидел, пока слезы свободно стекали по его лицу, не делая попытки остановить их. Именно в этот момент вошла Гвиневра и зарыдала, как только увидела его. Она села рядом с мужем, притянула его к себе, и держала в своих объятиях, пока Артур продолжал отдаваться горю, которое медленно его пожирало. Он чувствовал себя глупо и тогда, наконец, перестал плакать, пытаясь скрыть свою уязвимость, но это не сработало, и Гвен спросила его о том, что произошло. Артур рассказал супруге о том, как Мерлин его запер, как рыцарями овладели чары, как Тайден контролировал всех их, но, когда дело дошло до магии Мерлина, он обнаружил, что обходит стороной это событие. На этот раз король был не уверен, почему, но он это сделал. Возможно, часть его была обеспокоена тем, что Гвиневра не будет реагировать на эту информацию с гневом. В любом случае, Артур ей рассказал то же самое, что и другим монархам, а сама Гвен и не пыталась выпытать у него большего. Вечером была проведена встреча с королями и королевами, на которой отсутствовала лишь супруга Джетина. Она передала Артуру извинения на этот счет вместе с заверениями, что не будет никого пытаться привлечь к ответственности за то, что произошло. Это известие придало Артуру мужества и смелости, которых ему так не хватало в последнее время. Люди были рассержены, запутаны и отчаянно пытались найти виновников. Свидетели битвы из разных королевств бросали обвинения на различных людей, и в зале начала царить напряженность. Однако Артур понимал, что это просто проявления горя и страхов, которые их наполняли. На собрании король лишь старался разобраться с основными разногласиями. Сегодня он не пытался ничего добиться, ни в чем не жаждал убедить монархов, а просто констатировал факты. В конце концов, он заключил, что все эти события могут привести к одному неизбежному выходу: войне. И это подействовало. Совещание было закончено тогда, когда каждый высказал свое мнение, обеспокоенность, и они закончили собрание в мире. Это было смешно, но когда последний правитель покинул зал заседаний, Артур размышлял лишь о том, что пару дней назад он отчаянно надеялся на заключение союза между королевствами, а теперь ему казалось самой яркой надеждой предотвращение войны. Как только дверь захлопнулась, король откинулся назад на стул, совершенно истощенный. Гвиневра предложила отправиться спать, но Артур мягко отказался, сказав, что хочет немного подумать. Он решил, что на свежем воздухе будет думаться лучше и поэтому взобрался на крышу, прислонился к каменной стене и, глядя на вечерний город, погрузился в собственные мысли. Обдумав основную и главную проблему своего королевства у Пендрагона не было другого выбора, кроме как вернуться к другим. Мерлин. Он был так зол на него, он был в ярости на него за то, что Мерлин обманывал его долгие годы, а также Артур злился на самого себя, ведь он сам верил во всю эту ложь. Весь день Артур старался не думать об этом, но когда редкие моменты слабости все же наступали, король размышлял над тем, что он должен был замечать, что Мерлин что-то скрывает от него. Ведь его слуга так много раз внезапно исчезал и появлялся, а некоторые ситуации вовсе были нелогичными, ведь во всем этом в любом случае была замешана его магия. Он был глупцом, когда не понимал всего этого, он был глупцом, позволив Мерлину так близко подобраться к нему, ни сколько не сомневаясь в его искренности. Да, он был зол, но кроме этого Артур не знал, что он еще чувствует. На этом моменте все вроде бы остановилось. Теперь король верил в то, что Мерлин колдун, но кроме того, как кричать на него за это, Артур не знал что делать дальше. Пендрагон не знал, много ли он провел времени за своими размышлениями. Ему казалось, что прошло несколько часов, однако по ночной тьме было трудно определить время. В любом случае ход мыслей короля совсем не сдвигался в мертвой точки. Вместо этого его разум попался в ловушку образов. Как Мерлин швырнул волну магии в Тайдена, а потом произнес фразу: «Я колдун». Именно это продолжало кружиться в голове Артура снова и снова, не давая ему ясно мыслить. Он не имел никакого понятия о том, что ему делать, что чувствовать и как реагировать на это откровение. У короля в голове не возникало никаких идей, мыслей или хотя бы намеков на них, его разум лишь постоянно возвращался к прокручиванию произошедших событий. Правитель в очередной раз размышлял над магической битвой в палатах Тайдена, когда вдруг услышал мягкие шаги у себя за спиной. Он знал, чьи это шаги, они всегда тенью ходили за ним в течение многих лет. Артур никогда не относился к ним с какой-либо предосторожностью, но в этот момент король почувствовал, как его начинает охватывать ужас. Он обернулся, прекрасно зная, кого увидит там при свете луны. Это Мерлин. Время для размышлений было полностью исчерпано. Наступила очередь определения дальнейших шагов.