***
Хоши проснулся в своей комнате. Он был разбит, тело нестерпимо сильно ныло. Болело все, даже то, что в принципе болеть не может. Он выполз из-под одеяла и стал осторожно себя осматривать. Колени, локти и даже ладони были истерты, покрыты мелкими ссадинами и в занозах. Но хуже всего пришлось его величественному достоинству – член был раздражен, зудел, и казалось, что с него начала слезать кожа. — Кажется, перестарался, — пробормотал альфа, пытаясь хоть немного вспомнить, что было прошлой ночью. Воспоминания казались смутными, размытыми. «Я был с Кайи?» — не было ни уверенности, ни ответов. Но если он действительно был с ним, малышу сильно досталось, если в таком состоянии был альфа. Раздумывая о произошедшем, он вызвал шугенью, надеясь, что магия быстро избавит его от всех неприятных ощущений.***
Новость о том, что со дня возвращения с Топазового турнира прошло пять суток, не давала Императору покоя и никак не укладывалась в его голове. На все расспросы слуги отвечали нечетко, размыто, смущенно отводили глаза и с извинениями сбегали. Все это выглядело подозрительно, и у Хоши сложилось впечатление, что кто-то изменил его память заклятьями. Но, насколько он знал, это невозможно сделать без магии крови. И от этого было еще страшнее. Очень хотелось увидеться с Кайи, но весь замок словно взбесился, и всем требовалось его внимание. Император не мог найти и минуты, чтобы просто узнать, что случилось с мальчишкой за те три дня, что пропали из его памяти. Впрочем, он боялся спрашивать, потому что те образы, что возникали в подсознании, безумно пугали. Это казалось дурным сном, переполненным страстью и вожделением. Хоши не мог вспомнить свои точные чувства, но помнил наслаждение, растекающееся по телу, помнил в смутных картинках образ прекрасного юноши, который до сих пор заводил, стоило лишь на мгновение подумать о нем. Хоши понимал, что должен закончить дела, а потом уже идти к наложнику, но старался сохранить терпение и выжидал. С трудом дождавшись заката, он вознамерился отправиться к Кайи, но тут его снова отвлек канцлер. Иосико Асако буквально поймал Императора выходившим из своих покоев и, откланявшись, начал говорить без дозволения. — Мне пришло послание из земель Скорпионов… — На сегодня мои дела закончены. — Это очень важно, мой Император, я не мог сообщить вам ранее, так как вы были заняты… — Чем я был занят? — Император выразительно посмотрел на куртье, но тот, как и все, отвел взгляд, — если ты мне не можешь сообщить о том, чем я был занят ранее, то сейчас я не хочу слушать о твоих новостях. — Император, вы были с Кайи, — Асако немного замялся, — вы были со своим наложником в его течку. — Разве у Кайи уже время течки? — Хоши выглядел удивленным. — Я не знаю, — канцлер поклонился и немного отошел, словно опасаясь Императора, — у него была течка, и три дня вы провели в его покоях. Хоши сердито свел брови, и Феникс сделал еще один шаг назад. — Я спал с ним? — Что-то вроде, — Асако нервничал и ему не нравился этот разговор. — Кажется, вы пытались зачать ребенка. Император задумчиво отвернулся. Что-то путалось и не складывалось в верную картину. После возвращения в столицу Кайи позволил Императору провести с ним ночь. Или частично позволил, а далее Хоши воспользовался ситуацией. Но потом юноша обиделся, как и положено взбалмошному омеге, и пожелал сбежать от Императора. Что было дальше – смывалось в тумане. Но, по словам канцлера, у мальчишки началась течка, и Хоши провел с ним это время. Хоши невольно закусил губу, думая о том, что забыл, наверное, самое прекрасное в своей недолгой жизни. Но то, что он это забыл, значило только одно – кто-то одурманил его. — Усиль мою охрану, у меня есть неприятные подозрения! — дал указания Император, — а сейчас мне надо навестить Кайи. — Но я должен известить вас… — Хоши не дал договорить канцлеру и быстрым шагом направился к покоям своего наложника. В комнате юноши было светло, охранник услужливо открыл Императору дверь, и в нос Хоши ударил приятнейший аромат. Словно Кайи забыл о своей ужасной траве, и скрытый годами запах вырвался на свободу. С невольной улыбкой Хоши глубоко вдохнул, наслаждаясь трепетным вкусом омеги. Кайи пах восхитительно. Рядом с постелью юноши сидел Акайо и что-то писал. Обычное состояние для его казначея, но что он делал в покоях наложника, Хоши не понял, и ему совсем не понравилось, что кто-то проводит время подле Кайи. — Акайо! Омега быстро поднялся на ноги и глубоко поклонился. — Что ты тут забыл? — Император говорил грозно и слишком громко, и спящий на постели юноша зашевелился. — Я смотрел за Кайи, — объяснил Акайо. — Спасибо, но теперь можешь идти, — Император двинулся навстречу юноше, но казначей почему-то шагнул ему наперерез и с испуганными глазами заговорил: — Простите, но его состояние не самое хорошее, прошу, дайте ему хоть небольшой перерыв. — Так, кажется, ты знаешь больше всех, поэтому рассказывай! — почти выкрикнул Хоши, устав от тайн. — Простите меня, Император, это моя вина, — Акайо упал перед ним на колени и прижался лбом к земле. — В чем ты виноват? — в голосе Хоши чувствовалась тревога. Акайо приподнял голову, и в его глазах появились слезы. — Я дал Кайи любовное зелье, — тихо сказал омега, — но все вышло из-под контроля, зелье подействовало слишком сильно, Кайи не был готов, и вы так спешили… — Что за зелье? — так же тихо спросил Хоши. — То, что вы просили приготовить Сая, я просто хотел, чтобы Кайи не уезжал, ведь вы не хотели его отпускать… — Я дал тебе указ подготовить ему семью, но не говорил, что он уедет так сразу. Император оттолкнул казначея и подсел к юноше. Кайи не спал, его золотые глаза были чуть приоткрыты, и он, словно сквозь дрему, наблюдал за гостем. Лицо было бледным, немного осунувшимся, Кайи казался исхудавшим, хоть прошло всего три дня. Хоши почувствовал жалость к нему, он точно не помнил, что произошло, но измученный вид юноши и его утреннее потрепанное состояние могли сказать о многом. — Надеюсь, ты расскажешь мне все, что произошло вчера, — обратился он к Кайи. Омега не шевельнулся, не дрогнули его темные ресницы. Его взгляд словно застыл. Император раздосадованно провел ему по щеке ладонью и, к своему изумлению, заметил, что юноша не отстранился. Кайи вообще никак не среагировал на прикосновения. Напротив, он словно их не замечал. — Ты как будто спишь, — Хоши наклонился к нему, чувствуя, как очарованный его запахом, он вновь поддается желаниям. Не удивительно, что во время течки он потерял голову. Кайи пах просто волшебно. Немного облизнув губы, Император поцеловал мальчишку. — Не надо, — чуть слышно произнес Кайи. — Ты больше не боишься! — Хоши чувствовал торжество. Кайи перевел на него взгляд. Золотые глаза казались ледяными осколками – не было в них ничего кроме холода. — Император, прошу, позвольте мне поговорить с вами, — Акайо все еще лежал на полу, прижимаясь головой в поклоне. — Говори, — Хоши перевел взгляд на казначея, хотя отрываться от Кайи так не хотелось. — Давайте выйдем. Хоши рвал и метал, выслушав объяснения Акайо. Он не мог понять, как он, взрослый и сознательный альфа, смог потерять контроль. Конечно, Кайи пах прекрасно, но в его постели побывал не один десяток течных омег, и Хоши всегда себя контролировал. А тут он чуть не убил мальчишку, и при этом его глупые придворные побоялись его остановить. Акайо обладал хорошим лексиконом и красочно описал случившееся. И так как Хоши не был дураком и понимал, что его придворный постарается преподнести все это помягче, правда, которая теперь вряд ли будет открыта, пугала своей жестокостью. Пока казначей говорил, к Хоши частично приходили воспоминания в виде кровавых и жестоких образов. Император даже поверить не мог, что способен на такое. А тем более с тем, кто так ему дорог. Мысли о том, что перенес Кайи, с ужасом обжигали рассудок. И Хоши не представлял, как все исправить – никакого прощения ему не было. — Возможно, кто-то использовал на вас заклятье? — предположил Акайо. Император выглядел ошеломленным, смотрел на двери своего наложника и с каждой секундой становился все бледней. — Да, думаю, это возможно. Нужно вызвать Сая. Советника ждать долго не пришлось. Он всегда находился где-то рядом с Императором и, выслушав предположения казначея, не на шутку встревожился. — Если вы позволите мне, я поговорю с духами в ваших покоях. Может, они укажут мне правду. — На духов можно воздействовать. Если это сделал сильный маг, духи обманут тебя, — покачал головой Хоши. — Но мы сможем получить зацепки. И может, не все духи были подчинены. — Хорошо, попробуй, начните с духов. Но я хочу, чтобы всех людей в замке проверили, замените мою охрану, и пусть этим займется кто-либо из доверенных людей. Например, мой еджимобо Матсу Науко. Пока Сай проводил расследование в покоях Императора, Хоши вызвал своего военного начальника и старшего охраны, чтобы они занялись составлением списка новых охранников. Хоши чувствовал, что все неприятности последней войны добрались и до его дворца. Но проверка всех людей займет месяцы, а тем временем кто-то пытался убить Кайи и отравил его самого. Сай вернулся бледным и немного измученным. — У меня неприятные известия, Император. Духи указали мне на Иосико Асако, но, возможно, его просто хотят подставить. — Что сказали духи? — Императора эта весть серьезно встревожила, ведь Асако вел многие его дела и был одним из самых влиятельных людей в империи. — Они показали, как Асако влил в ваш чай какую-то жидкость трое суток назад. Позволите ли мне допросить Асако и проверить его комнату? — Сай тоже выглядел встревоженным. — Да, возьми стражу и проверь все, но не допускай ошибок, Асако важный человек, и он всегда был мне верен. Придворные покинули Хоши, и тот тяжело вздохнул. Если Асако действительно все это время действовал против него, то врагам было известно слишком много тайн, и мыслить об этом было просто безумием. Хоши был в ужасе. А главное, он не понимал, чем Асако не угодил Кайи.***
Через шесть часов тревожного сна Императора разбудили печальные новости: в покоях Иосико Асако были найдены зелья, а также то самое, что было подлито Хоши. Асако попытались схватить, но он сопротивлялся и погиб. На его запястьях было обнаружено множество шрамов, а значит, и само зелье было приготовлено при помощи магии крови. Хоши не мог в это поверить. Человек, который верой и правдой служил еще Тотури II был связан с Проклятыми, использовал запрещенное искусство и пытался отравить Императора. Хоши чувствовал себя преданным, обманутым. И, не желая более никого видеть, предполагая, что не может доверять в этом замке никому, он заперся в своих покоях, пытаясь осмыслить все происходящее. Почти сутки он не покидал свою комнату, вызывая к себе доверенных людей и старательно расспрашивая их, пытаясь понять, кто враг, а кто друг. К следующей ночи, не выдержав нервного напряжения, он незаметно пробрался в спальню своего наложника. Кайи лежал на том же месте, в той же позе, что Хоши видел его в последний раз. Услышав шаги, юноша открыл глаза, словно и не спал, и Император заметил, как в холодном золоте блеснул отраженный лунный свет. — Кайи, — тихо проговорил Император, подсаживаясь рядом. Юноша молчал. Смотрел на гостя с безразличием, словно никогда ранее Хоши не видел и не знал, кто перед ним находится. — Я понимаю, ты злишься, но поверь, я не хотел… Кайи не шелохнулся. Ни один мускул не дрогнул на его лице, юноша на Хоши не обратил никакого внимания. — Только скажи, что мне сделать, Кайи, — Хоши вздохнул, юноша все так же не реагировал, — я нашел того ублюдка, что подлил мне зелье, Сай сказал, что это было зелье похоти, и я просто не мог себя контролировать. Прости меня, мне очень жаль, что тебе пришлось пережить такое. Но ведь шугенья излечил тебя, он сказал, что большинство твоих ран он смог излечить! В ответ холод и пустота. Кайи даже не моргал. — Кайи, милый мой, чудесный Кайи, я больше тебя не обижу. Император положил юноше ладонь на щеку и нежно прикоснулся к бледным губам. — Раньше я боялся альф, — внезапно заговорил Кайи. Его голос был тих, сиплым, почти беззвучным. Маг не смог восстановить его голосовые связки, за три дня криков раны зарубцевались, и их исцелить уже было невозможно. — Кайи! — Император в первое мгновение обрадовался тому, что омега заговорил. Но во взгляде юноши ничего не изменилось. — В детстве на меня напал Исаво Сай, он купил меня у Журавля и хотел оставить себе, — Кайи отогнул ворот кимоно, показывая небольшие белые шрамы, оставшиеся после встречи с Саем. — Почему ты не сказал раньше? — Император чувствовал, как холодная дрожь медленно пробирает все его тело. — Я больше не боюсь прикосновений, я понял, что это не страшно, — Кайи по-прежнему не моргал, Император убрал свою руку, прикасаться к нему было холодно. — Страшно, когда предает тот, кого любишь, — все тем же ледяным голосом закончил омега. — Я не... — Император подался вперед, но тут же осекся. Оправдываться перед своими слугами – не в его положении. Да и нечем было себя оправдать. «Не насиловал, не предавал...» — неверно, был не сдержан и даже зельем тут не оправдаться, последние три дня стерлись из памяти, превратившись во что-то похабное, грязное... Хоши не мог смотреть ему в глаза, впервые в жизни он склонял голову перед живым омегой. Императору хотелось сбежать. Он чувствовал, что потерял что-то важное, что разрушил нечто великолепное, что самым краешком довелось ему увидеть. Его личное счастье? Хоши было жаль, что вышло не так, как ему хотелось. А хотелось до сих пор, Кайи не шел из головы, нужно обнять его, сейчас же утешить, защитить от всего... и от самого себя. «Любишь... ты любишь меня? — отчаянно крутилось в голове у Хоши, — пожалуйста, люби и прости». Император просто поднялся и вышел. Кайи без эмоций смотрел ему вслед. В груди что-то замерзало. Он не чувствовал холода, не чувствовал боли. Вокруг и внутри не было ничего. Император получил то, что хотел, и исчез. Разве можно было чего-то еще от него ждать? Он Император, Сын Неба, ему подчиняются все. А Кайи стал просто очередной игрушкой – поиграли и бросили. И ему нравилось быть брошенным. Это почти как быть свободным.***
— Ты ошибся! Батоши! Это может дорого тебе обойтись. — Я добавил зелье в чай, но Асако внезапно решил зайти в покои Императора и поделиться с ним своим напитком. В итоге Император выпил зелье, что было предназначено Асако, и свое, а смешавшись... вы видели результат, — тайный слуга сидел перед Саем на одном колене и говорил спокойно, словно ничего и не случилось. — На этот раз тебе повезло. Потому что в итоге Асако все равно умер, не успев доложить лишнего Императору. Но я надеялся, что Хоши в гневе прикончит и этого мальчишку. Его присутствие во дворце меня нервирует, — Сай резко оборвал свою речь и глубоко вздохнул. Кажется, он сказал лишнего. — Я буду осторожнее. — Теперь, когда Асако мертв, займись библиотекой. Мне нужна эта рукопись, и чем скорее, тем лучше! Как только наемник покинул его комнату, Сай засучил рукава и проткнул тонким ножом свое запястье. Густая кровь потекла в небольшую чашу, наполняя ее красной жидкостью. Как только сосуд был наполнен до краев, Сай призвал духа воды, чтобы излечить себя. Несчастный дух не желал подчиняться тому, кто использует дьявольскую магию, но подчинившись силе Сая, выполнил его требование. Закончив с подготовкой, советник поставил чашу перед стеной и, сделав несколько кровавых брызг на пол, отодвинулся от нее подальше. Прошло около минуты, и стена рядом с чашей дрогнула. На ней словно образовался портал, и в темном проходе появилась красивая невысокая женщина. Встав над чашей, она потянулась, выгибая свое обнаженное тело, и сладко улыбнулась. — Ты меня разбудил, — произнесла она. — Мне нужно новое предсказание, — сказал Сай, указывая ей на чашу. Женщина подняла сосуд и, поднеся к губам, сделала несколько глотков. Увидев это, Сай поморщился, он давно практиковал магию крови, но еще не опустился до того, чтобы потреблять плоть. Женщина же, словно насмехаясь над альфой, облизала губы и стала размазывать кровь по своему телу, рисуя непонятные знаки и символы. Кровь стекала по ее ногам, медленно впитываясь в кожу, и когда чаша полностью опустела, женщина глубоко вдохнула, словно вбирая в себя воздушных духов, и, не выдыхая, стала тихо говорить монотонным голосом: — Месяц лошади ознаменуется наследником Тотури, что понесет в себе Змея, и станет наследием Темного Лорда. Когда плод будет изъят, древняя кровь Семи Громов окропит кокон, и Змей совьет в его сердце гнездо. Ребенок Избранного займет место Лорда и поведет Проклятых из земель Фениксов, что скрываются до назначенного часа. На выжженных полях взрастут новые воины и приведут Фу-Ленга к победе. Женщина резко замолчала и, дернувшись, схватилась за живот. Из ее чрева появилась темная голова и, извиваясь, по ногам женщины стала спускаться черная, как уголь, змея. — Забери ее, — слабым голосом проговорила женщина, и Сай стал неуклюже искать корзину, куда можно было бы положить волшебного змея. — Ты знаешь, что с ним делать? — спросила она, с равнодушием прогуливаясь по его комнате и заглядывая в ларчики и шкафчики. — Передам Дайготсу – Темному Лорду. — Вам лучше лишний раз не встречаться. Его безопасность и алиби важны для нашего дела. — Мы ничем себя не выдаем, Ведьма. — А твои манипуляции с Кайи? — женщина усмехнулась, заметив смущение на лице толстяка. — Я убью мальчишку! — Сначала достань плод, — Ведьма подошла к порталу и исчезла, словно ее и не было. — Вот уж не ожидал, что Император действительно способен зачать ребенка, — сказал Сай в пустоту.***
Кайи мутным взглядом разглядывал потолок. Часы медленно сливались в дни, недели. Не хотелось двигаться, не хотелось сбегать, не хотелось более ничего. Может, смерть принесет ему покой? Заветное окно теперь закрыто ставнями, и Кайи больше не мог смотреть на небо. Оставался только серо-коричневый потолок. Неспокойные духи снова докучали, теребили его одежды, оставляя чуть заметные влажные отпечатки своих нематериальных рук, впивались в голову слишком тревожными и непонятными образами – Кайи не мог в них ничего понять, что-то из прошлого, что-то из будущего, но все картины тяжелые, болезненные. Болезненные для него. Неужели, у этих глупых духов не было ничего приятного для безродного омеги? Дверь тихо открылась, и в комнате раздались легкие шаги. Эти шаги Кайи узнал бы из тысячи, и его тело невольно сжалось. Император остановился у его постели и присел рядом на колени, рассматривая обездвиженное лицо юноши. — Ты не спишь? — спросил он то, что и так было очевидно, но Кайи не ответил. Он ни с кем больше не разговаривал. Неделя прошла с той злополучной течки, и Хоши надеялся, что омега оттает, но ничего не менялось. Напротив, Кайи перестал выходить, перестал есть. Спрятавшись в холоде своих глаз, Кайи не обращал ни на кого внимания. Казалось, что часть омеги умерла. Та, самая сильная, что так долго пытался сломать Император. Вот – сломал. Кайи был сломленным, опустошенным, словно душа его осталась где-то там, в другом времени. — Поговори со мной, Кайи, — Император положил Кайи на лицо свою ладонь и нежно погладил. Так приятно было к нему прикасаться, и так радовалось сердце, что Кайи больше не сбегает от этих прикосновений. Но омега не только не сбегал, он вообще ни на что не реагировал. — Мне так тяжело без тебя, просто обними меня, милый, и все наладится. Хоши приподнял аморфное тело и прижал к себе. Кайи был холодным, словно труп. — Ты замерз? — ответа снова не последовало. Хоши прижал его к себе, потихоньку растирая, чтобы омега согрелся. Запах после волшебной течки все еще не развеялся, и Император прижался носом к его шее – Кайи пах просто восхитительно. И как он мог позволить давать ему эту козью траву, лишая себя такого божественного аромата? Оббежав взглядом комнату и заметив наполовину опустевший мешок, он решил, что сегодня же прикажет выкинуть его. — Отпусти меня, — тихо сказал Кайи, и Император вздрогнул, не ожидая услышать его голос. — О, Кайи! Мой драгоценный, чудесный Кайи, поговори со мной, прошу, — Хоши не отпустил его, прижимая к себе его податливое тело, все яростней он страстно целовал его мягкую белую кожу. — Не могу отпустить. И не хочу. — Ты обещал. — Не сейчас, Кайи. Ты мне так нужен, хочу быть лишь с тобою рядом. И ты хочешь, я знаю! — Император стал быстро раздевать юношу, стягивая с него плотную рубашку и хакама – единственную одежду, что была на его омеге. — Нет, не хочу, — голос омеги был спокойный, безэмоциональный, и он даже не пытался сопротивляться. Обнажив Кайи, Император уложил его на постель на живот, лег сверху и прикрыл их покрывалом, заметив, как покрылось замерзшее тело омеги мурашками. Кайи был обездвижен, спокойно позволял делать Хоши, что тот хотел. А Хоши хотел очень сильно, и чем дольше он себя сдерживал, тем сильнее было его желание. Осторожно двигаясь под покрывалом, Император поглаживал прекрасное тело, нежно лаская его плечи, покрывая поцелуями спину. От каждого прикосновения к столь нежному Кайи, возбуждение Императора росло, надвигалось, как снежный ком. И не чувствуя в себе более ничего кроме безудержного влечения, альфа вновь поддался своим инстинктам. Даже не разогрев его, Хоши вошел в омегу, и тот тихо вскрикнул, но тут же сжал губы и глаза. — Прости, не могу без тебя. Я снова поспешил? Кайи? Ответь мне? Кайи не шевелился, только нервно дрожали венки на его шее и скулах. Не дождавшись ответа, Хоши стал двигаться в нем, прижимая юношу к себе, жадно вцепляясь в его узкие бедра руками и сжимая губами его сладкую кожу. От каждого проникновения, каждого толчка Хоши чувствовал, как тело переполняется невероятным удовольствием, хотя Кайи и не двигался, пьянящий запах возбуждал получше самых умелых бет. Внутри Кайи было так горячо, блаженно прекрасно, что Хоши, не выдержав, кончил очень быстро. Его тело всего за несколько минут стало мокрым от пота и желания, и Хоши со сладострастным стоном обхватил Кайи ногами, переворачиваясь с ним на бок, и, тяжело дыша ему в затылок, тихо шептал: — Не отпущу тебя никогда. Ты мой, ты только мой! И будешь моим до смерти! Кайи! — Император слегка встряхнул неподвижного юношу, — ты слышишь меня, Кайи? Ты говорил, что любишь меня! Я хочу, чтобы ты любил! — Ты уничтожил мою любовь своей похотью.