В глубинах дремучего леса, где деревья уходят в небеса и свет солнца проникал лишь редкими лучами, стоял когда-то величественный эльфийский храм. В пышной зелени возвышались его стены, покрытые древними резьбами и магическими рунами.
Обугленные обломки, высокие колонны теперь лишь призраки когда-то величественной архитектуры. Здесь, где когда-то колдовство сливалось с природой, теперь царило лишь молчание, и всё освещалось лишь бледными лучами солнца и светом луны.
И все же, природа, словно последняя надежда на возрождение, начинала вкраплять свою зелень в черные обломки. Могучие деревья проникали сквозь разрушенные стены. А в глухих закоулках этого храма звучали лишь шепот ветра и пение птиц.
В этом месте царила такая же успокаивающая атмосфера как в том лесу, где мы венчались с Аесаром. И это странное чувство не отпускало, где бы я ни находился. Чувство сродни действию сильных антидепрессантов.
Я уже сбился со счёту сколько дней мы провели в этом лесу — неумолимо приближалась полная луна. Я ждал с нетерпением, когда ритуал подойдёт к концу, и я смогу снова увидеть Люциуса.
Хотя… можно сказать, я уже его увидел.
В самом сердце разрушенного эльфийского храма раскинулся главный зал, когда-то служивший как священное место, наполненный волшебством и духовной энергией. В центре на алтаре возлегало тело, если таковым его можно было бы назвать. А над ним возвышался старец, без устали читая свою молитву, не останавливаясь, казалось бы, ни на секунду.
Когда я в первый раз увидел Люциуса, мне стало не по себе. Передо мной лежали человеческие кости, в которых ссохшимися комочками начинали зарождаться органы. И с каждым новым днём я видел, как тело менялось: как наполнялись кровью органы, как на кости нарастали мышцы, как стала появляться кожа.
Трое старцев сменяли друг друга каждые несколько часов, давая возможность каждому отдохнуть. И даже в моменты пересменки молитва не замолкала.
В этом зале я проводил всё своё свободное время, которое не было занято охотой и сном. Я сидел на полу напротив алтаря, не отрывая взгляда от тела и стариков. В эти моменты в голове была кромешная пустота, и я терял счёт времени. Лишь Лаанис или Дейл приводили меня в себя, когда начинало смеркаться. Арилина лишь раз заглянула в зал, ей поплохело, и больше она не приходила.
С каждым новым восходом солнца жизнь всё больше наполняла тело, но в то же время она покидала старых эльфов. Было видно, как тяжелее им стала даваться молитва, как всё больше на них обвисали их одежды. Их руки становились более костлявыми, а глаза и щеки впадали. Самый старый из них упал замертво, когда тонкие пальцы короля стала покрывать тонкая, почти что прозрачная, кожа.
Арилина проплакала всю ночь после того, как мы похоронили его на старом эльфийском кладбище.
Но за жизнь нужно было платить смертью.
Когда руку мужчины покрыла кожа, мне впервые захотелось коснуться его. Я подошёл практически вплотную и потянулся к нему, но молящийся старик покачал головой, безмолвно запрещая.
А когда до затмения оставался один лишь день, Люциус выглядел практически живым. Только лишь небьющееся сердце и неестественная бледность выдавала в нем мертвеца. Он лежал на холодном алтаре полностью нагим, черные волосы небрежно разметались по серому камню, веки были плотно закрыты, но, казалось, что его ресницы вот-вот задрожат, и он откроет глаза.
Старейшина к тому моменту остался лишь один. Он едва живой хриплым и усталым голосом нашептывал заветные слова. Старик стоял на коленях, придерживаясь рукой о пол и, казалось, вот-вот упадёт. Но он держался и не сдавался, из последних сил стараясь завершить ритуал, уже отнявший жизнь двоих его братьев по крови.
В последний день я не мог найти себе места. Я ходил по старым коридорам, по некогда пышному саду и храмовой территории, а так же иногда проверял, жив ли старый эльф.
Когда я в очередной раз вышел в сад, чтобы подышать воздухом, я заметил, как по мягкой и пышной траве, шатаясь и придерживаясь за руку матери, шагал Эйлдар. Маленький принц совсем недавно сделал свои первые шаги. Белокурый малец уже стал таким большим и совсем не напоминал того сморщенного и розового младенца.
Я подошёл ближе к ним и присел на корточки, вытянул руки навстречу малышу. Он, отпустив мать, широко улыбаясь, неуверенно пошёл ко мне. А я подхватил его, когда он чуть не упал, и взял на руки. Арилина мягко улыбнулась нам.
— Как ты? — тихо поинтересовалась она, подходя ближе.
— В порядке. Но волнуюсь. Вдруг что-то пойдёт не так.
— Всё будет хорошо, Владлен, — попыталась успокоить эльфийка. — Он скоро вернётся к тебе.
В одну из ночей по пути сюда я поведал ей нашу с Люциусом историю с самого начала. Она тогда слушала, не перебивая, поглаживая спящего сына по голове. Поначалу девушка даже обиделась, что я так долго скрывал в тайне эту часть своей жизни, но быстро отошла. И по сей день она очень поддерживала меня, как могла, и всегда находила нужные слова.
— Я знаю, — я улыбнулся ей и передал сына.
Мы прошлись вместе ещё немного, разговаривая на отвлечённые темы, а потом я пошёл на поиски Дейла. Нашёл я друга в его комнате, лежавшем на соломе, устланной старой простынёй. Он был один — Лаанис куда-то уехал ещё несколько дней назад. С ним я и провёл остаток вечера, коротая так долго тянущиеся мгновения. А потом пошёл в главный зал, когда до затмения оставалось лишь несколько часов.
Там меня уже ждал некогда придворный маг, сидевший возле алтаря. Я подошёл ближе и устроился рядом с ним.
— Давно приехал? — шепотом поинтересовался я.
— Нет. Около часа назад. Решил сразу пойти сюда, — ответил Лаанис. — Совсем скоро всё случится. Волнуешься?
— Очень, — я кивнул, а потом почувствовал, как горячая рука мужчины сжала мою, поддерживая.
Мы больше не произнесли ни слова и наблюдали за процессом. Последние минуты текли неумолимо долго, будто издеваясь. Обстановка в зале накалялась, и, казалось, если присмотреться можно было заметить витавшие в воздухе тонкие, словно паутинки, нити. Это, наверное, и была магия. Приближающееся затмение возводило всю магию на пик, и даже человек ей не обладавший, мог почувствовать и увидеть это.
Я прикрыл глаза, вслушиваясь в хриплый шёпот, и сосредоточился на этом странном чувстве. А потом, в один момент я ощутил резкий прилив тепла, и понял, что затмение наступило. Сердце пропустило удар.
Резко открыв глаза, я подскочил на ноги, устремляя взгляд на алтарь. Старик стоял на дрожащих ногах, весь сморщенный, почти что прозрачный. С его сухих губ сорвались последние слова, а потом он рухнул на пол бездыханным телом.
В этот момент я не думал о жалости и скорби, я сосредоточенно и с замиранием сердца следил за бледным прекрасным лицом моего возлюбленного. Вот-вот с его губ должен был сорваться вздох, а давно остановившееся сердце должно было забиться, разгоняя по венам горячую кровь.
Но ничего не происходило. Минута сменялась минутой, но он не возвращался. В какой-то момент меня накрыло отчаяние, что ничего не вышло, и я рухнул на холодный пол.
— Не переживай, ещё есть время, — на плечо легла тяжёлая рука Лааниса. — Он найдёт выход из мира мёртвых.
На это оставались почти что ровно сутки, которые были выделены Смерти на его законный «выходной».
***
Затмение в этом мире длилось ровно сутки. Солнце едва проглядывалось из-за круглого очертания полной луны, совсем ничего не освещая. Рассвета так и не наступило — мир погрузился в долгую ночь. В воздухе так и сновали туда сюда тонкие нитки-паутинки магии, от чего в главном зале становилось не так темно.
Пространство вокруг алтаря освещали медленно тлеющие свечи. Их теплый свет ласкал бледную кожу Люциуса, делая его ещё больше похожим на живого. Я укрыл его плащом, ведь, наверняка, когда он проснётся, ему будет холодно.
Я долго не мог решиться коснуться его, всё сидел и смотрел, надеясь поймать первый вздох. А потом в один момент я просто протянул руку и дотронулся до его пальцев. Я ожидал, что они будут тёплые, но мою кожу обжог холод. Подушечками пальцев я аккуратно провёл по тыльной стороне его руки, потом скользнул на предплечье и выше. Остановился я на холодных, синеватых губах. Учащённое сердцебиение эхом отдавалось в ушах. Было очень странное ощущение от прикосновений. Когда я прикасался к Люциусу, когда он приходил по мою душу — он был таким же холодным, но сейчас он был мертвецом.
Я отстранился, а потом сел рядом и продолжил смотреть на мужчину, только теперь я уже не боялся сжимать его руку.
Спустя какое-то время мертвецкую тишину, царившую в помещении, нарушили тихие шаги. Ко мне аккуратно сзади подошла Арилина и присела рядом. Она впервые зашла сюда с того момента, как увидела Люциуса в первый раз.
— Он такой красивый, — тихо произнесла девушка. — Совсем не такой, каким выглядел на портрете.
— Я думаю, ему были бы приятны твои слова, — ответил я и улыбнулся.
— Обязательно повторю, когда он проснётся, — усмехнулась эльфийка. — О чем ты думаешь?
— Честно? — я взглянул на неё из-под прилично отросшей чёлки. — Ни о чем не думал. А когда ты спросила, то мне стало страшно. Страшно, что ничего не получится.
Тонкие девичьи пальцы обхватили мою руку, крепко сжимая. Она придвинулся ближе и положила голову мне на плечо.
— Не бойся. Я, конечно, не знаю всю суть ритуала, и то, что сейчас происходит там, где он находится. Но я думаю, что всё будет хорошо. Он сильный и справится.
— Твои бы слова да богу в уши, — я горько усмехнулся и прижался к ней, прижимаясь виском к ее белокурой голове.
Мы сидели так ещё немного, а потом она ушла проверить сына. И я снова остался наедине с Люциусом. Время шло, но ничего не происходило. И с каждым новым прошедшим часом меня всё больше начинала охватывать паника. Я не знал, что делать, и могу ли я вообще как-то помочь. Непроизвольно с моих губ стали срываться тихие слова молитвы, которая отложилась в моей памяти за всё время проведённое тут.
***
Неумолимо приближалась полночь, но жизнь так и не вернулась к давно ушедшему королю.
Я сидел подле тела, держа в своих руках его холодные пальцы, шептал слова эльфийской молитвы. Я верил, я до последнего надеялся, что он справится и вернётся в этот мир. Но что-то видимо пошло не так.
В голове была пустота. Все мысли, некогда роившиеся там, давно ее покинули. Я уже смирился с тем, что больше не увижу Люциуса, и что, вероятно, он понес свое наказание за мое спасение. И я не хотел жить. Без него. Без Аркадия и Аесара. Я больше не видел жизни в этом мире, полном боли и войны.
Тихий шорох за спиной, нарушивший тишину, заставил меня обернуться. В проходе стоял некогда придворный маг. Медленными шагами Лаанис подошёл ближе, опустился на корточки и положил руку мне на плечо. Я знал зачем он тут.
— Прости, Владлен, мы сделали всё, что смогли, — тихо произнёс он. — Пора идти. После полуночи тело начнет разлагаться. Тебе не стоит смотреть.
— Да… — я кивнул и нехотя отпустил руку Люциуса.
Еще несколько секунд я смотрел на него с замиранием сердца, ждал, что он всё-таки откроет глаза. Но ничего не происходило. Я даже не заметил, как по щекам потекли давно сдерживаемые слезы. Одна за одной слезинки стекали по лицу и капали на руку мужчины.
— Я люблю тебя, Люциус Элистер, — тихо, едва слышно шепнул я. — Я всегда буду тебя любить. Прости, что ничего не вышло.
Наклонившись к его лицу, я оставил прощальный поцелуй на холодных, бездыханных губах, а потом аккуратно провёл пальцами по щеке, стирая упавшие на неё капли слёз.
Пора было идти. Всё было кончено.
С помощью Лааниса я поднялся. Мои ноги меня не слушались, а тело отказывалось подчиняться — сказывалось долгое нахождение здесь без еды и воды, но еще больше давала о себе знать моральное истощение.
Я не мог оторвать взгляда от короля, понимая, что, возможно, это был последний раз, когда я видел его лицо. Я хотел запомнить, запечатлеть в памяти всё до мельчайших деталей. Чтобы не забыть.
Судорожно выдохнув, я закрыл глаза и машинально опустил руку в карман, а там оказалась та самая красная лента. Та лента, которая, наверное, послужила началом всему.
В памяти пронеслись яркие воспоминания нашего свидания на празднике в деревне, моё похищение, и то, как Люциус меня нашел, ;его взволнованный взгляд; страх, что со мной что-то могло случиться. А в голове эхом отдались слова девушки о том, что если он меня найдет, то мы предначертаны друг для друга. И он нашёл.
Люциус тогда сказал, что эта лента будет напоминанием, если мы больше не встретимся. Но мы встретились и полюбили друг друга. Хотя, возможно, мы влюбились уже тогда.
Я сжал атласную ткань и достал ее из кармана. Из последних сил опустившись над алтарём, я вложил ленту в руку мужчины и сжал ему пальцы, закрывая кулак.
— До встречи, Люциус. Тут. Или там.
А потом развернулся и, оперевшись на Лааниса, пошел к выходу. Я хотел обернуться, но понимал, что тогда я точно не смогу уйти. Слёзы комом стояли в горле, а сердце будто бы сжимала чья-то когтистая рука, впиваясь острыми ногтями в самое нутро. Закрыв глаза, я усердно старался вернуть самообладание.
Мы подошли к двери, и Лаанис отпустил меня, выходя первым. Я сделал шаг и замер в проходе, облокотился о дверной косяк. Снова прикрыл глаза, прислушиваясь. Но ничего не происходило.
Горько усмехнувшись своей наивности, я шагнул вперёд, покидая комнату и окончательно прощаясь со Смертью.
Казалось, всё было закончено. Но вдруг раздался тихий, хриплый вздох.
