another hazy may

Когда Гарри звонит в двенадцать, Луи ждет три недели. Сейчас почти полночь, и дождь стучит по стеклу, и Луи провел целый день, разбирая книги в подвале Grimshaw & Co, потому что Ник мать его Гримшоу, не может оторвать свою задницу от стула, сидя за стойкой и рекомендуя покупателям Толстого и Томпсона с видом абсолютного превосходства; и Луи снова задолжал выплаты по квартире, и он даже не в силах подняться с дивана, для того, чтобы пойти в магазин - нет, ни за что, даже если его сама жизнь будет зависеть от этого; и прошлой ночью ему приснился глупый сон о глупом парне, с глупыми локонами и глупыми розовыми губами, и ничего из всего этого сейчас не имеет значения, потому что «Дневник Памяти» вдруг остановился на середине сцены, замер на самом интересном месте. - Лиам? - Луи прочищает горло, - Лиам, я думаю, ты сел на мой пульт. Лиам, который сидит в метре от него, на дальнем конце старого дивана, издает странный звук, когда рука Зейна исчезает под одеялом. - Ле-юм, - нараспев произносит Луи, но глаза Лиама блаженно зажмурены, и голова Зейна находится где-то между его ухом и шеей. Луи страшно даже подумать, что сейчас находится на коленях Лиама, исключая тот факт, что, возможно, как раз пульт и может быть там. - Зейн, пожалуйста, - Луи пытается еще раз. - Черт, Зейн, пожалуйста, - стонет Лиам. - Каждый, мать его, день - ругается Луи себе под нос. На самом деле, это были не лучшие его три недели. «Погода», - говорит он себе, конечно, во всем виновата погода. Днем жарко и душно, а ночью идет проливной дождь, и вот только вчера Луи благополучно забыл зонтик дома, и пришел с работы, вымокнув до нитки, и смахивая челку с глаз. «В такую погоду» - ласково говорила его мать, - «и заболеть не трудно». Луи скрещивает руки на груди, пялится на залитое слезами лицо Элли и многозначительно шмыгает носом. - Моя жизнь - это трагедия, - доверительно сообщает он ей, - у моего босса челка выше, чем Эверест. Мои соседи по квартире трахаются друг с другом каждый день, несмотря на то, что я нахожусь в полуметре от них. Я ненавижу дождь, и в 35 лет я заболею воспалением легких. И последнюю смс я написал своей матери. Ах, и у нас закончился замороженный йогурт. Ну вот. Элли смотрит на него с сожалением, ее рот аккуратно изогнут в форме буквы «о», и Луи становится немного легче, пока Зейн не разваливается на диване, чтобы оседлать Лиама должным образом, и DVD начинает самую медленную перемотку. - Черт! - театрально восклицает Луи, сдергивая одеяло с Лиама и Зейна, и игнорируя их возмущенные крики, - я просто хотел посмотреть гребаный «Дневник памяти», а вы двое, не можете отлепиться друг от друга, и Зейн, ты обещал, что сходишь в магазин три дня назад, и я так устал, а ты даже не - Луи прерывает звук его телефона, и Зейн морщится, прячась в шею Лиама. У Луи больше нет сил. Он хватает свой телефон и коробку с фаст-фудом со стола и несется в свою комнату, проклиная тот день, когда решил разделить квартиру с Зейном Маликом. - Прости, Лу, - беспечно кричит Лиам в его спину. Луи громогласно хлопает дверью, стискивает зубы и отвечает на неизвестный номер. - Да? - выкрикивает он, надеясь, что такой тон отпугнет надоедливых операторов из телемаркета. - Это Луи? Голос трещит и звучит издалека, но он медленный и глубокий, и - - Гарри? - спрашивает Луи, не веря своим ушам, и его сердце бьется в абсолютно сумасшедшем ритме. Парень довольно смеется и Луи улыбается: - Да, привет. - Привет. В повисшем молчании Луи начинает осознавать быстроту своего пульса, прерывистое дыхание Гарри, коробку китайской лапши в своих руках. Они оба начинают говорить одновременно: - Извини, если я не вовремя - - Так ты вернулся - Они смеются снова. Это странное теплое чувство, с бабочками и затаенным дыханием. Луи - это девочка-подросток, определенно. - Прости, прости, давай, говори, - бормочет Гарри. - Нет, эй, это ты позвонил мне, так что - Луи смеется. - Ох, точно. Да. Ладно. Молчание становится еще громче и Луи может различить шум дождя в телефонной трубке. - Ты что, на улице? - вырывается у него. - Эм, - говорит Гарри, - да. - Ладно. Снова молчание. И затем - - Моя квартира занята, - наконец, говорит Гарри. - Что? - Я как бы арендовал крошечную дешевую квартирку на Милбек Стрит, для того, чтобы приходить туда, когда моя служба закончится, - не то, чтобы я жил там постоянно, в общей сложности, я провел в ней всего около двух недель, но это все равно, потому что хозяин сдает ее в аренду, когда я в армии, и я не против, но наверное, эти люди думали, что сразу после Израиля я отправлюсь в Афганистан, и они не успели уехать, и вот, как бы моя квартира занята. - Ты арендуешь квартиру на Милбек? В Манчестере? - Да. - Ты дома? - Да. - В Манчестере? - Да, Луи. Луи еще пытается разложить все по полочкам, когда Гарри начинает снова: - Наверное, я просто надеялся, что - ну, то есть, я не хочу навязываться или что-то типа того, но ты оставил свой номер, и ты говорил, что ходишь на футбол, болеешь за МЮ, и я подумал, что ты живешь здесь, в Манчестере - - Эй, хватит, - смеется Луи, потому что он, наконец-то все понял и ему так, так чертовски хорошо, - тебе нужно где-то остановиться? Гарри облегченно вздыхает: - Всего на пару ночей, правда, пока все не образуется, и я не вернусь обратно. Моя подруга Кара уехала в Лондон, и к моему приятелю Эду нагрянули родственники, и мне просто не к кому идти, но, если ты не хочешь, я могу сесть на автобус и уехать в Чешир к маме, или - Луи одновременно становится очень жарко и очень холодно - Все нормально, Гарри, честно, ты можешь оставаться у меня сколько хочешь. - Слава богу, а то я думал, что мне придется спать на вокзале. Луи хихикает, представив свернувшегося в клубок Гарри, моргающего, когда к нему подходит полицейский, чтобы разбудить и выписать штраф, и конечно, в конце концов, ему все сойдет с рук из-за одной улыбки. - Нет, я живу совсем недалеко, и у меня есть душ и кровать, или, душ и диван, если ты хочешь спать на нем, знаешь, никакого давления, ты можешь спать где захочешь - - Душ и кровать, пожалуйста, - Гарри звучит так, как будто он улыбается. - Ладно, - выдыхает Луи, не понимая, зачем удерживал дыхание все это время. - Ладно. Наступает пара минут молчания и Луи понимает, что он тупо улыбается в телефон, несмотря на то, что Гарри все еще на линии. - Так, тогда тебе нужен мой адрес. - Да, хорошо бы. - Извини, да, конечно. Луи диктует ему свой адрес и Гарри обещает, что он будет через десять минут, и Луи просто не знает, что ему делать дальше. - Зейн, - отчаянно кричит он, - Зейн, у меня эмоциональная нестабильность! У меня кризис, Зейн! Он врывается обратно в гостиную, понимая, что Лиам и Зейн заперлись в своей спальне, замечает аккуратно сложенные коробки из-под китайской лапши и пульт, мирно покоящийся на свернутом одеяле. - Ладно, - громко говорит Луи и его голос отражается эхом в пустой комнате. Он думает, куда ему спрятать кальян, и в итоге, он запихивает его под кофейный столик. Примерно девять минут спустя Луи ведет внутренний диалог с самим собой, размышляя над тем, понравится ли Гарри постер Ким Кардашьян, который висит над кухонным столом. Звонок в домофон прерывает его размышления на том моменте, когда Луи уже решается снять его, и он почти подпрыгивает от неожиданности. - Я открою! - кричит он в сонную квартиру и нажимает на кнопку. Он мысленно считает до тридцати, надеется, что задница Ким не отпугнет Гарри и наклоняется, чтобы поправить потертый ковер. Он слышит стук, несется к двери, делает три быстрых вдоха и открывает ее. Гарри стоит здесь, перед ним, возвышается во все свои шесть футов; Гарри, в промокшей насквозь униформе, вода капает на пол с его волос и лужи разливаются под его тяжелыми ботинками. Гарри, с армейским рюкзаком через плечо, картонной коробкой с надписью «Стайлс» и цветком в горшке, зажатым между коленями; Гарри, с глупой, широкой улыбкой на губах; Гарри, которого, Луи был уверен на 99%, он больше никогда не увидит; Гарри, Гарри, Гарри - - Эй, - говорит Гарри. Луи не может дышать: - Эй. Гарри издает что-то среднее между хихиканьем и фырканьем, и это звучит просто отвратительно: - Мне нравятся твои очки. Луи не помнит о том, что он носит очки, и сейчас он даже забывает смутиться. - Мне нравится твоя форма, - отвечает он. - Мне нравится твой коврик. - Мне нравится твой цветок. - Мне нравишься ты, - вырывается у Гарри, и на его щеках разливается румянец, - то есть, мне понравилось то, что ты сделал с той пачкой от сигарет. Его щеки до сих пор розовые. - Да, это приносит удачу, - Луи уже больно улыбаться, потому что, на самом деле, он не улыбался почти три недели. - Ну конечно, - Гарри улыбается тоже, необъяснимо-широко, - черт,его ямочки - розовые щеки, сияющие глаза, - я таскал эту пачку повсюду, и мои друзья постоянно просили меня одолжить сигарету, а я всегда говорил им, что коробка пустая. Это не должно было произойти, потому что это, потому что Гарри случается только в книжках Николаса Спаркса. - Ты прижимал ее к груди и шептал всякие нежности о нас, ведь правда? Гарри скидывает рюкзак на пол, роется в карманах, достает потрепанную пачку Мальборо, подносит к губам и бормочет: - Забери меня домой. Луи ведь просто шутил, он ведь просто, мать вашу, шутил, и он видимо сейчас где-то в другой реальности, и Гарри выглядит очень, очень обеспокоенным: - Луи? - спрашивает он,- Луи, с тобой все хорошо? С ним не все хорошо, и он никогда не забудет всей этой фразы, и он просто не знает, что ему нужно сделать или сказать: - Со мной все прекрасно, - слышит он свой голос. Улыбка Гарри становится шире, да помоги ему боже: - Тогда можно, я поцелую тебя? - Да. И Гарри бросается на Луи, натурально бросается, целуя его, как человек, которому не хватает воздуха; так как будто он правда был на войне месяцы или годы, а не просто провел пару недель в Израиле; так, как будто Луи - любовь всей его жизни, а не просто парень, с которым он провел ночь пару недель назад; и Гарри мокрый с головы до ног, и Луи становится мокрым тоже, и Луи просто надеется, что шум, который он слышит, это не смерть бедного комнатного растения, которого Гарри мог неловко уронить; и Гарри ужасно высокий, честно, и их зубы стучат друг об друга, и это все равно, пожалуй, лучший поцелуй в его жизни - - Эй, Лу, с кем ты там разговариваешь, ты можешь быть немного потише, - что за черт? Луи подпрыгивает от звука голоса Зейна, он забыл о нем, он забыл о том, что Зейн вообще существует, и руки Гарри по-прежнему крепко удерживают его, и это все, о чем Луи может мечтать прямо сейчас. - Зейн, - говорит он, невероятно легким голосом, - это Гарри.

***

Гарри устал и Луи любит утро. - Так как там в Израиле? Они стоят в душе. Луи пообещал Зейну рассказать обо всем с утра, и Гарри поблагодарил его семь раз за то, что разрешил ему остаться. Когда Луи смотрит на Гарри, на белую выгнутую колонну его шеи, на то, как он запрокидывает голову, то думает, что, наверное, не сможет выполнить все свои желания, связанные с ним, в следующие несколько ночей, но до этого еще далеко, и пока Луи наслаждается крошечными поцелуями, усталым хихиканьем и куском мыла, передаваемым туда и обратно. - Жарко, - говорит Гарри, - ты можешь - ты можешь заметить тепловые волны, которые поднимаются от земли. Его голос звучит истощенно, еще медленнее, чем обычно: - И все там такие - он прерывает себя, наблюдая за тем, как Луи с закрытыми глазами выливает на себя пол-бутылки цитрусового геля для душа, которая, на самом деле, принадлежит Зейну. - Какие? - подсказывает Луи, с усмешкой наблюдая за тем, как Гарри ласкает пальцами его грудь, скрытую под мыльной пеной, обводя по контуру татуировку на ключицах со скрытым обожанием в глазах. - Злые, - заканчивает Гарри, - там все очень злые. Луи чувствует головокружение, как будто он снова может трахаться, смеяться, разговаривать и курить всю ночь напролет, но Гарри ласковый и послушный, пар поднимается вверх, ручейки воды проникают сквозь мыльную пену, мокрые кудри ниспадают на глаза, невнятные слова благодарности, когда Луи передает ему бутылку шампуня, и Луи думает, что свернуться рядом с ним на кровати и просто заснуть вместе, будет хорошей идеей, тоже. - Хочу тебя, - бормочет Гарри, пока Луи выключает воду, - это все, о чем я мог думать в Израиле. Ты. Его глаза закрываются, и он опирается на Луи, когда выходит из душа. Эта ванная не предназначена для двух человек, и поэтому, когда Луи чистит зубы, Гарри прислоняется к его спине и кладет голову на плечо, и они еле-еле умещаются в крохотной комнатушке. - Я закончу умываться и приду, ты можешь подождать меня в спальне? Первая дверь налево. Гарри кивает напротив его плеча и сонно выходит из ванной, полотенце еле держится на его бедрах. Луи наблюдает за ним с гораздо большей нежностью, чем можно было ожидать для того, с кем он едва знаком. Луи считает до 60 и идет вслед за ним. Как он и думал, Гарри растянулся на животе, поверх одеяла, с голой задницей и легким похрапыванием. Луи натягивает пижамные штаны и ложится рядом с ним. Гарри инстинктивно поворачивается к нему лицом: - Прости, - бормочет он с закрытыми глазами, - я просто - длинный перелет, тяжелая неделя. - Все нормально, - шепчет Луи в ответ. - Утром, - говорит Гарри в подушку, - я сделаю тебе минет. Луи смеется и перетягивается через Гарри, чтобы выключить свет. Утром. Ему нравится, как это звучит.