another hazy may

В понедельник вечером, три недели спустя, Луи хочется приключений, а у Гарри есть банка с краской. - Мне кажется, это незаконно, - медленно говорит Гарри. - Это вандализм, Хаз, конечно, это незаконно. - Я понимаю, - говорит Гарри. Он задумчиво смотрит куда-то вдаль, ложка мороженого остановилась на полпути к его рту. Он выглядит одновременно как взрослый мужчина, который размышляет над философией Сартра и как двадцатилетний сумасшедший придурок, - а ты точно уверен, что хочешь это сделать? - Да, капитан, - кивает Луи, чувствуя, как по его венам расплывается теплое блаженство от только что выкуренной травки - сейчас он уверен во многих вещах. - Ну ладно, - торжественно говорит Гарри, отставляя банку с мороженым и сцепив руки в замок, - тогда, на мой взгляд, у нас есть два варианта. - Каких? - спрашивает Луи, немного наклонившись вперед со своего кресла. - Во-первых, мы можем сделать это на каком - нибудь здании и оставить прямо на всеобщее обозрение. Пусть видят все. Луи задумчиво кивает: - Помнишь того парня, кому принадлежит тот дерьмовый паб, ну, для болельщиков «Манчестер Сити»? Самый настоящий мудак! Мы могли бы, например, нарисовать на его окне огромный, красный, толстый - -Или, - перебивает его Гарри, - мы можем, например, сделать это кому-то, кого мы знаем, для того, чтобы отомстить. Луи позволяет себе по-настоящему оценить этот момент. Лиам и Зейн на работе, и в квартире нет никого кроме них - они лежат на диване, Гарри в спортивных штанах Луи, а Луи вообще абсолютно голый, и они замышляют преступление. Это должно быть крайне неприлично - то, как Луи возбуждает один только вид сосредоточенного, коварного Гарри, но травка делает все слегка размытым, и ему все равно. - Мне нравится ход ваших мыслей, рядовой Стайлс, - бормочет Луи, беря Гарри за руку. - У нас нет времени на это, Томлинсон. Нам нужно сосредоточиться. - Строго говорит Гарри, и даже несмотря на то, что его зрачки расширены от возбуждения и он звонко хихикает, его голос по-прежнему низкий и властный, и Луи тут же представляет себе картину, где Гарри в солдатской униформе, сильными руками опускает Луи на колени: «вниз, Томлинсон», и черт. Ладно. Краска в баллончике. Пенис. Миссия Выполнима. Ангелы Чарли. Луи держит все под контролем. - Эм, ну мы можем сделать это под дверью у Зейна, - предлагает Луи, - ну как в качестве благодарности за краску. - Мы можем раскрасить его бар. - Найл одолжил мою копию «Бестолковых» (американская комедия 1995 года по роману Джейн Остин, - прим. перев) и так и не вернул. - Так, тогда плюс еще Найл и Джош, - стоп, подожди, - обрывает сам себя Гарри, - у меня есть идея. Блестящая идея. Я знаю, что делать. Давай, одевайся. Луи не нравится такое скудное количество информации: - Ты скажешь мне, куда мы идем? - Не надо дуться, это тебе не поможет, - отвечает Гарри, - и возьми с собой маску для большей секретности. Как выясняется, идея и впрямь великолепная (Гарри великолепный). Ник, вероятно, обозлится до смерти. Луи умирает от смеха, когда они на цыпочках добираются до Grimshaw & Co, одетые в черное с головы до ног, и размахивая баллончиком с краской, как оружием. На улице темно и тихо, и они слишком взрослые, чтобы играть в черепашек-ниндзя. Луи смеется, когда Гарри открывает баллончик и рисует огромный красный член на кирпичах, прямо у входа. Он смеется, когда Гарри отбрасывает свое «орудие преступления» и громко кричит «БЕГИ!», как будто кто-то прячется за углом, готовый поймать их и сдать в полицию. Он смеется, когда они, задыхаясь, несутся по улицам. Он смеется в рот Гарри, когда тот толкает его к стене их дома. - Это было круто, - шепчет Луи в его губы. Гарри выпускает низкий, глубокий смешок. - Еле убежали, - соглашается он, засасывая его кожу на шее. - Ты молодец, рядовой Стайлс, - выдыхает Луи, ловя зубами мочку его уха. Гарри слегка всхлипывает, и в голове у Луи начинает формироваться план. - Мне было приятно с вами работать, - говорит он, и Гарри прижимается к нему всем телом. Он обнимает Гарри за талию, притягивая его к себе быстро и грязно. Гарри дрожит и хватает его за бедра, кусая Луи за плечо, прежде чем поднять голову и поцеловать его. Он груб и быстр, его язык движется резко и пошло, но это то, чего Луи хочется сейчас больше всего. - Знаешь, чего я хочу? - наполовину сломанным голосом выдыхает он. - Чего? - спрашивает Гарри, сжимая Луи в объятиях, в то время как тот целует его челюсть. - Чтобы ты трахнул меня в своей форме, - заканчивает Луи, поднимаясь на цыпочки и целуя Гарри в его открытый в легком шоке рот. Он смотрит на Луи почти минуту, губы покусаны, волосы растрепаны, зрачки расширенны. - Черт бы тебя побрал, Лу, - наконец, бормочет он, - скорее, домой. - Да, сэр, - шепчет в ответ Луи, и позволяет Гарри тащить его вверх по лестнице, крепкие руки и сверкающие глаза, в которых отражается что-то, к чему Луи не привык, но на самом деле, он совсем даже не против. Как только они оказываются в квартире, Гарри толкает его к стене и жестко, властно, идеально целует. Луи просто наслаждается тем, что Гарри дает ему, прижимаясь ближе и разрешая его языку творить совершенно неприличные вещи. - Жди здесь, - говорит Гарри, и в первый раз за долгое время, это не просьба, а приказ. Луи смотрит, как он направляется в спальню, и потом поворачивается с коварной улыбкой,- не двигайся. Луи замирает, когда Гарри возвращается. В коридоре сумрачно, но не темно. Гарри твердо идет к нему, и каким-то непостижимым образом, из долговязого, неуклюжего подростка, он превратился в мужчину: тяжелые ботинки и аккуратно заправленная рубашка. Он идет к нему медленно, мучительно медленно. Когда он проходит мимо окна и лунный свет падает на его лицо, он выглядит диким, абсолютно сумасшедшим: прищуренные глаза, сфокусированный взгляд, от которого по спине у Луи рассыпаются сотни мурашек. В полном молчании, Гарри подходит все ближе и ближе, пока между ними практически не остается пространства, и Луи не может дышать. Он закатал рукава своей рубашки, прямо как на тех фотографиях принца Гарри в военной форме, и его пуговицы расстегнуты так, чтобы были видны татуировки на ключицах. Он медленно поднимает руку, опираясь на стену, прямо над головой Луи, и Луи замечает, как напрягаются его мышцы под камуфляжем. - Х-хей, - заикается Луи. Их лица отделяют сантиметры, и пустые, сумасшедшие глаза Гарри скользят по его лицу, как будто пытаясь прочитать все его мысли. - Повернись, - низко, пошло и властно говорит Гарри, и Луи сглатывает. - Хаз - - Повернись. - Черт - вырывается у Луи, потому что слов больше нет. - Молодец, - горячее дыхание Гарри на его шее контрастирует с холодной стеной, к которой Луи прижимается лбом. Его грубые ладони везде, быстро двигаются вверх и вниз, сжимая тонкую ткань. - Руки вверх, - приказывает Гарри, и Луи беспомощно поднимает руки, чувствуя, как Гарри срывает с него майку и отшвыривает ее на несколько метров. Он берет два запястья Луи в одну свою ладонь и поднимает на уровне с его головой, - не двигайся. Когда Гарри снимает с него джинсы, Луи чувствует спиной его сильное тело. Грубая ткань формы щекочет его кожу, и Луи выпускает беспомощный стон. - Тебе нравится это? - шепчет Гарри безумно, безумно пошло, в то время, как мастерски расстегивает ширинку, - нравится быть под контролем? И ты - просто тихо, очень тихо, ты готов? Да, Луи хочет кричать, но он просто негромко стонет и толкается бедрами. - Такой молодец, - говорит Гарри таким тоном, будто читает молитву. Его огромные руки стягивают с Луи джинсы, и он шипит, чувствуя кожей холодный воздух. - Тихо, любовь моя, - успокаивает его Гарри, кусая за плечо, и Луи просто хочет, хочет его, - я знаю, что делаю. Ответом на невысказанный вопрос Луи о том, что дальше, становится Гарри, который падает на колени и утыкается лицом в его бедро. - Раздвинь ноги, малыш, давай. Луи дрожит и выгибает спину, опираясь на руки. - Черт, - выдыхает Гарри, и Луи чувствует его жар своей кожей. - Я так тебя хочу, Лу, - благоговейно говорит он, лаская пальцами его задницу, - так хочу. И затем Луи чувствует его горячий язык в себе. Не то, чтобы никто никогда не делал это с ним - и Гарри в том числе, - черт, но сейчас, все, что Луи видит - это белые вспышки, и ему жарко, жарко, единственное, что он чувствует - это язык Гарри, который медленно двигается в нем. Луи хочется дотронуться до себя, хочется закричать, но он слышит в голове голос Гарри - «такой молодец», - и ему хочется закричать еще сильнее, но из его рта вырываются только жалобные всхлипы. Гарри отрывается от него, и теперь уже Луи чувствует его палец, и выпускает громкий, протяжный стон. - Луи, - тихо, почти шепотом, предупреждающе говорит Гарри, и от этого становится особенно страшно. Луи сдерживает дыхание, до тех пор, пока чувствует в себе второй палец, и выпускает облегченный вздох. Это уже через край, правда, длинные пальцы Гарри, темнота, командный тон. Когда Гарри попадает по его простате, Луи думает, что он уже видит звезды, но потом рука Гарри сжимается на нем и он слышит шепот: «Хочу быть внутри тебя». Луи просто лихорадочно кивает. Луи кажется, что проходят годы до того момента, как Гарри целует его бедро и поднимается на ноги, Луи слышит звук его расстегивающейся молнии и падающих брюк, шорох разрывающихся упаковок, прежде чем он снова чувствует грубую ткань его рубашки напротив своей спины и жаркое дыхание на шее. - Готов? - спрашивает Гарри. Луи кивает, неспособный больше ни на какие действия. Его руки все еще опираются на стену, и Гарри хватает две его ладони в свою одну, в то время, как другой он ласкает его спину. - Раздвинь ноги еще шире, - командует он, и только когда Луи расставляет ступни так широко, насколько он вообще способен, Гарри наконец-то входит в него. - Гарри, - шипит Луи, закрывая глаза, находясь на грани жизни и смерти, в то время как Гарри медленно заполняет его. Гарри прижимается к нему и низко стонет. - Так хорошо, Лу, - бормочет он, не оставляя никакого пространства между спиной Луи и собственной грудью, стискивая его бедра, устанавливая безбожно медленный темп. Луи теряется в своей собственной прихожей, здравомыслие выходит из него с каждым толчком Гарри. Он едва способен дышать, сгорая от огня, собственного пота и трения, когда Гарри неуклонно, лениво, медленно двигается в нем, как будто он у него есть на это вся жизнь, вся вечность. Луи смутно понимает, что бормочет его имя, снова и снова, смутно понимает, что Гарри делает то же самое с «Луи, Луи». Единственное, что он полностью ощущает - это то самое чувство в его животе, которое увеличивается с каждым толчком, почти болезненно, почти интенсивно. - Гарри, - слышит Луи свой голос: он звучит как бы издалека и абсолютно разбитый, - можно - - Черт, - отвечает ему голос Гарри, - черт, да, Лу, давай - И Луи видит нечто ослепительно белое, словно его накрывает бушующей волной снова и снова. Он громко кричит, и эхо несется по всей квартире. Он почти съезжает по стене, но сильные руки Гарри подхватывают его на полпути, и Гарри все еще движется в нем, быстрее и быстрее, пока не содрогается и падает на спину Луи. - Я думаю, мы должны чаще курить травку и совершать мелкие преступления - прошепчет Гарри в середине ночи, когда Луи снова найдет себя, запутанным в белых простынях, которые отражаются голубым в два часа утра, и парне, который пахнет как сандал и вечер пятницы. - Да, - невнятно ответит Луи, уже в полусне, и наволочка холодит его щеку, - должны.

***

Когда они говорят об этом в первый раз, просто идет дождь. Когда Гарри стучит в окно, в дождливый полдень среды, Луи помогает девушке с ярко-розовыми волосами и пирсингом найти новый томик Энн Рэйс. - Что за хрень? - спрашивает она, указывая на окно и щелкая ее жвачкой. Луи смутно узнает в ней ту самую девицу, которая ходила на курсы классической литературы два года назад. Вероятно, она вняла совету Данте и прошла сквозь все круги ада. Луи смотрит поверх ее головы и видит Гарри, который выстукивает по стеклу и улыбается, как придурок. Их крошечный тент почти не защищает его от дождя. Он в одной из своих бесчисленных тонких футболок, и неприлично - глупых скинни, и рубашке, которая открывает его ключицы. И он абсолютно, совершенно мокрый, и футболка прилипла к его плоскому животу; и даже сквозь несколько метров Луи видит его татуировки, и гребаные бабочки весело летают внутри него. - Так, один идиот, - говорит он девице и вручает ей чек на три фунта и выводит за дверь с видом, говорящим: «всего доброго, приходите еще». Он даже доволен тем взглядом, которым девица одаривает его, когда он придерживает дверь для Гарри, который вваливается внутрь и целует Луи в щеку. - Ты отвратителен, - говорит ему Луи, когда дверь захлопывается, и они остаются вдали от ужасной погоды и ужасной клиентки. Гарри молчит и улыбается шире, снимая с себя шапку и встряхивая кудрями, как мокрый пес. Луи смеется и отпрыгивает назад, прикрываясь от капель дождя Уставом Коммунистической Партии. - Что ты здесь делаешь? - спрашивает его Луи, вставая за прилавок, чтобы достать один из шести свитеров, которые Ник складывает в нижний ящик их стола, - я думал, ты будешь сегодня спать весь день. Особенно, после вчерашней ночи. Гарри прислоняется к прилавку и поднимает бровь, наклоняясь к Луи: - Ты так уверен, что я не смогу выжить после той ночи? - Насмешливо спрашивает он низким голосом. Луи тоже наклоняется к нему, так, чтобы между их лицами не осталось никакого пространства: - А что, если да? Гарри усмехается и шепчет ему прямо в ухо: - Тогда ты точно не выживешь после сегодняшней. Он ухмыляется и отходит от прилавка, наблюдая за шокированным выражением лица Луи. - Вот же нахал, - ворчит Луи и швыряет свитер прямо Гарри в лицо. Он ловит его одной рукой и натягивает на себя, смеясь. - Прости, любовь моя. Я просто хотел устроить тебе сюрприз - я давно не заходил к тебе, особенно после того случая, когда чуть не упал в обморок, увидев челку Ника. Сегодня среда, у Ника выходной, и кроме того, Гарри провел пол - вчерашнего дня свернувшись в кресле и читая вслух Стивена Кинга, громко и с ужасным акцентом, повышая голос каждый раз, когда Ник наивно просил его успокоиться. Луи смотрит на капли дождя, на розовое лицо Гарри, такое, как будто он только совершил пробежку. Его кроссовки развязаны и он в тех же джинсах, что и вчера. Луи понимающе улыбается: - У Зейна и Лиама опять был супергеройский секс на диване? Гарри выглядит так, как будто хочет опровергнуть это, потом он вздыхает, кивает и стонет: - А они еще жалуются на нас! Луи думает, что несмотря на то, что Зейн и Лиам дали им возможность проводить ленивые воскресенья на диване, он знает, насколько травмоопасно слышать громкие стоны Зейна, типа: «Ох, Бэтмен!», поэтому он копирует возмущенное выражение лица Гарри и запрыгивает на прилавок, болтая ногами. - Мы можем прислать им счет за годовую терапию, - обещает он. Гарри кусает губу: - Мне уже армия заплатила за это. - Ну, мы не скажем им, и тогда ты можешь потратить больше денег на свои джеггинсы, - вздыхает Луи, закатывая глаза. Гарри фыркает: - Отличный план. Он мокрый с головы до ног, понимает Луи, его джинсы прилипли к ногам, и вода с кудрей капает на пол. Луи сводит с ума идея завернуть Гарри в теплое полотенце и держать его там до конца жизни. Но в конце концов, он решает схватить свои ключи и кошелек со стола, и повесить на дверь табличку: «Закрыто». - Что ты делаешь, Лу? - стонет Гарри, когда Луи хватает его за руку и тянет за дверь. Он с недоверием смотрит на то, как дождевые капли разбиваются о кирпичи. - Ох, Хаз, прекрати ныть, - ласково говорит ему Луи, - мы идем в кино. И пусть Ник убьет его за то, что он снова закрывает магазин раньше положенного времени уже третий раз за месяц. И пусть, что он обещал Зейну забежать в магазин и купить три бутылки текилы. И пусть у них даже нет зонта - то, как широкая улыбка Гарри освещает его лицо, стоит всего. - Мы можем посмотреть французский фильм? - спрашивает Гарри, когда берет его за руку. - Ты не говоришь по-французски, - напоминает ему Луи. Гарри смотрит на него взглядом его же 16-ти летней сестры. - Французский так французский, - сдается Луи, открывая дверь и вытягивая Гарри в стену дождя. Они бегут целых пятнадцать кварталов до кинотеатра, не отпуская руки друг друга. Внутри кинотеатра прохладно и темно - французский фильм оказывается историей любви между сыном какого-то художника и рыжеволосой моделью, которая учила его танцевать. Билеты бесстыдно дорогие, конечно, а у них всегда проблемы с деньгами, но Гарри подмигивает блондинке за стойкой и возвращается к Луи с ведерком поп-корна, на котором написан номер зала шариковой ручкой. Они передают его друг другу, и когда Гарри целует Луи в благодарность за то, что он перевел ему несколько признаний в любви, которых не было в субтитрах, Луи чувствует вкус масла и обожания. - Это чудо! - кричит Гарри, когда они выходят из кинотеатра и на небесах сияет еле видное солнце. Земля все еще сырая и около кирпичей блестят крошечные лужицы. Луи пинает одну и обрызгивает только что высохшие джинсы Гарри. - Ублюдок! - громко выкрикивает Гарри, смеясь и бросаясь на Луи. Луи старается отпрыгнуть как можно дальше. - Боже мой, Гарри, прекрати, - театрально восклицает он, рисуясь ради взглядов прохожих и громкого смеха Гарри, - всего один раз, я клянусь, и он даже в подметки тебе не годился! - Но как же наши пятеро детей! - Пронзительно и смешно кричит Гарри, - и Окли, наш лабрадор! - Почему ты назвал собаку так по-гейски? - вздыхает Луи, прекратив играть и бросая последний раздраженный взгляд на Гарри. Тот пожимает плечами: - А почему ты меня обманул? На часах 6-30, и Луи обещал Лотти, что позвонит до 8-ми, чтобы помочь с курсовой. Гарри, в свою очередь, был приглашен в гости к Эду, плюс, квартира наверняка свободна, и Лиам с Зейном скорее всего приготовили ужин. Но Луи хочется, чтобы этот день был бесконечным - только он и Гарри, которые танцуют посреди улицы. Поэтому, он обнимает Гарри за талию и целует в ямочку: - Давай убежим, - шепчет Луи. Рука Гарри прижимает его сильнее, и он кладет свой подбородок Луи на макушку, как будто тоже не хочет, чтобы этот вечер закончился: - Куда? Луи осматривается и натыкается взглядом на крошечный зеленый парк, с кованым забором и пустыми скамейками. - Туда, - говорит он, и чувствует кивок Гарри. Они выбирают скамейку под фонарем, и Гарри геройски стягивает с себя свитер, чтобы вытереть воду. Они сидят так близко, и их колени соприкасаются, и пальцы переплетены, и они просто молчат. В тишине Луи замечает маленькую девочку и ее отца, которые расположились на лужайке неподалеку. Ей примерно три года, и на ее пушистых, светлых волосах красуется цветочный венок. Они слышат ее звонкий смех, когда отец, татуированный чувак с добрыми глазами, наклоняется, чтобы поцеловать ее в живот. И когда он притворно игнорирует ее, она срывает охапки травы и швыряет прямо ему в лицо. - Люкс! - Шокировано и обиженно восклицает мужчина. - Прости, па-па, - извиняется Люкс и взбирается к нему на колени, чтобы поцеловать в щеку. Луи ощущает знакомый жар в груди, но затем чувствует незнакомое тепло в своей руке. - Ты что, приятель? - спрашивает тихий голос. «Все хорошо», - собирается сказать Луи, - «просто задумался». - Мой отец ушел, когда мне было три, - говорит он вместо этого, и слова повисают в воздухе, неожиданные и розовые, как рассвет в самом начале дня. - Мне жаль, - голос Гарри нежный и искренний, как будто он понимает, или поймет, хоть когда-нибудь. - Я просто, - Луи пытается сложить слова правильно, в первый раз за всю его жизнь, - наверное, я просто изо всех сил стараюсь просто не быть как он. Гарри молчит, но тишина дает Луи шанс выговориться. - Но иногда это не срабатывает? То есть, я часто хочу убежать. Иногда. - Он глубоко вздыхает и поворачивается к Гарри, чтобы посмотреть в его глаза, широко распахнутые и сосредоточенные, - это глупо? - тихо спрашивает он. - Ну, - говорит Гарри, - а сейчас тебе хочется убежать? Луи качает головой и сжимает руку Гарри в своей. Улыбка мелькает на его лице, и Луи чувствует большую ладонь вокруг своих пальцев. Гарри взглядом расцеловывает все его лицо: - Тогда это ни капельки не глупо.